На краю надежды

Он смотрел на море, на Запад. Из окна этой башни, самой высокой на острове Кирдана, башни-маяка, что указывала путь кораблям еще со времен до Солнца и Луны, он смотрел на море. На Запад. Хотя сейчас, перед рассветом, море было пустынным – теперь оно слишком часто бывало пустынным – он все равно смотрел на него. Море привлекало его, хотя он так и не стал хорошим моряком, тем, кому в море порой лучше, чем на суше. Видно, в нем слишком сильна кровь нолдор, кровь тех, кому милей были горы и долины, леса и равнины, сокровища земли и труды своих рук. Чего он ждал от моря, чего ждал от Запада – он не мог сказать точно. Хотя не так давно по счету эльдар на Западе появилась новая звезда, и многие взволновались, увидев ее, а уцелевшие жители Гаваней уверенно говорили, что ее свет походит на свет утерянного в морских волнах Сильмариля. Но это была лишь звезда, а не мечи и воины. И сейчас ее не было на небе, она еще не взошла в эту ночь. А может, больше и никогда не взойдет? - Скоро взойдет Звезда, - раздался сзади мелодичный голос, узкая рука легла ему на плечо. Он стоял, молча, совсем не удивленный – она всегда его понимала лучше всех, даром ли когда-то они составляли одно целое. - Конечно, взойдет, мама, - он наклонил голову, позволив себе мимолетную ласку. Он знал, что она в это время отвернулась и смотрела на северо-восток, в сторону Средиземья, сейчас невидимого даже для острого взора. Может быть, для него сейчас главным и была Звезда, а она смотрела на те земли, где погибли ее муж и дочь, где был разрушен их город. Обычная история для этих времен, мрачных и безжалостных времен сумерек нолдор-изгнанников. И их судьба не была из худших, они были вместе и свободны, и не скитались, укрываясь в пещерах и норах, как редкие уцелевшие эльфы Средиземья. И она взошла. И в свете звезды Эарендиля на самом горизонте показались бесчисленные белые паруса судов, идущих с Запада. *** Гиль-Галад* стремительно несся вниз по лестнице, жалея сейчас о том, что башня Кирдана такая высокая. Сейчас он не был похож на Верховного Короля нолдор, а, скорее, на мальчишку, который бежит навстречу новому кораблю, входящему в гавань. Да он еще так недавно был мальчишкой, хорош Верховный Король – едва ли ста лет от роду! Хотя сейчас, в дни испытаний, все взрослели быстро, и ему пришлось повзрослеть, отступая с боем из разрушенных городов Кирдана, своего второго дома, видя разоренные Гавани Сириона – разоренные эльдар! – и взяв на себя ответственность за всех нолдор и эдайн, которые не пожелали покориться сыновьям Феанора. Но теперь груз отчаяния, висевший на его плечах тяжелым бременем, исчез, сердце у него пело – Валар не оставили их, Валар прислали помощь! Он еще не слышал вестей, но был в них уверен – не Моргот же выстроил все эти птицы-корабли! О, Моргот так боялся моря, что даже мелководье залива Балар было ему преградой. Но и они были заперты на этом небольшом острове, заперты и почти лишены надежды. Наконец, он выбежал на площадь перед маяком, и увидел, что она была охвачена суматохой – паруса увидел не он один. Гиль-Галад оглянулся и тут же увидел Кирдана: высокий владыка-мореход шел через толпу спокойно, но неотвратимо, все расступались перед ним, будто волны перед носом корабля-лебедя. Кирдан направлялся к нему, и Гиль-Галад поклонился ему, уважая его годы и его род, Кирдан ответил тем же, чтя в нем потомка королей родом из Амана. - Рыбаки сегодня вернулись без улова, но с ворохом новостей, - слегка улыбнулся Кирдан. – Они не посмели приблизиться к этим кораблям, но уверяют, что видели на них воинов, и их доспехи и мечи сияли ярче Солнца в зените. И я никогда не видел кораблей Амана, но уверен, что нигде в другом месте не могли выстроить таких легкокрылых лебедей. - Это не может быть ничто другое, - ответил Гиль-Галад, стараясь, чтобы голос его не дрожал от волнения. – Но… - внезапная мысль обдала его холодом, - вдруг это лишь еще одни изгнанники пришли сюда и принесли еще одно Проклятие? Кирдан несколько мгновений молча смотрел на него, но тут же покачал головой. -Нет, - сказал он. – Ни одному из эльдар не удалось бы зажечь новую звезду против воли Валар, а она движется сюда вместе с этим флотом. Нет, это Валар отвечают на наши мольбы и чаяния. - И я уверена в этом, - Сульвен, мать Гиль-Галада, племянница жены Кирдана, уже спустилась вслед за сыном и стояла рядом с ним. – Истинный Свет нельзя спутать ни с чем, и он грядет с Запада. Хвала Валар! - Хвала Валар! – воскликнул за ней Гиль-Галад. - Хвала Валар! – звучно повторил Кирдан, а за ним – и все, кто был на площади. *** Может быть, Эрейниону, потомку королей, и нужно было ожидать посланцев Валар, сидя на троне в белокаменном дворце, но Гиль-Галад поспешил на пристань, куда валом валили и другие – эльфы и люди – едва прослышав о приближающемся флоте. На самом деле, никакого трона и никакого дворца у Верховного Короля нолдор попросту не было. Дворцов вовсе не было на Баларе. Сам Кирдан жил в большом доме, который стоял на холме неподалеку от башни-маяка. Когда они прибыли сюда из разрушенного Эглареста, кое-кто предлагал выстроить для Кирдана и Гиль-Галада дом получше и побольше, но оба тут же отказались. О каких дворцах могла идти речь, если Балар был в то время едва обжит, здесь были лишь два десятка небольших домиков сборщиков жемчуга и