Хочешь?

      — Хочешь, я убью их всех? — шепчет Детлафф и ведет носом по изгибу его шеи, медленно вдыхая исходящий от кожи запах. Иорвет прикрывает глаза, когда чужие зубы, острые и опасные, играючи смыкаются на мочке уха. Нет, не больно. Только приятно до самых мурашек. Сильные руки смыкаются на поясе плотным кольцом, тянут назад, заставляя прижаться спиной к груди, почувствовать лопаткой брошь в виде цикады. — Хочешь?       Эльф не знает, как называется то, что образовалось между ними. Они друг другу — не подходят. Они друг на друга — слишком сильно влияют. Это погубит их. Это их…       — Иорвет?       И дыхание сбивается лишь оттого, как раскатисто и бархатисто звучит собственное имя из этих уст. В ответ эльф ведет пальцами по чужим рукам, накрывает прохладные кисти, сжимает покрепче, тем самым давая понять: не смей отпустить. Но сказать по правде, именно так им обоим и нужно поступить — разжать руки.       Война — это не то, что нужно Детлаффу. Война — это то, чему Иорвет поклялся в верности, покуда скоя’таэли не обретут дом, где смогут жить в мире и покое. Война — это мост, на котором они оба стоят по разные стороны. И Эретайн готов без колебаний миновать переправу, готов убивать любого, на кого укажет Иорвет. На все готов, потому что он — это стая. А Лис даже не знает, почему внезапно стал Детлаффу своим, но сам чувствует по отношению к нему что-то похожее. Это сложно. Это слишком ответственно — держать в руках чужую душу. И слишком страшно — понимать, что собственное сердце тебе уже не принадлежит. И когда только успело?..       Когтистые руки скользят ниже, неспешно оглаживают бедра, а затем поднимаются до самой груди. И чем дольше это длится, тем меньше хочется, чтобы Детлафф когда-нибудь прекратил. Чужая ладонь ложится на сердце. Немного усилий, и никакие сопротивления не помогут — вампир вскроет грудную клетку и достанет его, стиснет в ладони… Если захочет. Но он лишь прислушивается к его биению и держит эльфа в руках так бережно и крепко, что это почти граничит с одержимостью, желанием вплавить его в себя. Бежать бы от этих распахнутых чувств, без оглядки бы бежать, но… Иорвет облизывает губы, откинув голову, и все еще молчит. Недвижим. Край ногтя острой лаской проходится под подбородком и вниз, вдоль шеи ровно посередине. Словно вспарывает.       Чувствовать себя открытым — непривычно. Чувствовать себя хранимым — почти что дико. Иорвет слишком привык сам защищать других. А Детлафф перевернул его мир с ног на голову и как будто этого не заметил. Как будто так должно было быть всегда, а сейчас он просто пытается наверстать упущенное время. Это полностью отличается от того, чтобы посвятить свою жизнь Aen Hanse. Это — доверить гораздо больше, открыться целиком. И если ударят, то будет намертво.       Влажный язык скользит по краю ушной раковины.       Жутко… Но так отчаянно хочется впустить это пламя в себя. Убьет — и дьявол с ним! Убьет — и все наконец-то закончится. А если нет — что-то начнется. Всегда что-то начинается.       Иорвет часто думает, каково самому Эретайну. Детлафф перед ним — нараспашку. Детлафф у его ног — вернее любого пса. И он заслуживает того, чтобы ему отвечали такой же безоглядной, саморазрушающей взаимностью. Его любовь слишком притягательна и желанна, чтобы собственные чувства не рвались ей навстречу, наплевав на все предостережения разума. И ничего уже с ними не поделать.       Поэтому Иорвет оборачивается, обнимает Детлаффа за шею и прижимается к тонким губам. Шепчет в них, не отрывая взгляда от пронзительных серых глаз:       — Да.       Детлафф отвечает на поцелуй. И уже на следующий день Север захлебывается в крови.