Конец

Вопреки всем правилам рукопашного боя Таран не стал ждать очередного выпада и, доверившись инстинктам, воткнулся в Сунгата всей массой. Повалившись в снег, соперники забарахтались, выламывая друг другу руки. Блеснул отраженьем луны клинок, заскребли по льду, высекая крошку, подошвы ботинок, послышалось глухое рычание. Сталкер и головорез, сцепившись, катались по земле подобно двум бешеным псам, не в силах завладеть инициативой. Кувырок - и нож смотрит точно на Тарана, поблескивая лезвием при свете луны. Отчаянный рык и рывок, но сталкер успевает перехватить нож и отвести от своей груди, хотя предательская дрожь отнимает последние силы. - Я убью тебя! - Сунгат рыкнул над самым ухом, заставив отвлечься, выламывая руку головореза и сбрасывая его c себя. "Степной пёс" вскочил на ноги, и Таран, неуклюже встав, рыкнул, выпуская из лёгких воздух, что на морозе поплыл облачком пара. Головорез сделал отчаянный резкий рывок, направляя лезвие точно в тело наемника, и... Оно достигло цели. Вскрик боли заставил Сунгата хищно осклабиться. Таран с неверием смотрел на вонзившийся в его тело клинок и расплывающееся по одежде темно-бардовое пятно. - Как только покончу с тобой, то первым делом прирежу этим же ножом твоего сопляка, а белобрысую шлюху трахну прямо здесь, над твоим трупом! - Сунгат зашелся в смехе, смотря точно в глаза Тарана. Секундная заминка, и сталкера охватил гнев. Гнев за то, что он не прикончил этого выродка ещё в Ямантау, когда была прекрасная возможность сломать ему хребет; за то, что тот сжёг Индейца; за то, что тот убил Безбожника, Самуила Натановича, что помог когда-то Тарану с работой и, сам того не ведая, подарил бомбоубежище; за то, что тот убил Мигалыча, Семёна Михайловича, лётчика-испытателя, метростроевца и... Верного друга. Рывок - и "пёс" взвыл от боли в выкрученной руке. С вскриком боли Таран выдернул из себя нож и с рёвом вонзил в незащищённую шею головореза. И ещё удар. Ещё. Бил до тех пор, пока "пёс" не перестал дергаться в предсмертных судорогах . Клинок так и остался в шее Сунгата, а Таран только сейчас обратил внимание на жгучую боль в левом боку. Пятно уже распространилось ниже, до самого колена штанов. - Нужно... Добраться... - шептал он одними губами. Но скользкий лёд, испачканный кровью, заставил оступиться и упасть в снег. Сталкер перевернулся на спину, застонав. - Папа! К нему подбежал Глеб, падая рядом на колени и зажимая ладонями рану. Аврора осторожно приподняла голову сталкера. Он приоткрыл веки, но подняться не вышло. - Канистры... На борт... Улетайте... - прохрипел Таран, чувствуя, как жизнь утекает из него с каждой минутой. - Я тебя не оставлю! - взволнованно, с нотками истерики вскрикнул Глеб. - Ты должен... Доставить Алфей... - хрипел сталкер, сглатывая кровь, - в Питер... Ты должен... Спасти людей... Я уже не жилец... Мальчик отчаянно замотал головой, смаргивая слёзы, и сжал губы, не позволяя себе всхлипывать. - Сохрани штамм во что бы то ни стало, - продолжил сталкер, положив свою холодную руку поверх ладошки паренька. - Он гораздо важнее, чем я, ты, Аврора... Важнее всего. Это шанс на новую жизнь. Используйте его... Используйте... Таран слабо улыбнулся, посмотрев на Глеба, медленно перевёл взгляд на Аврору, вспоминая эти ставшими родными лица. - Я люблю тебя, Глеб...- тихо произнёс сталкер, на его глазах выступили бисеринки слёз. Взгляд остановился на приёмном сыне, рука сжала маленькую ручонку из последних сил. - Прощай... С губ медленно спала улыбка, а рука обмякла, взгляд уперся куда-то вбок, застыв навсегда. - Нет! Нет! Папа! Таран! - Глеб повернул голову сталкера к себе, словно надеясь, что это обман, что Таран жив! Но... Он был мёртв. Он снова остался один, снова бороться с судьбой в одиночку... Крик боли, срывающийся в рыдания, и всхлипы. Глеб шептал что-то неразборчивое, уткнувшись лбом в грудь Тарана, проклиная судьбу за то, что она отняла у него единственного близкого человека. Отца и наставника в одном лице. Кулаки сжались на грязном комбезе сталкера...

***

"Каспийский монстр" рычал, паря над гладью воды. За штурвалом первого пилота сидел мальчик лет двенадцати, с опухшими от слез глазами, а по щеке изредка скатывалась слеза. Во втором кресле сидела девочка с белыми волосами, утиравшая капли слез рукавом. В трюме, накрытые брезентом, лежали два тела: Таран и Мигалыч. "Я похороню вас как подобает. Ваши тела должны быть под землёй. Я обещаю тебе, папа, я похороню тебя, как это делали до Катастрофы..."