рыбаков, а надо было разместить хоть и изрядно уменьшившийся, но все-таки целый народ. Балар, к тому же, был беден лесами, хорошего строительного камня здесь и вовсе не было, за всем этим следовало плавать на материк. Но времена были неспокойные, по берегу рыскали орочьи шайки, а рабочих рук у беженцев было немного. Время славы нолдор, время могучих крепостей и прекрасных дворцов, подошло к концу. Пару раз они с матерью заговаривали о возвращении в Нарготронд. Но Сульвен сомневалась, тень окутывала ее душу, когда она говорила о пещерном городе, который когда-то так любила. И она не хотела возвращаться туда по дорогам, кишащим орками, а Кирдан не мог выделить ей для охраны большой отряд. Когда же дороги стали безопасны, когда Турин и его воины очистили все окрестности от орочьих орд, Кирдан сказал им: - Не возвращайтесь. Вас ждет лихо. Сульвен с отчаянием посмотрела на него: - Ты видел это? Ты точно знаешь?.. Кирдан покачал головой. - Точно не знают даже сами Валар, - сказал он. – Но воды Сириона несут тревожные вести. Они построили мост и не послушали Ульмо. Теперь Нарготронд в руках Судьбы. - Я поеду! – воскликнул тогда Гиль-Галад. – Но ты, мама, оставайся… я слишком боюсь за тебя. А может быть, мы вернемся назад с Финдуилас и Гвиндором, ведь она осталась из-за него тогда... - Нет! – твердо сказала Сульвен. – Или мы поедем вместе, или никто из нас. - Не надо, - сказал им Кирдан мягко. – Вы не сможете стать между Нарготрондом и его судьбой. Разве что разделите его злосчастье, от которого ушли. Но они еще думали, еще планировали… когда пришли вести о том, что Нарготронд пал, а его король и принцесса погибли. Подробности рассказа были такими, что Сульвен на неделю заперлась в своей комнате, не пуская туда никого, даже сына, а Гиль-Галад едва не уплыл в одну из ночей, один, желая отомстить Дракону, оркам, Морготу… он уже сел в лодку, но на море вдруг поднялся такой ветер, что лодка не смогла выйти из гавани. Он спрыгнул с нее, зашел в волны, в отчаянии собираясь плыть, но холодная вода, плеснувшая прямо в лицо, отрезвила его. Тогда он закричал, выхватил меч и стал рубить прибрежный песок, проклиная Моргота и плача в голос. Обессилев, упал на берег, совсем не думая о приближающемся приливе. Но когда очнулся, то оказалось, что его вынесло на сухое место, а море совсем успокоилось, и все погрузилось в тишину, только где-то вдалеке кричали жалобно чайки. Спотыкаясь, он кое-как добрался до дома, а на следующий день оказалось, что в его золотых волосах появились белые пряди. Детство и юность кончились, а впереди были мрак и отчаяние. Вести о падении Дориата, о гибели Гондолина добавили горечи жителям Балара, хотя сияние Сильмариля отсветом пало и на них, наполняя остров зеленью и цветами, а море – рыбой и жемчужными раковинами. Но время немного залечило раны, а когда Эарендиль и Эльвинг поженились, давая начало новому славному роду, зазвучали песни и смех, сначала робко, потом – все увереннее. И правда, орки, лихие люди и чудища стали обходить Устье Сириона стороной, а эльфы и люди поверили, что мир и радость еще возможны в несчастном, измученным войной и горем, Средиземье. Но эта радость была недолгой, небольшая передышка в череде бедствий. И что еще горше, война пришла не от Моргота, не его слуги принесли гибель Гаваням Сириона. Обезумевшие сыновья Феанора напали на сородичей. Несколько лодок с женщинами и детьми подошли к Балару, и тут же Кирдан снарядил все корабли, какие только мог, на помощь. Они с Гиль-Галадом кинулись на север – и опоздали. Их встретили только гневные мужчины и плачущие женщины, пустой дом Эарендиля и погасший, ослепший маяк, с которого когда-то Сильмариль озарял окрестные земли и воды, указывая путь кораблям. Чаячий крик звучал вдали, зоркие глаза мореходов видели, что стая птиц летит на Запад, вслед уходящему солнцу, но сами они могли лишь сжимать кулаки да пытаться утешить рыдающих женщин. Никто не знал, где скрылись Маэдрос и Маглор с захваченными сыновьями Эарендиля, а в поселении было лишь немного лошадей местной, средиземской породы – не чета валинорским коням, потомков которых удалось сохранить сыновьям Феанора. Если бы речь шла о море, то фалатрим не было бы равных. Но это была земля, а земля теперь была скована волей Моргота, который набрал невиданную силу, и не помогала никому. Владыкам Балара осталось лишь забрать с собой на остров всех, кто остался жив, и вновь жить там, ожидая неизвестно чего. Жить на краю надежды. А потом взошла Звезда и с Запада явились корабли. *** Когда он добрался до пирса, первый из кораблей был уже совсем близко. Паруса его были белоснежными, а древесина корпуса и мачт – серебристо-белой. Знамя, развевавшееся на верхушке мачты, тоже было белым, без всяких рисунков и знаков. Припомнив рассказы отца, он понял, что это знамя Ингвэ и его рода. Неужели он увидит легендарного Верховного Короля эльдар? Того, кто тысячи лет назад вел все Три Народа в Валинор, к свету Древ? Но он увидел то, что превзошло все его ожидания. Нос корабля на миг окутало слепящее сияние, непереносимое для глаз, а когда он смог открыть глаза, то увидел высокого мужчину в серебристых доспехах, наплечники которых были опушены орлиными перьями. Шлема на нем не было, темно-русые волосы доходили до плеч, а глаза были такими яркими и пронзительными, что Гиль-Галад, ни