У нас всегда будет завтра

      Дождь лил как из ведра. Вечерняя гроза доползла до Даларана из Азсуны. Низкие разбухшие тучи заволокли аметистовые шпили стройных башенок, цеплялись свинцовыми боками за флюгеры на крышах небесного города и щедро поливали его дождем. Ничего удивительного, что в тавернах в этот час было особенно шумно, тем более — в «Приюте фокусника», где расположился вернувшийся из Сурамара отряд, праздновавший маленькую, но победу. Назло дождю снаружи здесь лились вино, веселые разговоры и звонкий смех. Раскрасневшиеся официантки сновали по залу с подносами, редко успевая миновать хотя бы половину таверны, прежде чем те пустели. Всеобщее веселье пошатнулось лишь раз — в тот момент, когда дверь распахнулась, пропуская пятерых рыцарей в черном.       — Сколько лет сражаемся бок о бок, могли бы уже и привыкнуть, — проворчал Тассариан, следуя за новым Верховным лордом.       — К этому никогда не привыкают, — ответил ему Кольтира. — Не хочешь, чтобы на тебя смотрели как на ожившего мертвеца — поселись в Подгороде.       — Боюсь, что в Подгороде мне будут с некоторых пор не рады, — усмехнулся человек.       Рыцари Черного Клинка расположились подальше от живых и заказали выпивку. У них был один вечер передышки, и казалось странным проводить его вот так, но здесь можно было ненадолго почувствовать себя причастными к общей победе. Скоро гуляки напьются до той степени, когда голубоглазые акериты уже не пугают и кажутся в доску своими парнями. Уже сейчас притушенные их появлением разговоры возобновлялись, и никто больше не косился в сторону негромко беседующих между собой мертвецов.       — Куда ты смотришь? — Тассариан повернул голову к непривычно лаконичному другу и проследил за его взглядом. — Какая пестрая компания… Постой-ка, это твоя протеже с «Молота Оргрима»?       — Да, — коротко кивнул Кольтира, задумчиво поглаживая подбородок.       — Она едва не выжгла этому остроухому неудачнику внутренности после того, как он попал на зуб ледяному змею, — пояснил Тассариан товарищам. — Такое как первая любовь — не забывается.       — Заткнись, — беззлобно огрызнулся син’дорай и, помедлив еще, принял решение: — Я ненадолго вас оставлю. Мой лорд?       Владыка смерти кивнул. Получив дозволение, Кольтира поднялся и неспешно двинулся через зал к примеченному столику. За ним сидело четверо: двое син’дорай, женщина из Отрекшихся, не снимающая капюшона, и калимдорский таурен. Белокурая эльфийка заметила приближение рыцаря первой. В ее взгляде мелькнуло узнавание, лицо на секунду стало растерянным, затем появилась неуверенная улыбка.       — Здравствуй, Птичка.       — Командир… — он качнул головой, и она поспешно исправилась: — Кольтира… Здравствуй.       Отрекшаяся мазнула по нему настороженным взглядом. Остальные смотрели непонимающе.       — Мой непосредственный командующий на протяжении большей части Нордскольской кампании, — пояснила эльфийка своим спутникам. — Кольтира Ткач Смерти.       Немертвый кивнул, разглядывая ее лицо. Эллана Салтерил, рыцарь крови и адъютант некроманта на борту «Молота Оргрима»… Его бывший адъютант. Он запомнил ее тонкой нервной девчонкой, осунувшейся и бледной от холода и вечной усталости. Черты ее мало изменились с тех пор, но кожа загорела за время южных кампаний, огромные глаза привыкли щуриться, складки у губ стали резче, а меж бровей наметилась морщинка. С их последней встречи прошло почти пять лет, и, кажется, ему вовсе не было нужды подходить к ней. Разве что поздороваться. Эта миссия была выполнена, и Кольтира уже собирался произнести что-то соответствующее случаю, чтобы уйти, но Лана, расценив его молчание по-своему, поднялась на ноги.       — Ты хотел поговорить?       Ткач Смерти зачем-то кивнул. Она улыбнулась, извинившись перед товарищами. Ее спутник син’дорай дернулся, но отречка придержала его за плечо.       — Уймись, — прошелестело из-под капюшона. — Это ничем не кончится.       Они с трудом нашли себе никем не занятый угол. Эллана походя сняла с подноса проходящей мимо официантки кувшин и пару кружек.       — Я так давно ничего о тебе не слышала, командир…       — Оставь это. Ты давно не моя подчиненная. Вернулась в Орден?       Она кивнула, глядя в стол.       — Я теперь рыцарь-командор… и…       — Щитоносица. Ты высоко взлетела, Птичка.       — Давай отставим на сегодня чины и титулы. Кольтира… я скучала.       Она несмело подняла на него взгляд. Это так остро напомнило Эллану из прошлого, что ее новый образ пошел трещинами, словно ряженый застыл в нерешительности, взявшись за край маски. Рыцарь смерти смотрел на нее задумчиво, пытаясь понять, действительно ли это маска или он просто хочет ее такой видеть. Наверное, он тоже скучал…       — Я так жалела, что опоздала к взятию Андорала…       — И хорошо, — вырвалось у него.       — Да?.. Почему?       Кольтира вздохнул с досадой. Не нужно было это говорить. Не нужно, а теперь придется.       — Я проиграл ту войну.       — Но ведь Орда…       — Орда и Сильвана победили. Но я проиграл. И последние годы провел в темнице Подгорода, — он желчно усмехнулся. — За измену.       Взгляд Ланы потяжелел, снова напоминая о том, что она уже не та девочка на побегушках под началом советника по вопросам Плети.       — А на самом деле?       — На самом деле, можно назвать и так. Я оказался плохим генералом, Птичка. Много бессмысленных проволочек — просто потому, что мне не хотелось снова сражаться с Тассарианом.       — Я поняла.       Она тряхнула головой и, уводя разговор от неудобной темы, скупо рассказала о последовавших столкновениях с культистами Сумеречного Молота, боях на Хиджале и Драконьем Погосте, задевших ее лишь краем. Потом, снова увлекаясь, — о путешествии в Пандарию. С ощутимой горечью поведала о разногласиях, расколовших ее отряд на острове Грома. Дальше рассказ пошел об осаде орочьей столицы; восстановлении в ордене рыцарей крови — не без содействия лорда-регента; Дреноре.       — Мой гарнизон перебросили с Хребта на южную заставу в Араке. Там стало как-то спокойнее. Горная крепость слишком сильно напоминала мне…       Лана умолкла, будто ее речь отстала от мыслей, улетевших в совершенно иные дали. Взгляд, затуманенный алкоголем, устремлялся куда-то мимо плеча Кольтиры. Он не ждал продолжения, тоже глядя на бывшего адъютанта в задумчивости.       — Молот Агмара, — неожиданно закончила Лана, прямо посмотрев на него. — Снег напоминал мне о Нордсколе. И о тебе. Знаешь, я ведь все же выучилась сносно владеть клеймором.       — Можно подумать, кто-то сомневался. Ты всегда была упрямой…       — Это было моим гештальтом. У меня их много позакрывалось после Нордскола. Один остался…       Кольтира осекся под ее пристальным взглядом.       — Я могу тебе с этим помочь?       — Да.       Он вопросительно приподнял бровь. Эллана встала, пошатнувшись, и крепко ухватилась обеими руками за столешницу. Из-за этого ей приходилось стоять, нависнув над столом, и Кольтира тактично ждал, когда она восстановит равновесие и сможет разогнуться. Но вместо этого Лана качнулась вперед, стремительным и удивительно точным движением ухватив рыцаря смерти за подбородок, и уверенно подняла его лицо. Их губы встретились. Наверное, если бы инфернал в эту секунду грохнулся посреди таверны, Кольтира удивился бы меньше. Поэтому несколько секунд он не предпринимал вообще ничего, поддавшись поцелую, и только почувствовав ее горячий язык у себя во рту, вздрогнул и, осторожно взяв за плечо, мягко отстранился.       — Ты пьяна, Птичка…       — Да. Конечно.       Кольтира нахмурился от прожегшего его взгляда, удивительно осмысленного. Лана выпрямилась и резко отвернулась. Ее закономерно повело. Он успел поймать и ее, и кружку, полетевшую со стола, — та была легкой, опустошенной почти полностью. Эллана тяжело оперлась о его локоть. Кольтира поставил кружку обратно и решительно поднял девушку на руки.       — Отпусти…       — Ты здесь остановилась?       — Я хочу вернуться к друзьям.       Ткач Смерти оглянулся. Гостей еще прибыло, в разношерстной толпе сновали разносчицы с кувшинами. На стол как раз взобрался перепивший дворф и принялся лихо отплясывать под веселый аккомпанемент свирели. Его поддержали хлопками, кто-то подбросил на другой стол малышку-гномку, многие вставали, отбивая ритм ногами. Становилось совсем шумно, и в пестрой толпе гостей и постояльцев Кольтира не мог снова найти тот столик, за которым увидел Лану в первый раз. Он остановил пробегающую мимо служанку.       — Нужна комната для леди. До утра.       — Амиши! — крикнула девушка и махнула рукой в нужном направлении, сама шмыгнув за кухонную дверь.       Рыцарь смерти пробился к лестнице, где другая женщина в обмен на монету дала ему ключ и провела на жилой этаж.       — Последняя направо. Я пока принесу чистые полотенца…       Притихшая Эллана смотрела волком.       — Не обижайся. Тебя бы все равно несли.       — Кольтира, отпусти меня.       — Непременно. В кровать.       — Сейчас отпусти, если не хочешь, чтобы я тебя в эту кровать завалила!       — Я мертвый, Птичка.       — Сэльвана и Дартаниор тоже, но из-за них не спал весь лагерь. Так что не надо врать, все у вас работает!..       Ключ провернулся в замке, Ткач Смерти предупредительно прижал ее голову к плечу, чтобы не зацепить косяк. Лампы внутри не горели. Он пересек небольшую комнату и бережно опустил свою ношу на широкую кровать. Лана сердито глянула ему в лицо. Ее белые брови сдвинулись, лоб над переносицей рассекла складка, подбородок упрямо выдвинулся вперед. Эльфийка вцепилась в плечо рыцаря смерти неожиданно сильными пальцами и дернула. Не удержав равновесия, Кольтира полетел на кровать. Эллана с невероятной для ее невменяемого состояния грацией, выскользнула из-под него, переворачивая еще в падении, и завалила на спину, прижав своим смешным весом. Отбросила дернувшуюся было руку и вжала запястьем в покрывало. Секунды две она решительно возвышалась над поверженным рыцарем смерти, но вдруг ее лицо резко побледнело. Грязно выругавшись, Лана скатилась с кровати и, натыкаясь в темноте на мебель, ринулась к чулану, зажав ладонью рот.       Кольтира сел на постели, прислушиваясь к доносящимся звуками. Вздохнул и пошел к своей бывшей протеже. В блеклом свете фонаря за окном, из-за дождя еще более тусклом, ее едва было видно. Лана скорчилась на коленях, цепляясь руками за края ночной вазы. Он опустился рядом, собрал разметавшиеся волосы в ладонь и одной рукой обнял ее за плечи.       — Непредвиденные обстоятельства внесли свои поправки в безупречный план командора рыцарей крови?       — Заткнись… — сдавленно пробормотала Эллана, и ее снова вывернуло. Узкие плечики вздрогнули. — Уходи…       Он не успел ничего ответить. Ее скрутил следующий приступ. Лана сплюнула тягучую слюну и закашлялась. Рвать явно было больше нечем. Кольтира покачал головой и, заткнув ей волосы под воротник, без лишних слов вышел.       Когда он вернулся с графином воды и обещанными полотенцами, Эллана все еще сидела на пороге чулана и тихо всхлипывала.       — В следующий раз поешь, прежде чем набираться для храбрости. Вот.       Кольтира втиснул в ее ладонь глиняную кружку и плеснул из графина на принесенную тряпку. Лана жадно пила. Через несколько секунд ее вырвало водой и желчью. Кольтира протянул влажное полотенце.       — Легче?       Она молча подняла пустую кружку, чтобы налил еще. Отпив половину, посидела немного с закрытыми глазами, прислушиваясь. Потом прополоскала остатками воды рот и с отвращением сплюнула.       — Да.       Кольтира помог ей подняться, довел до кровати и завернул, трясущуюся, в одеяло. Эллана смотрела в сторону. Он опустился рядом и некоторое время молчал.       — Скажи мне, что ты на спор это сделала. Я пойму. Посижу здесь до утра, если нужно.       — Что, все еще недостаточно хороша для тебя? — спросила она с горечью.       — Лана…       — Не надо, — она повернулась. Приоткрытые губы кривились, то ли желая изобразить саркастичную улыбку, то ли еще что-то. — Я как была для тебя маленьким ребенком, так, вижу, и осталась…       У нее дрогнул голос. Эллана закрыла рот и стиснула челюсти так, что на скулах выступили желваки.       — Мне показалось, ты повзрослела.       — Говоришь, как моя сестра, — она фыркнула. — Почти слово в слово…       Лана медленно вдохнула и выпустила воздух обратно через рот. Голос сел, опустился почти до шепота, теряясь за стуком дождя в стекла.       — Я пыталась, Кольтира, честно… — сказала она, разглядывая складки покрывала. — Я вот уже пять лет пытаюсь. Смотреть на других мужчин… Не думать… Я даже смирилась, что больше никогда не увижу своего рыцаря смерти… А тут… ты… с этой розой на параде…       — Прости.       Эллана подняла глаза. В темноте не нужно щуриться — они снова казались огромными. А лицо бледным — то ли из-за тусклого света, то ли от недавней рвоты. Но от нее остро повеяло той девочкой из Нордскола.       — За что простить? За то, что я люблю тебя?       Кольтира покачал головой, будто пытаясь отгородиться от этой фразы. Будто без нее еще были какие-то шансы оставить все недопонятым. Ведь не могло же так быть на самом деле.       — Птичка, не надо… Я же мертвый…       — Я тебя сейчас ударю.       Он замолчал. Лана смотрела на него сердито, даже губы больше не дрожали. Ее сдержанная злость как будто передалась ему. Кольтира раздраженно провел ладонью по лицу: от рассеченной шрамом переносицы до острого подбородка — по тонкой коже, плотно обтягивающей череп, и почернелым губам.       — Да посмотри на меня!..       Она смотрела. Внимательно, немного грустно. Потом вдруг с той же грустью улыбнулась, стерев с лица последние следы недолгого гнева. Кольтира дернул крыльями носа и расстегнул крепежный ремень.       — Тебе вот это нужно? — сбросив на ковер один за другим оба латных наплечника, он встал и следом снял пояс. И нагрудник. И поножи с сапогами. Рванул через голову черную рубаху, которую носил прямо под доспехами без стеганки. — Это? Замороженный магией труп?!       Рыцарь смерти застыл перед ней обнаженный наполовину… и вдруг понял, что боится. Боится, что вот сейчас она отвернется, пряча на лице омерзение и брезгливость.       Эллана опустила глаза не сразу: как-то воровато, часто смаргивая, мечась взглядом туда-сюда. Наконец, она остановила его на уровне его груди и замерла на секунду. Неуверенно выпутала из одеяла руку, потянулась всем телом… И коснулась кончиком пальца голубой татуировки. Кольтира вздрогнул. Невольно задержал дыхание, наблюдая, как она сосредоточенно, на ощупь, изучает рисунки на его теле — будто неосторожным движением ее можно было спугнуть. Из-под ее пальцев растекалось тепло. Как… Он нахмурился. Понял, что не помнит. Что настолько давно не испытывал ничего подобного, что не может найти сравнение.       