***
Пальцы священника были слишком длинными и изломанными, будто им действительно приходилось множество раз срастаться. И когда он этими пальцами обхватил маленького Гарри, Марлин стало не по себе. Мурашки побежали по её рукам и даже добрались до ног, когда Гарри оказался в воде. «Надеюсь, она тёплая». Марлин разрывалась между двумя желаниями: оглядеться, чтобы понять, всем ли так неприятно смотреть на это, как и ей, и не отводить взгляда от бедняги Гарри, оказавшегося в лапах длиннопалого служителя церкви. Наконец, она всё-таки посмотрела вокруг и сразу же наткнулась на улыбающуюся Лили. Конечно, именно она предложила крестить ребёнка. Лили и сама прошла через такое в детстве, как она объяснила на том ужине, где впервые озвучила им — Марлин и Сириусу — свою идею. Марлин так и не поняла, как к этому отнёсся Джеймс — наверное, положительно, хотя вряд ли кого-то из Поттеров ранее крестили. Если бы родители Джеймса и его неугомонная тётка не скончались от драконьей оспы, они могли бы рассказать об этом подробно. Мама Марлин, услышав, что Поттеры будут крестить малыша Гарри, покачала головой. Бабушка произнесла вслух вертевшееся у всех на языке «вот что бывает, когда женишься на маглорождённой». Марлин поначалу идея показалась даже забавной — она слышала о крещении раньше, но обряды действительно проводили преимущественно в семьях, где кто-то из родителей был нечистокровным, — однако теперь всё это казалось ей жутким. Сириус, кажется, не разделял её тревог. Он весь светился от счастья и уже несколько раз коснулся своих безупречных чёрных волос. Конечно, он хотел стать крёстным Гарри — для него это был ещё один способ породниться с Джеймсом. Вроде бы Лили говорила, что такая связь считается особенно крепкой. «Будто Джеймс и Сириус и без того не две половинки одного большого целого». Марлин кинула быстрый взгляд на Джеймса, который стоял позади Лили, потом на её родителей — целых два магла сразу, интересно, — на Ремуса, измождённого ещё больше, чем обычно (жаль, что пражская миссия с треском провалилась). Ещё в комнате были Э и Питер — тоже в последнее время осунувшийся. Вроде бы Лили звала ещё Лонгботтомов, но они деликатно отказались. В конце концов, Невилл родился в тот же день, что и Гарри и ему тоже сегодня исполняется месяц. «Крестим рано, — сказала Лили вчера. — Но зато будут почти все друзья, да и день рождения Гарри заодно отметим». «Угу, если он не утонет раньше», — мрачно подумала Марлин, возвращаясь взглядом ко священнику. Наконец, он перестал мучить Гарри — тот почему-то не кричал, Марлин бы на его месте давно изошлась визгом — и стал приговорить что-то вслух. Гнусавый голос не доходил до Марлин, а вот Лили, кажется, умилилась. Может, это материнство что-то делает с женщинами? Эм ведь тоже маглорождённая, но явно не так вдохновлена. Вообще, если подумать, Эм смотрела на священника с таким подозрением, точно опасалась, что он окажется ближайшим пособником Того-Кого… Волдеморта то есть. Она обещала Сириусу и Эм, что будет называть его по имени. «А насчёт подозрения, возможно, так и есть. С Эм станется превратить торжество в кругу друзей в новое задание». Теперь священник говорил с Сириусом. Он всё что-то гнусавил себе под нос, поэтому Марлин удалось разобрать только слова «наставить» и «катех…», да что-то с катех, наверное, это неполное слово. Сириус кивнул: — Да-да, всё сделаем в лучшем виде. Тут Марлин не сдержалась и хихикнула, очень уж забавно вытянулось и без того непропорционально длинное лицо священника. Родители Лили переглянулись, а сама она покраснела. Они вспомнили об этом эпизоде вновь, когда проводили священника, Лили уложила Гарри в комнате наверху, а все гости и сами Эвансы сели за стол. Марлин, конечно, оказалась рядом с Сириусом. — И как поживает наш крёстный отец? — преувеличенно торжественно спросила она. — Отлично. Не положишь мне индейки? Он подмигнул ей, а когда Марлин переложила крыло ему на тарелку, легко и быстро поцеловал её ладонь. Кажется, Эм закатила глаза к небу. Всё-таки ничего она не смыслит в романтике, а то давно бы раскусила Грюма, который ходит около неё кругами и обливается слюнями. Уж Марлин-то всё видела и, составляя букеты в бутике, делилась своими открытиями с цветами. Информацией поважнее она делилась с «Орденом» на специальных встречах, да и собирала её — в противоположность тем милым вещам о Грюме и Эм — в том самом бутике. Марлин нравилось то, что сегодня — преимущественно из-за родителей Лили — они не говорили о войне, Пожирателях, тайных планах и миссиях, запрещённых заклятьях и погибших. Негласный договор нарушили только один