***
Марлин сидела на кровати. Голову она положила на большую подушку, которую прижимала к себе. Сириус наблюдал за ней, а думал о другом — о словах Дамблдора, о разговоре в доме Поттеров, откуда он только что вернулся, об уверенности Джеймса, что именно он — Сириус — должен стать хранителем их тайны. — Эм забегала сегодня ко мне, сказала, что Грюм говорит, будто в Ордене завёлся предатель, мол, он чует это. Сириус тряхнул головой, выныривая из собственных туманных мучительных размышлений. Он пододвинулся на подоконнике так, чтобы лучше видеть Марлин. — Грюм то и дело чует что-то такое, — заметил Сириус. — К тому же, если вспомнить, кто с нами теперь работает… Марлин провела пальцами по неровно зашитому краю подушки. — Думаешь, это Медоуз? Сириус пожал плечами. Разговоры о том, что кто-то предал их и сливает сведения Волдеморту, действительно возникали время от времени, и до последнего момента не заходили дальше слухов. «А если это всё-таки правда? Если Грюма не мучает паранойя? Кто бы мог предать Орден, Поттеров?» Марлин продолжала рассуждать: — С одной стороны я бы не удивилась, окажись Медоуз предательницей, но с другой… разве это не слишком очевидно? Разве не должен быть предателем кто-то, — она повертела ладонью в воздухе, Сириус заметил, что её пальцы снова исколоты, и встал с подоконника. — Неожиданный… кто-то, кого никто бы никогда не заподозрил? Сириус думал об этом иногда. И ещё о том, что Лунатик слишком часто отлучается из Лондона. «Но и ты ведь постоянно ведёшь с кем-то переговоры и ищешь артефакты?», — замечал в такие моменты голос в его голове. К тому же это ведь старый-добрый Лунатик. Да-да, тот самый, что ещё в Хогвартсе покрывал понравившуюся слизеринку. Сев рядом с Марлин, Сириус ответил наконец: — А вдруг самое очевидное и есть правда? Всё может быть. Или же Грюм окончательно сошёл с ума, потеряв ногу, — Сириус взял её руку в свою. — Опять с розами упражнялась? — Да, — отозвалась Марлин. — Когда закончится война, я буду заниматься только своими букетами. Сириус целовал маленькие царапины и снова думал-думал-думал. Как ему поступить? Что будет лучше для Поттеров? Да, букеты… как бы он хотел, чтобы всё это закончилось букетами, а не чем-нибудь похуже.***
Сириус сомневался и раздумывал до последней секунды. До того момента, когда они собрались всё в том же кабинете на Эбби-Роуд. За окном шёл дождь — мелкий, назойливый и не располагающий к мыслям о добром и вечном. Скорее наоборот. Дождь монотонно бился в стекло, точно мог расколоть его, если бы постарался, выплескивал свою досаду и заражал их разрушенный Пожирателями, обескровленный, но не сдающийся Лондон унынием. За пять дней, которые минули с их первой встречи за круглым столом — они решили, что лучше всё обдумать более тщательно — не произошло ни одной стычки с Пожирателями, но сегодня те собирались разгромить один магловкий район, и Орден должен был их остановить. Дождь готовился к битве, Сириус ждал её почти с надеждой: он бы с удовольствием прямо сейчас отправил парочку подонков на тот свет. Последним в кабинет зашёл Хвост. Теперь их было четверо. Дамблдора они не звали, да у того и без того хватало дел. Джеймс, до этого обнимавший Лили со спины, немного отошёл от жены, но всё-таки встал рядом с ней. Сосредоточился. — Почему нет Лунатика? — сразу спросил Питер, нервно одёрнув рукав чёрной мантии. Хороший вопрос. Сириус задавал его себе снова и снова. Ремус вчера вернулся в Лондон. Он бы пришёл, если бы его позвали, если бы Сириус решил вписать его в свой план. Но Сириус выбрал Питера. Джеймс и Лили пока тоже ничего не знали — Сириус хотел убедить их всех разом. Хотел, чтобы тайну знали только они четверо. — Что ты задумал, Бродяга? — спросил Джеймс, сощурившись. На лице у Лили был написан тот же вопрос. Хвост казался озадаченным. Хвост — маменькин сынок, их незаметный товарищ. Кто бы лучше подошёл на эту роль? — Что-то, способное по-настоящему защитить вас, — сказал Сириус и, заметив, что Джеймс хочет возразить, попросил. — Выслушайте. Пусть все думают, что я ваш хранитель. Если Грюм не бредит, и в Ордене действительно завелась крыса, — Сириус осёкся и кивнул Хвосту, чтобы не обижался. — Разве не правильным будет пустить её по ложному следу? Хранителем тайны станет Питер, но никто не догадается об этом. Все начнут охотиться