♡
Слова Чондэ прочно засели в голове Минсока. Пожалуй да, он бы хотел знать. Оправдывал Мин себя тем, что они всё-таки жили вместе и проводили большую часть времени друг с другом, а о Сехуне он знал катастрофически мало. Кто ему сейчас нравится? И нравится ли? Сильно ли изменились его вкусы? И вообще, по-прежнему ли Сехун так любит холодный чай с этими смешными шариками; Минсок никак не мог запомнить название этого напитка. — Сехун, — громко крикнул он из гостиной, оторвавшись от джойстика, и прислушался — никто не шёл на его крик. — Се… — недовольное лицо показалось в дверном проёме. — Что, хён? — Ты ещё любишь холодный чай с шариками? — искренне поинтересовался Минсок у сонного танцора. — Баббл-ти? Да, люблю, — О недовольно свёл брови на переносице и вошёл в комнату, поморщился от яркого света и прикрыл покрасневшие глаза рукой. Ким окинул его недоумённым взглядом и смутился. Сехун был только в пижамных штанах, и Минсок не был уверен, что был готов к такому соблазнительному виду. Тело танцора было идеальным. Без капли лишнего жира, стройное, подтянутое, и кубики на прессе явно превосходили те, которые имел Минсок. Он, впрочем, не завидовал. С чего это он стал так странно смотреть на своего одногруппника? Ведь прошло много лет с тех пор, как они познакомились, да и в ситуациях разных были, и что только происходит в его голове? Мысли роились в голове Минсока, ответ на все вопросы, казалось, лежал где-то совсем на поверхности, но он не мог его найти, путаясь в своих размышлениях и неожиданно возникших вопросах. — Ну и на что ты так уставился, хён? — Сехун насмешливо протянул «хён», и Минсок резко пришёл в себя, понимая, что таращился на тело полуголого парня младше него на несколько лет, который к тому же был с ним в одной группе и ещё недавно премило шепелявил. Кстати, об этом. — Ты больше не шепелявишь? — Минсок удивлённо уставился на закатившего глаза Сехуна. — Уже давно, с добрым утром, хён, — ехидно прокомментировал танцор. — Странный ты какой-то в последнее время. «Это потому, что ты всё красивее и красивее становишься, чёрт бы тебя побрал!» — нервно подумал Ким, но вслух, естественно, не сказал. — Я просто подумал, что мы давно с тобой не разговаривали по душам. Не стесняйся, если что, — Минсок взъерошил волосы и неуверенно продолжил: — Хён всегда поможет советом, так что… обращайся, — Сехун в ответ на такое скептически выгнул бровь, и Минсок почувствовал себя неуютно, как будто Сехун знал всё о его мыслях и теперь просто ждал удобного момента ткнуть в эти недочувства и полуразмышления. — Прямо поможешь? — О ухмыльнулся, Мин вздрогнул: раньше эмоции самого младшего участника группы были бесхитростными, он говорил, что думал и ничего не утаивал, да и лицо, и в особенности глаза, никогда не врали. А теперь, он, Минсок, самый взрослый и вроде как умудрённый жизненным опытом, чувствовал себя неловко, потому что понимал, что не знает этого нового Сехуна. Юноша говорил также, как и раньше, но теперь его слова словно были одними, но лицо и мимика подразумевали другое, или так чувствовал себя только Мин? — Конечно! Ты можешь рассказать мне обо всём, — снова сделал дружелюбную попытку поболтать Минсок и почувствовал себя ещё более некомфортно. Да что же это такое происходило? Он же не мог смущаться парня младше себя только потому, что тот больше не был таким открытым? Мин стрельнул глазами в дверной проём за спиной Сехуна и попытался представить, насколько глупо будет выглядеть, если он сейчас встанет и скажет, что захотел попить или в туалет? Что подумает Сехун? Воспримет это, как трусость или как нечто иное? Зачем он вообще завёл этот разговор? Почему стал по-другому смотреть на Сехуна? Паника и непонимание медленно, но верно начинали затапливать Минсока, и пока что он не понимал, что должен делать. — Хорошо, хён, я запомнил, — радостно и вполне дружелюбно, если судить по голосу, подытожил Сехун и, в очередной раз зевнув, вышел из гостиной. Минсок так и остался сидеть. Он пытался унять разбушевавшееся сердце и думал, что начинает сходить с ума. С чего бы вдруг их милый, ещё недавно шепелявый макнэ стал коварным и скрытным. Ким тряхнул головой. Кажется, стоит больше спать и меньше переживать из-за надуманных и на самом деле несуществующих причин.♡
