Враг

      Шинигами медленно шла по мрачному и тёмному туннелю двенадцатого отряда Готей-13. Тьма слепила глаза девушки чернотой, заставляя прищуриваться. Тусклый фонарь еле-еле светил, позволяя малость разглядеть то, что творилось под ногами, чтобы не запнуться об очередной камень. Девичья походка легка, несмотря на мрак вокруг, ловка, поэтому она двигалась, не оставляя следов. Капитан второго отряда аккуратно вышагивала по неровной земляной почве, перешагивая каждую преграду перед собой. В правой руке она держала светильник, которым освещала свой путь. Слева от неё раздавался топот маленьких ножек и тихое кряхтение невысокого существа, доходящего ростом женщине до колен. Компанию шинигами разделял уродливый гоблин, сопровождавший по приказу Маюри-тайчо «мелкую проныру». Он был зол и рассержен, что его прервали ото сна, где обычно любил пребывать. В отличие от женщины: во тьме страшилище ориентировался гораздо лучше. В ночи зрение остро, как когти орла, но днём очи чудища ослепляли ненавистные солнечные лучи. Шинигами внимательно присмотрелась к своему спутнику. На его темно-зеленом горбатом теле красовались множество тоненьких порезов, сделанные настолько профессионально, словно хирург прошелся скальпелем по коже уродца. На руках и ногах виднелось огромное количество давно затянувшихся шрамов от ран. Кажется, Куроцучи проводил эксперименты не только на своем теле, но использовал в «рабочий материал» собственный персонал. Женщина нахмурила брови, прекрасно зная, что мало кто хотел сотрудничать с капитаном двенадцатого отряда. Он являлся странным типом. Оказаться добровольным подопытным для него, мало кто был согласен. Чаще всего лидеру двенадцатой дивизии Готей-13 приходилось уговаривать «материал», чтобы тот сам укладывался на операционный стол, а то им же хуже будет. Сой Фонг фыркнула, отгоняя лишние мысли прочь. Ей, как никому другому, часто приходилось сотрудничать с Маюри, поскольку она специализировалась на ядах, вводя те в собственное тело, чтобы в конечном итоге организм вырабатывал иммунитет к пагубному веществу. Работа во втором отряде обязывала делать многие необдуманные вещи. Слабаков здесь не жаловали, а шинигами, несмотря на показную хрупкость, не была слабой. Каждый день поступали приказы по устранению той или иной цели, приводящие чаще всего к смерти врагов. Когда выполняешь подобные действия постоянно — это оставляет большой отпечаток в душе богини Смерти. Лидер тайных операций постоянно убивала неизвестных науке существ, принося трупы на изучение в научно—исследовательский институт. Таким образом, каждый из лидеров получал взаимовыгодный обмен, что связывал их.       Они шли уже пятнадцать минут по темному подземному коридору. Дышать было тяжело, пахло сыростью и землёй, по коже пробегала лёгкая прохлада. Коридор напоминал огромный лабиринт с множеством камер. Под казармами двенадцатого отряда находилась целая подземная тюрьма, где содержались самые опасные существа. В основном, их держали для будущих экспериментов сумасшедшего учёного. Окружающий пейзаж настолько наскучил девушке, что она уже через минуту своего путешествия перестала углубленно изучать его. Внезапно гоблин, что бродил рядом, обогнал её, отчего шинигами едва не споткнулась, тихо прошипев в его сторону, чтобы тот смотрел, куда прет. Но чудище лишь шикнуло, указывая пальцем, чтобы та остановилась. Сой встала, как вкопанная, осматривая узенький туннель, затем взгляд переместился на спутника, который стал принюхиваться. Медленно он поковылял дальше, прихрамывая и гулко дыша. Выставив фонарь перед собой, она прищурилась, пытаясь угадать, куда тот направился, но он лишь растворился в темноте. Как Фонг не старалась что-то рассмотреть, но ближе своего носа не видела, зато прекрасно слышала пыхтение гоблина и позвякивание ключей. Вскоре он вернулся, ковыляющей походкой из тьмы, подзывая жестом женщину к себе. Та, осторожно ступая на почву, мягким шагом последовала за ним во мрак. Фонарь стал тихо поскрипывать, издавая странный звук от движений в руке. Пройдя ещё немного вперёд, гоблин вновь остановил капитана второго отряда, указывая на ворота. Проводница душ замерла, ставя фонарь перед собой, окидывая взглядом серых очей дверь, которая что-то прятала за собой. Она была сделана из прочного дуба, что не так просто сломать голыми