Ett skött kan avgöra hans öde. Och skött denna beställt döde. En dum döden som var, För olavesen han var.(1)
Всё мог решить один выстрел. Пять камор в револьвере и лишь в одной из них патрон, который должен был убить его. Берёммелс ехидно смотрел на него, будто знал, что выстрел окажется роковым. Гудснод два раза прокрутил барабан, внутри него что-то щёлкнуло – характерный признак того, что патрон в каморе есть. Гудснод последний раз улыбнулся, его нижняя губа треснула и из неё потекла кровь. На дворе стояла холодная северная зима, сильная метель развевала его рыжие волосы, а он стоял в одной рубахе и с улыбкой смотрел в глаза Берёммелса. – Какой же ты глупец, – сказал, смеясь, Гудснод, – ты же знаешь, что я не позволю себе такого бесчестия и что я не способен любить в силу жизненных обстоятельств. Да и кто ты для неё, чтоб сейчас решать её судьбу. Ты же знаешь, что она любит другого. У тебя нет шансов, и моя смерть не даст тебе полного обладания над ней. – Стреляй уже. – Låt mig titta på min Norr för sista gången, – сказал дрожащим голосом Гудснод, – min vän(2). Он поднёс пистолет к виску и огляделся. Вокруг были лишь снег, сосны и ели. Перед глазами его пронеслась вся жизнь. Он родился в достаточно богатой семье. Отец его был учёным-специалистом по народам Востока, мать же его была директором Национального Королевского Музея. Жизнь его была прекрасна, пока его не отдали в школу. Его сверстники издевались над ним, ибо ему не были интересны их увлечения, которыми являлись развлечения и потакания грехам кругов похоти и чревоугодия. Гудснод же яро ненавидел всё это, за что неоднократно был высмеян. Он ушёл в себя, постоянно подвергал свой разум рефлексиям и думам. Постоянные переживания привели его к болезни, что сейчас зовётся тревожное расстройство. Наконец он не выдержал и убежал в деревню Гамлабюн близ Инкомста к родственникам. Через два дня его нашли и вернули в город. Из-за этой ссоры родители отдали его в Королевский Военный Юнкерский Институт. Тогда они видели сына в последний раз. В Институте ему было лучше, чем в школе. Он нашёл себе друзей – Берёммелса ав Вэксандсона и Вогхалсига ав Бергенсона. Они были будущим страны, постоянно спорили о наилучшем устройстве государства, о морали и нравственности и о других философских вопросах. Однажды, зачитавшись книгами одного философа, Гудснод принёс клятву безбрачия. Принеся эту клятву при Берёммелсе, он мог спасти себя и сейчас бы он не стоял посреди этого леса с приставленным к виску револьвером, а может это и к лучшему, ведь если он умрёт сейчас, то не будет боле страдать. Как бы то ни было, прошлого уже не вернуть. Однажды Гудсноду стали сниться странные сны, и он попросил у Берёммелса порекомендовать ему человека, сведущего в медицине, для относительно откровенной переписки о его снах, ибо он не хотел идти к врачу, чтоб его не признали негодным к службе. Берёммелс предложил ему пообщаться с одной его знакомой студенткой по имени Блоблумма и дал её почтовый адрес. Три дня без остановки почтальоны носили письма туда-сюда. На второй день разговоры уже пошли не о снах и недугах Гудснода, а больше о литературе, философии и науках. Постепенно Берёммелс начал ревновать. Тем не менее, через неделю Блоблумма настояла на личной встрече и прогулке. Можно сказать, что прогулка эта удалась, ибо Берёммелс сообщил Гудсноду о своём намерении жениться на Блоблумме и в порыве своей ревности грозился застрелить его, если тот попытается переходить в разговоре с ней на личные темы. В следующие два дня Гудснод продолжал писать ей, пытался делать это он тайно, ибо боялся Берёммелса и его ревности. Общались они ещё долго, и однажды он написал ей:«Доброй ночи, милая Блоблумма, хотя когда это письмо дойдёт до вас, будет уже утро. Я хотел спросить вас об ваших отношениях с господином Берёммелсом. Он странно вёл себя в тот день, обещался убить меня, после той прогулки стал следить за мной. Я начинаю бояться его. Как вы можете объяснить его поведение?»
Следующим же вечером ему пришёл ответ:«Bra hälsa åt dig, min vän(3). Такое поведение я могу объяснить лишь его ревностью. Никогда бы не подумала, что он может быть настолько ревнив. А раз уж я начала говорить о моих с ним отношениях, то придётся рассказывать всё с самого начала. Я познакомилась с ним в Бергинлэгге в Норрбергмарке прошлым летом. Не знаю, каким образом, но я ему приглянулась. Сначала он сказал, что он не имеет ко мне каких-то особых и возвышенных чувств, и скоро это пройдёт. Однако потом я поняла, что он влюблён в меня. Тогда я имела свидания с другим молодым человеком, и поэтому поспешила сообщить об этом ему, однако я робела и поэтому решила передать ему письмо через его друга. Но в тот момент, когда я отдавала письмо, в комнату вошёл Берёммелс. Он прочёл это письмо и посмотрел на меня глазами, полными печалью, грустью и слезами. Он порвал письмо и ушёл к себе. По свидетельствам его соседей, он прорыдал весь тот день. Я боюсь за него, за его душевное здоровье. Это было почти год назад, а он до сих пор влюблён в меня по уши. Он страдает из-за меня, за это я себя корю и ненавижу, понимаешь? Я заставляю человека страдать. А теперь я хочу выговориться тебе. Знаете, насколько моя жизнь несчастна? Человек, которого я люблю, тоже объяснялся мне в любви, но более ничего. Такое чувство, что он использует меня, хотя зачем это ему? И Берёммелс со своими назойливыми ухаживаниями. Я уже хочу прыгнуть вниз с башни ратуши, чтоб закончить свои страдания. Прошу меня извинить за это, доброй ночи, мой друг».
