О ночи и детях

Селестия закончила рассказ, и на несколько долгих минут наступила тишина. — И поэтому… — спросила Твайлайт странно шелестящим голосом, — поэтому была я? — Да. Поэтому была ты. — За тысячу лет… не нашлось никого лучше? — Не нашлось никого достойнее. Поверь, я хорошо искала. Очень хорошо. Надеюсь, хоть ты-то простишь меня. — Я… умею прощать. Но я могу понять… тех, кто не умел, не смог и не захотел. — Это не ответ. — Это ответ, — с некоторым трудом выговорила Твайлайт. — Урок усвоен. — Урок ещё не окончен! — в голосе Селестии зазвенел металл. — Они сдержали своё слово, я не раз ещё слышала о них при подобных обстоятельствах. Последний раз — за три года до памятной тебе ночи. Когда их потом благодарили или говорили о награде, они отвечали… знаешь что? Что правительница Эквестрии уже однажды отблагодарила их и щедро вознаградила на века вперёд, да будет она столь же благодарна и щедра к своим подданным! Твайлайт тихо ахнула. — Нет, девочка, ты ещё не понимаешь! Те, кто потом передавал мне эти слова — что, по-твоему, они делали? Превозносили до небес меня и мою мудрость, благодаря которым к ним пришли на помощь такие сильные союзники! И что, по-твоему, делала в ответ я? Правильно — улыбалась, кивала и говорила, что это мой долг! Сотни раз за тысячу лет! Что бы ты ни собиралась мне высказать, можешь смело высказывать, до них тебе всё равно далеко. Вот теперь урок окончен! Снова наступила тишина. — Зачем? — бесцветным голосом спросила Твайлайт. — Зачем было делать это… пытаться силой вернуть их в Кантерлот? — Зачем?.. Их было двенадцать жеребят, все круглые сироты. Ни одного родственника, я потом выяснила. Под опекой принцессы им жилось бы куда лучше, чем в самом лучшем приюте. Луна вырастила бы их как своих детей и учеников — сколько хорошего они могли бы сделать… впрочем, они и так сделали, как могли… Рядом с детьми и она сама вряд ли поддалась бы своему гневу, ей было бы не до этого. Действительно, зачем?.. — Это не ответ. — Это ответ, во всяком случае, другого у меня нету. Могу сказать то же самое другими словами: я совершила непростительную глупость, и меня за неё не простили. Решила, будто сестра вздумала обзавестись собственным королевством и собственными подданными. Так понятнее? — Зачем было рассказывать мне это? — Ты должна знать, — жёстко сказала Селестия. — Ты, нынешний хранитель Элементов Гармонии… вот что бывает, когда ломаешь чужие жизни. Это не детская игра… и если тебе однажды хоть ненадолго покажется, что я ломаю твою жизнь, можешь немедленно выбросить из этой жизни меня и мои рассказы. Пока ещё не поздно. У тебя теперь есть новый дом, друзья, интересная работа. Это немало. Тебе выбирать. — Я… должна буду что-то сказать на этот счёт? — Не обязательно, — вздохнула принцесса. — Поступки говорят не хуже слов… я уж как-нибудь сумею понять, чтó ты выберешь. А сейчас иди… тебе есть о чём подумать. Твайлайт, как во сне, двинулась к выходу из тронного зала. — Есть ещё одна причина, почему ты должна это знать, — догнал её голос наставницы. — Если бы праздник Дня Солнца в Понивилле закончился по-другому, то ты оказалась бы в том сáмом положении, что Дети Ночи тысячу лет назад. Помни об этом, когда у тебя будут собственные ученики. Двери зала закрылись.