7. Сделка.
15 февраля 2018 г. в 02:30
Вечером, совсем отчаявшись, Пак Чимин поехал в другой город. Туда, где держали его парня в тюрьме. Он уже много раз писал прошение поговорить с ним, хотя бы в разных комнатах через стекло и по телефону, много раз просил, но ему отказывали.
В тот день его окончательно разрывало — директор, который переключился на Тэхёна, Тэхён, который, кажется был не против…
Чимин собрал деньги и поехал. Он был готов сосать охранникам всем сразу, давать им взятки и снова сосать. Он был готов на всё, лишь бы снова увидеть Юнги.
Чонгук в этот вечер тоже пил в одиночестве. Думал о Чимине, который его оттолкнул, о Тэхёне, который так внезапно показал своё лицо и просочился, как песок, сквозь пальцы, о своих предпочтениях… Это требовало решения. Он поехал к Чимину, вызвав водителя, пронаблюдал, как тот вывалился из дома и сел в такси. Гук приказал ехать за ним чисто машинально, не зная, что придется отправиться далеко.
Пока они ехали, он успел протрезветь. А у входа в закрытую зону догнал Чимина и громко спросил за его спиной:
— Что ты тут делаешь?
— А-а-а! — заорал тот, в темноте узнавая директора только по голосу. — Это Вы что здесь делаете? Следите за мной?
— Допустим, да. Так это тут сидит тот, кого ты так ждёшь? — Чонгук оглядывал здание и казалось, что его глаза светятся в темноте чем-то чёрным, глубже и гуще, чем тьма.
— Да! — с вызовом отозвался Чим. — И что теперь? Скажете, что мне нельзя его ждать?
— Я предложу тебе выбор, Чимин. Что ты готов сделать, чтобы увидеть его? — Чонгук точно василиском был, так шипеть зловеще просто так не научишься.
— Всё.
Парень опустил голову, сжимая пальцы рук так, что ногти впивались в ладони, отчаянно повторяя:
— Всё!
— Отдашь свою жизнь? Сердце? Разум? Готов забыть всё, что было, ради этой встречи? — Чонгук по-прежнему смотрел на массивные ворота, а не на собеседника.
По лицу Чимина потекли слёзы.
— Я всё отдам… Всё…
— Хорошо. Тогда пойдём, — Чонгук протянул руку. — Пойдём, ты увидишь его, но потом даже и не вспомнишь о его существовании.
Чим резко всхлипнул и вскинул голову.
— Но я не хочу его забывать!
Чонгук смотрел на него внимательно.
— Значит, ты не готов на всё?
Чимин моргнул несколько раз, его ресницы слипались от слёз, дыхание сбилось. Он задержал выдох и шагнул за Чонгуком.
— Я готов, — решительно, хоть и горько звучало.
Гук взял Чимина за руку, а потом повёл сквозь стены, сквозь людей, все замерли и время как будто остановилось.
Когда они дошли до корпуса с заключёнными, Чонгук замедлился. Похоже, в общих камерах нужного человека не было. Он пошёл дальше, остановился у двери в одиночную и ухмыльнулся.
— Через семь лет он не выйдет. Плохо себя ведёт, — сообщил Чимину, а потом втолкнул его прямо сквозь дверь в маленькую затхлую комнатёнку, где прямо на полу сидел худой татуированный парень, в синей тюремной робе.
— Юнги!
Чимин сам упал на пол, кинулся к нему и упал, но трогать боялся. Юнги был такой хрупкий, словно тронешь и рассыплется. Чимин заплакал, как только его увидел, но смотрел на него, смотрел, не мог отвести взгляд.
— Юнги, это я… Ты слышишь? — выдохнул он, наконец, смелея и трогая его руку кончиками пальцев.
Тот спал, но от первого же касания дернулся, схватил «противника» за руку, заламывая её, прижимая парня под собой к полу.
— Жить надоело, сука? — он коленом в поясницу давил и был сплошным комком агрессии.
— Юнги! — Чимин дёрнулся и завыл от боли. — Это я! Чимин! Ты не помнишь меня? Ты не узнал меня? Юнги, больно же!
Хватка ослабла.
