***
На собрание Ремус пошёл вместе с Лили, по дороге уточнил: — Ты ведь говорила с Макгонагалл вчера? Лили кивнула. Ремус с удовольствием заметил, что она была сосредоточенной и серьёзной, но не слишком уставшей. А ведь ещё неделю назад еле на ногах держалась. «Я спас твою женщину», — самодовольно заявил Бродяга Сохатому и получил от него улыбку и тычок под рёбра. Ремус, которому пересказали всю историю, мысленно согласился с Сириусом. — Да, она обеспокоена ситуацией, но говорит, что раз оставившие надпись на стене люди так долго ничего не предпринимают, это может оказаться пустой угрозой. Не знаю, правда, насколько она сама верит в свои слова. Лили тяжело вдохнула, поправила висевшую на плече сумку. — Вот мы и пришли, — с этими словами она открыла дверь классной комнаты. Потом спросила: — Ты точно не страдаешь из-за дежурств с Медоуз? Скоро же ваша очередь? — Через четыре дня. — Ага. Они помолчали. Ремус думал о том, что через четыре дня у него дежурство, а через неделю — полнолунье. Он бы с удовольствием продежурил ещё раз шесть лишь бы снова не переживать трансформацию. Но в мире есть вещи, которые невозможно изменить. Эту истину Ремус знал лучше многих. Он сел за один из длинных столов, а Лили начала писать что-то на доске. Постепенно в класс стали стягиваться старосты со всех факультетов. Пришли и слизеринцы, но Доркас почему-то не было с ними. Ремус всё смотрел на дверь, но она не появлялась. Может быть, поэтому, когда Доркас, наконец, вошла в класс, он улыбнулся и даже хотел позвать её к себе за парту. Не решился, конечно. Только кивнул, наблюдая, как она, откинув голову назад, — вся такая прямая и надменная — проходит мимо. Но Ремус знал о Доркас то, что не было известно той же Лили: эта слизеринская девчонка может быть ужасно милой, трогательной и даже смешной. Как она смотрела на него, когда чуть не упала в пустоту, и когда Пивз кинул в них ту бомбу — совсем иначе, чем сейчас. Лили тем временем уже вещала что-то о безопасности, словах Макгонагалл, их задачах. Ремус знал почти всё, о чём она тут говорила. Он по-настоящему сосредоточился на собрании, только когда Лили спросила есть ли у старост вопросы. Руку подняла пятикурсница с их факультета — Гриффиндора. Как же её звали? Анжела? Ремус внимательно посмотрел на хорошенькое личико девочки: глаза у неё были глубокие тёмно-зелёные, а губки пухлые. И тут он вспомнил — точно, Анжела Спирс, в прошлом году она заваливала Сириуса открытками с признаниями, и тот даже встретился с ней один раз. — Это хорошо, что профессора нам так доверяют, — начала Анжела, поправляя значок. — Но все ли мы достойны такого отношения? Я… я имею в виду слизеринцев. Класс зашумел. Ремус быстро посмотрел на Доркас — её лицо стало ещё более отстранённым и непроницаемым, чем обычно. Он готов был поручиться: внутри у неё всё кипит от ярости. Лили же нахмурилась: — Не думаю, что нам стоит обсуждать этот вопрос, — начала она, но тут Доркас её перебила. — Конечно, не стоит, Эванс. Тем более не надо говорить так, будто нас здесь нет, — она отчеканила это и одарила Лили холодным взглядом. Руки Доркас сцепила в замок, точно приготовилась обороняться. — Никто не собирался как-то… обижать вас, — сказала Лили, подойдя поближе к партам. — Я думаю, что раз никто из школьной администрации не освобождал слизеринцев от патрулирования, то и эту тему поднимать не стоит. — Лили права, — вмешался в разговор Макмиллан. — Мы старосты, и должны укреплять взаимопонимание между факультетами в это трудное время, а не разрушать его. В голове у Ремуса тут же раздался голос Джеймса: «И где он вычитал эту пафосную хрень?». Джеймс не переносил Макмиллана. Скорее всего, из-за того, что тот как-то раз ходил с Лили в Хогсмид. Некоторые из собравшихся заворчали. На слизеринцев, рассредоточившихся по кабинету, смотрели с вызовом. Те отвечали обидчикам тем же. «Какой всё-таки сложный факультет». После собрания Ремус подумал было подойти к Доркас и подбодрить её, но она так стремительно прошла мимо, что осталось только мысленно пожелать ей удачи.***