перед кем не опускавший взгляд, едва не отвернулся. Мужчина не стал дожидаться, когда корабль причалит к пирсу, и одним скользящим шагом перешел – или даже, скорее, перенесся прямо на деревянный настил. Любопытные тут же раздались в стороны, только Кирдан и сам Гиль-Галад остались стоять на месте. До Гиль-Галада донесся сильный запах свежей сосновой хвои, как будто он оказался посреди бора в жаркий июльский день. Но на Баларе сосны не росли, здесь вообще было немного деревьев, в скудной песчаной почве они плохо приживались. Как только гость ступил на землю, с корабля донеслось пение труб. И только услышав этот звук, Гиль-Галад понял, какая вокруг до того стояла тишина. Звучный голос пришельца раздался над песчаным берегом. - Я, Эонвэ, герольд Манвэ, короля Арды, приветствую вас, жители Средиземья. Майя! Даже не легендарный Первый Король, а один из духов! Почему не явились сами Валар, Гиль-Галад мог понять: все мудрецы сходились в том, что нынешняя, ветхая и хрупкая материя Средиземья, подточенная вгрызшимся в нее, будто червь, Морготом, не выдержала бы никого из Великих, пусть бы это были Вана или Эстэ. Зная об этом, Валар прислали своего могучего слугу, но сами остались в Валиноре. Кирдан, низко поклонившись, ответил на приветствие и назвал себя, и Гиль-Галад спохватился: что же он стоит, как людской мальчишка, первый раз увидевший Высокого эльфа! Хорошо хоть рот не разинул. И он сделал то же, что и Кирдан. Эонвэ кивнул. - Хорошо, - произнес он. И вдруг шагнул? Взлетел? Гиль-Галад не уловил движения, но Эонвэ оказался стоящим на холме, который возвышался недалеко от пристани. В правой руке у него появилось древко с белым знаменем. Майя как будто вырос и теперь Гиль-Галаду казалось, что он раза в три превосходит обычный рост эльдар. Он заговорил. Голос его, и до того звучный и громкий, теперь звенел, слышный над всем островом – а, быть может, и над всем Средиземьем. - Жители Средиземья! – сказал он. – Владыки Запада выступили против Мелькора, прозванного Морготом, Врага Мира. Мы, воины Запада, будем сражаться с ним до конца. И я призываю всех врагов одного Врага объединиться с нами, отомстить ему за все обиды и освободить Средиземье от его власти и всю Арду от его порчи. Владыки Запада посылают вам помощь и надеются на вашу добрую волю. Вместе мы победим! Левой рукой Эонвэ поднес ко рту серебряный рог и мощный звук этого рога накрыл весь остров, все Средиземье. Ему ответили другие рога с кораблей. Тучи чаек поднялись в воздух, и их крик раздался над морем, предвещая появление надежды. *** Да, не к такому, должно быть, привыкли высокие гости из Валинора! Гиль-Галад еще раз окинул взглядом эту бедно обставленную, хотя чистую и украшенную в меру их возможностей комнату – лучшую в доме Кирдана. Каменные стены с резьбой, пучки сухих трав под потолком, живые цветы в горшках… Каменный же стол и несколько кресел из дерева, жестких, без обивки. Деревянная мебель здесь считалась роскошью, в основном, все дерево шло на корабли. Да и рубили деревьев они не много, не желая сделать совсем уж пустынным этот бедный остров. Ах, какие березовые леса были в Нимбретиле, на том берегу! Но мало кто наведывался туда из-за рыщущих тут и там орочьих отрядов. Но высокие гости, кажется, и вовсе не замечали бедности и скудости жилища. В их взглядах Гиль-Галад не видел презрения, они приняли трапезу из рыбы и простой ключевой воды как роскошный пир. И теперь внимательно слушали Кирдана, который говорил им о побережье и своих разрушенных городах. Первого Короля Гиль-Галад так и не увидел: оказывается, Ингвэ остался в любимом Валиноре, не желая оглядываться на покинутое Средиземье. Но его сын отправился сюда, ведя своих соплеменников, и сейчас сидел, глядя прямо на Кирдана. Цвет его волос был золотистым, таким же, как и у самого Гиль-Галада, таким же – но не совсем таким. Его трудно было описать даже эльфу, по крайней мере, тому, кто никогда не был в Благословенном Краю, никогда не видел чудесных Древ. Солнце и Луна – они были прекрасны, но их свет был когда-то отравлен, затемнен. Как затемнены были все жители Средиземья. А он видел того, кто никогда не был в Средиземье и никогда не выходил из воли Валар. А другой – вышел из воли Валар, но потом вновь покорился им. Финарфин… король Финарфин или Финвэ Арафинвэ, как называл он себя сам. Это имя было непривычно здесь, ведь они редко разговаривали на квэнья. Так странно было встретить здесь отца своего отца, того, кого он и не думал когда-нибудь встретить. Жгучее любопытство мешалось в нем со смущением и даже некоторым страхом – каково-то сыну самого Финвэ смотреть на уроженца Смертных Земель? Не окажется ли потомок недостоин такого предка? Он слегка тряхнул головой: не стоило переживать пока из-за этого, лучше прислушаться к разговору, в конце концов, речь идет не больше-не меньше, как о судьбе всего Белерианда, да что там – всего Средиземья! Он так и сделал, но разговор шел о побережье и лучшем месте для высадки, и здесь его совет уж точно не был нужен, на все вопросы отвечал Кирдан. Кому и было на эти вопросы отвечать, ведь побережье Фаласа Кирдан знал так же хорошо, как собственный корабль, а собственный корабль любой капитан из фалатрим знал лучше, чем свое имя. - Вы полагаете, лучше высадиться в Эгларесте? – Эонвэ смотрел на них обоих, но было ясно, что