руками. На ней красовался огромный замок. Гоблин поморщил свои карие узкие глаза, принюхавшись к каким-то запахам, он явно что-то знал, чего не знала Сой Фонг; порывшись на своём поясе, нашёл связку ключей, где достал один нужный, протягивая его своей маленькой лапкой, где было всего три пальца, вместо четырёх. Она аккуратно взяла его, смотря подчиненному двенадцатого отряда в морду, кивая и давая понять, что готова войти в неизвестную комнату. Гоблин лишь подозрительно посмотрел, пытаясь определить на глаз, насколько эта девка чокнутая, раз сама подставляет шею смерти в раскрытую пасть. Женские человеческие особи кажутся ему именно такими: слабыми, беззащитными и хрупкими. Их можно сломать, как тростинку, двумя пальцами, особо не напрягаясь. Он взглянул в её глаза и увидел в них уверенность в собственном решении, отчего сразу вспомнилась вся нелюбовь и неприязнь к людям. Они слишком глупые и совершенно не дорожат жизнями. Тяжело вздыхая, с гулким рычанием, Суйра вставил ключ в замок, отворяя темницу перед безрассудной шинигами, что так жаждала умереть. Как только Сой Фонг переступила порог, оказавшись в тёмном помещении, дверь позади с грохотом захлопнулась.       Комната окутана мраком, в которой не было совершенно никаких удобств. Она темнее, чем освещенный коридор, где целых полчаса бродила шинигами. Капитанша осмотрелась вокруг, ощутив достаточно большое пространство на тот случай, если ей придётся сражаться. Закрыв глаза, девушка тихо двинулась вперёд, стараясь опираться на острый слух. Глаза, в данном случае, оказались слишком слабым союзником. Сделав десять шагов вперёд от выхода из камеры, она остановилась. Шестое чувство внутри буквально нашептывало об опасности, что подстерегала впереди. Капитан второго отряда открыла глаза, замедляя шаг, стала приближаться, освещая тусклым светом тёмное пространство. Она заметила огромную высокую стену, к которой приковано худощавое человеческое тело, судя по очертаниям мужское. Сой остановилась в метре от находки, начиная её изучать. Перед ней, наполовину в кандалах, закован молодой парень. Он выглядел весьма жалко: лицо осунулось, щеки немного впали, а тело выглядело исхудавшим и измученным. Белая униформа арранкаров болталась балахоном на юноше, явно не подходящая по размеру. Руки и ноги фрассьона закованы в кандалы, а запястья проткнуты толстыми ржавыми гвоздями к стене. Его живьём приколотили, оставив так, чтобы мучился. Такое обращение с пленными показывало то, какой на самом деле Маюри страшный человек. Он сам воскресил многих арранкаров, некогда служивших Соске Айзену. Тех, кто признавал власть Готей-13, отпускали, делая солдатами Общества душ. Сами арранкары возненавидели некогда бывшего правителя, за то, что тот просто использовал их для достижения собственных эгоистичных целей. Они были готовы с радостью отбросить прошлое, чтобы начать жизнь по-другому. Им хотелось просто пожить немного дольше. Но среди них были и те, кто отказывался подчиняться. Таких заключали в темницах, пытали, стараясь сломить их волю, а если ничего не выходило, то просто убивали, избавляясь, как от ненужного мусора, отбрасывая в сторону. Арранкар перед Сой Фонг являлся тем, кто упорно сопротивлялся чужому натиску, не признавая новых порядков.       Вега услышал посторонний шум, что наполнил его клетку. Обычно к нему приходили по двум причинам: первая — дать поесть и попить, чтоб совсем не сдох; вторая — дать уроки подчинения, как самому непослушному ученику. Пустой резко открыл глаза, рвано дернувшись, звеня цепями. Янтарного цвета очи засверкали в ночи, как у кота, зрачки сузились, он гортанно зарычал, предупреждая, что даже скованным будет защищаться от неприятеля. Перед собой он увидел лишь тусклый свет, от которого разболелись глаза, привыкшие находиться во тьме. Он сбился со счёта, как давно находился здесь и как давно не видел солнца, по которому скучал. Капитан второго отряда поставила фонарь на землю, молча испепеляя взглядом врага, которого собственноручно убила, тогда, в битве с Эспадой. И вот теперь её неприятель выглядел полуживым; длинные чёрные волосы были растрёпаны. Когда свет перестал приносить боль, арранкар вновь лицезрел незнакомку, начиная постепенно узнавать в той знакомые черты лица капитана второго отряда. Он не знал её имени, тогда в битве она не представилась ему. На секунду пустой взгляд наполнился азартом и жизнью, воспоминания их последней битвы накрыли с головой, заставляя вспомнить то, что произошло давно и казалось таким забытым и далеким.       — Что, пришла собственноручно добить меня, капитанша? — иронично отметил Вега, видя перед собой бывшего противника. — Умереть от твоих рук дважды, считай, что честь для меня, — в нотках мужского голоса слышался яд. Пожалуй, он намного токсичнее, чем у Сузумебачи, которой ловко орудовала шинигами.       — На язык все такой же острый, арранкар. Значит, остатки рассудка ещё не покинули тебя окончательно, — женщина одарила Пустого угрожающей ухмылкой, смотря в глаза, мысленно бросая вызов.       — Снова пытаешься меня анализировать, — отозвался парень, принимая игру в гляделки. Он буквально впивался взглядом в серые очи проводницы душ.       Она не боялась фрассьона, подойдя к нему почти в плотную, стала рыться пальцами в желтом поясе, извлекая оттуда маленькую железную финтифлюшку, которую дал ей Суйра. Сжав её в руке, Шаолинь явно что-то прятала от любопытных глаз арранкара. Джио напрягся, ожидая тонкого кинжала в бочину. На его исхудавшем теле не было целого места — без синяка или ранения. Он нарочно отказывался от еды, которую ему каждый день приносили, только бы быстрее закончить свои страдания и войну с подлыми шинигами. Иногда, его насильно заставляли есть, таким образом, поддерживая в нем жизнь. Но даже закованным и полностью связанным, он умудрялся выдергивать трубки, через которые проходили питательные вещества. Вега чувствовал, что почти сломлен, а кинжал, что хранит капитанша, подарил бы ему покой. Пустой знал, что ему больше незачем существовать. Его владыка, Барагган, мёртв, а подчиняться новым господам — как смешать себя с грязью. Джио закрыл глаза, ожидая, наконец, того, чего рано или поздно дождется. Ему не первый раз приходилось умирать от рук этой странной женщины, что находилась в такой непростительной близости. Он ждал минуту — две, но не почувствовал никакой боли. От негодования и злобы зарычал, смотря на Сой Фонг, понимая, что проиграл дважды, когда отвел взгляд. Богиня смерти почти прижалась к мужскому телу, отчего тот удивился, но она не смотрела на него, а тянулась правой рукой к ржавому гвоздю, которым были прибиты руки юноши. Она ловко схватилась за торчащую шляпу, дергая её на себя. Рудимент подчинялся, немного вылезая из стены и запястья. Из раны потекла кровь с гноем, пачкая белоснежный капитанский хаори девушки. Джио плотно сжал челюсти, шипя от невыносимой боли. Он давно прибит к стене, что ранение успело затянуться и воспалиться. Его конечности затряслись в кандалах, звонко громыхнули цепи. Сделав ещё один рывок, Сой выдрала полностью чужеродный предмет, откидывая его в сторону, на пол, сразу принимаясь за второй. Вега терпеливо сносил боль, даже не пикнув, недоуменно смотрел на шинигами, пытаясь понять, где была выгода для неё. Всего мгновения хватило, чтобы все осознать: она пожалела его, отчего Пустой не на шутку взбесился. Он просто на дух не выносил, когда его жалели и недооценивали. Наконец, девушка показала то, что прятала от него, избавив парня ключом от первой оковы на ноге. Как только шинигами полностью освободила фрассьона, он буквально свалился на неё своим ослабевшим телом. Оно непривычно ныло и не хотело слушаться хозяина, а девушка смиренно держала его, пачкаясь в крови. Напрягая ноги, Пустой хотел оттолкнуть ее, но та, почувствовав опасность, использовав быструю поступь, отскочила от него на пару метров. Вега едва не упал на колени, но уперся руками о землю, оставаясь на корточках. Он бы не позволил себе пасть еще ниже — слишком уж гордый. Просидев в такой позе около пяти минут, почувствовал, что силы постепенно стали возвращаться к нему, парень наблюдал за шинигами, ожидая, что же она сделает дальше. Но Сой Фонг молчала, неподвижно, как статуя, смотря куда-то на стену, словно видела происходящее сквозь нее. Ее показное спокойствие раздражало Вегу; она почти не изменилась с их первой встречи. Разве только обрезала длинные тонкие косы, в которые вплетала белые ленты для красоты. Теперь капитан второго отряда носила короткую, немного ассиметричную спереди, прическу.       