Существо Крёстный

      Знаешь, — знаешь, мне даже самой иногда хочется увидеть своими (а представить, что твоими) глазами твой родной город… Лучше бы, конечно, в то время, на которое пришлась сказка. Интересно, в Нюрнберге тоже есть обычай святить вербы, или ими просто украшают дом? А какие в твоё время были школы — трудно в такой было тебе учиться или весело? И уж наверно, раз ты так сильно любишь Нюрнберг, то любишь и реку, на которой он стоит, а если любишь её — то и соседние города, а если соседние города — то, может быть, и все земли и страны, где когда-то бывал…       А ещё потому, что однажды, пишут в истории, Нюрнбергу тоже было больно и страшно. Однажды он тоже плакал битыми стёклами и был не один раз тяжело ранен. В нём жило много таких, как ты, крёстный, — мирных мастеров, которые не хотели воевать. Однажды он чуть не перестал быть сказочным. Но — остался. Тоже как ты. У него есть свои «чёрные латки», за которыми рубцы от заживших ран, но жить они ему не мешают — как не мешает тебе твоя.

Вы оба — ты и он — НЕ ТО, ЧТО С ВАМИ ПРОИЗОШЛО.

      Только сейчас я, кажется, начинаю понимать, что это значит. До того всё как-то не знала, что за пример есть на эти слова.       Может быть, ты и ждал, пока я пойму это, крёстный? Тогда прости, что для этого понадобилось столько времени. Прежде нужно было самой очнуться…       Ведь ты, несмотря ни на что, — навсегда наш крёстный Дроссельмейер, добрый и весёлый. А Нюрнберг — навсегда самый сказочный, рождественский и пряничный город во всей Европе. Занесёт меня когда-нибудь туда или нет — неизвестно. Всё равно ты рядом с нами, как живой пример словам выше. Спасибо тебе за это.