— Чим? Это сон?
Юнги слез с него, за плечо развернул к себе, трогая чужое лицо. В одиночке было темно и места только, чтобы лечь наискосок камеры.
— Я с ума сошёл? Это бред? — Юнги бормотал и трогал Чимина, изучал лицо, губы, нос, трогал шею, живот, бёдра и маленькие ладони держал своими худыми и мозолистыми. — Чим, малыш, я спятил?
Крыша в одиночке у многих ехала. Юнги тут и раньше галлюцинации ловил, но не такие чёткие.
— Нет. Это не сон, Юнги! Кажется, я заключил сделку с дьяволом, лишь бы тебя увидеть. Юнги, я так соскучился! Ты читал мои письма? — Чимин тыкался в него, как котенок, всхлипывал и цеплялся руками, мазал губами и слезами по коже.
— Да, читал, — хрипло звучало в ответ. — Мне не разрешают писать на волю.
Юнги обнимал Чимина худыми, но очень сильными руками, гладил его по голове.
— Чим, детка, если это сон, я не хочу, чтобы ты ревел, понял? — он, кажется, отвык от нормальных разговоров в этих стенах и за Чимина держался так, что непонятно, кому это нужнее. — Расскажи, что ты продал? Что ты сделал, малыш?
Конечно, в себя он не пришёл. Такого не могло быть, чтобы Чимин вдруг появился в одиночке. Но и не верить своим рукам и чувствам Юнги не мог.
— Он сказал, что я потом не вспомню о тебе… Увижу, но потом забуду. Но я… — Чимин приподнялся, держась за Юнги. — Я не выйду отсюда больше. Я останусь здесь. Я умру здесь с тобой, Юнги. Я больше не хочу без тебя…
— Ты сдурел? Чим, у меня деньги на воле припрятаны, никто не знает о них. Я скоро выйду, и мы заживём, слышишь меня? Малыш, я выйду, обязательно выйду! — Юнги тряс Чимина, как тряпичного. — Так что пиздуй отсюда и даже не думай, чтобы что-то с собой сделать, или сюда угодить! Я шкуру с тебя спущу! Понял? Я всё узнаю, Чим, как-то, что ты задницей крутишь перед камерой. Сучка маленькая! — Юнги схватил его прямо за горло.
До них доходили новости и журналы определенные, за определенную плату. Из-за такого журнала Юнги тут и заперли. Какой-то урод вздумал дрочить на его малыша. Юнги не сразу узнал Чимина в этом вылизанном красавчике, но как узнал — вся кровь в голову бросилась. Он вроде и мускулистым особо не был, но был злым и Чимина считал полностью своим.
— Я делаю это ради тебя! — Чимин вцепился в его руку, сжимая запястье. — А ты не торопишься выходить! Я не трачу почти ничего, чтобы ты вышел, и мы смогли уехать куда-нибудь вдвоём, не думать о деньгах! И не называй меня сучкой, ты сам мудак! Ты меня оставил одного! Меня все так и норовят выебать! А ты меня не защищаешь!
— А ну, заткнись! — зарычал Юнги. — Заебал ныть!
Он сгрёб Чимина в объятие, сжал крепко, губами в ухо ткнулся и зашептал хрипло:
— Подожди ещё немного, малыш. Тебе нужно только дождаться, я выйду и найду тебя. Я буду хорошо себя вести. Буду стараться. Понял? — поцелуй обжёг шею.
Юнги лапал Чимина, как мечтал, когда только разглядел, в кого его «булочка» превратилась за годы порознь. Чимин вздрагивал от его рук, жался плотнее.
— Юнги-я, потрогай меня? Там…
Он весь прижался, засунул руку в тюремную робу и там снова едва не заревел, когда член Юнги потрогал.
— Давай, покажи, как ты скучал.
Юнги ему не мешал, он в этой тюрьме одичал почти. По началу очень часто видел мокрые сны с Чимином, а потом даже его лицо начало стираться из памяти, пока журнал под руку не попался. Сейчас Юнги плакал беззвучно и целовал его в губы, трогая за задницу, просунув ладони к коже.