раз. Питер, издав странный звук — что-то между смешком и всхлипом — скорее пробормотал, чем сказал: — Читали о Медоузе, да? Марлин не знала, зачем он это сделал, вспомнил о таком, когда Ремус и без того был выжат до суха своим провалом, да ещё, судя по всему, готовился к очередному полнолунию. Впрочем, в последние месяцы она всё меньше понимала Питера. — Да, — ответил тем временем Джеймс. — Его приедет хоронить какая-то родственница жены, насколько я понял. Наверняка, не только Марлин исподтишка следила за Ремусом, за его реакцией. Она не знала, достигли ли другие успехов, она лично ничего не заметила. «Научился притворяться после смерти Доркас? Или просто забыл её?» А Марлин казалось, что такое не забывают. По крайней мере, она точно не могла выкинуть из головы воспоминание с пьющим дешёвый огневиски Ремусом. Кажется, он тогда прирос к дивану Сириуса. Лили увела разговор в другое русло. Спросила что-то у матери, та ответила, вздохнув «мол Петунья должна была бы прийти». Марлин радовалась, что этого не случилось: судя по всему, сестра Лили и муженёк этой Петуньи легко могли сразиться за звание худший магл года. «После знакомства с такими можно и пожирательскими идеалами проникнуться», — Марлин усмехнулась этой несмешной шутке. Сириус наклонился к ней, спросил шёпотом: — И что это тебя так забавляет? — Твоя довольная физиономия, конечно. — Я тебе не верю. — И зря. Они переглянулись. Какие же завораживающие у него были глаза — льдисто-серые с притаившимся на самом дне смешинками-искорками. Марлин потянулась и убрала ресницу с его щеки. — Кому-то надо снять комнату, — заметил Джеймс. Его ироничный голос заставил Марлин посмотреть на тех, кто был рядом с ним. «Ох, кто бы говорил, Джеймс-я-обожаю-Лили-Поттер». Марлин не успела съязвить. Сириус откликнулся первым: — Зачем нам комната, когда у меня есть квартира? Марлин бы сцеловала эту тонкую улыбку, пробежавшую по его губам, но не могла позволить себе такого. Она посмотрела на родителей Лили — тёмноволосого пухлого дядю Джорджа и рыжую высокую с очень длинной шеей тётю Мэри — те, к счастью, смотрели на них с Сириусом весьма благожелательно. — Молодая кровь, — заметил дядя Джордж, из-за чего тётя Мэри тут же покраснела. Сириус снова улыбнулся. Настроение его сменилось через секунду, когда Питер ляпнул, пискнул на удивление громко: — О, да им просто надо пожениться — чего тянуть. И зачем он это сказал? А ведь выпил, кажется, всего два бокала. И знает же, как Сириусу не любит тему женитьбы, да и самой Марлин оно даром не нужно. Питер тем временем налил себе ещё красного крепкого вина и подмигнул Марлин. О, отлично. Теперь Сириус подумает, что они заговорщики и Марлин специально всё это подстроила. Ей нужно задать Хвосту хорошую трёпку. Пока она страдала, вниманием присутствующих завладела тётя Мэри. Она вещала что-то о том, как важны брачные узы. Лили с ней соглашалась, Эм снова ушла в себя. Питер — да как же так — был доволен собой, Джеймс корпел над индейкой, Ремус казался ещё мрачнее, чем раньше, а Сириус покрылся льдом. Это мгновение — холодное и скользкое — разорвалось, когда в комнату ворвался серебристый орёл. Патронус Гидеона Пруэтта обратился к Эм и сказал только: «Грюму оторвало ногу, он в укрытии. Эммелина он тебя зовёт». Уже через мгновение Эм была на ногах, а секунду спустя исчезла, пробормотав на прощание «проститеспасибомненадо». Остальные переговаривались и переглядывались. Согласно правилам «Ордена», если позвали кого-то конкретного, другие не должны были приходить, но им, конечно, хотелось это сделать. — Что за задание у них сегодня было? — с тревогой спросила Лили. — Наверное, снова искали Розье, — подал голос Ремус. — Мы должны… — это уже Сириус всполошился. Джеймс ответил: — Там Пруэтты и Эммелина… Но он, конечно, тоже хотел сорваться, аппарировать, узнать, что произошло. Нужно было как-то успокоить их всех, разрядить обстановку, а то безумие в глазах Джеймса не обещало ничего хорошего, да и у Сириуса зрачки расширились. — Вот-вот, — громко сказала Марлин. — Там Эм, и мы не знаем точно, может, это просто уловка такая… — Пожирателей? — перебил её Джеймс. — Ты что-то слышала в магазине? Марлин вздохнула. Эти мужчины невыносимы, им вечно всё нужно разжёвывать. — Нет, ничего абсолютно. Но вдруг Грюм просто наконец-то решился позвать Эм на свидание, а? Джеймс хмыкнул, Сириус рассмеялся и потрепал Марлин по голове, хотя она вообще-то не особо любила этот покровительственный жест. Неужели он ничего не понял? Она убедилась, что всё в порядке, когда Сириус шепнул ей в ухо: — Ты настоящее чудо. Знаешь об этом?***