на меня. — Это опасно, — тут же сказала Лили. Сириус хохотнул: — Всё, чем мы занимаемся, опасно, Лил. — Лили права, — начал Джеймс, но осекся. Истина была в том, что и Сириус нисколько не ошибался. Если они хотели избежать опасности, то им следовало, как Медоуз инсценировать собственную смерть и прятаться где-нибудь вне Британии. По большому счёту они все это понимали. — Что ты об этом думаешь, Хвостик? — тихо и нежно спросила Лили. Тот сразу прям расцвёл, а Сириусу почему-то стало мерзко. В последние месяцы ему было всё тяжелее общаться со старым другом, но только он мог по-настоящему помочь Поттерам. «Он не предаст их, — убеждал себя Сириус. — Хвост обожает Джеймса и, кажется, уже втюхался в Лили. Да и чтобы предать кого-то, нужна сила воли, характер. Это не для Хвоста». — Стать вашим тайным хранителем? — произнёс Хвост и стал рассматривать свои мелко дрожащие пальцы. — Я… конечно, вы мои друзья, если вы просите… — Мы не можем просить о таком, — сказала Лили. — Но мы будем очень благодарны. То, о чём говорит Сириус… это действительно имеет смысл. — Какой комплимент, — не удержался Сириус. Лили нахмурилась: — Помолчи. В последний раз на Сириуса так шипела его мать, но это было давно — в той прошлой, нереальной жизни. Ещё в дни, когда Регулус не отдал свою судьбу в руки мерзкого фанатика и не сгинул. Брат вспомнился некстати. Впрочем, он никогда не приходил вовремя. Лили всё говорила с Питером, Джеймс молчал, а потом положил свою руку Сириусу на плечо: — Ты уверен? Сириус снова пробежался оценивающим взглядом по Хвосту. Да. Да. Уверен — более чем. Он развернулся к Джеймсу. — Угу. Что ты трясёшься? Вышло грубо. Джеймс взглядом напомнил ему о страшном пророчестве, зле за порогом, малыше Гарри. Сириус не собирался извиняться. — Я согласен, — сказал Хвост, прерывая бессловесную ссору, и вытянул вперёд руку, точно сдавался на милость победителя. «Это хороший вариант», — сказал себе Сириус. Нам не о чем волноваться.***
Вряд ли сейчас во всём Лондоне, а, может, и мире был человек более бесполезный, чем она. Так твердила про себя Доркас, прозябая в унылом доме-убежище. Её взяли в Орден, но не спешили отправлять на задания. Доркас всё чаще казалось, что Дамблдор подобрал её, как беспризорную, сжалился над ней. От этого Доркас тошнило. Она почти не выходила из своей комнаты наверху, потому что никто из орденцев не хотел видеть её внизу. Их лица так менялись, когда она проходила рядом — источали столько презрения, точно она была худшим Пожирателем из всех, точно они знали о том, как она когда-то — беспредельно давно — предала Эммелину Вэнс. Единственного человека, который пытался улыбаться Доркас при встрече. Может, Эванс, успевшая стать Поттер, тоже бы строила из себя милашку, но Доркас её не видела с того самого собрания. Доркас обвела взглядом комнату — свою тюрьму — на столе лежала парочка пергаментов с её расчётами, дубовый шкаф скрывал несколько мантий, которые Доркас привезла с собой. Всё тут было каким-то серым, неживым, неправильным. Она подошла к двери и прислушалась — где-то внизу скрипнула лестница. Доркас слышала что-то о хранителе тайны для Поттеров. Возможно, они там только что всё обсудили и отправились на место совершать обряд. Доркас вздохнула, помассировала виски и села за стол. В этих размышлениях и попытках создать наиболее эффективное взрывающее заклинание — такую задачу Доркас поставила сама себе, чтобы совсем не сойти с ума от скуки и тоски — прошёл её день. Иногда в голову приходили и вовсе непрошенные мысли. Например, о том, как смотрел на неё Ремус в тот день, когда Дамблдор представил её орденцам. «Он никогда меня не простит». И так правильно. Конечно, правильно. За окном стемнело, когда Доркас всё-таки решила спуститься вниз: голод гнал её на кухню. Она сильно удивилась, заметив, что в доме полно народа. Они все явно куда-то собирались, и, конечно, даже не думали о том, чтобы взять её с собой. Точно. Она же слизеринка, способная только сидеть в своей темнице наверху и ломать голову над формулами. Надоело. На кухне Доркас так кстати увидела Вэнс. Та сидела на стуле сжимала в руках кружку с чаем, который, кажется, давно остыл. Если бы у Доркас была совесть, она, конечно, никогда бы не обратилась к Вэнс, даже просто не заговорила бы с ней. Она бы рассказала Вэнс горькую правду. «Но у