Минсок ненавидел этот костюм. Галстук на шее ужасно давил, тональный крем ощущался на коже тяжёлым слоем, пот скатывался по лицу, и он, вопреки неуёмному желанию, не мог его вытереть, по крайней мере в ближайшее время. Он окинул взглядом остальную группу и сочувственно улыбнулся Джонину — того опять запихнули в штаны на размер меньше. Минсок быстро отвёл взгляд и, к своему смущению, наткнулся на Сехуна, точнее — на его пах. «У Сехуна такой большой нос» — раздался в мыслях ехидный голос Бэкхёна, и он замотал головой. Чёрт бы побрал эту память! И откуда вообще Бэкхён знает, какой член у его одногруппника? Ах, ну да, подглядывает. У Бёна не было такого понятия, как личное пространство, и об этом было известно всем. Минсок снова исподтишка бросил взгляд на внушительную выпуклость в кожаных штанах и поймал себя на мысли о том, что ему просто интересно, действительно ли у Сехуна настолько большой «нос» или это всего лишь домыслы. Вокалист и не заметил, как во время очередного движения Сехун очутился сзади и обхватил его запястье одной рукой, в то время как другой осторожно, но уверенно провёл по боку, задев пальцами край брюк. Прикосновения Сехуна были неожиданно горячими, а руки слишком — на взгляд Мина — наглыми. — Хён, у тебя такая маленькая ручка, — шепнул Сехун, не забывая улыбаться. Минсок сглотнул. Да, руки у Сехуна тоже выросли, и стал он выше Минсока, куда выше, чем тот думал. Минсок не решился комментировать это замечание, втайне молясь на то, чтобы выступление скоро закончилось, и он смог бы… Осознание ударило его по голове неожиданно. Смог бы что? Пойти в туалет и разобраться со своей проблемой? Да, смог бы. Положение их сменилось, и Минсок, поняв, что между ним и макнэ теперь почти вся сцена, облегчённо вздохнул и запахнул пиджак. Костюм ему вдруг резко начал нравиться. Он мог бы догадаться, что с его везением ему будет тяжело остаться одному, чтобы разобраться с напряжением, начинающим приносить дискомфорт, а Мин не хотел мучаться с этим до дома, а потом и в ванной, где под дверью обычно выстраивалась очередь, потому что кто-то всегда нарушал распорядок, из-за чего все остальные, как свора галчат, гудели до поздней ночи. И на счастье Минсока туалет был свободен, когда он заскочил туда после выступления, успев лишь переодеться. Вокалист заскочил в кабинку и уже хотел закрыть дверь, как чей-то вкрадчивый голос раздался прямо около уха. — Что ты тут делаешь, хён? — Минсок дёрнулся от этого шёпота, чувствуя себя кроликом, на которого пристально глядел удав. Чёрт! Так не должно быть! Он старше, его должны уважать и… не быть такими преступно красивыми, он чувствовал себя не в своей тарелке, а Сехун так и продолжал стоять, не давая захлопнуть дверь перед его до отвращения красивым носом. — Чтоб тебя! — Мин рявкнул максимально сурово, надеясь, что такое обращение возымеет эффект, но испуганно отпрянул вглубь кабинки, когда глаза Сехуна недобро сузились, и юноша зашёл, закрыв за собой хлипкую дверь. — Я хочу отлить, выйди, будь добр, — продолжил Минсок, едва контролируя свой голос. — А я думаю, что ты хотел подрочить, — Сехун самодовольно улыбнулся и подошёл ещё ближе. Минсок скосил взгляд на унитаз и понял, что упадёт, если сделает ещё хотя бы шаг. Места в кабинке не было, и он прижался спиной к прохладной стенке, немного сдвинувшись. Что этот макнэ себе позволял? Минсок не был уверен, что мемберы воспитывали его таким. Не он уж точно. И повзрослел их малыш слишком быстро, чересчур, если позволял себе до истерики пугать своего хёна сейчас. — Что ты себе позво… — начал было он, но отпрянул назад, резко ударившись головой, когда Сехун наклонился ближе к нему, чтобы смотреть прямо в глаза, и Минсок, взрослый мужчина, не мог отвести взгляд! Вот, вот, что выводило его из хрупкого душевного равновесия! — Хён, ты сказал, что я могу обращаться к тебе по любому вопросу, помнишь? — Минсок помнил, но уже очень хотел забыть. Он совсем-совсем не понимал, что происходит, но в глубине души чувствовал, что он один находится в таком недоумевающем и постыдном положении. — Так вот, у меня есть вопрос, — макнэ придвинулся ещё ближе, и Минсок почувствовал, что