Ступени

Спустившись в гостиную, Лили сразу же увидела Джеймса. Он стоял у диванчика и, видно, ждал её. О чём-то дружелюбно спорил с Сириусом и улыбался так солнечно, как мог только он один. Сердце Лили всегда начинало биться чаще от этой улыбки. Когда он повернулся к ней, то тотчас же взъерошил свои волосы — ох, уж эта его странная привычка, будто Лили нравятся лохматые — и протянув вперёд руку, поймал ладонь Лили. Джеймс легко притянул её к себе и поцеловал в щёку. Она успела заметить, что как раз в этот момент Сириус увлёкся разглядыванием потолка. Весь завтрак Джеймс заботился о ней — то спрашивал, не хочет ли она ещё бекона, то предлагал бисквит. — Лунатик, не хочешь ещё сырных конвертиков? — поинтересовался Сириус. Перед этим он несколько раз шумно вздыхал и возводил глаза к потолку. Сириус никогда не отличался терпением. Рем кинул быстрый взгляд на Лили, она улыбнулась — безобидные поддразнивания Сириуса давно перестали напрягать. — Нееет, — протянул Рем. — Если я съем ещё один конвертик, то точно растолстею, а я на диете… Лили прыснула: — Эй, я никогда так не говорю! — Да-да, Лунатик, — подхватил Сириус. — Она обычно говорит: не стоит, не стоит, лучше поешь сам. Сириус так хорошо скопировал её интонацию, что Лили решила не возмущаться. — Блестяще, — сказала она. Сириус поспешил раскланяться. Питер смеялся так, точно услышал самую забавную шутку в своей жизни. Добрый, смешливый Питер. Рем коротко хохотнул. Джеймс улыбнулся, но тут же заявил: — Сейчас кто-то получит по ушам. Джеймс и Сириус начали пререкаться в своей обычной манере. Лили привыкла к этим несерьёзным перепалкам за прошедшие месяцы, а после того, как погостила у Джеймса две недели во время каникул, и вовсе воспринимала их точно нечто родное. Веселье прервали совы. Лили поспешно развернула свой номер «Пророка». Она машинально отметила, что так сделали почти все в зале. Лили быстро пролистала газету — в этот раз она нашла на страницах всего один тревожный заголовок «Исчезновение Джейкоба Хетфитча». Как Лили узнала из заметки, Хетфич работал в отделе магического правопорядка, три дня назад он вышел из министерства, но так и не добрался до дома. Лили передёрнула плечами. «Но хотя бы без массовых убийств…» Она попыталась избавиться от этой мысли — исчезновение волшебника нельзя считать хорошей новостью, но тот случай в Уайтчепеле так потряс её… Она вспомнила, как прочитала в газетах — сначала в «Пророке», потом в магловском «Вестнике» — о взрыве. Погибли двенадцать человек, пять из них были маглами. Трагедия произошла посреди дня. И как она лежала в своей кровати и всю ночь не могла заснуть. Ей мерещились те фотографии и колдографии — оторванная рука на развалах, застрявшая между кирпичами нога, обезображенное взрывом лицо старушки. Лили думала вновь и вновь: «Может, ли Сев быть причастен к этому?» Она не знала наверняка. Она так хотела, чтобы он был чист. Лили кинула взгляд на слизеринский стол — Сев сидел на самом краю, уткнувшись в книгу и, кажется, машинально пережёвывал что-то. Когда он почувствовал, что на него смотрят, и поднял глаза, Лили быстро отвернулась. «Как я бежала тогда к нему, даже коленку разбила… Точно в детстве, когда он, как умел, лечил меня». В тот день ей никто не открыл дверь его дома. Лили ничего так и не узнала: был ли Сев пожирателем? Имел ли он отношение к тому взрыву? Убивал ли он? — Лили, что такое? На тебя лица нет… — Джеймс заглянул через её плечо, наверное, прочитал заголовок. — Ты знала этого Хетфитча? Или твоя семья… Он тут же оборвал себя. Видимо, понял, какую чушь чуть было не сказал. Милый Джеймс — вечно забывал о происхождении Лили, настолько не предавал ему значения. Не то, что… «Но ведь и Сев тогда — давно — сказал, что это неважно, а в тот раз у озера… виноват ведь не только он». Эти воспоминания всегда тяготили Лили. Она покачала головой и постаралась улыбнуться: — Нет-нет, не знала, просто… неважно, Джеймс. Она провела пальцами по щеке Джеймса: — Пойдём уже, а то профессор Спраут нас не похвалит. — Кого это волнует? — спросил Сириус, поднимаясь вслед за Лили и Джеймсом. Лили смерила его недовольным взглядом — не то, чтобы она верила, будто на Сириуса это подействует, но нужно же вести себя как староста. И тут же вспомнила: надо оповестить всех о вечернем собрании, и не забыть связаться с Макмилланом на одной из перемен.

