Ступени

Перед тренировкой Джеймс поднялся в совятню: нужно было, наконец, ответить родителям. Подготовка к матчу со Слизерином поглотила всё его внимание и силы — остаток уходил на Лили, друзей и ту таинственную дичь, что творилась в Хогвартсе — поэтому он три дня не мог собраться и написать ответ. Стоя на каменной площадке и привязывая письмо к лапе Рыжика — имя его новой сове выбирала Лили, — он думал о том, что ещё посоветовать их новому ловцу Джереми Торну. Тут в окно влетел большой филин. Джеймс сразу узнал его и вздрогнул — птица принадлежала тётке Эльзе: та бралась за перо только в крайних случаях. «Что-то случилось? Это связано с Тем-Кого-Нельзя-Называть?» Охваченный дурным предчувствием Джеймс разорвал конверт. Письмо было коротким — в стиле тётки. «Здравствуй, племянник! Расскажи-ка, почему ты не пишешь своим родителям? Они очень волнуются, а Флимонт, между прочим, слёг с сердечной болью (твоей вины тут нет, но Юфимия тебе об этом никогда не напишет, а ты должен знать). Надеюсь, ты исправишься. Как в Хогвартсе? Всё очень плохо? Передавай мой привет Минерве. Твоя тётя, Эльза Саливан». Джеймс вздохнул и ещё раз пробежал письмо глазами. Потом подозвал к себе Рыжика, которому до этого велел не улетать, и отвязал конверт от его лапы. Нужно было написать родителям более подробное письмо и попытаться вызнать, как там здоровье отца, да и тётке Эльзе стоило ответить. Эльза Саливан — урождённая Поттер — была младшей сестрой его отца. Она училась вместе с Макгонагалл, и ей до сих пор казалось, что это нормально: передавать приветы подруге через её ученика. Положив лист в карман, Джеймс поёжился от холода — налетевший ветер насквозь продул совятню — и тут же вспомнил, что тренировка должна была начаться с минуты на минуту. Он бросился вниз по лестнице, то мысленно придумывая новое письмо родителям, то разрабатывая уникальную стратегию, которая поможет им разгромить слизеринцев — их капитана Розье давно стоило поставить на место. «Он точно Пожиратель, этот идиот…» Тут Джеймс почувствовал толчок в плечо и, обернувшись, понял, что с ним столкнулся ещё один отморозок. — Эй, Нюниус, а извиниться? — Это кто перед, кем должен извиняться, Поттер? Если ты передо мной, то я не против. Снейп так обнаглел, что произнеся последние слова, недобро улыбнулся. Джеймс приподнял бровь: — Да ты совсем совесть потерял, грязный… Джеймс не успел закончить фразу, потому что лицо Снейпа вдруг изменилось — сложилось в ледяную маску. Он попытался развернуться, возможно, хотел уйти, но Джеймс задержал его, схватив за край рукава («Какая гадость, наверняка, он мантию годами не стирал»). Снейп, кажется, собирался произнести что-то, во взгляде его мелькнула… мольба? Джеймс слишком удивился и не успел разобраться. — Ох, вы опять начали… Обернувшись, Джеймс увидел Лили: она стояла за его спиной и, вероятно, именно на неё всё это время так заворожено смотрел Снейп. Она тем временем взглянула на руку Джеймса, всё ещё сжимавшую край рукава Снейпа. — Отпусти его, Джеймс. Он разжал пальцы и взглянул на Лили. Она качнула головой: — Сколько можно, я ведь столько раз просила… тем более сейчас… Казалось, у неё уже не было сил злиться, но этот тихий голос пробирал не хуже крика. Джеймс вспомнил, как Лили буквально вчера жаловалась на то, что из-за матча между Слизерином и Гриффиндором Хогвартс совсем сошёл с ума: старосты на каждой перемене разнимали дерущихся, атмосфера в замке накалилась до предела. К тому же давали о себе знать отголоски того инцидента с боггартами. «И зачем профессора вообще поставили этот матч», — сокрушалась Лили, а Джеймс гладил её по спине, успокаивая. Сейчас поглаживания бы вряд ли помогли. Взгляд у Лили был тяжёлый и ничего хорошего Джеймсу не предвещал. Он решил защищаться. — Будто ты не знаешь, что это не просто так, Лили… Лили демонстративно закрыла уши руками: — Я не желаю этого слышать. — Ах, вот так. Он заметил, что по лицу этого выродка, Снейпа, скользнула довольная ухмылка. — Разбирайся с ним сама. И, пройдя мимо Лили, Джеймс поспешил на тренировку. После трёх часов полётов, комбинаций, физических упражнений он слышал, как игроки его команды тихо жаловались в раздевалке: «У Поттера совсем крышу сорвало!» — Наверняка, с Эванс поцапался, — сказал Торн. «Может, нам стоит подыскать нового ловца?», — сердито подумал Джеймс, закрываясь в душевой.