чужая рука скользнула к его спортивным штанам. Он сглотнул. Прикосновение определённо было, но таким лёгким, почти незаметным, что он на мгновение подумал, что ему показалось. — Предположим... — следующее прикосновение было куда более уверенным, крупная ладонь уверенно оттянула резинку на брюках, и Минсок почувствовал, как длинные прохладные пальцы скользят по низу живота, под пупком, оглаживают редкие волоски, щекочущими движениями спускаются ниже, к лобку и замирают у кромки нижнего белья. Мин потерял дар речи. Самым интересным было то, что его член не собирался падать и был, судя по всему, очень даже заинтересован в Сехуне. Мужчине. Его одногруппнике. Но каком красивом — заботливый мозг нашёл оправдание неугасающему интересу со стороны Минсока. — Так вот, — продолжил Сехун и положил вторую ладонь на его бедро, — предположим, что одному человеку, — юноша решительно скользнул ладонью вниз, и Ким подавился воздухом, чувствуя, как прохладные пальцы касаются основания члена. Сехун явно не испытывал дискомфорта из-за того, что у него в руке отнюдь не девичьи прелести. Вместо Сехуна этот дискомфорт испытывал Минсок, который в панике соображал, кто же допустил ошибку в воспитании мелкого засранца, неожиданно сильно охамевшего. Пальцы скользнули по всей длине, на пробу обхватили и тут же разжались, и взрослый хён не смог сдержать тихий стон. Он возбуждался и оттого, что это с ним делал О, и оттого, что происходило это фактически в общественном месте. Но если тело его было таким раскладом довольно, то разум продолжал противиться, хотя и не сильно, — нужна помощь, а другой человек может ему её оказать… — Сехун прижался ещё ближе, и его грудь коснулась груди Минсока, явно опешившего от такого поворота; рука уже вовсю хозяйничала в чужих штанах. Танцор делал это неспешно: то едва касался, то резко сжимал, заставляя Минсока подаваться бёдрами в кулак. Большой палец оглаживал головку, проходился по уретре и нежно обводил по кругу; небольшое количество выделившегося предэякулята пачкало ладонь, но юноша точно не возражал, продолжая дрочить своему хёну. Вокалист был почти на грани потери чувств, сделать это ему мешал только хриплый шёпот в самое ухо. — То как считаешь, стоит ли помочь? — Сехун сделал ударение на последнем слове, его дыхание приятно обдавало теплом ухо и шею, тёплые губы касались мочки; Минсоку от стыда хотелось умереть. — Я считаю, — снова начал Сехун, ускорив темп, — что нужно, — Мин едва слышал, что говорил танцор, в ушах шумело, развязка была близка, он чувствовал, что скоро кончит и пытался толкаться в кулак, непроизвольно прижимаясь ближе к телу О, — протянуть руку помощи, — и Ким наконец-то кончил, запачкав чужую руку. Он знал, что про руку помощи Сехун упомянул неспроста. Ну что за мелкий засранец! — Ты… — Подожду за дверью, — безапелляционно шепнул Сехун ему на ухо и вышел. С обрушившейся реальностью Ким остался бороться один.♡
Минсок бегал месяц. В прямом смысле этого слова. И старался не оставаться один, ни разу за это время. Всегда придерживался Чондэ, которому такое неожиданное внимание быстро надоело, и он тоже пытался сбежать, но Мин находил его везде и ни на минуту не оставлял одного. Чондэ загнанный взгляд друга видел, и почему он такой — прекрасно знал, но делал вид, что понятия не имеет. Не признаваться же, что они втроём разработали эту стратегию, чтобы помочь Сехуну. Свою роль Чондэ уже сыграл, макнэ довёл Минсока до нужной ему кондиции и теперь оставалась только партия Джонина. План был гениальный, по мнению своего изобретателя — Сехуна, дебильным с точки зрения Чондэ, и смешным на взгляд Джонина. Чен бы не согласился, но О начинал чахнуть, а этого никто в группе не хотел. Чондэ заметил это около года назад. Сехун тогда устало привалился к его плечу во время вечеринки и что-то начал тихо бубнить. Из-за музыки Чен не расслышал, что именно, но прирождённое любопытство не могло успокоиться после того, как в пьяном бубнеже мелькнуло имя Минсока. Всего раз и очень быстро, но сказано это имя были с такими печальными интонациями и сопровождалось столь горестными вздохами, что уже на следующий день вокалист уселся перед трезвым хмурым О и всё из него вытянул. Тот отпирался, но