***

Назначение Эванс на должность главной старосты было такой банальностью, что Доркас даже улыбнулась — про себя, конечно, — когда увидела её в экспрессе с этим новым значком на мантии. Такая самодовольная, не многим лучше своего возлюбленного Поттера. Вот и сейчас стояла посреди класса, выделенного для их собрания, и вещала-вещала-вещала. Дэниел Макмиллан сидел за профессорским столом и каждые три-четыре минуты поправлял свой значок. Доркас усмехнулась — и всё-таки Дэниел был приятнее Эванс. Он хотя бы не скрывал, чего хочет, да и все эти годы Доркас вполне удачно патрулировала с ним коридоры. — А сейчас я раздам вам расписание дежурств, — услышала Доркас, снова обратив внимание на Эванс. — Мы с Дэниелом теперь работаем в паре, так что пришлось внести некоторые изменения… Дежурить не с Дэниелом — вот же гадость. Доркас не поблагодарила Эванс за листок с расписанием — обойдётся — и быстро посмотрела на лист. Эванс расписала дежурства до самого Рождества. Доркас за это время нужно было поработать пять ночей. «Если ничего не изменится, и никого не нужно будет заменить. Эти игроки в квиддич вечно ломают руки или ноги, а другим приходится работать за них», — она смерила недовольным взглядом Бута из Рейвенкло. В прошлом году ей пришлось два раза отработать за него, и никто не удосужился отметить это. «А напарник… напарник — Люпин», — Доркас чуть не взвыла. Как это умно и изобретательно поставить ей в пару гриффиндорца. Конечно, кто-то же должен за ней приглядывать. Но этот дохляк Люпин из поттеровской шайки... Доркас отыскала взглядом это вечно бледное недоразумение. Люпин сидел через два ряда на третьей парте — один и изучал своё расписание. Он поднял голову и встретился взглядом с Доркас. Утешало только то, что Лили и своего дружка подставила. Люпин, наверняка, тоже не особо обрадовался её компании. Сложно было понять, что он там чувствует и думает, но не может же он быть довольным таким раскладом. Уже выходя из класса, Доркас услышала голос зануды Бута у себя за спиной. — Не повезло же тебе, Ремус. Как по мне, у слизеринцев вообще нужно было отобрать значки. Доркас напряглась, прислушалась. — Да ладно тебе, Эрни. Ты-то с кем дежуришь? «Тряпка», — обозвала своего напарника Доркас. Даже признаться, что ненавидит её не может. И она поспешила спуститься в родное подземелье.