***

Доркас обмотала шею шарфом и поудобнее устроилась на трибуне. Рядом с ней Арабелла переругивалась с Барти, а Амелия, то и дело откидывая за спину волосы, с которыми играл ветер, рассказывала о Паркинсоне. — Говард говорит, что Эван их совсем замучил. Этот Розье… Арабелла, наконец, отцепившись от Барти, перебила подругу: — Ну что ты опять про Розье, Амелия. Знаешь же, что Доркас неприятно это слушать. Та пожала плечами: — Мне всё равно. Это было правдой: год назад, на шестом курсе, Доркас казалось, что у них с Эваном настоящая любовь, но потом она узнала о его далеко не невинных встречах с Бэтси Уоррен, и в тот же день порвала с ним. Через пару недель Доркас удалось испортить тест Уоррен по трансфигурации и сделать так, чтобы Эвану назначили пару отработок у Слагхорна. С тех пор она чувствовала себя вполне отомщённой. Вообще куда больше её сейчас беспокоил Люпин, сидевший в гриффиндорском секторе. Он был бледен и, кажется, осунулся с их прошлой встречи. «И это пропущенное дежурство… Конечно, его назначили внезапно, но всё же». — Эй, ты меня слушаешь? — возмутилась Арабелла. — Я смотрю игру, — соврала Доркас. Квиддич она не особо любила, но было бы неплохо разгромить зарвавшихся гриффиндорцев. «Впрочем, у команды, капитаном которой назначили Эвана, вряд ли есть шанс на успех». — Мы хотим устроить вечеринку на Хэллоуин. Мальчики даже обещали раздобыть огневиски… ты с нами? — Я… мм... посмотрим. — Обратите внимание на то, как двигается Поттер, — вдруг завопил комментатор. — В его движениях столько уверенности. Он только что захватил квоффл и сейчас атакует кольца противника. Берегись, Розье, да и вообще всем вам слизеринцы, стоит… — Джонсон, что вы себе позволяете? — оборвала комментатора профессор Макгонагалл. Поттер тем временем и, правда, успешно забросил квоффл. — Слышала, они с Эванс пару дней не разговаривали, — произнесла Амелия. — Вот как, — сказала Доркас, чтобы хоть как-то принять участие в беседе. Личная жизнь Эванс и Поттера её вообще не волновала. — Ага, поссорились голубки, — подхватила Арабелла. — Вообще-то Поттер хорош. Жаль, что он связался с этой грязнокровкой Эванс. — Я что-то не то сказала, Доркас? Чего ты так смотришь? Ей не пришлось отвечать, тишину прорезал крик комментатора: — И это произошло! Торн поймал снитч! Бедняге пришлось окунуться в лужу грязи, зато счёт 290:130 в пользу Гриффиндора! Возрадуйтесь, дамы и господа, и умойтесь, вы… Доркас пригляделась и заметила на поле Торна, который и, правда, весь испачкался — его форма из красной стала тёмно коричневой. — Достаточно, Джонсон. Доркас слышала, как разочарованно завыли её однофакультетовцы и как завопили от радости все остальные. Серьёзно — хаффлпаффовцы и рейвенкловцы восприняли поражение Слизерина точно личную удачу. Доркас скрипнула зубами. «И как могло быть иначе?» По версии всех вокруг, именно слизеринцы напустили на Хогвартс боггартов, они же пару дней назад что-то сделали с водой по всему замку: та окрасилась в красный и стала напоминать кровь. Доркас устала от этих вечных подозрений, к тому же ей и самой порой начинало казаться, что в этом есть доля правды. «Куда-то же постоянно исчезают Блэк, Крауч, Снейп и остальные…» Но этими мыслями она ни с кем не делилась. Обойдутся. — Доркас! Пошли скорее — там кто-то дерётся, — Арабелла схватила её за руку и потащила за собой. Доркас вырвалась, но всё-таки пошла за подругами. Схватились Мальсибер и Блэк-старший. Младший, кстати, стоял неподалёку и смотрел, как его брат и Нолан катаются по земле, точно два магла. Они ещё и ругались непрестанно. Доркас поморщилась. — Медоуз, чего стоишь? — появившаяся из ниоткуда Вэнс прожгла Доркас взглядом, полным осуждения, и попыталась оттащить Блэка от Мальсибера. Ей на помощь тут же пришли Люпин — который до этого, кстати, тоже не спешил останавливать друга — и подоспевший Макмиллан. Уже через секунду на поле были Слагхорн и Макгонагалл. Доркас обратилась к Арабелле и Амелии: — Что здесь интересного? И зашагала к замку. Ветер был холодный, неприятный. Доркас поёжилась — из-за усилившейся непогоды настроение совсем испортилось. И, поймав себя на том, что хочет оглянуться, увидеть его — этого лентяя Люпина, прогуливающего дежурства — ещё раз, окончательно разозлилась.

