***
С одной стороны Джейсон сам хотел осмотреть Вальдеса. В конце концов, именно ему пришлось делать операцию, как только его привезли с оторванной ногой и в состоянии глубокого шока. Но Уилл — старший врач, и всему, что умеет Грейс, научил он, так что священник ушёл с чистой совестью. Но была ещё одна весомая причина, почему именно Джейсон вызвался ходить на плановый осмотр арестантов раз в месяц. Он даже сам настоял на этом, убеждая, что это необходимые меры для здоровья всей нации и во имя великого Рима. Октавиан, издавая указ о запрете на бракосочетания для своей армии, был убеждён, что таким образом каждый его солдат будет полностью сосредоточен на верности своей стране, на войне, на битве и будет бороться до последнего вздоха, не боясь за свою жизнь, потому что у него нет ничего, кроме страны, кроме своего любимейшего и величайшего правителя, ради которого грешно не умереть. Лишая воинов семей и брачных уз, Октавиан наивно думал, что таким образом обеспечивает верность себе, но он ошибался. Всех солдат, ослушавшихся запрета, сажали в тюрьму. Тех, кто раскаивался и клялся в верности только к власти сената и к правителю Октавиану в первую очередь, щадили и отправляли на передовую. Других же прилюдно пороли, а потом казнили, выставляя их самое обычное желание любить и быть любимыми как нечто постыдное и непристойное. Джейсон был убеждён, что Октавиан ошибался. Солдаты были готовы убивать и быть убиты ради будущего семьи, ради любви. И Джейсон был готов им дать эту любовь. Он, прикрываясь осмотром арестантов, тайно передавал записки влюблённых. Стражники внимательно следили за действиями Джейсона, а тот уже привычно пихал заключённым послания так, что никто не замечал. Те, кому было что ему сказать, подавали ему тайные знаки. И один из заключённых, молодой юноша лет девятнадцати с загорелой кожей, бандитской усмешкой, застывшей на тонких губах, и задорным огнём в глазах, подал такой знак. Три раза повёл плечами назад. Джейсон прочистил горло. — Мне нужно провести полный осмотр этого заключённого, — сообщил он стражникам, и те, заперев их в камере и оставив наедине, ушли. Убедившись, что их больше никто не подслушивает, арестант начал: — Слушай, старик, мне вынесли приговор. — Что?! — удивился Грейс. — Ты ведь был... — Центурионом, да, — кивнул юноша. — Октавиану плевать на это. Джейсона это сильно удивило. Он до последнего надеялся, что его отпустят. Мало того, что Персей Джексон был одним из известных центурионов в армии Октавиана, выигравшим не мало боёв, так ещё он был отличным солдатом, способным сражаться за десятерых. — Слушай, завтра меня казнят, — продолжил он, и только сейчас привычная усмешка померкла, а зелёные глаза смотрели с беспокойством и даже мольбой. — Но я... Я не хочу умирать просто так. Мы договорились встретится глубокой ночью, я знаю, что она придёт, не мог бы ты... — Да, — кивнул Джейсон, даже не дослушав Перси. Тот благодарно ему улыбнулся. — Конечно. Я обвенчаю вас. И... мне жаль, — на лице Грейса отразилась гримаса скорби. — Мне правда жаль. — Мне — нет. Проклинал я ту жизнь, которую не можешь прожить рядом с любимой бок о бок. Джейсон ничего не ответил. Лишь бросил неуверенную улыбку. — Тогда до вечера.***
Аннабет Чейз работала в местной школе, вечером подрабатывала в библиотеке, а ещё умудрялась помогать местным жителям в критических ситуациях вроде бомбёжки. В отсутствие мужчин на деревушку часто нападали, и она не раз оказывалась той, что бросала учебники и ручки и, хватая сковородку и всё, чем можно ранить, защищала деревню. Более того, она умудрялась грабить вражеские повозки и раздавала еду нуждающимся. Она была очень смышлёной девушкой. И это она помогла Джейсону незаметно ускользнуть от стражи и проникнуть на территорию тюрьмы незамеченными. И она же нашла окно камеры своего возлюбленного. В ту ночь луна светила особо ярко: словно пыталась своим бледным светом сделать хоть что-то, чтобы помочь двум влюблённым обрести самое прекрасное на земле чувство. Сама тюрьма наполовину располагалось под землёй — большинство камер, в том