***
Клубы — это то место, в которое я старался не заглядывать никогда в своей жизни. Мне вполне хватало цирка и трясущихся тел на парах перед сдачей очередного зачёта, да и зоопарк там ещё тот возникал, когда в вузе происходило что-то хорошее. Но, в этот раз, я всё-таки решил нарушить многолетнее кредо — в конце концов, Никита не был плохим парнем. Увиденное всё же поразило меня: Альбатрос пустовал, в нём практически никого не было, а сам он изнутри напоминал, скорее, дворец искусств где-нибудь в Питере. Я определённо не рассчитывал увидеть подобное местечко в центре Москвы. Хотя в Москве, действительно, много красивых мест… Серьёзно, клуб был чем-то средним между царской оперой и музеем. Один из любезных охранников проводил меня до главного зала, переделанного под танцпол, со светомузыкой и огромным количеством динамиков, управляемых диджейским пультом. Почти сразу же меня заметил Никита, сидевший спиной ко входу около барной стойки и лениво поглядывавший по сторонам. Но, стоило моей белобрысой голове показаться в дверях, он приосанился и даже оживился. — Честно говоря, ты меня напугал тем, что всё же не придёшь, — он улыбнулся, пожав мне руку. — Честно говоря, было боязно вообще сюда приходить. Я чувствую себя не в своей тарелке в скоплении народа. Но… Тут никого нет. Я удивлён. Это что, клуб для избранных? — от моих слов Никита резко отвёл взгляд и сделал выражение лица любого стандартного студента на экзамене у преподавателя, предмет которого ты не знаешь, ну, от слова «совсем»! — Скажем так, клуб… по интересам. Если не понравится, в любой момент сможешь уйти. Обещаю, даже удерживать не стану, — парень уже отвернулся от меня и быстрым шагом вернулся за стойку, где нас ожидало несколько человек. — Ну, про тебя я тут уже порассказывал, Егор. — А… — я сделал самую многозначительно-саркастическую мину, на которую был способен: — Никит, а ты в курсе, что начинать знакомство с незнакомыми людьми с плохого — это дурной тон? Они хотя бы что-то, кроме того, что я нытик, знают? — Никита прыснул в кулак, но быстро поправился. — Не переживай. Я не рассказывал о твоей личной драме, лишь о том, какой ты интересный человек, — мы переглянулись: его слова звучали скорее издевательски, нежели как поддержка. — Ладно… Не будем о прошлом. Знакомься, эти две сестры-близняшки, наши талисманы, Лита и Вера. Отличай их только по цвету волос. Лита у нас каштанка, а Вера — рыжая. За всем остальным я уже не особо наблюдал, лишь за той близняшкой, которую Никита назвал Лита. Не смотря на то, что с сестрой они были похожи как две капли воды, всё моё внимание было приковано именно к Лите. Я протянул ей руку, уже не слушая представлений от Никиты. — Егор, приятно п… познакомиться, — не знаю, сколько эмоций сменилось на моём лице, но это нисколько не смутило Литу. — Лита. Добро пожаловать в клуб. Чёрт, неужели сердечные драмы начнутся с новой силой?***
Когда в те годы мне бы Никита за стаканом пива рассказал о своей настоящей профессии, я бы, наверное, списал на алкоголь в венах. Когда мы встретились с Литой, я стал готов поверить в любую небылицу, которую бы мне в уши влили эти двое. Влили… Но чистую правду. Они называли себя бездной — этаким тайным сообществом людей с… необычными способностями, таковых было очень много — и занимались они всем тем, чем обычно занимаются стандартные второсортные герои и злодеи: воюют друг с другом, тренируются, призывают демонов, практикуют магию, живут тысячелетиями. Никита, самый старший из всего клуба, родился ещё при Иване Грозном, а Лита и Вера — родились в Болгарии перед началом Первой мировой войны. Меня они тоже не нашли случайно — само собой, кому бы я был нужен со своими драмами, если бы не был особенным, как в тех дерьмовых фильмах про Избранных. Только избранным я никаким не был, ребята просто искали людей с магическим потенциалом