Уже по истечению пятой минуты, моё терпение накрылось медным тазиком раздражение.
Это сущее издевательство вот так вот взять и наматывая еще одну ложку вермишели, на меня стопориться. Меня реально заёбывает, когда люди, сидя напротив меня, причем без моего же однобрения на действие, плямкают и причмокивают. С такой довольной рожей, будто кто-то в безлюдном переулке забыл ящик с бухлом, а жены у него нет.
— Фто-о такое, Ваф-ф-фия, —
спрашивает у меня, будто подавиться захотел. Он задумал разозлить меня? Раздражает.— Вафия, сфою порфцию ты съел два часа назад. Ты помнишь? — возможно, златовлоске лучше было бы поселится вместе с Шу, тогда Кияма был бы с Вальтом, никто ему не плямкал и не хропел по ночам. А что Аой, ему пофиг, он такой же хер, как и сам Рантаро.
Черт знает, как так вышло, что этот невоспитанный мальчишка, самый обыкновенный и к тому же слабак, поселился вместе с ним.
На самом деле он первый влетел в номер который нравился Мурасаки, а дальше никто не отступился.
— Ха, да, конечно, — Вакия демонстративно надул губу и отвернулся, как только руки сложились крестиком на груди. Хотелось откинуться на стуле, но, возможно, блондин немного позабыл о том, что это не его личный номер. Стулья пласмасовые и неудобные. Вот поэтому он и сидел на маленькой, круглой подушке, любуясь морем вдалеке.
Чем этот пятизвездочный отель лучше моего личного номера? Да, моря не видно, но на то матрас удобнее, кресла кожаные, небо ярче.
— Бедный мой бюст. Я хочу пить, —
зевнул я. Это утро не на шутку меня измотало, да и ночь не удалась. Маэстро явно что-то не нравилось в этом матрасе. Да и мне, знаете ли, тоже.
Сначала он брыкался и недовольно ворчал о том, как это ему плохо от сложившейся ситуации, а затем мирно хропел и забирал одеяло. Каждый третий не раз сталкивался в жизни с проблемой, когда лежащий рядом сосед забирал все добро себе, а ты из вежливости, терпел неудобство. Как сложно жить, когда ты все всем, и нихуя себе. А Кияма? Разве он знает об этом? Не там то воспитали.
Так ему мало того, почему мы вообще оказались в номере с одной двуспальной кроватью? Разве мы похожи на милую яойную парочку или это работники шипперами оказались? Черта с два, в какое говно я попал?
— Есть у меня предложение, — на этом Кияма закончил свой завтрак. Спасибо черту и второму.
— Ты рехнулся, скажи мне, что это не то, о чем я подумал, — я просто не поверил своим голубым глазам, подаренный мной хранитель для горячего кофе был использовал так безрассудно. Ничего серьезного дуракам дарить нельзя, так и знал. — Ты припёр коньяк в термосе? — такое зрелище чуть не заставило меня изобразить одновременно косоглазие, косоумие и косоносие. Я в лишний раз понадеялся, что острый нюх сыграл со мной злую шутку или это очередной нелепый сон с участием Маэстро.
— Незарегистрированное бухло всегда познается в беде, — а дурачок показывается.
— Иди в жопу, — отодвинул свою порцию в сторону, запах который был просто отвратителен. Как мерзкий одеколон из лепестков летних цветов, саморучно изготовленный девятилетними детишками. — Какой хер осмелится такое попробовать?
— Не хочешь, как хочешь, — Рантаро наливает порцию себе. — Мои родители бухнули так на первом свидании, отзывы не оставляют желать лучшего.
— Ладно, если бы у этого коньяка был не такой странный цвет, — ему не послышалось. Правда бы выпили. Только коньяк ли это вообще?
— Да ладно тебе, Вакия! Слабо осилить какой-то стаканчик бухла? — Мурасаки ненавидел, когда его брали «на слабо». — Что здесь нездорового?
— Будто на свидание со мной собрался, вот что здесь нездорового, — здесь точно что-то не так, чем больше я вдыхаю этот запах, тем больше он начинает мне нравится. Кияма перевел взгляд на меня и приподнял левую бровь. Сам не понял, что сказал.
— Я тебе по-мужски предлагаю, — схватывает бокал и подносит его к моему. Рано у тебя крыша едет, — лучше бы от бабла ехала, чем от этого недо-ядо-пере-коньяка. Он заставляет меня лишь одним движением своей руки, поднимая этот хрупкий бокал, принять его вызов.
Лучше бы я мохито с грязными носками глотнул, чем почувствовал этот противный рту порошок. Почувствовав, как к стенкам щек начали прилипать песчинки, я заглотил жидкость, но неприятное ощущение чужиродных веществ во рту не исчезло.
— Что это за, кх, второсортник, кх-х, — Вакия провел языком по боковым стенкам рта, пока тело заметно набирало градусы. Градусы, сделавшие из здравого смысла мясо в нокауте. Иначе, как объяснить коварное deletion* чувства самосохранения (очка) и внезапного addition* безудержной страсти к Кияме. А он, между прочим, неуклюжий сукин сын.
Если бы Вакия знал, снял бы шлюху в Амстердаме…
twenty minutes later
— Wakiiya, you're a slut. Fuck you.
***
— Что ты сделала «с этим» вчера, Карен? — тонко намекнула ей коллега (эта губошлёпка очень любопытная женщина), она бы и не задавала этого вопроса, ведь Рантаро был в порядке, но до того, как сюда в одних трусишках, пародируя рака и осла, только что спустился Вакия в поисках друга, грозившись при этом выпустить из него все кишки и пришить его под крышку гроба.
— Вчера, он забыл этот термос у меня на столе, когда искал деньги для оплаты за номер. Я компенсировала нехватку денег одним маленьким неудобством. Одна двухспальная кровать.
— А с термосом что? — не поверила, что коварная девушка рассказала ей всё, уточнила женщина.
— Наркотик специального назначения. Три капельки в коньяк и они в игре, а что, нехер выпивку таскать (хотя, Рантаро, конечно, жалко).
От сего шума в холл спустились все приезжие блэйдеры, тут же, Шу и Вальт просекли, что не только им было весело прошлой ночью, но что-то не поймут ребятушки-ребята, зачем Вакия так сильно старается запихнуть красную свечку в очко Рантаро, после того, как последний отказал в просьбе голубоглазого «вытащи, блядь, эту хуйню из моей жопы», в ответ слышалось какое-то рычание и в возмутительном тоне «да щас, в рот мне ноги, иди посри», что злило Вакию ещё больше, заставляя повторять тупую просьбу снова и снова.
— Ах, чертов шиппер.