Гудснод ревностно хранил эти письма, и в один день Берёммелс попытался найти их и прочесть. Когда он начал читать последние письма, в комнату вошёл Гудснод. – Что ты тут делаешь? – Ты смеешь ей писать? – крикнул Берёммелс, бросив в него несколько листков бумаги, – ты смеешь её спрашивать об настолько личных вещах. Да какое тебе дело до её жизни? – Мне было интересно, отчего ты так сильно ревнуешь, и я поинтересовался об этом у неё. – Не ври, ты хочешь лишь завладеть ей в обход меня, я не позволю тебе этого. – Ты обезумел, Берёммелс, ревность свела тебя с ума, ляг спать и успокойся. – Нет! Я вызываю тебя на дуэль, Гудснод, завтра, в лесу Холменгрове, в семь вечера. – Ладно, только, ты же понимаешь, что это не поможет тебе. Берёммелс вышел из комнаты и хлопнул дверью. Гудснод достал листок бумаги, перо, чернила и начал писать Блоблумме:«Добрый вечер. Берёммелс вызвал меня на дуэль завтра в лесу Холменгрове в семь вечера. Если интересно, можешь прийти, только не обнаруживай себя. Странно, что меня вызвали на дуэль с целью убить, а я не чувствую ничего, кроме абсолютного безразличия ко всему происходящему. Доброй ночи».
Ответа ему не последовало. Прочитав письмо, Блоблумма затряслась и выронила письмо, упала на кровать и начала истерично смеяться. К сожалению или к счастью, она решила пойти на ту дуэль. Берёммелс с Вогхалсигом, который был выбран секундантом на дуэли, купили патроны и пистолеты в оружейной лавке. К шести часам всё было готово, они договорились о том, что дуэль будет в традиции Офёрутседдаскётт. Особенность традиции заключается в том, что в шестизарядный пистолет секундант вставляет один патрон, и дуэлянты стреляют в свой висок по очереди, перед каждым выстрелом прокручивая барабан. Блоблумма проснулась очень поздно и поспешила одеться, дабы отправиться в Холменгрове, но торопясь, забыла надеть выходную одежду, в итоге вышла из дому в рубахе, сарафане и плаще, что, естественно, было слишком холодно для середины зимы в тех краях. Она пробежала через весь город и дошла до опушки того леса. Было очень тихо. Она нашла следы троих человек, решив, что это следы Берёммелса, Гудснода и ещё кого-то, она побежала по этим следам. В лесу Блоблумма цеплялась за ветки, тем самым изодрав плащ и сарафан до непристойной длины. Она увидела на поляне три фигуры и спряталась в кустах, чтоб её не обнаружили. Это оказались Берёммелс, Гудснод и Вогхалсиг. К своему виску первым по традиции приставил пистолет обвиняющий, то есть Берёммелс. Револьвер не выстрелил. Блоблумма спокойно вздохнула. Подошла очередь Гудснода. Он тоже был одет не по погоде, на улице стояла метель, он же был в одной рубахе, доломан свой он бросил на землю. В тот момент он чувствовал лишь тоску и более ничего. Он приставил пистолет к виску, с улыбкой огляделся вокруг, надеясь увидеть Блоблумму. Он уставился на кусты, и, заметив её в них, сказал: «Jag död för sanningen». Далее он посмотрел на Берёммелса, спокойно нажал на спусковой крючок, произнеся: «Och sanningen skall befria mig från plåga(4)». Боёк ударил по капсюлю, пуля вылетела и пробила Гудсноду висок. Он выронил пистолет и упал замертво на снег, его кровь растеклась по снегу. Блоблумма побежала из кустов к Гудсноду. Убедившись, что он мёртв, она крикнула Берёммелсу: – Зачем ты сделал это? Зачем ты вызвал его на дуэль? – Затем, что он хотел владеть тобою в обход меня и врал мне об том, что ты влюблена в другого. – Он не врал, Берёммелс, и ты, и он, вы оба мне безразличны, ты обезумел от ревности. – Förlåt mig(5). «Faller i Glömska!(6)» сказала она и убежала из лесу. Берёммелс побежал за ней, а Вогхалсиг остался на поляне молиться за душу Гудснода. Тело его до сих пор лежит там, в могиле, которую никто никогда не найдёт.Inte värt att tala öppet Med en vän till din vänet, För svartsjuk att han kan vara, Och det kommer att död vara(7).