числе и камера Джексона, находилась в подвале, и маленькие окна с железными толстыми прутьями были чуть выше земли. Перси ждал её у окна. Он передвинул кровать, чтобы было удобней стоять, и всё же ему пришлось держаться на цыпочках, чтобы видеть лицо любимой. Он протянул к ней руки, и она переплела свои пальцы с его. — Эй, у тебя всё хорошо? — спросил он, и его зелёные глаза смотрели на неё с бесконечной любовью и нежностью. Впрочем, она ответила ему тем же. Аннабет села у окна, наклонилась к нему и поцеловала его руки, прижимая их к сердцу. — Всё в порядке, Перси, я.... — Эй, не вздумай беспокоиться, слышишь? — строго сказал он, ловя её обеспокоенный взгляд. — Совсем скоро мы обвенчаемся, нас уже ничто не разлучит, даже смерть. — Давайте поторопимся, — неохотно прервал их Джейсон, нервно озираясь вокруг. — Вы готовы? Аннабет и Перси кивнули. Джейсон принялся в пол голоса читать молитву, а они не сводили влюблённого взгляда друг с друга. — Согласны ли вы быть в радости и в горе, богатстве и радости, в болезни иль здравии, пока смерть не разлучит вас? На серых глазах Аннабет блеснули слёзы. — Согласен, — произнёс Перси. — Согласна, — эхом отозвалась Аннабет. — Пусть счастье ваше и любовь выдержат любые испытания, пусть ничто и никто не встанет между вами, пусть даже сама Смерть уступит силе и чистоте вашей любви. Аннабет не сдержалась и коротко всхлипнула, а Перси крепче сжал её руки. — Тише, — успокаивающе произнёс он. — Теперь мы вместе. Ты слышала священника? Теперь даже сама Смерть нам не помеха. Перси улыбался, чувствуя тепло рук своей возлюбленной. — Вам пора, — сказал он и только сейчас понял, с каким трудом ему дались эти слова. Он, кажется, только понял, что это последний раз, когда он видит свою любимую. Последний раз, когда он с ней говорит. И это его последние слова ей. — Если вас найдут, то казнят, а я не могу этого допустить, — продолжал он, пытаясь звучать уверенно. — Я не хочу тебя бросать, — прошептала Аннабет, прижимая его руку к сердцу. — Ты меня не бросишь, — убедил её Перси. — Ты должна жить. Ты поняла меня? Ради нас обоих. — Перси... — Иди, — твёрже сказал он, а потом моляще посмотрел на Джейсона. — Уведи её, пожалуйста. Спасибо тебе большое и... — тут он посмотрел прямо в серые глаза своей девушки. Посмотрел так, как смотрят в последний раз. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю.***
Ещё одна незамеченная помолвка на территории тюрьмы. Джейсону давно стоило привыкнуть, но адреналин в крови просто бушевал, каждый раз был как первый. Аннабет Чейз, отличавшаяся смышлёностью, теперь показала всю свою силу духа и выдержку. Она упрямо трясла головой и из последних сил сдерживала слёзы, посвятив всю себя работе с детьми и помощи горожанам. А Вальдесу на следующий же день стало плохо. Уилл тогда дал Джейсону выходной, и обычно в такие дни Грейс занимался тем, что выслушивал исповеди других людей, особенно сейчас они чаще стали звать его на отпевания. В этот раз его позвал сам Уилл. В больницу. Вальдес, бледный, с испариной на лбу, тяжело и шумно дышал. Калипсо, медсестра, дежурившая у его постели круглосуточно с тех пор, как его привезли, сжимала его руку. Здесь не нужно было даже обладать элементарными медицинскими науками, чтобы понять — ему осталось недолго. — Я хочу исповедаться и... и обвенчаться, — бледными губами прошептал Лео. Произнося последние слова, он посмотрел на Калипсо, которая выдавила тёплую улыбку сквозь слёзы. Джейсон кивнул. — Я готов выслушать и отпустить все твои грехи, — сказал он, присаживаясь рядом. И Лео принялся рассказывать. Медленно, честно, делая паузы, когда становилось слишком трудно говорить. Его никто не перебивал, никто и слова лишнего не сказал. Джейсон и Калипсо внимательно слушали каждое его слово. — Я прощаю все твои грехи, — сказал Джейсон, сжимая холодную руку Вальдеса. — А теперь... обвенчай нас, — попросил юноша. Ему с трудом уже удавалось каждое слово. — Мы ждали этого три года, — прошептала Калипсо, уже не сдерживая слёз. — Мы уже договорились с Церковью, когда стража Октавиана начала арестовывать стражников за нарушение его запрета. Тогда все перепугались и затихли. Зря. Надо было тогда обвенчаться и плевать, что с нами бы стало. — Ты был готов сделать это ценой собственной жизни, но я тебя отговорила, — продолжила Калипсо. — Я... думала, хоть так сохраню нам обоим жизни, а теперь... — Ни в чём нет смысла, если нет любви, — прошептал Лео. Джейсон их обвенчал. Вечером Лео Вальдес покинул этот мир, держа за руку свою любимую жену и улыбаясь счастливо и умиротворённо.***