Ремус даже не думал, что на следующее утро только появившись в гостиной Лили кинет ему: — Собираемся старостами, срочно. Потом она убежала — скорее всего, решить какой-то вопрос, оповестить остальных. Джеймс подавил разочарованный вздох, наконец-то выписавшийся Питер понимающе улыбнулся, а Сириус похлопал Ремуса по плечу: — Ну останешься без завтрака — подумаешь, беда, зато ты староста. На самом деле, все они были всерьёз обеспокоены, но старались не показывать этого. — Как что-то выяснишь, дай знать, — озвучил Джеймс их общее желание, прежде чем Ремус оставил друзей и бросился в кабинет для собраний, пытаясь понять, что стряслось. Раскрыли ему это буквально через полчаса. Как оказалось, во время дежурства Макмиллан и Лили столкнулись с несколькими боггартами — один напал на них в тёмном закоулке коридора, ещё парочка пряталась в доспехах, и была довольно слабой, но само их появление наводило на неприятные мысли. — Похоже это относится к предупреждению, — сказала Лили, оглядывая кабинет. — Что-то вроде начальной стадии. Надпись ведь должна была запугать нас, а это, наверное, и вовсе вывести из себя. Лили объяснила: они с Макмилланом не уверены, что эти боггарты были единственными. — Профессора, конечно, уже занимаются этим вопросом, но на всякий случай мы хотели бы, чтобы сегодня ночью и завтра дежурили те из вас, кто хорош в ЗОТИ, — добавила Лили. Все сидевшие в кабинете стали переглядываться. Макмиллан перехватил инициативу у Лили: — Вот сегодня будут дежурить Ремус Люпин и Доркас Медоуз. Возражений нет? Ремус ещё до этого отыскал взглядом Доркас. На этот раз она сидела на второй парте с Регулусом. Услышав эту новость, она что-то сказала своему соседу. Ремус бы хотел услышать — что именно? Встряхнув головой, он отвернулся от напарницы и снова посмотрел на Лили. Что-то происходило в Хогвартсе, что-то плохое, и не стоило сейчас отвлекаться.***
— Так, ты лучший в ЗОТИ? — спросила Доркас, когда они с Люпином дошли до третьего этажа. До этого они только поздоровались и долга молча шли рядом. Всё-таки тишина с Люпином была приятной. Это немного озадачивало. Возможно, поэтому Доркас и захотелось её разбить. Он, кажется, смутился. — Мм... да почему лучший, просто неплохо справляюсь. Доркас ему не поверила. Эванс же не дура назначать абы кого на дежурство сразу после происшествия. Дружба тут роли не играла. Сегодня дежурство шло очень медленно, потому что Эванс попросила их по секрету от профессоров по возможности проверить все шкафы в коридорах и открытых классах. Она, видно, планировала сама спасти Хогвартс. «Ну как сама — с помощью бесплатной рабочей силы». — Ты всегда такой скромный? Доркас рассчитывала, что Люпин смутится ещё больше, но он неожиданно искренне улыбнулся: — А это плохо? Она не знала, что тут можно сказать, и просто пожала плечами. В коридоре было темно, пусть они и освещали себе путь люмосом. Да и это открывание шкафов ей не нравилось. Доркас помнила испытания с боггартом на третьем курсе — тогда он обратился в её мёртвую мать. Доркас ничего не смогла с ним сделать, но не признаваться же Эванс и Макмиллану, что борьба с боггартом — единственный раздел ЗОТИ, в котором она потерпела неудачу. «Интересно, во что он обратится сейчас, когда мамы действительно нет?» Сразу вспомнилось последнее письмо отца — сбивчивое и нервное, как в те времена, когда мамы только не стало. Доркас догадывалась о том, что или точнее кто довёл её отца до