выше среднего. И по всей тогдашней территории их клуба таких нашлось всего трое — их выбор остановился на мне. После расставания с бывшей всегда проще окунуться с головой в какую-нибудь авантюру, когда ничего не держит. К тому же, за участие в клубе полагались неплохие дивиденды, поэтому бывший Егор-который-ничего-не-умел стал магом. Не сразу, конечно. Мне потребовалось года три только на изучение всех стандартов, но и это было в разы интереснее любой юридической литературы. Через три года я сдал свой первый экзамен, получил первый адекватный ранг и дальше дело пошло значительно быстрее… Из-за развития магических талантов очень быстро останавливается старение, в результате чего к тридцати я всё ещё выглядел как двадцатилетний. Но это же и объясняло внешний вид Никиты, который поначалу казался мне вообще подростком. Ещё через пять лет я встал на уровень средних магов клуба… Занимался, выполнял какие-то задания, искал себя в плане магии — так долго искал, что успел в некоторых областях достигнуть значительных успехов. Но главным поприщем моей жизни, определившем всю мою дальнейшую судьбу, стало совершенно иное занятие.***
— Никит, пойдём со мной. Быстро! — взволнованно протараторила Лита, хватая за руку главу клуба и утаскивая за собой. Он не был недоволен, просто это было неожиданно — Лита впервые себе такое позволяет. Непривыкший к такому порыву от друзей и подчинённых, Никита не знал, как среагировать в тех или иных случаях, поскольку даже для него, бессмертного, некоторые вещи были в новинку. Как говорится, век живи — век учись… — Что… Что… Да что такое? Что происходит? — вырваться из цепкой хватки маленьких девичьих ручонок Никита смог только тогда, когда отпустить его соизволила сама Лита. Они стояли на минус втором этаже комплекса Альбатроса, прямо напротив одной из самых больших лабораторных комнат: в ней любой из членов клуба в свободное время мог практиковаться в магии, заниматься исследованиями или созданием чего-то… Необычного. — Ну и? Егор сидит… Что-то клепает… Меч вроде какой-то. Никита присмотрелся: в руках его друг действительно держал меч, причём старательно что-то на нём рисовал специальной ручкой, в результате чего лезвие так или иначе покрывалось письменами, от которых, даже отсюда, чувствовалась невероятная магическая мощь. Никита припал к стеклу: магия слов, зачарование, что-то ещё… Чем он там, чёрт возьми, занимается? — Ты меня за этим сюда привела? Он же… — У меня давно были подозрения на счёт него. — Ты про что? — Наш разговор почти десять лет назад помнишь? Когда мы только решали совместно, кто из той троицы, включая Егора, должен к нам присоединиться? Я тебе рассказывала, что мои хиддены выяснили, что те двое кандидатов получили свои магические способности по наследству — у них хорошие гены, а значит, способности появились закономерно, но вот Егор… У него в роду до седьмого колена нет хотя бы знахарей или шаманов, даже людей, которые бы хоть единично сталкивались с каким-то мракобесием или дьяволщиной, нет. А это редкость. И тут вдруг у парня открылся магический талант… — Не томи, пожалуйста, Лита. Я хоть и прожил почти пять сотен лет, но терпения мне это не прибавило, — Никита, действительно, не отличался умением ждать — обычно он делал десять дел одновременно, планируя всё заранее, а тут уж… — Он — Часовщик. — Я не исключаю того, что он может быть им, но… Последний Часовщик умер приблизительно сорок лет назад. А ты ведь знаешь, что Часовщиков, как правило, несколько. — Да, но и бывали случаи, когда несколько сотен лет они и не рождались. Что говорит нам о том, что нет чёткого графика их появления среди магов. — Это не аргумент в его пользу, — Никита снова припал к стеклу, внимательно наблюдая за каждым действием Егора. Со стороны казалось, словно человек уже не в первый раз этим занимается, но на деле ведь — если он