ответит ему владыка фалатрим. - Именно так, - кивнул Кирдан. – Бухта там больше и куда проще причалить. Хотя все равно на первых кораблях пойдут мои лоцманы. - Конечно, - кивнул Финарфин, в глазах его читалось понимание: он немало походил по морю во время жизни в Альквалондэ и знал морское дело не хуже многих тэлери. Кирдан и Финарфин углубились в обсуждение деталей, мгновенно переводя слова морской премудрости с квэнья на синдарин и обратно, а Гиль-Галад едва улавливал десятую часть смысла. Он почувствовал себя слишком молодым и ненужным, уверенность в себе, которую он привык чувствовать, дала трещину: кто он такой перед этой древней силой и мудростью? Наивный юнец, дикарь и невежда, тусклый обломок славного рода? И тут он вдруг увидел как Финарфин смотрит прямо на него и улыбается. *** … ты похож на отца. Они с Финарфином сидели на берегу, на большом обломке бревна, принесенном морем. Плавник обычно не залеживался, всякий кусок дерева жители Балара пускали в дело, но эту деревяшку волны подбросили недавно. Над головой уже давно сияли звезды, уже и Тилион почти ушел за край земли, а они все разговаривали. - Мама тоже так говорит, - он улыбнулся. – Говорит, что аманэльда во мне больше, чем мориквэнди. - Твоя мать не видела Арта… Ородрета таким юным, - ответил Финарфин. – А я смотрю на тебя – и вспоминаю. Как будто вернулись те безмятежные времена. И ведь никогда… - он помолчал несколько мгновений. – Даже когда он, все они выйдут из Мандоса – я верю в это, Валар милостивы – он все равно никогда не станет прежним. А ты похож на него… - Я рад, - немного невпопад сказал Гиль-Галад и смутился. – То есть рад тому, что похож и… не разочаровал вас. - В чем? – поднял брови Финарфин. – Я вижу перед собой храброго, сильного… много повидавшего и мудрого эльда. Вы взрослеете быстро здесь. А мы… мне кажется, мы были детьми до того, как началось Смятение. - Правда? – удивился Гиль-Галад. – Мне казалось… - Что я прямо так и родился – королем нолдор и знал и понимал все на свете еще в колыбели? – Финарфин рассмеялся. – О нет, нет… Я ведь и вовсе не готовился править народом, пусть даже небольшим, десятой частью от прежнего. У меня был отец, который не собирался оставлять правление, два старших брата. Я жил спокойно, беспечно… ездил на побережье, в Альквалондэ… играл в морских волнах со своими друзьями, любовался на дев тэлери… И это длилось долго, очень долго. Вам здесь, наверное, и не представить такого. - Да, - Гиль-Галад вздохнул и поник. Он застал мирные дни лишь в раннем детстве и почти не помнил их. Да и что такое был мир в Белерианде, даже времен Осады? Тревожное ожидание нового войска с севера? Хотя до Нарготронда враги не доходили, но все равно они знали о том, что происходит в Хитлуме, на границах Дориата. Покоя здесь не было никогда. - Прости, если задел тебя, - Финарфин смотрел на него с беспокойством. - Ничего, - Гиль-Галад снова выпрямился и посмотрел деду в глаза. – Каким он был по-вашему… мой отец? - Ородрет… - Финарфин некоторое время молчал, раздумывая. – Пожалуй, он горел не так ярко, как другие. Ровнее, спокойнее. Любил науку о числах, открывал ее стройные законы, его расчетами до сих пользуются у нас – да ты, наверное, знаешь об этом? - Здесь у него было мало времени на числа, - вздохнул Гиль-Галад. – Управление городом, война… - Он не был рожден для войны, - Финарфин немного помолчал. – Да и никто из квенди не был рожден для войны. Это не наше дело. - Но кому-то надо его делать! – воскликнул Гиль-Галад. – Если уж Моргот… - Для этого мы и здесь, - улыбнулся Финарфин, но улыбка его вышла печальной. - Бедный мой отец, - Гиль-Галад пальцами перебирал прохладный песок. – Знаете, что говорили раньше? Что Финрод – мудрость Дома Финарфина, Ангрод – его сила, Аэгнор – смелость, Артанис – вдохновение… А про моего отца ничего не говорили. Он был в тени. Но он остался один здесь – и ему пришлось быть и мудрым, и сильным, и смелым, и вдохновенным – за всех сразу. - Понятно, - Финарфин смотрел на море, которое едва заметно волновалось под гроздьями ярких летних звезд. – Понимаешь ли… отец любит каждого ребенка, в каждом находит таланты и достоинства. Ородрет не был самым ярким, да, но в нем, и правда, были и мудрость, и сила, и смелость. И достоинство. И он прислушивался к советам других. - Жаль, что он не послушал Владыку Вод, - сказал Гиль-Галад. – Не думайте, что я осуждаю отца, но… - В нашем роду многие возражали отцам, - печально улыбнулся Финарфин, - это у нас в крови. Но Творец для того и создал нас свободными, чтобы мы могли так делать, а не были послушными марионетками. И я не думаю, что ты его осуждаешь… - Я жалею… - Гиль-Галад умолк, глядя в набегающие волны. - Что не был там? – Финарфин дождался кивка собеседника и продолжил: - Скорее всего, ты просто погиб бы рядом. - Сестре бы не пришлось просить о помощи смертного… - он говорил так тихо, что это была почти что невысказанная мысль. - Никто не знает, что было «бы», - Финарфин дотронулся до его руки. – Быть может, даже Владыка Намо этого не ведает. Не кори себя. Все случилось, как случилось. Они долго молчали, смотря на яркие звезды. Молчали, пока Эарендиль не взошел вновь на небе. *** С Ингвионом, сыном Первого Короля, Гиль-Галад встретился, когда поднимался к своему дому от берега. Тот стоял над самым обрывом, что спускался