***

Единственным сносным предметом сегодня были зелья. В этом году они делили пары с Рейвенкло, и Доркас, к счастью, не пришлось слушать гимны во славу Лили Эванс. Вполне доставало комплиментов, которые Слагхорн расточал Северусу — по губам того пробегала довольная ухмылка, и он тряс своими немытыми патлами. Доркас добавила в зелье мгновенной бодрости растёртые ягоды боярышника и начала помешивать его. Покосилась на стоявшего рядом Северуса — тот, как обычно, делал всё не по инструкции. «Тоже мне самый умный». Остаток дня Доркас провела в гостиной, заняв самое удобное кресло с роскошной спинкой и удобными подлокотниками. У её ног устроилась Амелия, она писала эссе по защите от тёмных искусств — что-то о действии империуса и возможном сопротивлении этому заклятию. Амелия то и дело задавала Доркас вопросы, та морщилась, но отвечала. Сама она лениво листала учебник по трансфигурации и делала пометки на полях. Время до ужина пролетело незаметно, а после — когда они снова вернулись в родную гостиную, где никто не мог им помешать — Арабелла хвасталась своим отпуском во Франции («О, мы с мама отлично отдохнули»). — Слушай, Гринграсс, убавь громкость. Можно подумать, что реально произошло что-то важное, — выкрикнул Барти. Они с Регулусом сидели в противоположной стороне гостиной прямо под картиной, изображающей триумф Сальвадора Жестокого — победившего гоблинов в одной из первых воин. Доркас вечно путалась в датах этих сражений-восстаний-порабощений, а Сальвадор казался ей на редкость неприятным типом. Пока Арабелла ругалась с Барти («Да как ты смеешь делать мне замечания, малолетка!», «И, правда, я забыл, что нельзя обижать старушек»), Доркас выбралась из кресла, взяла палочку и пошла к большому залу. Там они должны были встретиться с Люпином. Кажется, вслед за ней из гостиной кто-то выскользнул, но он направился в противоположную сторону, и Доркас не смогла понять, кому это захотелось пройтись по Хогвартсу на ночь глядя. По-хорошему нужно было поймать нарушителя, сделать ему замечание, но её дежурство ещё не началось. «Просто так слизеринец из гостиной высовываться не будет. У человека, наверняка, важное дело». Доркас специально шла медленно, очень медленно. Не хватало ещё, чтобы она ждала этого гриффиндорского подлизу — она видела, как он вечно увивался за более сильными Поттером и Блэком. Менее мерзкий, чем Петтигрю и, надо признать, поумнее его, но всё же — болезненный, зависимый тип. «И почему нас поставили вместе?» Люпин уже ждал её у дверей. Коротко поздоровался и предложил начать патрулирование. «Будто у нас были варианты». Они добрались до третьего этажа, когда Люпин спросил: — Ты раньше дежурила с Макмилланом? Доркас кивнула, потом подумав, поинтересовалась: — А ты с кем? Не с Эванс же… — Да, не с Лили. С Мариэттой. Он сделал паузу, точно для Доркас его молчание должно было что-то значить. Так как продолжать он не собирался, Доркас спросила раздражённо: — С какой Мариэттой? Люпин окинул её удивлённым взглядом: — Горхем, с Рейвенкло. И снова это ожидание. Впрочем, Доркас уже догадалась — вероятно, с этой Мариэттой случилось что-то ужасное из-за Того-Кого-Нельзя-Называть. Предполагалось, что все должны быть в курсе, но Доркас не читала газет. Её отец всегда держался в стороне от любых конфликтов, любых политических разладов, Доркас поступала также. А её мама… но это уже неважно. Поэтому Доркас изобразила сочувственно-понимающий тон и произнесла: — О, Горхем…. Да-да, конечно. Неожиданно уголки губ Люпина дрогнули в слабой улыбке. Точно он был рад, что она знала об этой Горхем. «Да какое ему вообще дело?» После этого короткого диалога они продолжили молчать. Люпин держался в стороне, что устраивало Доркас. Вдруг он резко схватил её за локоть и потянул назад. Доркас удивлённо ойкнула — какой позор — и только тут заметила, что лестница перед ней начала