действительно Часовщик, этому искусству его никто не научит. Часовщики — это маги, чья главная способность в создании артефактов, но не любых, а лишь определённого вида. Каждый Часовщик в истории человечества создал хотя бы один артефакт, который сыграл первостепенную роль в каком-нибудь событии, например, зеркальный щит Персея — только это оружие могло помочь полубогу одолеть Медузу. И это ещё один из самых безобидных примеров влияния Часовщиков. Главная проблема родиться Часовщиком в том, что природный талант с лихвой компенсируется отсутствием знаний: никто не может научить Часовщика созданию артефактов, ведь каждый такой маг создаёт уникальные, больше никогда не повторяющиеся магические вещи. Каждый Часовщик за годы своей работы сам вырабатывает знания, умения, стиль — всё, что ему необходимо для создания самого необычного барахла. — Но это не может и служить опровержением того, что прямо при тебе он создаёт из него магический артефакт. Плюс ко всему ты никак не сможешь объяснить его магический талант иным образом, — Лита сложила руки на груди, так же наблюдая за действиями Егора. Ей с большим трудом доводилось сдерживать нервозность. — Мне кажется, или ты испытываешь к нему симпатию? — Никита улыбнулся. Лита безынтересно посмотрела в его сторону и снова перевела взгляд на Егора. — Ладно, прости… Если это так, как ты говоришь, мы сможем в скором времени вырулить из долговой кабалы наших хозяев. — Собираешься использовать парня как курицу, несущую золотые яйца? — А куда ещё девать его талант? Предлагаешь развязать войну со всем миром? А Лита продолжала следить за Егором, за каждым его действием — и ни на секунду не сводила с него глаз. Теперь она хотя бы могла понервничать за него в одиночестве. Побояться, не взорвёт ли он себя и всю лабораторию вдогонку.***
— М, Лита? — когда я произносил это перед тем как открыть глаза, я и представить себе не мог, что она действительно рядом. И улыбается. — Люб… Лита, я что, уснул? — стол был наполнен всякой всячиной из того мусора, который скопился за последний вечер работы, но кое-чего не было — результата моего труда. Меча. — Не это ищёшь? Прости, я не хотела потревожить мастера за работой, — в руках Литы обнаружился искомый артефакт, который девушка положила обратно передо мной. — Да какого уж мастера, я даже не представлял, как его сделать. Всё перерыл, нигде нет даже приблизительных примеров создания артефактов. Неужели артефакторика — такое редкое искусство? — Им занимаются единицы. Каждый по своему, и каждый сам создаёт эту науку для себя. В ней, как в уличной драке, правил не бывает, — я протёр лицо, попытался размять затёкшую руку и понял, что на плечах у меня плед, принадлежащий Лите. — Спасибо, — глухо произнёс я, настолько глухо, что, кажется, она меня и не услышала. Чёрт бы побрал эту природную скромность! — СПАСИБО! — уже неожиданно громко сказал я и тут же понизил голос: — Ты наблюдала за моей работой? — Я… М… Да, мне было интересно, чем ты занимаешься. Я не… Не хотела тебя отвлекать, а тут вижу, что ты… Вроде бы закончил. Обычно ты даже спал рядом с мечом, не выпуская его из рук, а тут выпустил — и я подумала, наверное, ты закончил. Он очень красив, — меч, со стороны напоминавший ятаган, с рукоятью из цельного куска красного нефрита, обвязанного простой лентой, по-настоящему напоминал произведение искусства, нежели оружие для убийства. — Как назовёшь? — М, не думал, что нужно давать ему имя, — но на всякий случай подумаю. Чёрт. Пришла идея — но, боюсь, выглядеть это будет как в дешёвых ретро-романах. — Может… Лита? А что? Красивое имя… Девушки, которая всегда меня поддерживала… Наверное, не считая Никиты, только ты за все эти почти десять лет была рядом и помогала. Спасибо, — я улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. Кажется, что красивее улыбки я и не встречал. Рука