Ich und mein Leben

«Я ненавижу себя! Ненавижу ее! Я ненавижу себя за любовью к ней!» Гермиона Грейнджер была единственным человеком во всем мире, к которому Драко Малфой испытывал такие противоречивые чувства. Он ненавидел ее до такой степени, что ему было трудно дышать от всепоглощающей ярости и гнева, которые он ощущал, когда видел ее. Она, эта жалкая грязнокровка, занимала все его мысли с утра и до позднего вечера. А по ночам она являлась ему во снах, и там, она дарила ему свою любовь и всю себя. Стоит отметить, что Драко, который ненавидел спать, не мог дождаться вечера, чтобы уйти в комнату и обнять подушку. Он засыпал очень быстро. А утром его было невозможно поднять с постели. Слизеринец полюбил сон, кажется, больше, чем саму Гермиону, о которой и были его невоплощенные в жизнь мечты. Ночь дарила ему покой, уют и нежность матери. Она дарила ему любовь, страсть и ласку куртизанки. Утро же не приносило ничего, кроме разочарования и злости на весь мир. Он искал ее глазами в Большом зале. И найдя, испепелял ее ненавистным взглядом. Когда же она задерживалась или не приходила, Драко готов был продать свою душу дьяволу, чтобы узнать что с ней и увидеть ее. Он стал ходить за ней по пятам, точно хищник, который охотится на свою добычу. Она его не видела, но чувствовала присутствие незримого врага... или друга? Когда она попадала в поле зрения слизеринцев, которые тут же начинали ее оскорблять, Драко выходил из тени. Но он не превращался в прекрасного принца, который пришел помочь, напротив, он унижал ее сильнее прочих. Он хотел, чтобы она не обращала внимания на остальных, он хотел, чтобы все ее внимание было занято им. Он видел, что в глазах Гермионы стоят слезы, но не прекращал издевательств. И за это он готов был убить себя. Впрочем, он мог убить любого, кто посмеет заставить гриффиндорку плакать. Поэтому мысленно, он себя уже похоронил много раз. Он стал ходить в библиотеку и наблюдать за ней. Ему это очень нравилось, так как Грейнджер не ругалась с ним, и он не нападал на нее. Он просто смотрел. Изучал ее движения, прекрасное лицо, изгибы тела. Она была для него произведением искусства. Совершенством. За эти прекрасные вечера он полюбил библиотеку, так как здесь не было этих треклятых чистокровных снобов, которые не видят дальше собственной гордыни, из-за которых Гермиона каждый раз терпит унижения от Малфоя. Он стал изучать магловедение с большим энтузиазмом. Он уже начал разбираться в обычных предметах быта маглов. Но этого ему показалось мало. Он начал читать книги по философии, физике, химии, естествознанию, астрономии. Все это он делал ради нее. Ради того, чтобы приблизиться хоть на мгновение к ее миру. Преподаватели и однокурсники стали замечать его странное поведение. Снейп несколько раз порывался поговорить с ним, но все без толку. Декан его факультета думал, что все дело в задании от Темного лорда. Глупец! Он не видел того, что разыгрывалось каждый раз перед его глазами. Он не видел, что Драко стал еще чаще и активнее ссориться с гриффиндорцами, особенно с Грейнджер. Но дело вовсе не в постоянной ругани, а в том, какие глаза у слизеринца были в этот момент. Его взгляд излучал ненависть, боль, страдание и... любовь! Однажды, когда он пришел чинить исчезательный шкаф, он сел возле него и расплакался. Он был абсолютно потерян. Он был настолько одинок, что ему казалось, будто весь мир ненастоящий. Словно все люди – роботы, а он – единственный человек, способный чувствовать. И он начал вести дневник и сочинять стихи. Он писал обо всем, что его беспокоило. Но чаще всего он писал о ней. Он описал ее всю: внешний вид, привычки, увлечения, абсолютно все, и даже больше. Он знал про нее то, что Гермиона не знала о себе. Он посвятил ей весь дневник. И к концу месяца, его писанину можно было бы назвать полноценным произведением "О жизни Гермионы Грейнджер". Но после, даже это не спасало. Теперь гриффиндорка мерещилась ему наяву. Он видел ее везде, куда бы не посмотрел. Она была и в гостиной его факультета, и в спальне, и в ванной. Словом, всюду, где ее быть не должно. И он не выдержал и заговорил с ней. С ее призраком. Он стал выливать ей свою душу. И это помогало. А потом он увидел ее настоящую, но принял за видение. Она стояла в Астрономической башне и плакала. Он подошел к ней сзади и обнял. И тут, он понял, что не просто сходил с ума, а был настоящим ходячим мертвецом до этого