Джио, недолго думая, неуклюже поднялся на ноги. Он впервые за долгое время ощутил землю под ногами. Вдруг арранкар разбежался, прыгнув на Сой Фонг, сбивая ту с ног. Женщина, не ожидавшая нападения, на секунду потеряла бдительность, но быстро сориентировавшись, ударила фрассьона ногой в живот, скидывая с себя. Пустой скривился от толчка, ощущая всю его мощь. Он не понаслышке знал о том, как бьёт его противница. Кажется, за столь долгий промежуток времени, когда они не виделись, сила проводницы душ заметно приумножилась. Лидер второй дивизии почти поднялась на ноги, как арранкар вцепился в её оби, натягивая резко тот в свою сторону. Шинигами вновь упала, а Вега навис сверху над ней, смотря в глаза, ухмыляясь. Он укусил девичью шею, крепко сжимая челюсти, разрывая зубами кожу заклятого врага. Нервная дрожь пробежала по телу Сой Фонг, из раны двумя струйками вытекла кровь, которой упивался Пустой. Она не позволила себе закричать, сжав челюсти настолько плотно, что зубы ощутили весь натиск давления на себя, лишь терпеливо сносила пытку. Находясь за дверью, Суйра услышал подозрительный шум, не предвещавший ничего хорошего. Гоблин понимал, что нечто подобное должно было случиться. Слишком опасно отправлять на подобное слабую женщину. Он прекрасно знал, что все её попытки вырвать жизнь из цепких лап «обезумевшего зверя», приведут к чьей-то смерти. Чудовище не делало никаких прогнозов на то, что шинигами вырвет победу из лап самой смерти, но он запомнил её глаза, полные несгибаемой уверенности в своём решении. Пустого пленил вкус крови своего соперника, как несчастного путника, упивающегося водой, который долго бродил по бесконечным пустынным просторам вечно недружелюбного Уэко Мундо. Янтарные глаза Джио горели диким пламенем, смешиваясь с азартом, что будоражил застывшую некогда душу. Он так увлечен своим маленьким торжеством, что не замечает, как пронырливая богиня душ незаметно вытащила из ножен катану, которая всегда с ней. Сой Фонг не церемонилась, занося клинок, над склонившимся Джио, стремительным движением вонзила занпакто ему в плечо, нажимая на рукоять со всей силы, чтобы засадить его ещё глубже. Фрассьон некультурно выразился, отскакивая от шинигами на два метра, при нем нет собственного оружия, но сдаваться он не собирался. Поминая капитаншу всеми плохими словами, он медленно, напрягаясь, стал извлекать меч из себя, пока тот не оказался в руке. В близи Сузумебачи казался прекрасным орудием смерти, убивающий в шикае с двух ударов по одному месту. Не успев вдоволь рассмотреть холодное оружие, подарившее ему когда-то смерть, не заметил, как хозяйка клинка выбила из рук двадцать шестого собственный занпакто, возвращая катану на законное место. Далее они вновь сливаются в рукопашной схватке, сражаясь, как раньше, над фальшивыми голубыми небесами Каракуры. Только теперь зона дислокации совершенно иная, ограничивающая пространство стенами и тьмой, что так давили на них.       Битва затянулась на несколько часов: Джио, несмотря на изначально неравное положение, не собирался уступать мелкой шинигами. Сой Фонг поражалась такой прыти и внутренней силе бывшего фрассьона Бараггана. Он настолько упрямый и упертый, как баран, что обычными пытками и насилием его невозможно выдрессировать и тем более приручить. Скорость и динамику их противостояния невозможно уловить простым взглядом. Они постоянно перемещались по темнице, то атакуя, то блокируя друг друга. Песочный потолок клетки медленно осыпался, падая на землю, а пыль витала в воздухе, попадая в глаза и рот воинов. Арранкар и шинигами кружились в сонидо и поступи, балансируя в стенах ограниченного пространства, будто не сражались, а танцевали в ажиотажном темпе вальса. Капитан старалась уловить нужный момент, когда Пустой отвлечется. Он выглядел уставшим: грудная клетка хаотично приподнималась и опускалась, что говорило о затрудненном дыхании; глаза полуприкрыты; чувствовалось нервное напряжение по всему ослабшему телу. Но юноша не сдавался, сама девушка выглядела не лучшим образом: перепачканная одежда, застывшая кровь и многочисленные царапины на коже от когтей неприятеля. Лидер тайных операций стала молниеносно наступать, обрушивая бесконечную серию ударов, прокладывая себе путь вперёд, фрассьон Бараггана был вынужден защищаться, блокируя удары, отступая назад. Маневров для резкости поубавилось. Каждый пытался сохранить последние остатки сил. Иначе бы оба свалились от усталости. Шаолинь безжалостно наступала лишь вперед, вновь доставая свой занпакто. Арранкара прижали к стене, а пути отступления перекрыли, Сой прижала оружие к горлу мужчины, но тот, отказывался добровольно проигрывать. Руками он схватился за острие Сузумебачи, режа кожу на собственных пальцах, но его это мало заботило. Джио смотрел в глаза оппонента, якобы сражаясь за свою жизнь, даря ей безумную улыбку. Фонг видела в его взгляде ясное желание, которое он крикнул вслух:       — Давай же! Убей меня! Чего ты ждешь?!       