устоять перед Чондэ и его способами убеждения было практически невозможно, поэтому уже в скором времени Ким знал, что самый младший участник группы влюблён в самого старшего, а тот совершенно этого не замечает, и вообще Сехуна, по мнению его самого, не любит. Чондэ решил, что амплуа купидона подходит ему как нельзя лучше, потому-то и помогал с этим безумным планом. Что касается Джонина, то тот содействовал, потому что был романтиком до мозга костей и хотел воссоединить влюблённых. Тот факт, что из двух предполагаемых человек влюблён был только один, его не смущал. Да и сама стратегия показалось забавной, и он решил помочь. Если бы жертва, то есть Минсок, обо всём этом знал, то, скорее всего, не поздоровилось бы всем троим, но пока что тот жил в счастливом неведении и продолжал бояться оставаться один — вдруг его подкараулит Сехун и опять сделает с ним нечто неподобающее? Поэтому он регулярно просил Чена сходить с ним в туалет и постоять за дверью, никого не впуская. Второй Ким недовольно шипел, сурово сверкал глазами, но на стреме стоял исправно, за что Мин ему был безмерно благодарен. Бегал самый взрослый и рассудительный хён по той причине, что не понимал, с чего это Сехун так себя вёл, почему стал таким красивым и почему у него, Минсока, не было отвращения к произошедшему? Он проводил ночи за размышлениями, но мысли упорно не хотели раскладываться по полочкам, с какой бы стороны вокалист не подходил к этим вопросам. Так продолжалось до тех пор, пока он, проматывая в голове возбуждающие картинки того самого дня, не понял, что заинтересовался Сехуном не как внезапно (вообще-то, вполне ожидаемо) повзрослевшим ребёнком, а как красивым молодым мужчиной, который, кажется, был к нему небезразличен. Понимание этого захватило Минсока настолько, что он перестал думать о проблемах гомофобии и феномене отношений двух мужчин. Какая разница, в конце-то концов, если никто, кроме одногруппников, не узнает? А в том, что те никому не скажут, он был уверен. После этого Минсок бегать перестал, и теперь уже О испуганно поглядывал на хёна, не сводившего с него глаз. А Ким понял, что Сехун уже давно что-то замышлял на его счёт. События последних месяцев резко всплыли в памяти, наслоились друг на друга, и вокалист обозвал себя тупоголовым кретином, потому что попытки Сехуна соблазнить он игнорировал начисто. В своё оправдание он только мог сказать, что до недавнего времени не понимал, почему возмужавший и слишком похорошевший О стал ходить полуголым и делать другие странные вещи, и было это ещё задолго до переломного момента в кабинке туалета! И по правде, Минсок не был против отношений, совсем нет, но как намекнуть, что он теперь уже вроде как "за", а совсем не "против" — не знал и продолжал поглядывать на танцора издалека, надеясь, что тот правильно разгадает красноречиво потяжелевшие взгляды из-под тёмных ресниц, на которые Мин не скупился. В итоге: Сехун стремительно сбавлял обороты, отменив роль Джонина, на что тот показательно дулся около недели, Чондэ следил за происходящим закатив глаза, а Минсок думал, как лучше пойти в наступление. И догадка вскоре озарила его снова вернувшую свой природный цвет голову: в игру, которую затеял Сехун, сыграть они могли и вдвоём. — Сехун! — крикнул Минсок и притаился. За дверью ванной раздались неспешные шаги, и Мин принял максимально невинное выражение лица. — Что, хён? — Сехун стоял за дверью и боялся войти. И куда только подевалась его смелость? Впрочем, вокалист такому повороту был только рад. «Бойся, бойся, это тебе за ущемленную гордость», — злорадно подумал Ким и потёр руки. — Да ты не стесняйся, входи — елейным голосом проговорил Минсок, и Сехун опасливо заглянул внутрь, закрыв за собой дверь. — Спинку потрёшь? — протягивая мочалку обернулся Ким. Увиденное его порадовало: Сехун выразительно смотрел на голое тело своего хёна и явно имел, что сказать, глядя на столь красочную картину. Сглотнул — Мин видел это по дёрнувшемуся кадыку, — но промолчал, принимая влажную мочалку. Тёр Сехун добросовестно, так же, как и пыхтел за его спиной, и задышал ещё чаще, когда Минсок попросил потереть пониже и прижался грудью к кафелю, немного расставил ноги и прогнулся в пояснице. Такого