слизеринцев нет совести, тем более — у выпускников». Поэтому Доркас подошла к Вэнс, опёрлась о стол и спросила точно между прочим: — Куда это все собираются? Вэнс подурнела со школы — тогда у неё не было этих огромных синяков под глазами, да и лицо не выглядело таким осунувшимся. Хорошо хоть её строгая доброта никуда не делась. Она смотрела на Доркас с участием. — Через пару минут мы отправимся в Кестон. Пожиратели хотят устроить там бойню, и Дамблдор узнал об этом. — Разбалтываешь наши планы, Вэнс? И как этому деревянноногому удалось подкрасться так бесшумно? Доркас смерила Грюма — аврора с вечно недовольным лицом и, как она знала, прямого начальника Вэнс — презрительным взглядом. Он ответил ей тем же. — Я тоже вхожу в Орден, — заявила Доркас, скрестив руки на груди. — Так же, как вы и Вэнс. — Вот как. Уголки его губ дёрнулись в усмешке. И почему он относился к ней так презрительно? В конце концов, у них не было общего школьного прошлого. — И я не понимаю, почему вы не позвали меня с собой. — Не понимаешь, значит? — он сощурился. — Значит, хочешь настоящего дела? Доркас кивнула. Грюм вдруг обратился к Вэнс, о существовании которой, казалось, совсем забыл. Доркас призналась себе: было гораздо лучше, когда его пронизывающий взгляд не пытался вскрыть её черепную коробку. — Как думаешь, Вэнс, стоит взять Медоуз с собой? Может, хочешь поработать с ней в паре? Вэнс поставила кружку на стол. — Хочу. Что это было? Бунт против начальства? Или Вэнс действительно не имела ничего против работы с Доркас? Оставалось только догадываться. Зато Грюм пожал плечами: — Раз так, то не буду мешать вам, леди. Это слово было не его — слишком интеллигентное для грубияна вроде Грюма, но Вэнс почему-то тепло улыбнулась: — Отлично.***
— Ты будешь скрывать лицо? — спросила Вэнс, прежде чем они аппарировали на место и заняли выжидательную позицию. Доркас отрицательно покачала головой: она не собиралась прятаться. Это было утомительно и бесполезно. Как рассказала Вэнс, орденцам удалось под разными предлогами выманить из домов и отправить подальше отсюда большинство жителей Кестона, но не всех. Именно их и предстояло защищать, причём следовало уводить врагов подальше от коттеджей. — Чудесно, что вы всё-таки решили рассказать мне об этом, — не удержалась Доркас, когда они притаились за кирпичной стеной одного из домиков с тёмными окнами. — Я думаю, ты всё понимаешь, — тихо, но твёрдо сказала Вэнс. Более чем. Доркас больше не тянуло на разговоры. Ночной холод пробирался под мантию и накинутый сверху плащ, руки без перчаток совсем заледенели. Мама бы отругала её за такое: «Как можно выйти на улицу, одевшись так легко!». Милая мама, сейчас Доркас нуждалась в наставлениях иного толка. Они появились внезапно, пусть Доркас и ждала этого, пусть её сердце и билось часто в предвкушении. Чего? Мести, возможности доказать, что она чего-то стоит? Когда фигура в чёрном материализовалась посреди улицы, Доркас перестала задаваться вопросами. — Петрификус тоталус! Пожиратель упал, но рядом с ним появился ещё один волшебник. Этого не удалось обезвредить так быстро. Доркас самой пришлось уворачиваться от зелёной вспышки. «Сразу авада? Серьёзно». Битва разгорячила её, увлекла. Доркас стала частью хаоса и теперь твердила про себя лишь одно: увести противника поближе к лесу. Она сделала это — хоть и не сразу. Пожиратель, выступивший против неё, был искусен. В какой-то момент он оказался слишком близко, и хотя его лицо скрывала маска, Доркас узнала противника раньше, чем он произнёс удивлённо: — Доркас… Удивление Эвана — а это был он — позволило Доркас свалить его с ног разработанной в Швейцарии формулой. Неизвестно можно ли орденцам применять собственные заклинания, но Доркас не собиралась спрашивать разрешения. Склонившись, она поняла, что Эван потерял сознание. Неплохо. Значит, она всё ещё на многое годилась, а эти остолопы держали её взаперти. Доркас понеслась по полю боя — она искала Вэнс. Ночь озаряли красные и зелёные вспышки, заклинания проносились молниями над её головой. Пожиратели хотели запугать их, стерев с лица земли маленький магловский район — они не ожидали, что их тут будут ждать. Интересно, кто снабжает Дамблдора информацией? Доркас не смогла поразмышлять об этом. Она заметила, что какая-то разъярившаяся Пожирательница — показавшаяся