Неопределенность

      Бьякуя никогда не ладил с детьми. Они были слишком шумными, слишком активными и надоедливыми. Раздражающими. Они требовали бесконечного внимания, вынуждали остальных потакать своим желаниям и делать то, что они хотят.       Бьякуя любил спокойную размеренную жизнь и не любил, когда ему кто-то мешал.       А еще Бьякуя терпеть не мог неопределенность.       — Хэй, Бьякуя, давай поиграем, — раздался детский голос откуда-то позади, и капитан обернулся. Ичика стояла в дверном проёме, держа в руках потрепанный деревянный меч, и выжидающе смотрела на «дядю». — Ты всё равно тут тухнешь целыми днями.       — Для тебя я господин Бьякуя, — холодно поправил её Кучики, вновь уткнувшись взглядом в какие-то бумаги на его столе. Краем глаза он заметил, как девчушка с невероятно обиженным видом прячет меч за пояс и, надув щеки, присаживается на пол прямо напротив него. — Иди погуляй в другом месте.       — Мама сказала мне сюда прийти, у неё какие-то дела.       — А Ренджи?       — Черт его знает.       Кучики глубоко вздохнул и вновь перевел взгляд на… племянницу. Почему-то тот факт, что у его сестры теперь есть дочь, у него в голове не укладывался. Хотя, скорее, он просто избегал этой темы. Даже в собственных мыслях. Потому что эта девочка собрала в себе то, что его одновременно дико раздражало и вызывало легкое тепло где-то глубоко внутри.       — Бьякуя, ну давай поиграем, — вновь подала голос Ичика, совершенно наплевав на то, что ей вроде как нельзя так фамильярничать. — Ну давай, давай же.       Мужчина заметил, как её глаза буквально заблестели нетерпением и любопытством. Глаза цвета темной сирени достались ей от матери. Кучики всегда считал, что этот цвет отражает в себе внутреннюю силу и спокойствие Рукии, которые завещала ей Хисана, но у этой…       — Ты там вообще живой еще? — с легким интересом произнесла девчушка, наклонив голову набок, и взглянула Бьякуе прямо в лицо. — Эй?       У этой они горели живым огнём, упрямством и чрезмерной уверенностью. Всем тем, что Бьякуя так не любил. Всем тем, что досталось этой малышке от её наглого отца.       — Я уже сказал тебе, что я занят.       — А когда освободишься?       — Не знаю, — стараясь не терять спокойствия, ответил капитан, и вновь принялся за работу. Не хватало еще, чтобы он позволил себя отвлечь из-за какой-то ерунды.       — Это не ерунда! — громко воскликнула Ичика, вскочив на ноги, а Бьякуя понял, что, сам того не желая, произнёс те слова вслух. — Не ерунда…       Девочка, хмыкнув, повернулась к мужчине спиной и уткнулась взглядом в стену. Она скрестила руки на груди и, переминаясь с одной ноги на другую, то и дело бурчала что-то себе под нос. Но Бьякуя не мог разобрать, что именно.       — Ладно, — вздохнул он, после чего заметил моментальное оживление со стороны его племянницы. — Если подождешь еще немного, я выслушаю, что ты от меня хочешь.       — Правда?! — радостно выпалила девочка, моментально повеселев. Будто бы секунду назад она и не обижалась вовсе. А после радостно улыбнулась. — Тогда я посижу на веранде, хорошо?       Улыбаясь во все тридцать два зуба, она распахнула сёдзи и выскочила на улицу, оставив, наконец, Бьякую наедине с самим собой.       Её глаза цвета сирени ворошили старые воспоминаний, вызывая странное покалывающие тепло в груди, красные волосы ужасно раздражали, а широкая открытая улыбка напоминала того, в чью честь её назвали. Пусть Рукия и говорила, что это вовсе не так. Но Ичика точно так же, как и тот наглый временный шинигами, могла довести Бьякую до белого каления.       Она собрала в себе всё то, что Бьякуя любил всей душой, и то, что он не любил всем сердцем. И Бьякуя не мог терпеть в себе эту неопределенность.       Да и детей он, если честно, не переносил.