Воскресный день был наполнен радостным ожиданием, плохими новостями и счастливыми встречами. А дело было в том, что Рим заключил с враждующей стороной перемирие, и многие солдаты удостоились возможности вернуться домой. Уилл и Джейсон были заняты в лазарете: приходили раненые, больные, — и сидеть без дела им не приходилось. Пайпер и Калипсо сновали между койками, раздавали лекарства, меняли бинты. Работы было столько, что не было времени даже уставать. А почувствовали они усталость только тогда, когда присели в палатке, отведённой специально для лекарей. Калипсо, убедившись, что её помощь больше не нужна, отправилась домой. Джейсон и представить не мог, что она чувствовала. Девушка периодически прижимала руку с невзрачным, но для неё самым дорогим обручальным кольцом к сердцу и ладошкой смахивала слёзы, когда думала, что её никто не видел. Пайпер осталась. На ночь нужен был дежурный лекарь и врач. — Иди, — строго сказал Джейсон Уиллу. — Мы с Пайпер справимся. Сегодня ведь должен приехать Нико. — Если он ещё жив. — Так иди и убедись! Я здесь, Пайпер тоже здесь. А тебе нужен отдых. Уилл отвёл взгляд. — Иди, — твёрже сказал Джейсон, и Солас, наконец, сдался. — Хорошо, — он облегчённо выдохнул. — Спасибо. Грейс лишь улыбнулся и ободряюще похлопал по плечу лекаря. Солас попрощался с ребятами и поспешил уйти. Ночью он спать не будет, но, благо, не потому, что умирает очередной солдат. — А вы отдохнуть не хотите? — робко спросила Пайпер, когда они остались вдвоём. В длинном тёмном платье и белом фартуке, с косынкой на голове она выглядела очень милой. И это была заслуга не наряда, а девушки, надевшей его. Ему казалось, что на ней будет прелестно что угодно: и самое обычное платье, и бальное. Он сглотнул и посмотрел вниз, смутившись. — Давайте сначала вы приляжете, — сказал он. — Я оставлю вас здесь. — Но вы сутки не спали, — мягко возразила Пайпер. — Вы поспите хоть немного, а если будет что срочное, я вас обязательно разбужу. — Раз вы настаиваете... — смущённо пролепетал Джейсон. Он снял халат и прилёг на койку. Пайпер бережно накрыла его одеялом, потушила свет, оставив лишь одну свечу. Она хотела было уже уйти, но тут Джейсон окликнул её. — Пайпер, я... вы ведь знаете, что я... — Венчаете влюблённых, — закончила за него девушка. И её губы дрогнули в улыбке. — Вы делаете великое дело. Только слишком уж рискуете. Но оно ведь того стоит. Вы дарите людям любовь, даёте им смысл жизни. И даже если это длилось всего лишь пару часов, какая разница, если эти мгновения — самое счастливое и самое ценное, что было? В тусклом свете свечи дрогнула благодарная улыбка на губах священника. Пайпер, отвесив полупоклон, хотела было покинуть палату, но Джейсон вновь её позвал. — А у вас есть возлюбленный? — спросил он, чувствуя, как у него замерло сердце. Она лишь повернула голову, посмотрев на него через плечо. А потом улыбнулась и, кивнув, сказала: — Да. Джейсон прочистил горло и закрыл глаза, чувствуя во рту горьковатый привкус разочарования. — Надеюсь, вы обретёте счастье, — тихо прошептал он. — Я... не знаю, — призналась Пайпер. — Я не знаю, взаимны ли наши чувства. — Оу, — Джейсон вдруг почувствовал себя не на своём месте. Подобных откровений он не ожидал, но её доверие льстило, и последнее, что ему хотелось сейчас — отпугнуть её. А потому он лихорадочно подбирал слова, словно пытался пройти по тонкому льду. — Я... Могу только... Посоветовать не скрывать, если это возможно. В наше время каждый день может быть последним. — А у вас? — спросила Пайпер, повернувшись к нему. — У вас есть возлюбленная? Джейсон в самых