к воде, среди жестких клочков травы, которые с трудом росли в этой неплодородной земле. Он тоже смотрел на звезду Эарендиля, которая с предыдущей ночи стала куда крупнее и ярче. Гиль-Галад замедлил шаг, почти остановился. Его охватила робость. Его называли «сияющим», такое имя дала ему мать, пораженная светом глаз ребенка, но как сравниться ему, уроженцу этих темных земель с тем, кто, казалось, был сыном солнца? Он даже хотел отвернуться и уйти, но тут Ингвион посмотрел прямо на него и приветственно махнул рукой, подзывая к себе. Медленно Гиль-Галад подошел. Они молчали, прислушиваясь к свисту ветра в прибрежных камышах. Ветер дул все сильнее, утренний бриз с востока нес отсвет еще невидимого солнца. Ингвион вздохнул полной грудью, посмотрел на Гиль-Галада с немного странной улыбкой. - Скоро мы вновь соберемся и будем говорить, - сказал он. – О воинах, оружии, припасах… Это важно, да, но я хотел поговорить и с вами… с одним из вас. Тем лучше, что вы – мой родич. Мы лучше поймем друг друга. - Глядя на вас, мне странно думать о родстве, - немного смущенно улыбнулся Гиль-Галад. - О, не скромничайте так, пожалуйста, - Ингвион улыбнулся так, что, казалось, взошло яркое летнее солнце. – О вас в Валиноре много говорили. И говорят. Тем более, после прибытия Вестника. «О нас – братоубийцах? Изгнанниках?» - подумал он, и на лицо его набежала тень. Ингвион внимательно смотрел на него. - И об этом тоже, - сказал он, и Гиль-Галад понял, что его мысли слишком понятны для проницательного уроженца Валинора. – Но и о том, - продолжал Ингвион, - что вы были смелы и решительны. Отважились противостоять самому страшному из того, что встретилось нам в Арде. Мы… мы ведь тоже сохранили легенды о Черном Всаднике, хотя и не любим вспоминать их. - Теперь я вижу, - Ингвион говорил, пока Гиль-Галад смотрел ему прямо в лицо, пытаясь лучше понять собеседника, - что эта черная тень распростерла крыла едва ли не над половиной мира. И если она еще не совсем захватила его, то во многом это ваша заслуга. Гиль-Галад лишь горько усмехнулся. - И все, что осталось от наших былых заслуг – этот маленький бедный остров. - И все равно, - Ингвион смотрел внимательно и серьезно, - все равно вы смогли вырвать из его власти хотя бы немногих Младших. Если бы Враг завладел всеми Вторыми – сколько зла он смог бы причинить! А так, они могут быть спасены для новой, лучшей доли. - Мы не могли оставить вас здесь в беде, - продолжал он, - хотя нет ничего отвратительней для нас, чем убийства и разрушения. Мой отец не смог… да, не смог и не захотел прийти сюда сам, слишком уж противна ему сама мысль о войне. Он помнит те, давние времена, времена смятения и страха, и не хочет к ним возвращаться. Хотя если бы Валар приказали ему, он бы пошел. Но они редко повелевают, а лишь просят. Они слишком уважают нашу свободу. - Когда-то мои родичи думали иначе, - сказал Гиль-Галад, - и сейчас почти все они обитают в Мандосе. Вот чем обернулась для них мысль о свободе от воли Валар. - Это верно, - Ингвион смотрел на него ясным взглядом – он не захотел смягчать свою правоту. – Но верно и то, о чем я говорил раньше. Ваша смелость и решимость не были напрасны. - Это утешение? – немного вскинулся Гиль-Галад. - Это правда, - спокойно ответил принц эльдар. Какое-то время они молчали. Солнце, рано встающее в эти летние дни, уже готовилось выплыть из-за края земли. Эарендиль немного поблек в этом разгорающемся свете, но все же был еще виден. Волны мерно накатывали на берег, ветер с моря свистел в камышах. – Вы хотели бы отправиться в Валинор? Не то чтобы этот вопрос был неожиданным для Гиль-Галада и не то чтобы он не обдумывал ответ на него. С самого детства он слышал рассказы, песни, видел в скульптурах и картинах, в гобеленах и витражах, в видениях, сотканных мастерами иллюзий, картины Благословенного Края. Он был недостижим, но был и близок, ведь многие в Нарготронде прибыли оттуда и хорошо его помнили. Отец всегда отзывался о своей родине с восторгом и печалью. Как-то Гиль-Галад спросил его: хотел бы он вернуться? Ородрет просто кивнул, но говорить об этом не стал, и сын его больше не спрашивал. - Да, - сказал Гиль-Галад. – И нет, - добавил он несколько мгновений спустя. - Почему «да» – мне внятно, - Ингвион смотрел прямо на собеседника, хотя тот устремил взгляд на Запад. – Но почему «нет»? Гиль-Галад помолчал еще немного. - Многие здесь, - сказал он, наконец, - мечтают вернуться. Но они именно возвращаются. Стремятся туда, где родились. Я родился здесь. Я люблю Средиземье. Я хотел бы увидеть Благую Землю – о, да! Но я хотел бы потом вернуться сюда. - Да и многие, - продолжал он, - полюбили эти земли. Здесь мы стали смелее, сильнее… если не счастливее. Так говорят, - он немного смутился, - я не могу знать, ведь я родился здесь и другого не знаю. - Валар, - сказал Ингвион серьезно, - могут не дозволить отплыть в Валинор, а потом вернуться. - Я думал об этом, - Гиль-Галад вздохнул. – Приходится делать выбор. - Приходится, - кивнул Ингвион. - Я… - Гиль-Галад немного смутился, ему не хотелось, чтобы собеседник счел его хвастуном, но все же он продолжил: - я остался почти один из всего нашего рода. Не считая Обездоленных – но никто не знает точно, где они – сестры моего отца, Галадриэли, как называют ее здесь, да сыновей Эарендиля. Я один, по праву, могу