такого состояния и боялась… очень боялась. Её неконфликтный отец, кажется, утопал в чём-то ужасном. Чтобы справиться со всем этим, она спросила Люпина как можно более бесцеремонно: — Как тебя угораздило связаться с Поттером, Блэком и Петтигрю? Он посмотрел на неё удивлённо и не отвечал до тех пор, пока они не вошли в очередной класс и не перепроверили там все шкафы. — Странный вопрос, — сказал он, когда Доркас перестала ждать ответа. — Это как-то само собой вышло. И… мне не нравится то, как ты о них говоришь. Доркас поняла: он сделал над собой усилие, чтобы сказать такое вслух. «Но на меня ему сил хватает, а вот со своими дружками, которые то и дело выходят из берегов, он справится не может», — сердито подумала она, всем своим видом давая понять, что больше вообще не собирается разговаривать с напарником. Они всё ещё шли рядом, то и дело забредали в открытые помещения и открывали шкафы, осматривали тёмные закоулки, но молчание уже не казалось таким комфортным. Доркас злилась на Люпина. Она даже хотела угостить его какой-нибудь колкостью, но тут, распахнув дверь кладовой, вздрогнула. На Доркас смотрел её отец — его лицо казалось таким холодным, безжизненным и в глазах застыл страх, он протянул вперёд руку, и Доркас увидела там метку. «Но как ты позволил им подобраться так близко? Ты же писал, что им нужны только деньги… Ещё назвал их нашими "друзьями по всеобщему мнению", чтобы зашифровать послание на всякий случай». Доркас сделала шаг назад, но отец приближался, совал ей под нос метку. Она не поняла, как и когда оказалась в стороне. Секунда и отец превратился в белый шарик — на её месте стоял Люпин. «О… он опять меня спасает — да сколько можно». И хотя это раздражало, Доркас вдруг стало тепло. Волна чего-то горячего, доброго прилила к сердцу, когда она увидела: Люпин справился с боггартом и спешит к ней. — С тобой всё в порядке, Доркас? Он так легко назвал её по имени, она этого не ожидала, поэтому к своему стыду чуть не покраснела. «Нет-нет, я не могу этого допустить». — В следующий раз я буду спасать тебя, — заявила она, стараясь, чтобы её голос звучал ровно или даже холодно. Но сердце стучало как бешенное, и Доркас, казалось, она не справилась с задачей, не справится. «Надо же выставлять себя такой дурой раз за разом». Доркас пробовала снова разозлиться, но это никак не выходило. Люпин смотрел на неё с таким неподдельным беспокойством, от подобного нельзя было отмахнуться, и сердиться она не могла. И тут Доркас вспомнила: кое-что она всё-таки может. Тут же полезла в сумку и достала половинку плитки шоколада, которую специально взяла с собой. — Возьми, — она протянула всё Люпину, чтобы не выглядеть глупо, ломая шоколад. — Он поможет восстановить силы, пусть ты, кажется, и не слишком испугался. «Да и боишься какого-то странного шара». Может, там было что-то ещё, но Доркас не разглядела, поэтому решила никак не комментировать увиденное. Люпин улыбнулся: — Давай напополам. Доркас не стала возражать. Они отошли к окну, и там Люпин отломил для неё часть плитки. — Спасибо, — сказал он, когда доел. — Хорошая идея. — Моя мама всегда говорила, что нужно брать шоколад, если тебя ждут трудности, — ответила Доркас, прежде чем успела подумать. «Это всё из-за его глаз — слишком добрых и мудрых для подростка… да и из-за ситуации, но не стоило такое говорить. Конечно, не стоило». Люпин кивнул, его рука дрогнула, будто он хотел коснуться Доркас, но передумал. «И хорошо, — решила она. — Всё это к лучшему». И посмотрела на него, хотя не собиралась этого делать. — У тебя шоколад над губой, — сказала она, заметив тёмно-коричневый след. — Видно, и, правда, было очень вкусно. — Очень, — подтвердил он. — Очень. Доркас, чтобы не испытывать себя больше, отвернулась.