рефлекторно хотела потянуться к ней, но я вовремя её одёрнул, поэтому просто вытянул вперёд меч. — Не хочешь позавтракать в Париже? — Это пикап такой? — Пикап был чуточку раньше. Прости, но ты всё пропустила, — мы засмеялись. — А на самом деле, этот меч предназначен для быстрого перемещения в любую точку земного шара, — я взмахнул ятаганом, и тот прорезал пространство, оставив после взмаха тонкую, голубую нить, через которую стало видно солнечные красоты Парижа — а вместе с ними Эйфелеву башню. Я махнул головой в сторону портала. Прошёл через него — и подал руку Лите, чтобы она смогла пройти следом. А затем взмахнул клинком вновь, только уже не сверху-вниз, а снизу-вверх — и портал закрылся. Удобную же систему я придумал. — А хранить ты его где собираешься? — В специальном карманном измерении. Об этом я подумал в первую очередь. Туда же запихнул все неудавшиеся попытки создания. — А сколько их у тебя уже было? — Всего где-то пятнадцать, — я улыбнулся, не разжимая свою ладонь и удерживая руку Литы. — Позволишь… М… Продемонстрировать галантность и отвезти тебя в неплохое место для посиделок? — Всегда, — она вновь улыбнулась, а на душе запели какие-то дебильные птицы. Синицы, кажется…***
В жизни каждого человека должны быть моменты, когда ты либо в самом глубоком отчаянии, либо когда ты на пике — и твой триумф, кажется, видит весь мир. Когда я на пике, мне всегда страшно — я подвержен сомнениям, страхам — я не не люблю сам триумф, я не люблю тревогу, которую он у меня вызывает. Когда нам всё-таки удалось создать что-то поистине волшебное — меч, который обеспечил нам свободу от долгов клуба, меч, который сделал нас независимыми от других, я понял, что мой дар — это и проклятие — то самое, которое поможет тебе уничтожить твоих врагов… Но какой ценой? Ведь в покое нас теперь никто не оставит. — Ты нервничаешь? — чувствую, как Лита подошла сзади и мягко прижалась грудью к моей спине, что аж мурашки внизу живота заставили забыть о всём плохом, что я сейчас надумал. Её пальцы мягко переплелись с моими. Она предпочитала такую близость только в одиночестве, там, где нас желательно никто не увидит. Балкон бального зала, как раз вдали от всех тягот и шумных празднеств — пожалуй, лучшее место. — Как обычно. Дурачок ты мой. — Спасибо за поддержку. Ваш звонок очень важен для нас. Ха-ха. — Нет, ну, правда. Ты чего переживаешь? — Переживаю, что меня ждёт тотальный провал, рано или поздно. — Без провалов жить невозможно. Они дают нам опыт, куют из нас тех, кто мы есть. Ты уже себя выковал, Егор. Ты сможешь преодолеть любой провал. А я буду рядом с тобой. И у тебя всё получится, — она повернула меня к себе лицом. — Может уже просто поцелуемся? — я бросил взгляд в другую сторону и вновь на неё, уже лукаво изучая такие знакомые черты лица. Она впервые сама проявила инициативу. — Люблю тебя. Выходи за меня… — Тысячу раз да… — она так улыбнулась — что словами не описать.***
— … Егор, ты слышишь, что я тебе говорю?.. — Прекрасно слышу, Никита. — Почему не отвечаешь? — мы оба смотрели на сгоревшую лабораторию. Мои мечи всегда были опасны — оружие или избавление — каждый из них в неправильных руках мог уничтожать армии или менять баланс сил, но даже процесс их создания был опасен, а особо сильные орудия сами по себе вызывали смещения в мировом магическом объёме, когда я создавал орудие, способное убивать богов или что-то в этом роде. Этот меч… Он должен был стать венцом моего творения. Примером, с которым никто не сможет спорить долгие годы. Но всё пошло не так — как в тех самых десятисортных киношках, где полным-полно логических дыр. Я не успел завершить нанесение барьеров, а маленькая прореха выпустила наружу гигантский объём магической энергии… Это равносильно зажечь спичку в метановой шахте. Всё взлетело на воздух… Взлетело бы… Если бы не Лита. Успела меня спасти. Ни её, ни меча мы не нашли, но — ясное дело — в таком взрыве, тем более, порождённом магией, она бы не выжила… Прости меня. Прости меня, Лита. Тебе попался не самый умный муж. Мечтатель. Безалаберный, глупый, безнадёжный мечтатель. — Всё, игры кончились. Мечи я больше не кую. И если будешь противиться, то вспомни это пепелище… — я с дикой злостью указал пальцем на полностью сожжённую комнату.***