— Я ненавижу чужие руки. Члены. Взгляды. Слова. Чимин-а, ты такой секси… Потому что это не твои слова! Я их всех ненавижу, Юнги-я! Я люблю только тебя. Я хочу быть только твоим!
Чимин задницу подставлял и член Юнги уже дрочил вовсю, обеими руками, плотно сжимая пальцами.
— Малыш…
Юнги целовал его горячо и раздевал очень порывисто, полностью оголяя круглые ягодицы.
— Это всё моё, помни об этом, — рычал почти, пропихивая в Чимина средние пальцы.
— Да! Да, Юнги! — послушно отзывался парень.
Он целовал своего любимого, шею кусал, а потом, развернувшись, всё ему отдавал. Пришлось, конечно, член его отпустить, но Чимин знал — скоро Юнги найдет ему отличное место.
Юнги его даже не растягивал — вошел прямо так.
— Мой малыш-ш…
Он входил в Чимина и хрипло стонал. И был не в тюрьме, а на свободе, когда полностью оказался внутри.
Чимин скулил, принимая его и едва не терял рассудок от осознания того, что это реальность, а не сон. Он был готов умереть после этого, но в этот момент, когда Юнги брал его, он был по-настоящему живым. В тот раз Юнги трахался, как дикий зверь, не жалел Чимина, двигал бедрами, как бешенный. По заднице шлёпал так сильно, что на утро она будет в синяках.
— Дрочи себе, малыш! — приказал и толкнул Чимина бёдрами вперёд, так что тот едва подбородком с полом не встретился.
Чим громко вскрикнул. Стонал он тоже громко. Хорошо, что стены здесь были метровые и вряд ли кто-то слышал эти стенания. Парень дрочил себе, сжимался весь. Скоро он пачкал пол камеры своей спермой, точнее сказать — раскрашивал, пачкать там уже просто нечего было, и так грязно.
— Чим… — Юнги уткнулся в его загривок, после того, как кончил в него.
Через пару секунд любовник резво развернулся и наклонился. Он сосал и вылизывал член Юнги, пока тот не опал, а потом смотрел на него очень преданно и влюбленно.
Юнги целовал руки Чимина и впервые за много лет улыбался.
Тот растворился под его поцелуями, просочился сквозь дверь и сквозь все коридоры, прямо в объятия Чонгука.
— Юнги! — всхлипнул Чимин, когда перестал его чувствовать.
Это было как обидное пробуждение посреди лучшего в жизни сна.
— Время вышло, Чимин-а.
Чонгук положил ладонь ему на глаза, а потом поцеловал, буквально высасывая из него память о Юнги. Это какие-то мелкие сошки должны были есть сердца. Чонгук мог питаться чем угодно — приятными воспоминаниями, слезами, болью и радостью. Сердце, конечно, он тоже мог съесть, но трупы — это слишком заметно. Зачем ему такие проблемы?
Чимин сопротивлялся первые минуты, но потом расслабился и даже отвечать начал, а когда поцелуй закончился, удивленно спросил:
— Директор Чон? Что мы здесь делаем?
Забавно, что он первый раз не назвал его Господином.
— Спи.
Чонгук ему улыбнулся, а потом подхватил обмякшего парня на руки и вернулся к автомобилю. Водитель повез их обратно в Сеул. Чимин сладко спал, лежа у Чонгука на коленях. Приехали они уже утром. Чонгук отнёс парня в его квартиру, положил в постель, а потом уже из авто звонил на мобильный.
Чимин проснулся от звонка, у него страшно болела голова, как будто вчера он тоже пил всё подряд и творил глупости. И задница болела, как будто его трахали, как минимум, трое.
— Директор Чон? — он с ужасом понял, который час.
— Доброе утро, Чимин-а, — голос у Чонгука был, как у сытого кота. — Ты опоздал на работу. Снова.
— Кажется, я заболел, — жалобно сказал тот. — Я побуду сегодня дома? Пожалуйста?
— Конечно, — Гук ласково усмехнулся. — Жду тебя завтра на работе.
После разговора Чимин поплелся в душ, где с ужасом рассматривал следы от секса, синяки и укусы…
Чимин офигевал — он переспал с директором и не помнит этого?