Мужской голос разносился по всей комнате, ударяясь громким гулом о стены. Эхо уносилось далеко за пределы этого места. А гоблин понимал, что женщина, искавшая смерти, сопротивлялась ей. Сомнение закралось в его душу, отчего он долго размышлял о том, кто же такие люди на самом деле, которых терпеть не мог, потому что никогда хорошо их не знал. Джио тяжело дышал, отпустив клинок из рук, он ждал, когда тот пробьет его горло. Давно смирившись со своей участью, арранкар сам не понимал, почему так долго и упорно сопротивлялся. От различных шинигами, что приходили ранее в его «конуру», Пустой узнал из их рассказов о том, что многие из Эспады мертвы. Не всех удалось воскресить в ходе многочисленных операций. Маюри ждало куда больше неудач по началу, что пришлось перевести много «материала» на смарку. Владыка, Барагган Луизенбарн, второй из Эспады спал мертвым сном. Никто из фрассьонов не остался в живых, кроме воскресшего Джио Вега. Пустой не видел больше смысла в новой жизни. Ему даже не хотелось воспользоваться вторым шансом, который дали шинигами. Единственное, чего арранкар точно хотел, так это утереть нос этим зазнавшимся эгоистам, давая понять, что он верен лишь одному господину, не признающий ничью власть. Только эта цель не позволяла переломить себя. Он смело и гордо следовал за ней до того момента, пока на горизонте не объявилась ненавистная Сой Фонг. Вега жаждал познакомить поближе её голову с каменной стеной, размазывая ту на части. Но также молодой мужчина желал, чтобы тонкие девичьи руки окончили его жалкое существование. Всего один взмах меча, и Пустой станет свободным от всех тревог. Сой Фонг взирала на арранкара, отмечая про себя, что тот сдался, приняв какое-то решение за неё. Она всегда думала, что Пустые — безэмоциональные существа, подобно растениям, употребляющие в пищевой цепочке лишь души умерших людей. Вот только под такой вид походила первая категория злобных созданий. Арранкары — результат эволюции из тупого продукта в разумный. Их внутренняя иерархия основывается на теории: «выживает сильнейший, а слабый подчиняется». Эмоциональный диапазон тоже имеет существенное значение. Также Сой Фонг помнила о том, что Пустыми становятся людские души, которые впустили в себя отчаяние. Но здесь есть и вина шинигами, не успевшие их спасти. Женщина вздохнула, отпуская тяжкий груз, что крепился внутри, снова осознавая, что всех не удастся спасти. Фонг стала надавливать тупой стороной лезвия на мужскую шею, фрассьон не сопротивлялся, чувствуя в горле лёгкое удушье от сильного давления, шумно сглатывая, но не от страха, а от трепетания в ожидании неизбежной кончины, улыбнулся своему врагу на прощание. Но богиня смерти не стремилась нести справедливое суждение, молча, смотря на красивое лицо, не спешила убрать меч. Джио раздражало это милосердие, отчего внутри закипала последняя гранула терпения. Агрессия выплескивалась через края, отчего вновь захотелось сломать чей-то хребет о колено.       — Чего же ты тормозишь? Разве ты не за этим сюда явилась? — спросил фрассьон спокойным для него тоном. В янтарных глазах горел опасный огонёк, готовый разгореться адским пожаром, уничтожающим все на своём пути, сжигающим все живое и даже его самого.       — О. А ты всё такой же болтливый, — уклончиво ответила капитан второй дивизии Готей-13, не ослабляя хватку на Сузумебачи. Она не настолько наивна, чтобы верить в то, что видели её глаза. Даже если Вега сдал позиции секунду назад, не желая сражаться, то это не значит, что вскоре ему не надоест изображать жертву дальше. У «добычи» имелись острые клыки, которыми обязательно воспользуются, если нарушитель в личное пространство забудет об осторожности.       —В последнее время я был лишен общества. По вашей милости, —Вега понизил тембр голоса, словно поддался мгновению безмятежности. — В такой темной собачьей конуре стараешься радоваться любым пустякам, — он злобно ухмыльнулся, не отрывая взора от серых глаз, выискивая слабую точку в теле шинигами, на которую можно надавить, чтобы насладиться муками врага, но занимательная беседа перед смертью то, что действительно необходимо. — Хм. Так зачем ты здесь? Хотя, ты мне не ответишь, капитанша. Дай угадаю! У меня мастерски выходило разгадывать непонятные загадки Бараггана-сама. Вы, шинигами, всего лишь глупые рабы системы Готей-13. Вы понимаете только приказы, не способные взвесить все за и против. Даже ты не сломаешь меня! – голос арранкара звучал угрожающе, с нотками ярости. – Ты пала в моих глазах ещё ниже!       Услышав его слова, Шаолинь рассмеялась, отчего Джио изумился, приподнимая правую бровь. Она казалась ему неприступной крепостью, которой неведомы все преграды и барьеры. Её надменное спокойствие и равнодушие приводили Вегу в ярость, потому что он чувствовал, как один слой маски накладывался на следующий. Хохочущий враг выглядел в новинку, будто перед ним стоял совершенно другой человек. Злость фрассьона разом растворилась, уступая место удивлению. Почему-то такой шинигами нравилась, куда больше, чем хмурой тучей, прошедшей недавно. Шаолинь затихла, приобретая привычную гамму выражения на лице, испепеляя Пустого взглядом, потом ответила:       — Что, если я вдруг сорвусь, прямо в лицо рассмеюсь? Стерпишь ли ты?       Парень нахмурился, чувствуя явный подвох в словах оппонента. Он не совсем понимал, к чему она клонила, но определённо точно знал, что найдет здесь связь, которую пока не мог ощутить. Напрягая извилины, фрассьон раздраженно фыркнул, выискивая в мыслях ответ на мудреную загадку шинигами.       — Что, если я упаду, чтобы не жить, как в аду? Стерпишь ли ты? — продолжала богиня Смерти, бросив арранкару холодную улыбку.       Раздался громкий рык. Юноша оскалился, голова кипела от таких задачек, в которых совершенно отсутствовала любая логика. А адресованная улыбка просто выводила из равновесия, балансируя на гранях: «потерпи немного» и «проломи ей череп». Парень понял то, что проводница душ клонила к нему. Первая задача связана с его тронувшимся рассудком, но все еще сохраняющим остатки самообладания. Вторая – с его «адом» в клетке, которому так упорно сопротивлялся. И третья… Что больше всего волновало арранкара: «Причём здесь она?!». Вега долго пытался связать свои зацепки в одно целое, но у него никак не выходило привести единый анализ в нужный порядок. Улыбка Фонг бесила его, так как она лицезрела, как тот мучается, бродя в бесконечном лабиринте.       —Ты просто издеваешься надо мной! — внутри Джио окончательно взорвался вулкан, который тот долго сдерживал в себе. Он сделал шаг вперёд, но был остановлен занпакто.       — Стерплю, — ответила Шаолинь, усиливая давку на катану, заставляя арранкара отступить назад, так как давление на горло стало до одурения надоедливым. Парень вернулся на прежнее место, ощущая, как лопатки упираются в холодный камень стены, но его это мало заботило. Он смотрел на девушку, пытаясь все ещё перебороть внутреннюю лаву, вновь ожидая завершающего удара, потому что мелкая проныра, наконец, созрела. — Я пережила то же, что и ты.       Лидер тайных операций окончательно нарушила личные границы противника, приближая своё лицо к мужскому. Она надменно смотрела в янтарные глаза, бросая вызов вновь, прикоснулась к губам арранкара своими. Джио застыл в удивлении, в голову лезли тысячи некультурных мыслей, всячески бранящих шинигами. Шаолинь не теряла времени, пользуясь моментом замешательства, углубила поцелуй, неожиданно прикусывая губу фрассьона. И Вега ответил на вызов, перехватывая инициативу на себя. Он уже сбился со счета, в который раз она задевала его гордость: одержала победу в битве с Эспадой, отобрала жизнь, нанесла раны, недооценила его, а теперь так бесцеремонно и нагло вторгалась туда, куда не стоило. В этот раз парень уверен, что не проиграет своему недругу. Они впервые сражались подобным образом, не желали уступать первенство за лакомый кусочек, унижая друг друга вторым местом. Напористость со стороны фрассьона ступенчато нарастала, искусывая зубами губы шинигами до крови, оставляя маленькие ранки, как знак доказательства — за покорение неприступной крепости, на которую так упорно и долго взбирался. Щеки Шаолинь покраснели. Какую бы холодную и равнодушную она из себя не строила, истинные эмоции куда труднее скрывать: особенно если те, зарождаются где-то глубоко внутри. Богиня смерти почувствовала, как температура ее тела повысила градус. Сой Фонг разозлилась, проиграв этот бой, резко дернулась назад и прервала физический контакт, пробуждающий в ней новые и неясные чувства. Привыкшая рассуждать логически, шинигами отрицала природу неизвестных ощущений, чтобы не обмануться приторными иллюзиями. В глазах Пустого читалось безмятежное спокойствие, которое отразилось на лице. Он не улыбался, хотя точно знал, что на этот раз его взяла: одержал победу над женщиной, которую так ненавидел всем своим нутром, заклеймив позором, когда та отступила. Вега понял, что ее лобзание что-то значило. Оно проявлялось не от «больших чувств». Арранкар многое позабыл из человеческой сущности, которой когда-то обладал, знал, что люди называли их: «привязанность», «влечение», «симпатия» и «любовь». Но ни один из пунктов отсюда не вписывался в данную ситуацию. Здесь таилось что-то другое: она заинтриговала его новой загадкой. Проводница душ отошла от соперника на два шага назад, отставляя от мужского горла занпакто, складывая тот в ножны. Она снова молчала, лишь наблюдала за тюремным подопечным, который находился в своих мыслях. Пустой подозрительно затих, но шинигами не собиралась помогать ему выбраться из собственных раздумий-лабиринтов. Тем более девушка — причина, почему молодой мужчина вынужден там бродить — в поисках выхода из запутанных закоулков и тупиков. Арранкар воспроизвел в памяти последние слова богини смерти: «Я пережила то же, что и ты», отчего его взял озноб. Джио вздрогнул, словно она окатила его не холодным взглядом, а ледяной водой. Тут ему стало многое ясно. Лидер тайных операций легонько улыбнулась уголками истерзанных после «битвы» губ, ощущая боль на не затянувшихся ранах, понимая, что до него, наконец, дошло.       Когда-то давно Сой Фонг пережила схожую с ним проблему: потерю незаменимого лидера. Вот только командующий Джио убит, а госпожа предала юную Шаолинь. Барагган не покидал Вегу по собственной воле, а Йоруичи оставила свою ученицу позади. Воспоминания из прошлого заставили сердце капитана второго отряда болезненно сжаться: смерть — прощают, предательство — отторгают. Она считала, что предательство намного хуже смерти. Когда госпожа Шихоин покинула Общество душ, то своим уходом сломала то, во что так верила маленькая, неопытная Шаолинь. Благородная леди взвалила на неокрепшие плечи девочки непосильную ношу, которую та должна была нести в одиночку. Жизнь Сой Фонг была сломана, все чего она хотела — быть рядом со своим идеалом, но от неё отказались. Девушка возненавидела своего идола, взывая к чувству мести. Только так смогла преодолеть свой малюсенький ад, встав на ноги. И Джио понял, что недавний поцелуй — призыв к его чувству мести: за проигрыш, за унижение, за жалость, за кончину владыки, за многое, что она сотворила с ним. Шинигами взывала к чувству мести. Только так она могла ему помочь, захотеть видеть цель в дальнейшем — прийти однажды и убить её. Арранкар вразумил всё, кроме одного: не понимал, почему она хочет стать жертвой? Пустой фыркнул, осознавая, насколько они похожи, что к горлу поднялась тошнота. Между ними слишком много общего, что не делает их врагами, но и друзьями они точно не смогут стать. Парень чувствует, что между ними загорелась искра. Первый рассвет искорок пришелся в их первую битву. Сейчас Пустой чувствовал огонь внутри, природу которого не понимал. Одно он уяснил точно, что не бывает дыма без огня. Определенно, его враг испытывал нечто похожее. Они плавились каждый в своём аду, превозмогая его, находили спасение друг в друге.       Шинигами повернулась спиной к арранкару, направляясь к выходу. Она сделала все, что смогла, чтобы вытащить чужую шею из петли, которую пленник избрал. Дальше должен решать именно Джио: захочет ли он вернуть ей старые должки или наложить на себя руки. Сой Фонг была сильной, но здесь полностью бессильна. Она медленно ступает вперёд, не смотря на арранкара позади, почти доходит до двери, пока мужской голос не останавливает её:       —Погоди! Ответь мне лишь на один вопрос. Ты выполняла приказ? – серьёзно спрашивал Джио, скрещивая руки на грудной клетке. Проводница душ остановилась, вслушиваясь в вопрос, адресованный для неё. Даже не оборачиваясь в сторону, где стоял юноша, она «видела», как насуплены его чёрные брови, а на устах покоится какая-то досада. А также она видела, что её ответ имел наиглавнейшее для него значение.       —Нет. Это моё собственное эгоистичное желание привело меня сюда, — небрежно ответила она, подходя к двери, постучала в неё три раза. Дальше послышалось невнятное кряхтение и звуки, поворачивающегося ключа, с характерным скрипом двери. Гоблин открыл темницу, посмотрев на потрепанную после битвы капитана второго отряда, которая выглядела вполне живой, а затем бросил изучающий взгляд на арранкара, что стоял у стены в темноте. Женщина взяла связку, звенящих друг об друга железяк, сняла нужный ключ с круглой проволочки, что соединяла их в единую концепцию. Все также, не глядя на фрассьона, она кинула ему нужный ключ от выхода из этой конуры, Джио поймал его, рассматривая в своих ладонях, а после перевел взгляд на богиню смерти, которая сказала:       —Я буду ждать тебя, когда придёт нужное время.       Сой покинула клетку, шагая по темным коридорам, уходя из штаба двенадцатого отряда. Джио сжал ключ в руке, ухмыляясь чистоте её ответа. Капитан второго взвода, чтившей законы, нормы и правила Общества душ, нарушила все запреты, чтобы попасть сюда. К нему. Вега улыбнулся, потому что принял для себя дальнейшее решение.              

***

      Закончив заполнять гору письменной номенклатуры, Сой Фонг потянулась, делая полукруговые движения плечами, разминая те, отложила письменные принадлежности на стол. Она справилась со своей работой. На часах стрелки медленно приближались к полуночи. Шинигами вновь засиделась за отчетами до самого последнего часа, делая задания на дальнейший план. Женщина захотела отдохнуть от рабочей атмосферы и насладиться чашкой ароматного чая с имбирем перед обходом в ночное дежурство.       Тщательно обследуя территорию Общества душ, капитан второго отряда заметила посторонние следы. Ее лицо моментально нахмурилось. Кажется, что сегодня спокойного дежурства ей не видать. Что ж. Придется самостоятельно разбираться с докучливыми проблемами, но она это делала не в первый раз за все время своей службы в Готей-13, поэтому знала, что от нее требуется. Похоже, этой ночью прольется кровь очередного нарушителя, который нарушил порядки Общества душ.       Она упорно шла по следам, как опытная ищейка, знающая свое дело, которые привели ее в небольшую рощицу. Девушка огляделась, настораживаясь, рукой потянулась к занпакто, готовая к любому неожиданному нападению. Преступник не заставил себя долго ждать, выйдя из укрытия, нападая на вооруженную проводницу душ. Богиня смерти была готова дать жесткий отпор, но застыла… Перед собой она увидела знакомого арранкара, который сразу же остановился, когда понял, что та его узнала. Джио ухмыльнулся от ступора шинигами, блокируя ее катану своим оружием, которую она занесла перед собой, чтобы нанести удар.       Выглядел Пустой значительно лучше: некогда худое тело вернуло былую силу и грацию; отрешенный взгляд, наполненный в прошлом отчаянием, сменился на озорной. Внешне он почти не изменился: разве только обрезал свои длинные черные волосы, как знак прощания с прошлой жизнью для зарождения новой.       Шинигами нахмурилась, отскакивая в быстрой поступи от арранкара на несколько метров назад, чуть наклонив голову в бок, спросила:       — Вернулся, чтобы отомстить?       Джио Вега в сонидо резко сократил расстояние между ним и врагом, настигая ее, выбил из рук Сузумебачи. Схватив девушку за подбородок, он сжал сильно пальцы, чтобы Сой не вырвалась из его хватки. Она почувствовала боль, отчего подбородок начинал тихо ныть. Свободная мужская рука переместилась на девичье лицо, очерчивая его изгибы и формы, а после прошелся по темным коротким волосам, взлохмачивая их. Женщина смиренно терпела «ласки» фрассьона, которые тот проявлял к ней. Всяческую попытку вырваться из мужских лап, юноша пресекал и вновь повторял свои «издевательства».       — Я пришел, чтобы украсть сердце одной бессердечной капитанши, — с язвой в голосе ответил, наконец, Джио, раскрывая то, что выбрал для себя в той ночной пустоте.