А Лана довела линию до конца и остановилась. Затем вдруг наклонилась вперед, прикладываясь губами к старому шраму напротив сердца. У Кольтиры вырвался вздох, он невольно сделал шаг навстречу, а бледная ладонь легла Эллане на затылок. Она повернула голову, прижавшись к нему щекой, ласково потерлась о кожу и застыла.       — Не пытайся услышать… — спустя долгую минуту проговорил Кольтира. — Оно не бьется…       — Я знаю…       Она переложила руку ему на плечо и подтянулась, выбираясь из одеяла, и тогда он снова опустился рядом на кровать. Эллана придвинулась вплотную и пристроила голову в ложбинке над ключицей.       — Когда я в первый раз взяла из твоих рук северную розу, то не думала, что она оживет, — прошептала она. — Но я все равно бы заколола ее в волосы.       — Эта роза была маленьким чудом… — Кольтира безотчетно запустил пальцы в легкую белую шевелюру. Вспомнил фантомную горечь во рту, раздражение, злость — когда яркий цветок у него в руках в мгновение ока завял. Вспомнил, как что-то кольнуло в груди, когда он опустил взгляд от лица упрямой девчонки — и увидел оживающие карминовые лепестки. — Мне захотелось увидеть это снова…       — Тот день был самым счастливым для меня за… Не знаю… За всю ту войну…       Он кожей почувствовал ее улыбку, прежде чем Лана подняла голову, снова заглядывая в глаза серьезно и невесело.       — Я не требую от тебя взаимности, Кольтира.       — Именно поэтому ты завалила меня в постель.       Она вспыхнула и отвела глаза.       — Извини… Я была…       — Да.       Лана вздохнула и упрямо сжала губы.       — Я хочу сказать, что ты не обязан любить меня. Быть со мной. Скажи, что не хочешь — и я это приму. Но, прошу, избавь меня от этой вашей… жертвенности, — она подняла глаза, а ее губы снова дрогнули. — Мне все равно, живой ты или мертвый. Я хотела бы, чтобы ты был живым… Но я люблю тебя такого.       Кольтира высвободил пальцы из ее волос и положил руки на колени, глядя перед собой. Чувствовал взгляд, упирающийся в висок, как дуло мушкета. Эллана молчала. Выстукивал дождь по стеклу, будто пытался дать подсказку. «Я люблю тебя». Что-то тянуло внутри при этих словах. Нет, не в душе — у рыцаря смерти нет души. Кольтира попробовал повторить про себя: «Я люблю тебя…»       — Я не уверен, Лана… — медленно выговорил он и прикрыл глаза. — Я не уверен, что способен любить.       Она опустила голову. Рвано кивнула. Кольтира обернулся на это резкое движение. Плечи дрожат. Побелевшие пальцы судорожно стискивают съехавшее одеяло.       — Птичка… — рука потянулась сама. Он взял ее лицо в ладонь. Лана подняла голову. Губы плотно сжаты, глаза за дымкой скверны блестят. Не заплачет. Эллана Салтерил плакала при нем всего дважды, и первые слезы пришлось из нее выбивать.       — Девочка моя, мне же не все равно!.. — горечь поднимается по пищеводу. Он по давно забытой привычке облизнул губы. Сухо. Проговорил через силу, шепотом: — Я не хочу тебе навредить…       — Чем? — у нее изменился голос, будто на горло что-то давило.       Чем… Ответить так, чтобы не обмануть. Врать нужно было раньше, без этих танцев. Сказать «не люблю» и все. Не пытаться объяснить, чего именно он не хочет. Прикасаться к ней — живой, теплой? Пятнать этот внутренний свет своим проклятием? Ведь нет… Это все на раз. Ему захочется снова, но это можно перетерпеть. Главное не это.       — Я не хочу забирать твое будущее.       Лана коротко рассмеялась. И снова сжала губы, глянув на него устало, очень по-взрослому.       — Какое будущее, Кольтира? — тихо спросила она. — Я забыла, когда была дома. Я давно решила, что у меня не будет детей. Потому что не хочу, чтобы у них не было матери. Война никогда не кончится. И мое будущее — эта война.       — Глупая девчонка…       Глупая и теплая. Она так доверчиво прижималась к его ладони. Кольтира погладил ее пальцем по щеке. Вгляделся сквозь дымку, силясь разобрать выражение глаз. И сам не заметил, как ее лицо стало ближе — он наклонился? Она к нему потянулась? Немертвый ощутил на коже дыхание. Потом ее теплые мягкие губы снова коснулись его — холодных и сухих. В этот раз — очень робко. Он ответил — так же осторожно. Ладонь скользнула под затылок, снова зарываясь в волосы. Лана обеими руками обвила его за шею. Ее губы трепетали, неуверенно исследуя его стянутый рот. Дыхание сбивалось, становясь жарче. Кольтира положил вторую руку ей на талию, готовый выпустить при первой же попытке отстраниться — в тот момент, когда ей, наконец-то, станет мерзко. Но она сама прогнулась под его ладонью, прильнув всем телом, и углубила поцелуй. Сквозь одежду, сквозь кожу и кости Кольтира чувствовал, как колотится ее сердце. Как у маленькой птички.       Лана отстранилась, тяжело и часто дыша. Потянула за собой, отодвигаясь от края. И он, как пьяный, подался следом, больше не пытаясь отговаривать. Она остановилась, несмело коснулась его плеча и медленно повела ладонью по рельефу мускулов вниз, задержалась на запястье, опустив глаза. Кольтира дотронулся до ее скулы. Лана вскинула голову быстрым нервным движением, тоже птичьим. Подняла дрогнувшую руку к горлу. И рванула завязки, решительно стаскивая блузу.       Кольтира встретился с ней взглядом. Осторожно протянул руку к ключице и провел двумя пальцами от плеча к ямочке под горлом. Лана вдохнула коротко и шумно и придвинулась ближе. Он невольно опустил глаза, продолжая линию вниз. Вот здесь ему когда-то пришлось прочертить ножом, вскрывая ее, чтобы вытащить осколок ребра из переполненных кровью легких…       Ее пальцы легли ему на грудь. Он поднял взгляд и обратным движением, уже всей ладонью, вернулся и огладил до плеча. Вот так он растирал ее тролльской водкой, когда едва не заморозил насмерть в полете между двух кораблей…       Пальчики Ланы прошлись до шеи и вновь спустились к голубым линиям татуировки. Воспоминания подернулись туманом. Тепло. Кольтира вдруг нашел забытое сравнение. Это как земля весной, когда снег под горячими лучами расползается на черные прогалины. Он оттаивал. Смотрел уже по-другому на тело, которое сам же столько раз обнажал — чтобы согреть, исправить, спасти… Скользнул ладонью вниз по выступающим ребрам, изгибу талии, кончиками пальцев коснулся рефлекторно вжавшегося живота. Провел по линиям пресса обратно… Ее не нужно было больше спасать.       Рыцарь смерти взял Эллану под ягодицы и придвинул еще ближе, усадив к себе на колени. Она ладонью провела ему по шее и зарылась пальцами в ломкие волосы, опуская ниже лицо. Долгий поцелуй соскользнул дальше, к подбородку. Лана откинула голову, подставляя ему горло, с шелестом вдохнула, когда сухой язык коснулся шеи. Кольтира отклонил ее еще больше назад. Тонкие, но сильные пальцы сжали его плечи. Он накрыл ладонью ее маленькую грудь, поцелуями спускаясь от ключицы, и осторожно взял зубами сосок. Лану словно током дернуло. Ее бедра сжались, прерывистый вздох излился протяжным стоном.       — Больно?       — Нет… Еще…       Кольтира со всей нежностью, на какую был способен, обхватил ее губами и тронул языком, несильно сжал пальцами. Слушая вздохи и всхлипы, чувствуя, как Лана обвивает его ногами и пытается притиснуться еще ближе, вздрагивает от каждого прикосновения, он понял вдруг, что тоже дышит тяжелей и чаще. Тогда он встал на колени, обняв девушку обеими руками, и аккуратно уронил на постель. Заставив поднять стройные ноги, стянул с нее, что осталось, и, без усилия раздвинув бедра, поцеловал. Эллана выгнулась. Ее запах был горячим и терпким. Он наполнял выстывшие легкие, раздвигал их, угрожая порвать, но Кольтира вдыхал. Вдыхал, скользя сухими губами по вздрагивающему животу. Пил его. Собирал языком вместе с солоноватым потом от ключиц и до подбородка. Тепло… Тепло, тепло, тепло... жарко!.. Эллана требовательно потянулась за поцелуем. Кольтира ответил, жадно втягивая запах носом. Одной рукой распустил ставшие тесными штаны, притянул к себе ее ладонь. Она дернулась под ним, крепче стиснула коленями. Горячие пальцы прикасались с осторожностью, боясь двинуться слишком резко или сжать слишком сильно. Но от одного этого темнело в глазах. Глухой стон ушел в губы. Эллана вывернулась, хватая ртом воздух. Кольтира, не задумываясь, прикусил зубами мелькнувшее перед ним ухо. Она снова выгнулась, царапнув твердыми сосками по его груди, ее пальцы сжались. Из горла рыцаря смерти вырвался низкий рык. Он резко опустил бедра, почувствовал судорожное движение, пытающейся направить его руки.       И вошел.       Жар объял его со всех сторон, на несколько мгновений погасив все остальные ощущения и звуки. За гранью остался краткий вскрик, впившиеся в плечи ногти и зубки. Жар пульсировал вокруг него, отдавая знакомыми, пьянящими, как крепкое вино, острыми нотами боли и дразнящим запахом крови.       Кровь?..       Кольтира резко поднялся, легко вырвавшись из ослабевших объятий.       — Лана?..       — Все хорошо.       Она смотрела на него с опаской, пытаясь успокоить дыхание и улыбнуться. Кольтира рефлекторно сглотнул, хотя слюны не было, и очень осторожно вышел.       — Убери панику с лица. Это нормально.       — Это нормально?! — он перевел взгляд с кровавых потеков на нее. Лана стыдливо сдвинула бедра и посмотрела в сторону, знакомо поджав губы.       — У тебя почти не было шансов сделать это без крови.       Он медленно выдохнул.       — Почему ты мне не сказала?       Она скосила на него глаза и неопределенно повела плечом.       — Узнай ты, что я девственница, никогда бы этого не сделал.       — Потрясающая целеустремленность, леди Салтерил… Где полотенце?       Он отыскал влажную тряпицу и стер следы крови. Лана прикрывалась скомканным одеялом.       — Мне холодно, — тихо сказала она, настороженно заглядывая ему в глаза. Кольтира покачал головой.       — Я тебя не согрею, Птичка. Я мертвый.       — Хорошо… Тогда тебе холодно. Иди сюда.       Он усмехнулся, снова покачал головой и, бросив тряпку, вернулся на разворошенную постель, улегшись рядом. Лана обняла его, положив голову на плечо.       — Все? Момент упущен?       — Тебе будет больно, — Кольтира ласково провел рукой по ее волосам.       — Тебе понравилась моя боль.       — Нет.       — Да.       Он вздохнул.       — Это не то, что нужно поощрять во мне. Я не хочу делать больно тебе.       — Чем я хуже или лучше других женщин? — спросила Эллана, поцеловав его между линий татуировки и прижавшись щекой. — Мы оба не знаем, когда сможем встретиться снова. И оба знаем, что какое-нибудь завтра не настанет. Я не хочу жалеть потом о том, чего не сделала. Когда могла…       — Нет, — сказал Кольтира, поворачиваясь на бок. Рука Элланы скользнула ему за спину, а он сам прижал ее к себе, вновь потянувшись к припухшим губам. — Нет, — повторил он, вдыхая теплый запах ее кожи. — У тебя всегда будет завтра.       — У нас, Кольтира.       Он посмотрел ей в глаза и покатал на языке это знакомое, но в то же время звучащее по-новому слово.       — У нас.