Прошло ещё несколько лет, и за эти пару лет после моего отказа продолжать ковать мечи, которые превратились в выгодный бизнес, мы снова по уши увязли в долгах — долговую яму выкупила одна большая фирма, которая пыталась силой заставить нас… Вернее, меня, ковать мечи. У них не получилось: мы приняли решение уйти из нашего мира. Благо, открывать порталы в другие миры было уже довольно известным способом перемещения. Никита смог найти нам новое пристанище, новый дом — у, не поверите, демонического короля. Господи, тридцать лет назад, когда я читал мангу и увлекался аниме, я ещё мог поверить в подобную историю, но сейчас — это было сюрреалистично даже для меня: король демонов, который пытается не дать людям уничтожить собственный народ. В обмен на нашу поддержку и помощь старый король наградил нас дворянскими званиями и превратил в свою личную свиту, но, чем он мне нравился, он никогда не требовал от меня выковать ему всемогущий меч — хотя и знал об этой моей силе… Всё, чего он хотел, это зажить спокойной жизнью и дать своему народу годы мира и процветания. Но — как зима сменяется весной… … Так и лето сменяется осенью. Однажды, старый король умер, а его власть, зиждившаяся на нас, перешла в руки к его сыну, я осознал, что мы в западне. Тех, кто противился ему, он нещадно убивал — не у нас на глазах, конечно, но у него были длинные руки, способные задушить неугодного во сне даже в темнице. Вскорости из «верных» ему остались только Я и Никита. Нет, я никогда не был верен ему, но уж лучше жить под дланью тирана, чем закончить на самой ужасной каторге. Мне было, действительно, жаль друзей, но они сами виноваты в том, что пытались сделать — открыто выражая своё недовольство, они определённо поступали не слишком мудро. А Никита… С уходом в этот мир он с каждым днём становился всё мрачнее и мрачнее. Его было не узнать — будто мой старый друг исчез навсегда, а его тело захватил какой-то бесцельно существующий призрак. Тиран тираном, но и демоны, и мы всегда были подле него, а его власть, крепче калёной стали, вышла далеко за пределы его родного государства. Он обратил свои думы на другие территории, увидел в них цель — и потребовал того, что я зарёкся когда-либо создавать. Меч. И не просто меч, а оружие, достойное Короля, чтобы никто не посмел ему перечить, чтобы одного взмаха такого меча хватило, дабы уничтожить неугодного. Я не собирался создавать такой меч, пока однажды не осознал, что под угрозой не Я — ведь меня-то этот демонический королёк не тронет, я пока важен, а вот кто действительно неважен — это Никита. Каким бы мудаком я себя не ощущал. В какой бы ситуации не находился. Я всегда был готов помочь своему другу. И я вернулся к созданию меча…***
— Ты не можешь покинуть нашего повелителя. Мы давали ему клятву верности. Вассальную клятву! — Никита по-настоящему возмущён моей нахальностью, но держит себя в руках: впервые за столь долгое время на лице друга я вижу не только скупую грусть. — Я не собираюсь смотреть на то, как этот урод моими руками уничтожает в щепки тот мир, который мы с таким трудом построили для его отца. И — нет — я не давал ему клятву верности. Только его отцу. Это чистая правда: договорённостей между нами и бывшим королём было достаточно, чтобы обеспечить нашу безопасность и, одновременно, оказать поддержку. С тех пор как умер отец нынешнего короля клятва верности утратила свою силу, но во всём нашем договоре всё ещё действовал один пункт — ни