танцор точно не ожидал от обычно непонимающего и напуганного хёна, поэтому растерял всю свою былую наглость и самоуверенность. Теперь он снова выглядел как ребёнок, впрочем, дети такими вещами не занимаются. — Может, ещё немного ниже? — Минсок, упиваясь своей победой над взрослым ребёнком, ещё шире расставил ноги и повернул голову назад. Сехун выронил мочалку и поднимать не спешил, явно наслаждаясь открывшимся видом и не зная, как поступить дальше — такое развитие событий в планы танцора точно не входило. Манящий вкус победы кружил голову Кима, и когда он уже снова было открыл рот, чтобы подразнить Сехуна и попросить потереть спереди, тот отмер, вернул себе былое нахальство и теперь стоял под водой, в тесной кабинке, непозволительно близко к уже не настолько радостному Мину. «Прямо как в тот раз!» — не без страха подумал Минсок. Вот такой Сехун его пугал, заставлял чувствовать себя слабым и глуповатым. — Хён, — протянул игриво юноша и, стянув с себя уже промокшую майку, толкнул вокалиста к стене. Действовал он уверенно и явно не боялся отказа — Минсок и не планировал возражать, скорее поддаваться. — Ты же не забыл ещё о своём предложении? Так вот в этот раз, — О наклонился к хёну и уставился тому на влажные от воды губы, — мне нужна твоя рука помощи, — шепнул он и положил руку Кима на свой член. Ким мысленно взвыл. Во-первых, он и не заметил, как Сехун избавился от штанов. Во-вторых, вздрогнул от осознания того, что ему нравилось чувствовать себя немного более миниатюрным. Ему! Которому постоянно пытался доказать свою мужественность и самцовость, нравилось быть вот таким. Взять хотя бы их руки: ладонь Минсока идеально, аккуратно, правильно ложилась в большую ладонь Сехуна. В-третьих, член у танцора действительно был очень большим. И красивым, подметил Ким про себя, пытаясь незаметно посмотреть вниз. Насколько вообще может быть красивым чей-то член. Минсок сглотнул. Сехун, не переставая, пялился на его губы, вода и тесная кабинка создавали ощущение вакуума, но ему это даже нравилось. Минсок отвёл глаза и протянул руку вниз. Коснулся лобка О и уверенно скользнул ниже. Член лёг ему в руку приятной тяжестью, и хотя было странно чувствовать чужой, а не свой, отвращения ему это не внушало. Сехун простонал, стоило Мину обернуть ладонь. Вокалист пытался двигать рукой так же, как он помнил, делал это сам О. Вокалист протянул вторую руку и коснулся потяжелевшей головки. Потёр кончиками пальцев и с удовлетворением заметил, как дёргается кадык танцора, и как тот закрывает глаза от удовольствия. Собственный член тоже стоял, но Минсок его игнорировал, сконцентрировавшись на младшем. Но вот Сехун бездействовать не любил, и Ким почувствовал, как ладонь О спустилась ему на бедро, а следом и вторая рука коснулась его рёбер. — Минсок-хён, — как-то совсем уж похабно выдохнул младший, и Ким почувствовал себя героем порно, и не сказать, что он был так уж против. Сехун пододвинулся ближе, так, что теперь они чувствовали разгорячённые тела друг друга, им не мешала ни одежда, ни что-либо другое. Сехун издал ещё один короткий стон и прижался губами к шее Минсока, тот закатил глаза от острого и неожиданного наслаждения и простонал, не выпуская красивейший член О из рук. — Ты такой… — правда «какой» Мин так и не узнал. Все мысли резом вылетели у него из головы, когда он почувствовал, как влажные пальцы Сехуна скользят по пояснице, обводят ямочки, которые он совсем недавно, не стесняясь наготы, призывно выпятил напоказ, и двигаются ещё ниже, раздвигая упругие ягодицы, касаясь входа в его тело. Сехун был аккуратен, Минсок горел от желания. Он не испытывал такого острого возбуждения ещё никогда в своей жизни, никогда раньше он не хотел так сильно, как в это мгновение прочувствовать то, что ждало его впереди, что обещал подарить ему член, чей-то член. Эта мысль немного отрезвляла, но возбуждение и не думало стихать. Его план явно не удался, а вот план макнэ, если у того он имелся, определённо был успешным. Неизвестно, сколько бы ещё продолжалось это мракобесие и до чего бы они в итоге дошли, если бы громкий стук в дверь не заставил их отскочить друг от друга. — Я тоже хочу в душ, — проканючил Пак и снова ударил кулаком в дверь, — ну вылезайте уже. — Мы не закончили, — шепнул Сехун на ухо Мину, и тот почувствовал, что с нетерпением ждёт следующего раза…♡
