Лютики в твоей глотке

Феликс почувствовал привкус гиацинтов после первой встречи с ней. Новая школа, новый учебный год, новые одноклассники - лучшие ученики со всего Элементума были собраны в академии в одну сборную солянку, разномастные, непохожие, странные, как тараканы в человеческой голове. Феликс нерешительно топтался у двери, не спеша знакомиться с людьми. И тут вошла она - Улана, девушка с солнечной лютиковой улыбкой, такой же белоснежной, как и ее парадная рубашка. - Привет! Раз уж мы с тобой в одном классе, давай поговорим? - предложила она, чуть сползая по стене. Девушка еще не знала имен, поэтому только толкнула его плечом. - И о чем же? - хмуро уточнил Феликс, чувствуя неприятный цветочный привкус во рту. Он много читал об этой болезни, которая стала реалией современного мира, но искренне надеялся, что его это дрянь не коснется. С первого взгляда яркий гиацинт пронзил насквозь его желудок. Феликс закашлялся, прикрыв ладонью рот. - Простудился, что ли? - Улана взволнованно поджала губы и хотела было приложить ладонь к его лбу, но он отшатнулся от нее, как от прокаженной. Девушка вздрогнула и убрала руку, опустив глаза в пол. Больше они не разговаривали, в этот день, да и все последующие тоже. Черт, "замечательная" встреча со своей второй половинкой! Они сидели рядом, общались только по учебным темам. Каждая улыбка Уланы делала существование Феликса легче, но по вечером он все равно склонялся над раковиной, желая выплюнуть эти гребанные гиацинты из желудка. Его уверенность в себе таяла на глазах. Улана - замечательная, хоть ее руки усыпаны царапинами, а сама она может найти проблему на ровном месте, умная, хотя и часто болтает полнейшие глупости, красивая, с рыжими колечками волос и синими искрами глаз. Она буквально загорается каждой новой идеей, и эти искорки в ее глазах неподражаемы. Феликс не сводит с нее взгляда, когда она не может справиться с огромным примером у доски. Она улыбается, перепирается с одноклассниками, заправляет пряди за уши и крутит в руках мел. Ее голос звонкий, и наплевать, что она заикается от волнения. Феликс смотрит на нее, провожает взглядом. И как-то упускает тот момент, когда Улана тоже начинает кашлять. Впервые он замечает это на математике, когда Улана прикрывает губы белоснежным платком. Она невинно улыбается на его взгляд и отвечает, что просто простыла на улице, мол много разговаривала с подругами на ветру. Но краем глаза он замечает ярко-желтые разводы на платке, когда Улана пытается незаметно спрятать его в карман. Феликс только пожимает плечами и отворачивается - мало ли, какие лекарства она принимает. Она просто простыла, ничего больше. Улана чувствует привкус лютиков на языке, чувствует свою очевидную ложь и продолжает лгать, не желая признавать свои чувства и возможную взаимность. Она сдерживается, дышит тяжело и прерывисто, и продолжает жить в обычном ритме, разве что чуть дольше задерживая взгляд на Феликсе. Ее прорывает на химии. Феликс что-то говорит, тычет ручкой в тетрадь, а она не дышит, не слышит - в горле ком, слезы текут, потому что невозможно ни проглотить, ни выкашлять его, она даже сказать ничего не может, только машет руками и задыхается. Феликс напряженно следит за ее дрожащей рукой, которую учитель просто не может заметить в рое учеников. И он решает вмешаться. - Извините, Улане плохо, можно вывести ее на воздух? - голос звучит напряженно, даже грубо, но Феликса сейчас это волнует меньше всего. Все взгляды вмиг оборачиваются на тонкую дрожащую фигуру в белоснежной рубашке. Улана продолжает раздраженно растирать глаза, пытаясь увидеть хоть что-нибудь сквозь пелену слез. Учитель молча кивает, Феликс подскакивает с места и осторожно поднимает Улану с места за плечи, они выходят из кабинета. Где-то посередине коридора она падает на колени, упирается ладонями в бетон и надсадно кашляет, будто желая выплюнуть все содержимое желудка. На платке остаются новые желтые разводы, на бетон падают желтые лютики, и подростки прожигают их взглядами. - Ты тоже больна, - как-то отчаянно шепчет он, рывком поднимая ее с коленок. Она не слышит, не понимает, и просто благодарно кивает головой. Он ведет ее к женскому туалету, буквально несет на себе, а потом остается за дверью. Он слышит, как она выливает все содержимое своего желудка в раковину, как кашляет и хрипит. И вдруг сам чувствует рвотные позывы. Промыв рот от этих гребанных отвратительно-ярких гиацинтов, Феликс возвращается и находит ее у стены. Она стоит, бледная и заплаканная. У них обоих в душе что-то обрывается сегодня. У