смелых мечтах только мог представить, как признается ей, раскроет свою душу, даже не смея надеяться на взаимность, но... Его жизнь слишком опасна. Каждый день он проживает, как последний. Каждое тайное венчание может стать последним. Кошмары с эшафотом, приготовленным специально для него, преследуют священника уже долгое время. Его жизнь — тяжкое бремя, которое ему не хочется взваливать на плечи любимого человека. Тем более когда этот любимый человек — самая прекрасная утончённая девушка Пайпер Маклин. — Да, — прошептал он. — Но я не... Не могу ей признаться. — Но почему? Вы соединяете сердца влюблённых, венчаете их под покровом ночи, а сами не можете признаться любимому человеку? — Я не могу так поступить с ней, — вздохнул Джейсон. — Видите ли, моя жизнь... — Что ваша жизнь? Полна опасностей? А чья жизнь сейчас в безопасности? А может, эта девушка ждёт вашего признания, а вы... И тут Пайпер замолкла, поджав губы, словно сболтнула лишнего. Джейсон нахмурился, удивлённо смотря на девушку, и слова не смог произнести. — Спокойных снов, — пробормотала она и выскочила из палаты, оставив священника одного.***
Сегодня ночью приспешники Октавиана совершали обход. Кто-то ему донёс, что в этой деревне есть священник, который против воли правителя венчает солдатов. Мало того, он берёт на себя ещё больший грех, венчая мужчину с мужчиной и женщину с женщиной. — Я поверить не могу, что это происходит! — негодовал Уилл, расхаживая по палатке. — Никто ведь не сказал, что это я? — обеспокоенно спросил Джейсон. — Они ведь не знают, что мы знаем. Прости, что не получилось сегодня ночью, давайте я вас завтра обвенчаю. — Не получится, — обречённо выдохнул Солас. — Его отправляют на передовую. Завтра. Я... я не знаю, когда он вернётся в следующий раз и вернётся ли... Джейсон уставился на свои ботинки, поджав губы. — Тогда сделаем это сегодня, — решительно сказал он. — Что? Я не могу тебя подвергать такой опасности, нет... — Мы должны это сделать. — Он сейчас даже не в своём доме, он в палатке с другими сослуживцами... — Тогда пиши ему записку с просьбой прийти в лазарет, — настаивал Джейсон. — Я отнесу под предлогом осмотра всех солдат. Нико потом придёт сюда, и никто ничего не заподозрит. Уилл всё ещё сомневался в правильности всего этого, но всё же написал записку. Обычно ровные буквы с наклоном теперь вышли корявыми и неуверенными, словно он писал на коленке во время езды, когда карета неслась по ямам на большой скорости. Он бережно сложил её пополам и отдал Джейсону. Передать послание было несложно. Он просто зашёл узнать о «состоянии армии правителя Октавиана», выслушал несколько жалоб, одного даже осмотрел, дал пару советов и незаметно пихнул записку Нико, мельком ему улыбнувшись. А потом вместе с Уиллом в палате лекарей нервничал, ожидая солдата. Была уже глубокая ночь. По ощущениям часа четыре. А Нико всё не было. На улице совсем стало тихо, и Джейсона и Уилла почти сморило сном, когда они услышали тихие шаги за палаткой. Юноши напряглись. В палату вошёл ди Анджело, держа в руках записку. Он смотрел только на Уилла и дрожащими губами спросил: — Ты это серьёзно? — Да, — прошептал лекарь. — Ты согласен? Нико просто преодолел пару шагов между ними и крепко обнял Уилла. — Конечно, согласен! Они отстранились друг от друга и посмотрели на Джейсона. — Ты обвенчаешь нас? На следующее утро Нико ушёл на фронт. Он вернулся через год. С глубокой депрессией, хромой на правую ногу, но живой. Уилл, прикрываясь тем, что бывшему солдату нужен постоянный уход, съехался с ним. Они прожили вместе долгих пятьдесят лет. Скрываясь, прячась под тонной лжи, они умудрились найти счастье друг в друге и тихо наслаждались своей любовью, оберегая её от других.***
