не говори

Регине нравилось быть рядом с ним вовсе не потому, что однажды он сказал: - Поцелуй меня. Ей нравились его шутки, остроумные и колкие, такие, что каждый раз она буквально резалась, но смеялась и смотрела ему в глаза. Она привыкла, что рядом с ней Даня молчит. Просто потому, что не хочет сказать лишнего. Он выбирает слова, словно они расставлены на книжных полках. Он смакует момент, выискивает среди миллионов самое нужное. Он тянется до самых верхних полок, никогда не выбирая лёгких путей. А потом говорит: - Если бы я только мог не влиять на тебя. И эти слова действуют на Регину не хуже яда. Но она возвращает ему слабую улыбку и целует в уголки губ. Из-за собственной романтической натуры Регина была уверена, что сердце подчинить невозможно никаким даром. Иногда она не спала по ночам, думая-думая-думая, но потом Даня бормотал во сне, поворачивался и перехватывал ее талию, утыкаясь носом в ее волосы, и Регина оставляла эти мысли на потом. Ей было хорошо с ним. Она представляла себя королевой среди его грязного продажного королевства наркотиков и денег. Она носила дорогие платья, ела в дорогих ресторанах и посещала дорогие выставки. Но это всё так, приложение. Регине по-настоящему было достаточно держать Даню за руку и бесконечно болтать об искусстве. Поперечный любил тратить деньги. Он ценил алкоголь, музыку и Регину. Им было хорошо. Они не были соулмэйтами, Регина это знала. Они провели вместе достаточно долгое время, чтобы понять. Пару лет она ещё надеялась - потом уже нет. Пока Данила мягко касался ее губ и говорил, что любит ее, Регина была счастлива. Возможно, это было не так. Возможно, Поперечный лишь внушил ей свою любовь. Возможно. Но ее это волновало меньше, чем аромат его парфюма и отросшие пряди медных волос. Это было идеально: вечно молодые, вечно пьяные, застрявшие в утренней и помятой постели после хорошего секса. Поперечный говорит: - Поцелуй меня. И она целует. Поперечный говорит: - Я люблю тебя. Она целует его снова. Свет, бьющий в глаза через приоткрытые шторы, кажется божьим благославением. Регина видит, как Даня старается. Он чаще говорит что-то вроде "было бы классно, если бы ты" и "буду благодарен тебе, если", чем говорит ей что-то сделать. Это даёт ей свободу выбора, потому что, к сожалению, его дар влияет и на неё. У неё дар безобидный - она превосходно рисует. Хотя предпочитает приписывать себе ещё парочку: варить кофе, быть милой и любить Данилу Поперечного. В Шанхае, где они жили, ей нравилось все. Она любила теряться на бесконечных улицах, смотреть в глаза незнакомцам и крепко материться. Ее детский голос эхом разносился в полуночных проулках, когда она неспешно прогуливалась и напевала какой-нибудь новый русский хит. А потом Регина встречала рассветы, кутаясь в мягкие простыни под боком Поперечного. Ей нравилось рисовать небо цвета его глаз. Вырисовывать закатное солнце цвета его непослушных прядей. Завершать картину с мыслями о нем и посвящать ему же. На самом деле, Регина ни о чем не жалеет. Ей было действительно больно, когда он, в порыве злости, кричал: - Уходи! И она не могла ослушаться. Выйдя за дверь их спальни, она понимала, что ей вовсе не обязательно больше идти, но она продолжала. Она бежала так долго, пока ноги не начали кровоточить, пока собственные силы не кончились вовсе. Потом она бежала еще и еще. Подальше от Китая, от Данилы, от самой себя. Поперечный не говорил ей плакать, но она плакала. Не говорил ей страдать, но она страдала. Больше всего она скучала не по многолетним винам и вечерам в джаз-клубах. Не по возможности купить себе что угодно, где угодно, когда угодно. И даже не по коллекции туфель от всевозможных дизайнеров, оставленной в далёком (уже) Шанхае. Она скучала по глупым разговорам про коал за чашкой утреннего кофе. По его многочисленным веснушкам и испачканным ее краской футболкам. По нему. * Регина краем уха слышит звонок на телефоне. В самый первый момент она думает, что это странно: ей давно никто не звонил, обычно она использует сообщения для разговоров. Но настойчивый рингтон заставляет дотянуться до тумбочки, чтобы ответить. Она не смотрит на имя, но сразу узнает голос. Он ничуть не изменился. - Привет. Так просто, будто между ними не было бесконечной разлуки, бессонных ночей (её) и невыносимых истерик (его). - Привет. Она пытается сдержать бурю внутри, это очень сложно - слышать голос Данилы Поперечного. - Регин, я... - Не надо, Дань. Это все похоже на грустный-грустный музыкальный клип. Они долго молчат, Регина кусает губы, сдирая засохшую корку, ей кажется, что пошла кровь. Данила шмыгает носом, кажется, на том конце провода идёт дождь. Только нет проводов. Вообще ничего нет. Только многогодовое молчание и тишина. - Будь счастлива. - говорит Поперечный. Слышится щелчок зажигалки. - Твой дар работает через звонки? - Регина иронично выгибает бровь. Жаль, он не видит. - Я очень на это надеюсь. - он еще не бросает трубку, мучительно (для Регины) с придыханием куря. - Пожалуйста, будь счастлива. Регина предпочитает молчать. Она знает, что если произнесет хоть слово, то сломается. Её голос будет будет неровным, слова будут путаться. По её щеке стекает слеза. Она уверена, что Даня знает, потому что дождь в телефоне внезапно прекращается. Она остаётся наедине с этим чертовым "будь счастлива" и горящим ночником. Он выжигает глаза не хуже ослепительного шанхайского солнца. * Ира улыбается и целует её в висок. Это двадцать четвёртый нормальный день рождения Регины. "Пожалуйста, будь счастлива." Регина хочет верить, что его дар работает через звонок.