— Мой Лорд, что если… — снова попробовал Северус. Глаза его собеседника полыхнули красным — и, кажется, в этом вовсе не пламя камина было виновато, слишком уж слабо оно билось за решёткой. — Хочешь сказать, что я ошибаюсь, Северус? Страшный вопрос. — Разумеется, нет, мой Лорд, но если ошибся я… — Не пытайся обмануть меня, Северус, у тебя не выйдет. Возможно. Иногда Северусу казалось, что это осуществимо. Он так хорошо изучил своего Лорда, он так тщательно изучал окклюменцию. Впрочем, он не собирался рисковать жизнью ради проверки глупой теории. Сейчас его тревожило — сводило с ума — совсем иное. Он выбрал Поттеров. Почему? — И вы… вы убьёте ребёнка и его мать? «Его мать… вы убьёте его мать?», — хотел спросить Северус. Пусть Тёмный Лорд убивает хоть всех детей в мире, но Лили, разве сможет Северус жить, если умрёт Лили? Разве Земля не остановится, не распадётся на сотни бесполезных частей, если её не станет? — Почему это тебя так тревожит, Северус? — мантия Тёмного Лорда прошелестела по полу, он оказался совсем рядом, дотронулся до подбородка Северуса, приподнял его голову. «Освободи разум. Освободи, освободи», — приказал себе Северус. Занятия по окклюменции помогли. Кажется, Тёмный Лорд не увидел ничего важного. В Хогвартсе Северус тешил себя тем, что забудет Лили, но теперь он знал — этого не случится. Также ему было известно ещё кое-что: его чувство к Лили никогда не поймёт никто из его новых… товарищей. Тем более его повелитель. — Так, ты её хочешь? Эту рыжую жену Поттера, да? Грязнокровку. Тёмный Лорд выплюнул последнее слово, а потом тело Северуса скрутило от боли. Нельзя хотеть грязнокровок. Можно трахать их между прочим во время очередного рейда, не распространяясь об этом, но вожделеть, мечтать строго запрещается. Видимо, он спрятал недостаточно. — Я… — прохрипел Северус. — Знаю, что это так недостойно, но если вы её пощадите, я бы мог. Слова вырывались из горла сами по себе, тело всё ещё ныло от только что отступившей боли. Тёмная зала, едва освещаемая огнём в камине, казалось, стало ещё мрачнее. Зачем он передал это пророчество? Зачем подслушал? Какой же он идиот. Тёмный Лорд посмотрел на него с явным омерзением: — Так хочешь удовлетворить свои потребности, Северус, а я думал, что ты выше, умнее других, — он рассмеялся сухо и неискренно. — Такой же, как все, значит. Слова обожгли Северуса. Да, он такой же, как многие, очарованные этой неведомой силой, которую таила в себе Лили. Джеймс Поттер может воображать, что присвоил её, но это не так. Он никогда не поймёт Лили. «Как и я не понимаю, почему она всё-таки с ним... и этот ребёнок». Маленькое поттеровское отродье, из-за которого Лили может умереть. Да, во всём виноват этот мальчик, как его там зовут — Гарри? Не будь он избранным, не родись на исходе седьмого месяца, Лили была бы в безопасности. «Да-да, всё именно так», — запищал в голове кто-то, кого Северус с удовольствием бы задушил, как магл, голыми руками. Тёмный Лорд же пронизывал его взглядом — белое, точно высеченное из мрамора изваяние, закутанное в чёрную мантию. Привычный балахон лежал на кресле, не скрывая поредевшие, наполовину седые волосы Лорда, его мертвенно-бледные губы, которые сейчас растянулись, изображая улыбку. — Но ты ведь отличился Северус, я говорю не только о твоей роли в истории с пророчеством, но и о годах службы. Пусть прошло не так уж много лет, пожалуй, мало, но ты сумел доказать, что достоин носить метку. Рука Северуса интуитивно потянулась к предплечью. Лорд довольно кивнул: — Всё верно, всё верно. Так повтори, чего ты хочешь? И Северус произнёс, пытаясь не отвлекаться на бухающее в груди сердце: — Сохраните жизнь Лили. — Сохранить жизнь? — Да, прошу. — Просишь? — Умоляю. Умоляю вас, мой повелитель. Молчание длилось так долго — бесконечно, удушающее. Сквозь эту духоту молнией прорезалось решение. Северус поспешно спрятал тяжёлую мысль куда подальше, но понимал, что вернётся к ней. Он видел, к чему ведёт этот спектакль, но он так же знал, как мало для Тёмного Лорда значат просьбы его слуг. Вот Медоуз, которого Северус пытал на прошлой неделе, хотел жить. Никто его не послушал. — Я исполню твою просьбу, Северус, ведь я милосерден. То ли Северусу показалось, то ли Лорд и, правда, усмехнулся на этих словах. Неважно. Северус тут же, как подкошенный, упал на колени и поцеловал протянутую ему руку. Он трепетал, но не от мысли, что касается своего господина, что тот был милосерден к нему. Северус запрещал себе обдумывать эту мысль, но уже знал, как поступит. Возможно, ему придётся умереть, но это невысокая цена. Лили должна жить. Даже если он никогда не сможет её увидеть.