на небе луна серебрила её длинные чёрные волосы — наставила палочку на спину одного из орденцев. Джеймса Поттера. Доркас, недолго думая, оглушила её. — Медоуз, ты меня опередила, — близнец Пруэтт — Доркас не научилась их различать — хлопнул её по плечу. — Поттеру повезло, что я оказалась рядом, — заметила Доркас, выставляя щит для очередного проклятья. — Ты не спешил его спасать. Близнец рассмеялся: — А тебе палец в рот не клади, да? — Да. Спустя пару минут Доркас выяснила, что сражалась плечом к плечу с Гидеоном. Он оказался неплохим малым, хоть и болтал без умолку. — Я ожидала от мужчины твоего возраста большей солидности, — заметила Доркас, когда атака Пожирателей была отбита. В этот раз «Ордену» по большей части повезло: одно из проклятий задело Петтигрю, и он теперь блевал летучими мышами, а второе слегка оцарапало Грюму руку. Убитых не было ни у одной из сторон. — Солидность… скажешь тоже, — Гидеон подмигнул ей и поспешил к брату. Вэнс подошла к Доркас. — Всё в порядке? — Да, — кивнула Доркас. На самом деле, всё было намного лучше, чем просто в порядке. Азарт тёк по её венам, палочка гудела в пальцах, готовая разразиться новыми заклинаниями. — Нам следовало работать вместе, — заметила Вэнс, прежде чем переместилась. Добравшись до убежища следом за своей почти напарницей и ответив на кодовый вопрос, Доркас прошла на кухню. Вэнс уже была там, и Доркас решила продолжить разговор. — Я поняла насчёт работы. Это получилось случайно. Вэнс вдруг улыбнулась, потом подошла к одному из шкафчиков: — Хочешь эльфийского вина? У нас тут хороший запас, — увидев, что Доркас кивнула, Вэнс продолжила. — Я не думала, что ты решишь объясниться. Может, действительно не стоило оправдываться. Прошлая Доркас точно не стала бы так делать. — Не все битвы похожи на эту, — сказала Вэнс, разливая вино по кружкам. — Бокалы слишком мутные, — добавила она. И ещё: — Кажется, сегодня Пожиратели просто отдыхали, забавлялись. Обычно… всё намного хуже. — Я понимаю, — ответила Доркас, принимая из рук Вэнс кружку. Набухший в груди шарик счастья стал оседать. Доркас поспешно отпила вино — не такое уж и хорошее, слишком сладкое. Тут на кухню зашли Поттер и его дружки — Блэк и Петтигрю. «Да, тот самый Поттер, который лежал бы мёртвый, если бы не я». Эта мысль немного утешила Доркас, вернув ей чуточку радости, так беспощадно отнятой Вэнс. Та, кстати, пила вино из кружки большими глотками и закусывала найденным в ящике куском хлеба. — Уже пьёте? — Поттер погрозил им пальцем. Вэнс взяла со стола палочку и левитировала к себе ещё три кружки. — Четыре, — подсказал Петтигрю. Он похудел со школьных времён, но от этого не стал выглядеть менее мерзко. Наверное, всё дело было в этом подобострастно-испуганном выражении, которое давно приклеилось к его лицу. — Пять! — громко сказала Маккиннон, появившаяся вместе с… нет. Как глупо было надеяться, что его здесь не будет. Доркас заставила себя выдержать взгляд Ремуса. «Что он думал, когда я "умерла"? Что он думает обо мне сейчас? Почему это всё ещё меня волнует?» Пока Вэнс и Маккиннон разбирались с выпивкой, Поттер подошёл к Доркас. — Гидеон мне всё рассказал. Спасибо, — он протянул ей руку. Помедлив, Доркас пожала её. У Поттера была хорошая, надёжная, мужская рука. И он искренне улыбался Доркас. Та ответила: — Да, не за что. И снова поймала на себе взгляд Ремуса. По спине пробежали мурашки — Доркас сделала большой глоток. Всё-таки не слишком паршивое вино — можно и выпить. — Нальёшь мне ещё, Вэнс? Та пододвинула к ней бутылку, и Доркас налила себе тёмно-бордовой сладкой бурды, а потом пила её вместе со всеми. Когда Поттер извинился и побежал домой к жене и сыну («Лили обрадуется вашим приветам»), Блэк пробурчал: — В последний раз выбрался ко всем и уже убежал. — Ну, может, и не в последний, — сказала Маккиннон. Блэк нахмурился: — А смысл прятать кого-то под фиделиус, если он всё время на виду? Временами Блэк бывал не таким уж и тупым. Доркас вспомнила о Регулусе — как странно, что его нет. Темноволосый мальчик, так рано принявший метку и разделивший с Доркас особую тайну, виделся ей перед тем, как она уснула, а ещё Снейп — кажется, она видела его сегодня во время боя. Мальчики сливались, их застилал Ремус, такой бледный, но почему-то счастливый. И Доркас плакала во сне, но не хотела просыпаться.