Который представился только на следующей неделе, а до этого момента они, как хищники, не поделившие самку, ходили вокруг друг друга кругами. Делали призрачные намёки, шептали непристойности, оставшись наедине, а после быстро разбегались по углам, лишь исподтишка бросая друг на друга взгляды. Минсоку же хотелось отыграться. Заставить Сехуна замолчать, потерять дар речи, снова сделать его смущающимся мальчишкой, застать врасплох, но потом, конечно, передать инициативу тому в руки. Он хотел выйти победителем из этой войны, особенно после того, как проиграл сражения. И такой шанс был у него всего один, они оба знали, что следующий негласный раунд будет последним и закончится он в постели. Поэтому, когда в очередной выходной они не пошли в боулинг вместе с остальными, сославшись на плохое самочувствие одновременно у них двоих, тут-то Минсок и понял, что это шанс победить в этой странной, но интригующей игре, если прямо сейчас он предпримет первый и самый важный шаг. Минсок подумал и вырвал замочек на молнии в своей ширинке! Он был уверен, что это уж точно сработает! Сехун был неравнодушен к нему или к тому, что у него в штанах, поэтому… Он положил руку на дверную ручку, но остановился и, неловко кашлянув, отошёл, сел на кровать и подпёр руками голову. Он — ответственный взрослый хён, а Сехун пусть и подросший, но всё ещё ребёнок в глубине души. Поддаваясь на игру, правильно ли он понимает намерения О? Что если тот сам не понимает, что делает? Для него это, должно быть, интересный эксперимент, а Минсок — новый-старый, но по-прежнему интересный опыт. Может, потому и интересный, что они особо не контактировали друг с другом? Сехун обычно зависал с Джонином, а Мин с Чондэ, лучшими друзьями они не были, так, может, всё это лишь разыгравшийся азарт, интерес, бушующий в обычно скрытном танцоре? Минсок встал и решительно направился к двери. Сначала он выяснит, что происходит и с какой целью Сехун всё это затеял. Им просто был нужен разговор по душам. Без этих загадочно-интимных шепотков на ухо и соблазнительных предложений помочь. Мин помотал головой, чтобы выкинуть из мыслей несвоевременно возникшие и определённо слишком горячие для просто дружеского разговора образы. — Сехун, — громко и издалека начал Ким, приближаясь к двери в его комнату и нарочно громко топая, — нам надо поговорить, — бодро и уверенно продолжил он и не без внутренней дрожи распахнул дверь. Сехун удивлённо воззрился на него, оторвавшись от книги. Минсок снова испытал чувство, обычно присущее победителям, но подавил его в себе, уже зная, как оно обманчиво. Но, по крайней мере, застать О врасплох у него получилось. Плохо было то, что Мин был не на своей территории, а Сехун был у себя на кровати. Мысли вокалиста неспешно потекли не в том направлении, и он яростно замотал головой, чтобы не думать о красивом Сехуне и перспективе горизонтальной плоскости. — Хён, — вокалист дёрнулся от насмешливого голоса и снова посмотрел на Сехуна, который с улыбкой отложил книгу и смотрел куда-то вниз, — а зачем ты порвал ширинку? Или это непроизвольно получилось от одного взгляда на меня? Вот тут-то Минсок и взвыл. В голос. Протяжно. Чёртов Сехун и его внимательность! Как он мог так сглупить? Он вздрогнул и поспешно прикрылся руками, но по лицу О было понятно, что его уже не остановить. — Хён, — Сехун развалился на кровати и продолжил. Минсок растерял всю смелость и робко бросил взгляд на довольно улыбающегося макнэ, — так о чём поговорим? — Так помоги застегнуть, — вдруг вырвалось изо рта Мина, и оба они ошарашено застыли. От своего воспалённого сознания вокалист такой подставы не ожидал. Сехун таких развратных предложений от хёна ещё никогда не слышал. Впрочем, решил О, оно и к лучшему, только вот Мин почему-то к выходу пятится. — Хорошо, хён, — максимально добродушно шепнул юноша, в мгновение ока подскакивая к испуганному Мину — тот и моргнуть не успел, как Сехун снова, в который раз за всё время, сунул руку ему в штаны, — что насчёт руки помощи? И Минсок сдался. В конце концов, что он мог? Сехун был слишком, просто