***

Они отмывали котлы вместе уже в третий раз. И если наказание Марлин подходило к концу (она и сама не знала, почему Спраут решила отправить её в подземелья Слагхорна, но пришлось принять это и смириться), то Блэк после выходки на вчерашнем матче, по-видимому, должен был остаться здесь навечно. И почему-то этот засранец совсем не выглядел расстроенным. Работал, конечно, плохо, но чего ещё ждать от кого-то с фамилией Блэк, пусть он, если верить слухам, и сбежал из дома. — Так нравится смотреть на меня? — спросил Блэк, как только Слагхорн «на минуточку» — значит, на час — вышел из кабинета. — Ага, ради этого сюда и прихожу. — Я так и знал. — Твой котёл помыт просто ужасно, — не выдержала Марлин. — Ты просто возишь по нему тряпкой, а не моешь. — Если тебя это так беспокоит, можешь сама всё отполировать. Я, так сказать, уступлю место даме. — Ещё чего. Марлин отвернулась. Потом придирчиво осмотрела котёл, который мыла сама — нужно было добавить ещё средства, — потянулась за бутылкой и столкнулась с рукой Блэка. По его губам пробежала лёгкая улыбка: — Видишь, я даже решил работать усерднее. — Так я тебе и поверила, — она забрала бутыль и вытряхнула на губку пару зелёных капель. Несколько минут они молчали. Потом Блэк спросил: — Эта ваша Вэнс всегда такая злая? — Эм? — переспросила удивлённая Марлин. По её мнению, определение «злая» совсем не подходило Эммелине. Та была, пожалуй, даже слишком доброй. Поэтому Марлин терпеливо объяснила: — Эм славная, просто старается максимально хорошо выполнять свою работу. — О, ответственность — истинно хаффлпаффская черта. — А любовь к дракам — истинно гриффиндорская? — не удержалась Марлин. Блэк рассмеялся: — Можно и так сказать. Вообще Мальсибер реально напросился. Марлин ничего не спросила, но надеялась, что Блэк продолжит. Он так и не признался Эм и остальным, почему кинулся на Мальсибера. Блэк и, правда, добавил пару секунд спустя: — Ты ведь видела: Торн спикировал прямо в грязь, чтобы подхватить снитч. Слизеринский ловец Хеттербли, конечно, на такое не решился. Они вечно боятся испачкаться. Тьфу. И вот, когда мы вышли с трибуны, я услышал, как этот недоносок Мальсибер говорит: мол грязь тянется к грязи. Наш Торн-то магглорождённый, ну и всё… Марлин кивнула. Теперь поступок Блэка вовсе не казался возмутительным, каким его описала Эм. — Знаешь, мне кажется, ты берёшь мало средства, — сказала Марлин после того, как Блэк отвернулся и стал скрести губкой по днищу котла. Она подошла к нему, аккуратно отняла губку и сама капнула нужное количество моющего раствора. — Вот так будет лучше. Блэк подмигнул ей: — Какая забота. Я тронут. — Обведи этот день красным. И они оба рассмеялись, и уже после, поднимаясь к своей гостиной, Марлин вспомнила, что не спросила у Блэка ещё кое о чём: почему он сам не в команде? У неё вообще-то была своя теория на этот счёт. Марлин разработала её во время последнего матча, когда она от всей души болела за Гриффиндор. «Квиддич — это тренировки, дисциплина, вряд ли Блэку такое по душе». Пообещав, что узнает, насколько правдивы её догадки на следующей отработке, Марлин зашла в свою комнату. Там не было никого, кроме Эм. Та лежала на кровати и читала какую-то магловскую книгу. Марлин хотелось поделиться главным открытием сегодняшнего вечера, убедить Эм, что Блэк поступил правильно, когда ударил Мальсибера, поэтому она присела на край кровати подруги. Она отвлеклась от романа, спросила: — Что такое? — У Блэка была причина ударить Мальсибера, — сказала Марлин, сразу переходя к сути, и улыбнулась, видя, как нахмурилась Эм. — Я даже не буду спрашивать какая, потому что уверена — всё дело в этой пресловутой факультетской вражде. Марлин встала, отошла к столу и скрестила руки на груди: — Дело в людях, — уверено сказала она. — Слизеринцы не хотят жить по-человечески, они все поддерживают Того-Кого-Нельзя-Называть. И нельзя это отрицать. Эм вздохнула: — Я не хочу с тобой ссориться… — Ты читала об убийстве Тейнов в Суррее? Они были нашими дальними родственниками, — Марлин рассердилась. Она не ожидала такого поворота в разговоре и надеялась на большее понимание от Эм. Та только покачала головой: — Мы все это читаем, и я сочувствую твоей семье… — А своей? Думаешь, такие, как Мальсибер, пожалеют твоих родителей, если доберутся до них? Эм снова взялась за роман. Она хотела показать, что абсолютно спокойна и просто утомлена из-за этой, повторяющей из раза в раз темы, но Марлин видела, как подрагивают её пальцы сжимающие переплёт книги. — Я люблю тебя, — наконец сказала Марлин, выдохнув и успокоившись. — И совсем не люблю слизеринцев. Никого из них. Кажется, Эм грустно улыбнулась.