считаться королем нашего народа. Я не кичусь этим, - он посмотрел на Ингвиона и тот кивнул, - но если многие не захотят вернуться, я должен остаться с ними. - Понимаю, - Ингвион снова кивнул. – Вы ответственны за них. - Да, - Гиль-Галад обернулся, посмотрел на видневшийся вдали материк, - и я все равно люблю Средиземье. Оно прекрасно. - Я согласен с вами, - Ингвион теперь смотрел туда, куда и его собеседник. – И я рад, что увидел его. *** Они собирались недолго: воины Валар были готовы для битвы и им не нужен был отдых, а жителей Балара, желающих присоединиться к ним, было немного. Не потому, что они не желали этого или боялись Моргота, а потому, что воинов, не раненых и не калек, среди них осталось совсем мало. Кроме мужчин, хотели вступить в войско и некоторые женщины, хотя обычно они чурались сражений и крови. Но некоторые потеряли в войнах всю семью и желали отомстить, другие не хотели разлучаться с мужьями и сыновьями. Некоторые шли не сражаться, а исцелять. И все равно их было очень мало, жалкие остатки некогда могучих народов. Так тяжело далась война с Морготом жителям Средиземья. Через два дня они отплыли на северо-запад. Воины Балара разместились на белых кораблях, где было достаточно места. Гиль-Галад и его лучшие воины – нолдор, синдар и эдайн – оказались на корабле Финарфина. Финарфин преподнес внуку подарок: посеребренные кольчугу и шлем, которые сияли на солнце ярким блеском. Это не могло и сравниться с его прежними, не самыми лучшими доспехами, и Гиль-Галад, облачившись в новую кольчугу, не смог сдержать счастливой улыбки. Теперь-то уже не малая, едва теплящаяся надежда светила им издалека, нет, она стала яркой и видимой всем, как стала куда ярче звезда Эарендиля, который приближался к восточному берегу. В войске Валар были майяр, хотя все они были слабее Эонвэ, своего командира. Но их было немного. Финарфин объяснил внуку: это потому, что Валар страшатся вреда для Средиземья, когда столкнутся в сражении Моргот и его слуги и воины Валар. Слишком уж много разрушений случилось некогда в Битве Стихий. Гиль-Галад кивнул: об этом рассказывали и мудрые Средиземья. На второе утро плаванья они приблизились к Эгларесту. Погода испортилась, на море поднялся ветер, тучи закрыли небо, с которого срывались тугие холодные капли дождя. Но белые корабли легко выдерживали непогоду. Они приближались к серой песчаной полосе берега. Раньше у Эглареста была деревянная пристань, но она давно уже была разрушена злобными слугами Моргота, которые не терпели моря. От прибрежной городской стены остались лишь разбросанные во все стороны камни: когда-то здесь применили свое жуткое чародейство мастера огня, посланные Морготом. Они смогли пробить бреши в стене, выстроенной когда-то нолдор, и так ворвались в город сразу с двух сторон. Воинам Кирдана пришлось тогда совсем плохо, большинство из них погибли, а немногие уцелевшие смогли прорваться на корабли и, отплывая, с ужасом и тоской смотрели, как гибнет их белокаменная гавань. Когда до берега оставалось пол-лиги, над камнями развалин вдруг поднялась крупная воронья стая, не меньше сотни птиц взвились в воздух. Они резко и громко закаркали и понеслись на север. - Похоже, нас ждет здесь неласковая встреча, - сказал Финарфин подошедшему к нему Гиль-Галаду. - Да, проклятые кребайн видели нас, - вздохнул тот. – Теперь нас ждет битва**. Так оно и вышло: когда с большим трудом подведя корабли к берегу, высадились на сушу воины с первых пяти из них, из развалин в них полетели черные стрелы. Они не причинили вреда, бессильно отскакивая от блестящих кольчуг ваниар, но остальным пришлось быть куда осторожнее. За стрелами полетели и камни, оказалось, что у орков остались старые осадные машины, которые не были увезены на север. Камни были опаснее стрел, они ломали борта и дырявили паруса, было ранено несколько воинов. Отряд из двух десятков бойцов смог подойти к развалинам, откуда стреляли, и перебить часть орков, остальные в страхе бежали. Но, взобравшись на остатки одной из сторожевых башен, воины принесли плохие вести: с севера приближалось большое войско. - Да, нас ждет битва, - повторил король Финарфин слова своего внука. – И мы не отступим! *** Моряки Кирдана хорошо знали свой прежний город, но и орки за десятки лет успели возвести немало собственных укреплений на месте прежних. Надо было захватить их, прежде чем встретить большое войско. Фалатрим и ваниар выкуривали орков из их укрывищ, почти не неся потерь, и вскоре уже заняли весь город. Но войско с севера, предупрежденное крылатыми шпионами Моргота, теперь было совсем близко. Эонвэ приказал держать оборону в самом городе, стены и дома, хоть и разрушенные, давали защиту лучшую, чем окрестные поля. Немало помогла им и река, орки побаивались всякой воды, а эльфийский мост через Неннинг давно уже был разрушен. Так что атаки с запада и окружения с трех сторон они могли не опасаться. Кирдан посоветовал командирам занять две полуразрушенные башни, которые когда-то защищали северную стену города. Они были самыми высокими и крепкими в Эгларесте и всем чародеям Моргота не удалось их разрушить больше, чем наполовину. В правой башне поместился Эонвэ, Ингвион и Кирдан, который должен был помогать полководцам Валар своими знаниями о городе. В левой – Финарфин, его друг и помощник Ангахеро, сын Махтана, Гиль-Галад