до неприличия красив, а он не был железным. А разговоры могли и подождать. — Хорошо, — выдохнул Минсок, и Сехун поцеловал его, а он и не думал сопротивляться, потому что целовался макнэ неожиданно хорошо, нежно касался его губ своими, а потом грубо вторгался в рот, и Минсоку это нравилось. Это не было как с девушкой, или как с кем-то женоподобным, а такой опыт у него один раз был. О был мужчиной, и он явно хотел доминировать, судя по тому, как вёл даже в поцелуе. Ким чувствовал себя изнасилованным, из уголка губ стекала слюна, и он непроизвольно облизнулся. Глаза Сехуна блеснули. Как они оказались уже раздетыми в одной кровати вокалист помнил смутно. Вот они развязно целовались, и Сехун вылизывал его рот, кусал губы и, кажется, пару раз рычал, а вот они уже лежали на кровати, и О нависал над ним, широкими мазками вылизывая шею. Минсок застонал, когда почувствовал, как юноша отстранился и прохладный воздух комнаты коснулся разгоряченной и влажной кожи. Ладони скользнули по телу, поднимаясь всё выше. Сехун внимательно следил за его реакцией, и Мин сглотнул — танцор смотрел на него слишком откровенно, как будто видел не обнажённое тело, а обнаженную душу, а что там внутри не знал и сам Ким. Одно он понимал точно: он не хотел, чтобы после этого секса Сехун вдруг резко утратил к нему всяческий интерес. Минсок бы хотел быть рядом, насколько взрослый Сехун ему позволит. Хотел бы будить его по утрам, садиться рядом в машине, возмущаться расписанием и просто смотреть на своего красивого юношу. Минсок, может в силу возраста, уже давным-давно перестал одобрять интрижки на одну ночь, с кем бы они ни были. Это давало наслаждение телу, но иссушало душу, он не смог бы объяснить, что имеет в виду, да и провёл так одну или две ночи, только убедившись в неправильности подобного рода отношений. Сехун был совсем другим. Ким принимал его игру и пытался вести свою, где-то глубоко в душе зная, что проиграет. Он был обречён на поражение ещё в тот момент, когда однажды поднял голову и посмотрел на их макнэ другими глазами. Отметил красоту и уверенность, а потом от чистого сердца захотел сблизиться, потому что, да, Чен был прав, Минсок бы хотел видеть, как Сехун стал таким. А тот принял это за игру. Жаль, что он понял это, когда было уже поздно. Но он не жалел, что сейчас лежал под красивым телом О, и тот увлечённо исследовал его своими руками. Минсок шумно выдохнул, когда юноша склонился ниже и коснулся губами выпирающих ключиц, скользнул в яремную впадинку и пробежался жаркими, обжигающими поцелуями по горлу, прихватил кожу, вырвав у Мина гортанный стон. Завтра на этом месте расцветут следы, напоминание о происходящем сейчас, и Минсок больше не будет бегать, тупить и всячески храбриться. Уж Сехун об этом позаботится. — Я не остановлюсь, — уточнил Сехун, спустившись ещё ниже и обдавая тёплым дыханием кожу на боку. Минсок полузадушенно всхлипнул и вцепился руками в широкие плечи. Дышать было совершенно невозможно, он знал, к чему всё идёт, и от этого ему становилось ещё горячее, возбуждение внизу живота только нарастало, а губы Сехуна спускались всё ниже, всё ближе и ближе к его уже стоявшему члену. — Я знаю, — выдавил он через силу и почувствовал, как О одним уверенным движением раздвинул его ноги и согнул, устроившись прямо между ними. Минсок бросил взгляд из-под ресниц и застонал, и снова закрыл глаза; подобная картина была недоступна разуму до этого самого момента. Сехун, удобно устроившись между его ног, тёрся щекой о бедро и при этом смотрел так пристально, что смотреть на него в ответ было до безумия стыдно. Вокалист закрыл глаза, но тут же распахнул, простонав, и снова глянул вниз: Сехун обхватил член и плавно опустился на него своим ртом. «Так влажно и жарко, чёрт! Где он такому научился? Почему Сехун вообще умеет так делать?!» — в панике соображал Минсок, но мысли вылетели у него из головы, когда проворный язык обвёл набухшую головку по кругу и нажал на уретру. Сосал Сехун уверенно, втягивал щёки и прикрывал глаза, помогал себе рукой и был абсолютно точно удовлетворён тем, что почти довёл своего хёна до сердечного приступа. — Пре… крати, — Минсок вцепился пальцами в затылок и с трудом оттянул голову Сехуна