***
Входная дверь тихо скрипнула, пропуская в квартиру гостя. Он, бывавший здесь не раз, закрыл за собой дверь и направился в глубь квартиры. Гость лишь раз остановился, чтобы заглянуть в одну из комнат, да так и застыл, завороженный странной, но до безумия успокаивающей картиной. Там, в кресле сидел седовласый подросток. Лёгкий сквозняк из открытого окна сдувал его белые пряди с лица. На плечо тихо опустилась ладонь. Завороженный картиной гость не заметил тихо подошедшего хозяина квартиры. — Что он делает? — Спросил Неа. — Слушает музыку. — Я ее не слышу. — Еще бы, — усмехнулся Мариан, — только он ее и слышит. Идем. Кросс прикрыл дверь в комнату Аллена и, обойдя гостя, прошел в глубь квартиры. Там, в дальней комнате, они обычно сидели с Неа и тихо разговаривали. — Как думаешь, это когда-нибудь кончится? Наши посиделки. — Пояснил Кэмпбелл, усаживаясь на диван, напротив кресла собеседника. — А ты хочешь конца? — Нет. Сигарета Кросса дымила, заполняя белым полотном комнату. Они сидели и тихо разговаривали. Они жгли свечи днем и кутались в теплые мундиры и пальто. Они пили чай, разбавленный коньяком и наслаждались обществом друг друга. — Как давно это началось? — Я не помню. Это не важно. Неа задавал вопросы, которые сам не всегда понимал, но Мариан неизменно на них отвечал. Пусть и не сразу. Между вопросом и ответом могли тянуться долгие часы уютного молчания. Это было нормально для них. Они не могли жить без этого. — Как новый сосед? Тот, что сверху? — Тихий. В дождливые дни я слышу, как он что-то перетаскивает. — Вы не знакомы? — В этом нет необходимости. Иногда, ближе к ночи, когда весь чай выпит, а облако сигаретного дыма начинает задевать языки пламени свечей к ним заглядывает Аллен. Укутанные в тонкий плед он молча кивает в знак приветствия и ложится на диван, неизменно устраивая свою голову у Неа на коленях. Тот поглаживает седые волосы и откидывается на спинку дивана. Сидящий в кресле напротив Мариан с легкой улыбкой, едва трогающей уголки губ, наблюдает за ними. Они молчат и в этой тишине им как никогда спокойно.***
Канда уверен, он здесь совсем недавно, но его квартира почти сразу заполнилась книгами и цветами. Это в общем-то все чем он занимается. Читает и ухаживает за цветами. Молчание мгновенно заполняет эту квартиру с приходом ее нового владельца. А жил ли здесь кто-то раньше? Иногда, во время дождей Канду одолевает легкая апатия. Он двигает стопки книг к окну, кладет на них небольшую подушку и часами смотрит на капли воды, что падают с неба. В такие дни совсем ничего не хочется делать. Голову заполняют звуки дождя. Порой он слышит, как сосед сверху на чем-то играет. Что-то с клавишами. Канда никак не может вспомнить, как называется этот инструмент. В такие дни он пытается вспомнить, почему он полюбил книги. Каждый раз Канда приходит к выводу, что бумажные переплеты гораздо интереснее людей и гораздо тише. Но это точно не все. Ему никак не удается вспомнить. Кто подарил ему этот горшок с традесканцией? А тот, с дихондрой? Кто это был? Когда дождь заканчивается, Канда не может вспомнить, о чем он думал. Он перетаскивает книги обратно и садится перечитывать их. Порой он пытался записать то, о чем думает сидя у окна. Записки терялись, отклеивались от стен, чернила расплывались на бумаге. Такие бумажки складывались пополам и использовались, как закладки для его совсем не новых книг.***
Адам немного не уверен, где он. Кажется — у себя в квартире. Или нет? Он же должен быть в ковчеге. С семьёй. Или у него нет семьи, а ковчег был разрушен курсом странных белых таблеток? Адам не помнит. Но точно знает, что пропил их все. Он часами сидит перед пианино, жжет ароматические палочки, слушает, как капли дождя барабанят по крыше и иногда перебирает клавиши пианино. Где-то слышны часы. Или это метроном? Адам не уверен, что это, но знает, что по ночам этот звук оглушает. Кажется, он живёт на самом верхнем этаже. Кажется, раньше его звали графом. Кажется, что вокруг этого дома нет ничего. Кажется, будто он застыл во времени. Как-то слишком много кажется. И непонятно, то ли сошел с ума Адам, то ли весь этот мир. Он старается слишком много об этом не думать. Он слышит, как рано утром просыпается его сосед и чем-то гремит на кухне. Когда тот затихает, Адаму кажется, что тени как-то озлобленно скалятся на него и шепчут проклятия. Он отворачивается лицом к стене и старается заснуть обратно. Дождь продолжает лить за окном, часы продолжают равномерно отсчитывать секунды, Граф продолжает изредка перебирать клавиши пианино и пытаться что-то вспомнить и в чём-то разобраться. Или он всё-таки Адам?..***
Линк просыпается каждую ночь в половине четвертого, чтобы проверить, на месте ли его подопечный. Он смотрит на кровать, придвинутую к соседней стене и видит, что кровати там нет. Да и никакого подопечного у него нет. И не было никогда. Или… был? Просыпаясь второй раз ближе к шести он уже понимает, что в комнате один. И должен быть один. Но он все равно просыпается, встаёт, заваривает себе кофе, готовит тесто и уходит досыпать. Просыпаясь последний раз, он никак не может вспомнить, зачем и как делал тесто. Линк делает тыквенный пирог и, понимая, что весь ему не съесть, спускается к соседям. Он знает наверняка, в следующий четверг все повторится и он снова сделает это проклятое тесто. Линк не уверен, есть ли у этого дома первый этаж? Неважно — говорит себе Линк и стучится к… А к кому? Он точно уверен, сосед живущий за этой дверью будет рад пирогу. Как же его зовут? Сосед открывает почти сразу и без объяснений пропускает гостя в квартиру. Подросток указывает на дальнюю дверь в конце коридора и говорит: — Я принесу чай. Линк кивает и идёт вперёд. Не впервой. В дальней комнате сидят двое уже знакомых ему соседней. Он молча кивает им и ставит пирог на небольшой стол. Линк не помнит их имён, но почему-то красноволосого хочет назвать генералом, может из-за мундира, а второго — четырнадцатым. Они молчат. В комнату заходит Аллен; Линк вспомнил его имя. Тот уже укутался в тонкий плед и несёт чай. Никто не притрагивается к нему, пока красноволосый генерал не разливает по по чашкам коньяк из фляги. Они ведут тихие беседы, много курят и медленно уничтожают пирог. К началу следующего дня пирог заканчивается, чай оказывается выпит, а рассветные лучи начинают слепить глаза и подсвечивать летающие по комнате дым и пыль. Они расходятся тихо. Генерал укрывает заснувших Аллена и четырнадцатого, имя которого Линк так и не вспомнил, задувает все это время горевшие свечи и уходит в другую комнату. Линк уходит молча, тихо закрыв дверь, он поднимается вверх. В свою квартиру под самой крышей. Чтобы снова просыпаться по ночам, слушать изредка играющее пианино соседа, ставить тесто в шесть утра и пытаться вспомнить, куда же делся его подопечный.