меня, ни Никиту король убить попросту не может… Но это не значит, к сожалению, что я в полной безопасности или Никита — в конце концов, он мог приказать моему другу совершить самоубийство, если бы я не согласился выковать тот меч… А ещё он всё же смог обойти правила контракта, чтобы избавиться от моих товарищей. Именно поэтому я в такой спешке надеюсь уйти отсюда. Чтобы даже не попасться на глаза этому… А вот и ублюдок, собственной персоной. Почему же я не сбежал раньше, спросишь? Да просто потому, что мой друг… Я всё ещё верил, что его можно переубедить, уговорить бежать… Я тянул до последнего, а теперь слишком поздно. — Надеюсь, ты не забыл, мой король, что ты не можешь причинить мне вред ни в каком виде? — Я-то нет, — Фландерс самодовольно улыбался, изымая мною выкованный клинок из ножен: он был прекрасен — настолько, что даже противник может залюбоваться могуществом, что он излучает. В окружении собственной свиты он стоял у входа в мою комнату и молча любовался своим великолепным оружием, а я только лишь успел услышать, как раздался звук удара. Меч пронзил мой левый бок и вышел через правый, раздробив все внутренности. — Но если это сделает твой друг, то не будет никаких проблем. — Никита… — кровь подступила к нёбу, и я поперхнулся ей, выдав: — Какой же ты всё-таки мудак. — Не бывает плохих людей, Егор, просто не со всеми нам по пути. Мой бывший друг — теперь уже — вышвыривает моё безвольное тело в окно. И я лечу… Куда-то вниз… Наблюдая за блистающими на небе звёздами.***
— А теперь ты стоишь передо мной… ЭТО ЧТО, ФОКУС КАКОЙ-ТО?! Как ты можешь быть жива, Лита? Ты ведь спасла меня ценой собственной жизни! Я определённо не умер, я ощущаю какую-то магию. Очень мощную магию. Такую я ощущал только… — Лита улыбнулась мне так, как умела только она — и из окружающего мрака показался меч — клинок, который я когда-то давно ковал, который стал причиной моей главной неудачи. Он был… завершён… — Я миллион раз наблюдала за тем, как ты выводишь символы. Я помнила каждое твоё движение наизусть. Я знала, как и что нужно сделать, у меня не было только одной вещи в этом деле — твоего таланта. Но у меня всё же хватило упорства создать меч. Я связала его со своей душой, Егор, так что тебе не кажется. Я реальна, я жива. — Меч никогда не создавался для оживления мёртвыми и управления смертью, как ты мне это объяснишь? — вообще-то, всё возможно. Это же разработка артефакта, а на артефакт может повлиять всё, начиная от смерти и заканчивая даже эмоциональным фоном в период создания артефакта. Смерть Литы вполне могла породить это оружие, придать ему свойства управления смертью как явлением окружающего мира. — Ты и так знаешь ответ. — Знаю, просто… Не могу понять, мне радоваться или огорчаться. Да и зачем ты здесь? Почему не появилась раньше? У меня столько вопросов… Вместо ответа она указала куда-то в сторону, откуда начинал просачиваться белый свет — этот свет затапливал всё. И по мере затопления мне казалось, будто я… Просыпаюсь? Руки немного онемели. И язык. А ещё глаза не сразу смогли сфокусироваться на окружающей обстановке. Зато одно я ощущал очень чётко: нежные пальцы на своей ладони. Взгляд, наконец, сфокусировался. Лита сидела передо мной и бережно гладила мою руку, из одежды на ней была какая-то рубашка. — Это Рай? — голос я свой не узнал, зато он отчётливо показался мне знакомым. — Что… Со мной? — Ты жив. — Спасибо за напоминание о том, что я помер. Я прекрасно ощущаю живость, — мы оба опустили взгляд на мою промежность, которая чётко давала понять, что я более, чем живой. — Милая реакция. — Тебе это всегда нравилось, — я ехидно оскалился, а потом потянулся к ней за поцелуем. — И всё же, что происходит? — она остановила меня перед самым поцелуем, мягко наклонилась к моему уху и прошептала… — В кого-кого ты меня поместила? В ТОНИ СТАРКА?!Продолжение следует…