Они почти выдали себя. Но Уилл быстро выкрутился. Сказал, что солдату Нико стало плохо средь ночи, и он пришёл в лазарет за помощью. Джейсона в тот момент Солас отправил проверить больных. Ему повезло и на этот раз. Он как раз вернулся с очередного обхода в тюрьме. На улице стоял жуткий холод, что было не удивительно для февраля, и Джейсон, не снимая пальто, устроился у камина и наслаждался теплом огня. Дверь тихо скрипнула, и в маленькую комнатушку вошла Пайпер с подносом. — Я принесла вам горячего чая, — сказала она. Девушка положила поднос прямо на пол перед Джейсоном. — А почему только одна кружка? — спросил он, пялясь на одинокую чашу с горячим напитком. А рядом на тарелке лежали бутерброды с сыром и разная зелень. Пайпер была истинной вегетарианкой, и её категоричный отказ от мяса в любом его виде заставлял Джейсона её уважать. А вместе с ней и он перестал его есть. — А сколько их должно быть? — удивилась Пайпер, нахмурившись. — Выпейте чаю со мной? — выпалил юноша. Брови девушки скрылись под чёлкой, а карие глаза изумлённо уставились на Джейсона. — Выпейте чаю со мной, — повторил он, с замиранием сердца ожидая её ответа. Пайпер смущённо опустила взгляд, пряча улыбку, и кивнула головой, быстрым шагом отправившись за кружкой чая. В тот вечер они лучше узнали друг друга. В тот вечер Джейсон окончательно убедился, что она та самая.***
Его поймали случайно и очень глупо. Это случилось в тюрьме во время очередного «осмотра» преступников. Слишком дотошный стражник заметил, как Джейсон передавал записки, и его схватили на месте с поличным. Священник даже не пытался отрицать вину. Покорно позволил надеть на себя оковы и отвести в самую дальнюю камеру. Не то чтобы это было очень удивительно: рано или поздно это должно было случится. Конечно, приятного было мало, но Джейсон знал, что сделал всё, что мог. Он рисковал своей свободой ради счастья других, осознанно шёл на преступление против великого правителя Нового Рима и поплатился своей жизнью. Сам Октавиан приехал лично в эту деревушку, чтобы своими глазами увидеть наглеца, посмевшего сеять разврат среди воинов его армии. В ночь перед казнью Джейсон не мог уснуть. Всё смотрел в маленькое окошко, наблюдая за звёздами, и думал о своей жизни. Он только мог надеяться, что всё, что он делал, было не зря. И завтра его не станет. — Джейсон! Юноша встрепенулся. Он сфокусировал взгляд и увидел знакомое перепуганное лицо в окне. Узник тут же подскочил и подошёл к нему. Совсем недавно Перси так же прощался со своей любовью. Кто бы знал, как порой бывает иронична сама Судьба. — Я рядом. Буду вас сторожить, — прошептал второй женский голос. — Это... Аннабет?! — Она помогла мне проникнуть сюда, чтобы поговорить с тобой. — Пайпер, я.... — Джейсон протянул свои руки сквозь прутья решётки и сплёл свои пальцы с её. — Мне жаль, что всё так вышло... — Мне тоже, — вздохнула она. Её голос дрожал, да и она вся тряслась, съёжившись у маленького окошка. — Но я рада, что мне досталась такая честь любить тебя и быть любимой тобой. — Это самый щедрый дар Судьбы, — улыбнулся Джейсон. — И даже после смерти я буду благодарить, что встретился с тобой. — Если бы только было больше времени... — Пайпер, — зашептал Джейсон, сжав её руки в своих. — Послушай, я не... Я пойму, если ты откажешься. Я знаю, что это безумие, но ты... Ты выйдешь за меня? Девушка быстро смахнула с глаз выступившие слёзы и кивнула. — Я уж думала, ты не попросишь. Конечно согласна! Обвенчаешь нас? Джейсон, который всё это время не сводил с неё восхищённо-преданного взгляда, кивнул и в пол голоса начал обряд.***
Четырнадцатого февраля двести шестьдесят девятого года юного священника казнили. Выстрелили прямо в сердце несколько раз, и белая роба тут же окрасилась в кроваво-красный. Многие люди скорбели по душу Джейсона Грейса, многие жалели о его смерти, многие благодарили, что он без страха и с чистым сердцем всю свою жизнь посвятил тому, что помогал влюблённым находить друг друга. И пусть не всегда всё кончалось хорошо, но он помогал обретать парам покой и умиротворение. В тёмном проклятом мире он сеял самое чистое из чувств, что было придумано природой — любовь. И благодаря ему она жила в сердцах людей, толкала на отважные добрые поступки и делала этот мир чуточку добрей. Юного священника не стало, но его огромная любовь продолжала жить в каждом из людей и продолжает жить по сей день.Omnia vincit amor.
Любовь побеждает все.