от своего члена — тот облизнулся, но подниматься не спешил, а Минсок загнанно и тяжело дышал. До безумия хотелось кончить и в то же время оттянуть эти чудесные мгновения, но он не мог даже внятно сказать. — Мы только начали, — Сехун приподнялся и чмокнул любовника в ключицу, — подожди. Минсок прикрыл глаза, где-то рядом с изголовьем шуршал Сехун, но ему было неинтересно, что макнэ ищет. Возбуждение становилось невыносимым, он решительно протянул руку к члену и всхлипнул — собственной руки было недостаточно, чтобы разрядиться. Но Мин продолжал толкаться бёдрами в кулак. Над ухом раздался смешок, и он почувствовал, как прогнулась кровать под весом ещё одного тела. Сил на то, чтобы открыть глаза у него не было. Да и стыдно было. Он лежал обнажённым и вылизанным под парнем младше него, которого ещё несколько лет назад помогал собирать в школу, а теперь Сехун научился делать эти незабываемо развратные вещи своим ртом. И руками! И Минсок горел от желания узнать, каким будет О, когда они дойдут до финала. Чертовски смущающие мысли, не мог же он после них посмотреть в глаза Сехуна! Ким застонал и раздвинул ноги ещё шире, когда почувствовал влажные, скользкие пальцы на своей плоти. Снова. Мысли напрочь вылетели из головы, а тело пылало, он стонал и будто в отдалении слышал свой голос, просивший не останавливаться. Сехун и не собирался. Он перевернул разомлевшего хёна на живот и, пробежавшись поцелуями по спине, коснулся ложбинки между ягодиц. Минсок застонал ещё громче и смущённо уткнулся головой в подушки. — Мне нравится, что ты гладенький, хён, — шепнул Сехун, навалившись ему на спину. Минсоку было что сказать на такую развращенность макнэ и на предпочтения, но длинные пальцы огладили вход и нетерпеливо скользнули внутрь. Было не больно, но неприятно, и с каждым аккуратным и медленным движением, как бы Сехун не старался, Мин чувствовал, что возбуждение начинает спадать. О облегчал его страдания, как мог. Минсок чувствовал успокаивающие поглаживания на своей пояснице и лёгкие поцелуи в копчик, только ради этого он мог бы потерпеть ещё немного. Делать этого не пришлось: Сехун задел простату, и Минсок, уже давно переставший издавать звуки, кроме болезненных стонов, взвыл. Это было приятно, очень приятно, хотя и непривычно. — Я могу… — Сехун вытащил три пальца, с удовольствием уставился на покрасневший и разработанный вход и робко спросил, поумерив пыл, — войти? — Да! — Минсок снова был возбуждён. Тело желало разрядки, разум — пустоты, и он вильнул попой, показывая, что готов ко всему, что Сехун мог ему дать. И О дал. А потом дал ещё раз, перевернув лицом к себе и сжав в одной руке оба запястья Минсока. Сехун напоминал зверя и, если конечно Мину не причудилось, пару раз рыкнул на чересчур активного хёна. Он двигался быстро, размашисто, целовал опухшие губы и снова вылизывал соблазнительные ключицы. Была у Сехуна странная любовь к ним, также, как и к соскам, которые он вылизал с особым удовольствием и потом ещё не раз снова припадал к ним, втягивая в рот и играя языком с чувствительными бусинками. Минсок задыхался, он чувствовал себя на грани, но не мог коснуться своего члена и из-за этого скулил, пытаясь поддаться бёдрами ещё ближе. Сехун тоже не мог долго терпеть От одного вида такого хёна, развратно стонущего и прикусывающего красные и опухшие губы, хотелось кончить, и он чувствовал, что разрядка уже близка. О толкнулся ещё несколько раз, особенно глубоко и медленно, и глухо простонал, чувствуя долгожданный оргазм, Минсок под ним тяжело дышал и, открыв глаза, бездумно смотрел в потолок. Сехун опустил взгляд на его живот и довольно улыбнулся: кончил. Юноша вышел и рухнул рядом, нашёл руку Мина и крепко сжал, пытаясь отдышаться. — Хён, — О сглотнул и продолжил, — теперь мне постоянно будет нужна твоя рука помощи, извини. — Я "за", — едва слышно выдохнул Минсок и из последних сил повернул голову к счастливому макнэ, — только давай хотя бы кофе попить сходим, ладно? — Сейчас полежу и тебе сюда принесу, — рассмеялся Сехун, в груди разливалось непривычное ощущение счастья, — мы же теперь пара. Минсок довольно улыбнулся, снова закрыл глаза и подумал, что предлагать помощь иногда бывает очень и очень здорово…