перестраиваться. Там, куда она хотела ступить, сейчас был чёрный провал. Доркас взглянула на руку — с длинными тонкими пальцами, такими же нездорово-белыми, как и их хозяин — всё ещё сжимавшую её локоть. Тут Люпин покраснел — она видела это в неровном свете, исходившем от их палочек. — Прости, — и резко убрал руку, отошёл влево и шагнул вперёд, откуда теперь начиналась лестница. Он шёл быстро, и Доркас с трудом поспевала за ним. «Настолько смутился? Что — никогда раньше девушек не касался или в чём проблема? Или ему противно из-за всех этих…» Остановившись на последнем варианте, Доркас тут же разозлилась, гордо подняла голову и теперь вообще не смотрела на Люпина. Она, по правде говоря, вовсе затерялась в своих мыслях — о том, что будет, когда она окончит Хогвартс, выберется наконец-то из этой дурацкой школы. «Я уеду в Италию или ту же Францию, там вроде бы влияние войны не так сильно. Хотя… наверное, всё-таки стоит прочесть что-нибудь из газет, проверить обстановку. А потом смогу заняться изобретением новых заклинаний». От мыслей её отвлёк Люпин. — Протего! — закричал он, Доркас вздрогнула и с удивлением обнаружила, что в неё летит что-то круглое и мерзко пахнущее. Она успела заметить, как навозная бомба — а это, конечно, была она — стукнулась о невидимую преграду и срикошетила в парящего над ними Пивза. — Брысь отсюда! — сердито выкрикнула Доркас. Полтергейст показал ей язык и, проулюлюкав что-то, всё-таки скрылся. Вряд ли из-за её приказа, скорее придумал какую-то новую пакость и поспешил исполнять свой план, но Доркас позволила себе немного увлечься и представить, что это она его испугала. Доркас огляделась. Они с Люпином стояли на площадке рядом с доспехами, и под ногами у них валялась та самая навозная бомба. Не смотря на Люпина — он выручил её уже два раза, и это бесило — Доркас убрала навозный шар с помощью заклинания. Люпин спросил: — С тобой всё в порядке? — Ммм... да, — она всё-таки повернулась к нему. — Спасибо. И за ступеньки тоже. Он пожал плечами: — Без проблем. В следующий раз ты меня прикроешь. В его тоне не было ничего смахивающего на агрессию или пренебрежение, поэтому Доркас кивнула: — Да, конечно. Он улыбнулся, и Доркас впервые заметила, что Люпин был из тех людей, которые улыбаются не только губами, но всем лицом — глазами и даже носом. Да ещё так по-доброму. Необычно. Интересно, он всегда так умел? — Приличное вышло «протего», — сказала она, желая окончательно рассчитаться со своим невольным спасителем. Он поблагодарил её, и дальше они шли молча, но это тишина казалась очень комфортной. Доркас старалась не проваливаться в собственные мысли, и то и дело смотрела на своего напарника. Она первой заметила — стена около выручай-комнаты испачкана. Доркас знала об этом месте, потому что на пятом курсе оно помогло ей, дало надёжное укрытие, когда так хотелось спастись от посторонних взглядов и пустых слов. И вот теперь на стене рядом с этим особым местом что-то было написано. Доркас застыла и подняла палочку. Люпин сделал то же самое. «Скоро грязногровкам конец. Бойтесь», — гласила размашистая надпись, сделанная чем-то красным. Кровью. Конечно же, кровью. Доркас прижала ладонь ко рту. Она тут же вспомнила о той фигуре, которую заметила, когда выходила из гостиной. Неужели все эти тупицы правы, и кто-то на их факультете изуродовал стену, написал эту гадость. Она оглянулась на Люпина. Тот явно был взволнован. — Сходи к Макгонагалл, — сказал он. — Я постою здесь, вдруг… они вернутся. Доркас не знала, где можно ночью найти Макгонагалл. — Я позову Слагхорна, — предложила она. — Хорошо. Она замешкалась — может, стоило поделиться подозрениями? «Ага, с чего такое доверие? Ну выручил он тебя два раза и что с того? К тому же ничего ценного ты бы всё равно не сказала. Полагайся только на себя, Доркас Медоуз». И послушав свой внутренний голос, Доркас побежала в подземелья.