и один из старых друзей и главных советников Кирдана, эльф по имени Эарниль, помнивший еще времена до Солнца и Луны. Перед башнями расстилались остатки городской стены, которая тоже была разрушена не полностью. Но теперь она возвышалась не больше чем на полфатома в высоту, а кое-где зияли широкие бреши. Отряды ваниар, нолдор и фалатрим, как смогли, укрылись за этой стеной, кое-где спешно надстраивая ее разбросанными вокруг камнями. Едва они успели это сделать, как передовые отряды Моргота подошли на расстояние выстрела и принялись осыпать укрепления черными стрелами. Многие из них перелетали через невысокую стену и попадали в укрывшихся за ней воинов. Но доспехи и шлемы пока спасали их, и никто не был даже ранен. В свою очередь фалатрим и ваниар ответили залпом белых стрел, которые нашли в черных рядах свои жертвы. Орки с воем и визгом падали, уцелевшие сыпали проклятиями на искаженном синдарине и выкрикивали оскорбления воинам Запада. Но те не обращали на их крики внимания, продолжая посылать стрелу за стрелой. В конце концов, когда перед стеной лежало уже несколько десятков черных тел, а среди защитников оказалось лишь несколько легкораненых, орки решили идти на приступ. Визжа и воя, размахивая черными ятаганами, топорами и боевыми молотами, вздымая черные копья, они помчались к белой стене. Защитники почти перестали стрелять, и, приготовив копья и мечи, стали ждать атакующих. Ваниар по большей части предпочитали копья, с которыми ловко и споро управлялись, нолдор – мечи, а фалатрим были вооружены и тем, и другим. Через десяток мгновений, заплатив эльфийским лукам кровавую дань, волна атакующих докатилась до стены. Орки устремились к брешам, желая прорваться там, но защитники сгрудились в проломах, встретив их сияющей аманской сталью. Черный прилив разбился о белые стены и откатился назад. Гиль-Галад с горящими глазами смотрел на это сверху, порываясь спуститься и принять участие в битве. Финарфин удерживал его, говоря, что пока их личное участие не требуется, воины внизу и сами прекрасно справляются. Эарниль же достал из какой-то потайной ниши большой арбалет, который, сработанный на совесть мастерами нолдор, не испортился за несколько десятков лет. Нашелся и запас больших стальных стрел для него. Они подтащили арбалет к бойнице – и вовремя, потому что за орками шли медлительные, но высокие, сильные и свирепые тролли. Даже их шкуру пробивала не всякая стрела и не всякий клинок, а тролли из войск Моргота обычно были облачены в крепкие доспехи. Зарядив стальную стрелу, трое эльфов натянули большой ворот арбалета до упора и выпустили острое жало в медленно бредущую к стене фигуру тролля. Они хорошо прицелились и стрела попала прямо в морду чудовища, которое не было защищено забралом. Страшно взревев, тролль взмахнул лапами и обрушился вниз, придавив несколько мелких орков. Другие орки вокруг него, пораженные гибелью могучего сотоварища, замедлили шаг и стали растерянно оглядываться. Кое-кто даже повернул назад, что было встречено радостными кликами защитников. - Вот и получил! – обрадовано сказал Эарниль, хлопнув в ладоши после удачного выстрела. – Вон еще один! – он указал на другого тролля, который медленно шел вперед, утыканный стрелами, которые причиняли ему вред немногим больший, чем осенние мухи. Они повернули арбалет в сторону другого тролля, но этот выстрел был не так удачен, стрела попала троллю в грудь и его доспех выдержал. Тролль приблизился к стене и перегнулся через нее, пытаясь достать защитников своим огромным молотом. Ему это удалось: голова одного из фалатрим превратилась в кровавую кашу – не спас и железный шлем. Его товарищи принялись бить тролля мечами и копьями, уворачиваясь от молота. Гиль-Галад и Эарниль лихорадочно крутили ворот, заряжая еще одну стрелу, а Финарфин устанавливал прицел поточнее. Выстрел! Он оказался удачнее и тролль заревел, откинувшись назад, стрела пробила плечо. В это время один из ваниар изловчился и ткнул копьем в бок тролля, где пластины доспеха разошлись. Удар был удачен и из раны хлынула темная кровь. Другие воины начали бить тролля по ногам и в конце концов он свалился на землю, где его добили ударами мечей. Теперь убитые были уже и среди эльфов, хотя их было и немного. Некоторым оркам удалось прорваться за стену, где они нападали на защитников сзади. Бой кипел повсюду, а несколько десятков орков обошли город с востока и проникли в него через проломы в стенах, где защитников было не очень много. Теперь битва выплеснулась на улицы. - Но там, за городом, их осталась там не так уж много, - сказал Финарфин, осторожно выглядывая наружу. – Если обойти их сбоку и сзади, напасть на них и прижать к городу… - он задумался на несколько мгновений. – Что скажете? – обратился он к товарищам. - Можно попробовать, - осторожно сказал Эарниль. - Я – за! – пылко воскликнул Гиль-Галад, которому не терпелось вступить в сражение. - Я тоже! – решительно сказал Ангахеро, чьи глаза сверкали, а сильные руки кузнеца сжались в кулаки. - Хорошо! – кивнул Финарфин. – Надо лишь предупредить господина Эонвэ и Ингвиона… Ангахеро отправился в правую башню и вскоре вернулся с ответом, что Эонвэ одобрил план, добавив, что другой отряд должен обойти орков с другой стороны и зажать их в клещи, а потом их погонят к городу и перебьют между стенами. Ингвион и Кирдан