нее - как можно было так опозориться перед ним, просто бесполезная бестолочь. У него - влюблена в другого, а значит ему суждено умереть от истощения. Общение не складывается от слова совсем. Они продолжают сидеть вместе, но уже не разговаривают больше, только слушают разговоры друг друга, пытаясь урвать хоть крупицу информации о любимом человеке перед смертью. Феликс отмечает, что Улана ведет с Лиамом, лучшим другом, безответно влюбленным в Злату, жестокую игру - кто из них сдохнет раньше от заполнивших желудок цветов. Все водные маги такие отчаянные? Парни жалостливо разглядывают ее фигуру, выбегающую из класса в поисках туалета. Не она первая, не она последняя. Многие через это проходят. Но однажды Улана перестает бегать на переменах, а просто спокойно сидит за партой, записывая очередные свои дразнилки на полях тетрадки. Парни переглядываются, не понимают, что с ней происходит. Лиам не выдерживает первым. - Почему ты перестала блевать в туалетах? - едко спрашивает он, наклонившись вперед. Улана бледнеет и опускает глаза. Феликс слушает внимательно, не смея отвлечься ни на что другое. - Неужели разлюбила своего единственного? Девушка злится. Она поджимает губы, шарится в рюкзаке пару минут, а потом грохает по парте упаковкой таблеток. Лиам настороженно берет их в руки и смотрит обертку. Утолители голода. "Витаминки". Феликс прожигает соседку взглядом, не понимая, зачем она травит себя этими химикатами. - Мне нечем блевать, знаешь ли, - отвечает Улана, склонив голову. - Я не ела уже пару дней, чувствую себя легко и свободно без этих рвотных позывов. Осталось только выплюнуть органы. - Ты дура? - шипит Лиам, и Феликс впервые с ним солидарен. - Зачем ты гробишь себя таблетками? Жить надоело? - А знаешь, надоело, - неожиданно произносит девушка. - И какая разница: умереть от истощения гребанными лютиками или этими таблетками? Феликс молчит, но чувствует, что его уже просто распирает от ярости. Какого черта она себе позволяет? Решила коньки откинуть, пока он тут мучается? Лиама гложут те же самые мысли, но он не успевает, потому что Феликс уже хватает ее за рукав и тащит в коридор. Улана сопротивляется очень вяло - не хватает сил. Парень прижимает ее к стене в женском туалете. - Какого черта, Улана? - тянет Феликс, встречая ее испуганный и уставший взгляд. - Какого черта ты творишь? - А что мне еще остается? Ты тоже болен, ты должен меня понять, в конце концов! - ее голос звучит надломанно, отчаянно, и в пустом женском туалете это звучит еще яснее. - Я не могу так, знаешь? Каждый день приходить в школу, улыбаться, видеть тебя, такого же больного и делать вид, что все у меня нормально, что моя жизнь в тартарары не катится! Да ты хоть можешь понять, что я чувствую, когда ты уходишь прочищать желудок из-за какой-то недостойной дуры? Я люблю тебя! Тебя, слышишь? И из-за тебя страдаю. Но обязывать тебя своими чувствами, этой жалостью не хочу. Когда я доем эту пачку до конца, а я сделаю это сегодня же вечером, просто тихо и достойно умру от отравления, а не от истощения этими отвратительными желтыми лютиками! Феликс слушает ее, чувствуя, как вновь наполняется забытыми светлыми чувствами. Исчезает ком в горле, исчезает мерзкий привкус гиацинтов. Неужели свершилось! Он не может сдержаться, он сжимает ее так в объятьях так, что она болезненно выдыхает и пытается отстраниться. А потом целует, напористо, уверенно, поглаживая ладонью ровную спину. Улана испуганно сжимается и неумело отвечает, пытается двигать губами в том же темпе. Он чувствует привкус лекарств и горькость лютиков. - Я тоже люблю тебя, господи, Улана! - Феликс отстраняется от нее, утыкается лбом в плечо, не зная, куда деть себя от внезапно нахлынувшего смущения. Она стоит и практически не дышит. - И знаешь, я прекрасно тебя понимаю, потому что думал то же самое, когда ты бегала по туалетам выворачивать себя наизнанку, а потом приходила бледная, зареванная! Если бы мы не были такими дураками с тобой... - Да, мы с тобой - это нечто, - девушка широко улыбается, чувствуя во рту такой непривычный привкус шоколада - последнее, что она ела до этих таблеток. - Надо же было так глупить и изводить себя! Ты ведь будешь со мной встречаться? - Это должны быть мои слова, - возмущается Феликс с непривычной открытой улыбкой. - Конечно, не может быть и речи о чем-то другом! Он прижимается к ней чуть ближе и ведет носом по щеке. - Есть еще что-то, что ты должна мне рассказать? - уточняет он, заглядывая в ее сияющие прежними искрами глаза. - Да. Пожалуйста, никогда не дари мне лютики. И гиацинты.