момента. До момента, когда он, наплевав на все преграды магического общества, повернул ее к себе лицом и коснулся губами ее губ. Он целовал ее страстно и яростно, словно хотел вложить всю обиду, боль, ненависть и любовь в один поцелуй. Сначала она сопротивлялась и пыталась оттолкнуть наглого слизеринца, но после безуспешных попыток вырваться, стала отвечать на поцелуй. Гермиона тоже выплеснула все свои чувства и эмоции, которые терзали ее. Когда они оторвались друг от друга, сердца их стучали в унисон. Они тяжело дышали, словно после пробежки и стояли прижавшись лбами. Гермиона отреагировала первой и быстро сбежала из башни. Драко же остался стоять на месте и опомнился ближе к рассвету. Он простоял всю ночь там, где дал волю пустой надежде на взаимность. * * * Гермиона старалась не смотреть на друзей. Она пыталась вычеркнуть из памяти тот момент в башне. Она чувствовала себя униженной еще больше, чем в те моменты, когда Малфой называл ее грязнокровкой. Гриффиндорка боялась встретиться с ним, а потому сказала друзьям, что отправиться к мадам Помфри, сославшись на плохое самочувствие. Но она зря боялась. Тело Малфоя лежало, совершенно неестественно выгнувшись на земле. От его лица не осталось ничего человеческого, – оно превратилось в кусок мяса в крови. Вся школа собралась посмотреть на это жуткое зрелище. Но никто не плакал. Слез не было ни у кого. Кроме нее. Гермиона, решив прогуляться по школе, поднялась на злополучную башню. Она увидела, что на полу лежал листок скомканной бумаги. Взяв его в руки и развернув, она принялась читать написанное. Дочитав до конца, она опустилась на колени, и закрыв лицо ладонями, стала сотрясаться в беззвучных рыданиях. * * * Его похоронили на кладбище, близ Малфой-Мэнора. И к его могиле приходила лишь мать, убитая горем. Лишь один раз здесь был его отец – Люциус. И лишь раз, здесь были его однокурсники, – во время похорон. Больше никто сюда не приходил. Никто не навещал место его захоронения. Все будто забыли о нем. Но помнила она. Она помнила его очень хорошо и горько плакала каждый раз, когда вспоминала тот поцелуй в башне. Ее первый и последний с ним поцелуй. Друзья справлялись о ее самочувствии, но каждый раз натыкались на стену отчуждения, которую она построила после его смерти. Дамблдор умер, погиб Добби, убит Волан-де-Морт. Время пронеслось так быстро! Единственный, более менее счастливый момент в ее жизни был, когда она, с Роном и Гарри, оказалась в его доме. На Нарциссу Малфой было страшно взглянуть, – щеки ее впали, лицо исхудало, тело превратилось в скелет. Зато Люциус не выглядел сильно скорбящим из-за утраты сына. Гермиона готова была его растерзать. Когда Беллатриса Лестрейндж провалила ее на холодный пол и вырезала на руке гриффиндорки "Грязнокровка", девушка была абсолютно счастлива. Казалось, что она сошла с ума. Она хохотали похлеще, чем Пожирательница смерти, из-за чего все присутствующие посчитали ее безумной. Когда Беллатриса приставили к ее горлу нож, она молила небеса о смерти. Она надеялась, что кинжал пронзит ее. Но их спас Добби. Проклятый эльф не дал ей умереть спокойно. Он вытащил всех из Малфой-Мэнора, за что поплатился жизнью. Гермиона, к своему собственному стыду, втайне радовалась его кончине. Во время битвы за Хогвартс, она искала спасения в объятиях смерти. Но она сама была смертью для своих врагов. Она использовала непростительные заклятия и убила многих. И вот теперь, спустя день, после победы над Темным лордом, она идет к могиле Драко Малфоя. Подойдя к надгробию, она увидела колдографию, которая запечатлела счастливого светловолосого паренька лет пятнадцати. Тогда он еще не страдал от неразделенной любви. Гермиона села на колени перед надгробием и прислонилась к нему лбом. Она еще раз вспомнила момент их поцелуя. Она была готова. Готова принять смерть. Готова забыться. Она поняла, что была влюблена в этого заносчивого слизеринского принца еще с первого курса. Но на втором он назвал ее грязнокровкой. И на третьем, и на четвертом, и на пятом, и на шестом... Но! Черт возьми! Она любила его, несмотря на это. Но поняла это слишком поздно... Колба в ее руке уже оказалась открытой, и Гермиона выпивает яд без всяких сомнений. Она не хочет страдать. Она поняла поступок Малфоя и простила ему эту слабость. Она чувствует, что дышать становится труднее, но на ее лице появляется улыбка: – Я люблю тебя, Драко. Она готова, готова...