должны были командовать вторым отрядом. - Что же, за дело! – сказал Финарфин решительно и сжал руку на рукояти меча. *** Рог Финарфина созвал его дружинников из тех, кто занимал другие башни Эглареста, и вскоре к ним собрались две сотни эльфов, в основном, нолдор. Среди них были те, кто никогда не покидал Тириона, и те, кто с Финарфином вернулся обратно, услышав речи Мандоса. Но и те, и другие хотели отомстить Морготу и освободить Средиземье. Эарниль и несколько его товарищей-фалатрим вели отряд на восток среди пустынных развалин. Несколько раз в небо поднимались черные вороны, но меткие лучники убивали их в воздухе. Ни один шпион не должен был рассказать о них воинам Моргота. Они шли быстро и осторожно, стараясь оставаться под прикрытием стен, и Гиль-Галад с тоской и отвращением замечал следы присутствия орков в городе. Статуи были разбиты, фонтаны осквернены, деревья вырублены или сожжены. Отвратительные рисунки покрывали белые стены, везде валялся мусор, кое-где можно было заметить кости и черепа – животных, самих орков, которых товарищи раздели, ограбили и не стали хоронить, а иногда и эльфов. Последних, правда, было немного, потому что эльфийские тела быстро разлагались во прах и возвращались в материю Арды, из которой вышли. Но Гиль-Галад помнил, сколько погибших и тяжелораненых осталось в Гавани, когда они отступили, и иногда слезы наворачивались у него на глаза. Эгларест стал для него вторым домом, после Нарготронда, и страшно было ступать по этому разрушенному и оскверненному дому, который он помнил прекрасным и чистым. Домов становилось все меньше и наконец они подошли к городской стене, здесь пострадавшей несколько меньше, чем на севере, где когда-то шел основной бой. Здесь сохранились даже остатки ворот, хотя теперь они не смогли бы никого удержать, толстые деревянные створки были разбиты в щепы таранами и топорами. Эльфы вышли за город, и Финарфин выслал вперед несколько разведчиков-фалатрим. Те вскоре вернулись, рассказав, что орки заняты боем и, кажется, не ожидают нападения сбоку. К счастью для эльфов, Эгларест окружали невысокие холмы, среди которых и пробирался отряд Финарфина. Наконец они вышли к последнему из них, за которым скрывалась долина, где собрались орки, напавшие на город. Они стояли, сгрудившись в кучу, глазея на бой, кипящий в полулиге от них, завывая и визжа от ненависти, потрясая оружием и ожидая своей очереди броситься вперед. - Наверх! – скомандовал Финарфин. – Оттуда будет удобнее атаковать, - объяснил он, перехватив вопросительный взгляд Гиль-Галада. Тот кивнул. Это было хорошо задумано – если отряд Ингвиона уже подошел с другой стороны и они одновременно ударят… то, скорее всего, пройдет немного времени, как все будет кончено, и Эгларест вновь перейдет в руки эльдар. Они вскарабкались на вершину холма, еще никем не замеченные, и зоркие глаза Гиль-Галада различили вдали серебристое сияние – то был отряд Ингвиона. Все шло, как и было задумано. Скоро, очень скоро, черные отряды будут сметены белым морским приливом… Финарфин тоже заметил товарищей и поднес к губам рог. Чистая высокая нота перекрыла визг и рев орков, и они на несколько мгновений умолкли, высматривая, откуда идет звук. Тут же раздался другой рог – Ингвион ответил. И они бросились вниз. Гиль-Галад бежал, чувствуя закипающую в крови ярость битвы. Это было не первое его сражение, хотя стычки, в которых он раньше сражался, были помельче. Но ненависть в нем и тогда горела ярым огнем. Даже один орк вызывал у него такой гнев, что он был готов изрубить его на куски и втоптать в землю. За отца, за сестру, за Нарготронд, за всех его друзей и родичей, за всех эльдар! Они обрушились на орков и те не смогли удержать напора. Гиль-Галад колол и рубил, вертясь на месте, как юла, ощущая злое веселье сражения. Каждый его удар находил свою цель, каждое движение было выверенным и точным. Они медленно и неотвратимо продавливали орочье войско, и орки подавались под их натиском. Но орков было много, и скоро они оправились от первого изумления и испуга. Рыча и визжа, они отражали удары эльфов и наносили свои, и не все из них были неудачны. Гиль-Галад видел, как рядом с ним падали, обливаясь кровью его товарищи – старые и новые, и каждое такое падение отзывалось болью в его сердце, но он только и мог, что сам бить и пытаться защитить себя и тех, кто рядом. Но вдруг в небе вспышками загорелся яркий свет, что на мгновения становился ярче даже света солнца, что сейчас клонилось к закату. Орки вокруг Гиль-Галада завыли от страха и дрогнули, некоторые просто остановились, другие бросали оружие, прикрывали голову руками и валились ничком на землю, не в силах выдержать нового света. А эльдар разразились ликующими криками. - Орлы! Орлы летят! Гиль-Галад закинул голову. В небе и правда летели Великие Орлы, первым из них был огромный орел с размахом крыльев в добрых полнеба, с которых били в землю молнии, знаки гнева Валар, поражавшие орков. Он кружил над полем битвы, пока остальные орлы преследовали бегущих врагов, и вскоре ни одного черного солдата не осталось в окрестностях Эглареста. И эльфы запели, запели победную песнь, первую в этой войне, но не последнюю. Орел приземлился на одну из башен Гавани и вновь обрел облик эльда. То был сам Эонвэ, и над Эгларестом взвилось его белое знамя. Так началась Война Гнева.