He will love you, and then leave to die

Вы когда-нибудь задумывались о том, что знаете своего убийцу в лицо? Что знаете его имя, где он живет, о чем мечтает и чем дышит? Наверное Вы скажете, что Вам незачем об этом думать, но подумайте, и возможно поймете, кто загоняет Вас в тупик, а потом рисует губами узор на Вашей спине, выискивая болевую точку. Он сидит напротив меня и говорит непонятно о чем. Его голос как будто из преисподней-взывает ко всем тяжким грехам. Он плавно пробирается под кожу, растекается по всем венам и артериям, доходит до каждой клеточки моего организма и оглушает своей теплотой. Его горячее «Майлз» на ухо, воспринимается мной, как мантра, которую я готов слушать всё время, чтобы сойти с ума окончательно. Я смотрю на него и понимаю, что когда-нибудь этот человек толкнет меня в бездну, если уже не толкнул. Его волосы спадают на лицо. Они служат паутиной, заманивают пальцы жертвы в свое логово. Если бы я мог, то утонул бы в этой густой ловушке, такой же темной, как и его глаза. Готов поклясться, ни у кого нет таких глаз, как у него. Его взгляд пускает пули в меня, и я счастлив быть мишенью. Его шоколадные глаза пытливо смотрят на меня каждый раз, когда я нахожусь поблизости. Иногда мне кажется, что он следит за мной даже тогда, когда его нет рядом. Его глаза шныряют по задворкам моей истерзанной, его персоной, души. Увы, я безоружен, хоть и пытаюсь сопротивляться. Перед ним нельзя устоять. Он расставляет мышеловки, а я постоянно в них попадаю. Он-охотник. Он-убийца моего рассудка. Рядом с ним невозможно думать о чем-то кроме него. И знаете, что самое ужасное? Он знает о своём всемогуществе. Он видит и чувствует, как действует на других, в особенности на меня. Он-плохая привычка, от которой, как ни старайся, невозможно избавится. Он-провокатор, змея, лжец. Он-загадка для всего живого, и этим он приманивает к себе еще больше, стоит ему только улыбнуться… Его улыбкой можно резать вены на запястьях. Он знает об этом и, с каждым разом, он давит на свое лезвие все сильнее, делая раны глубже. Он не дает им возможности затянуться и режет по старым царапинам, из которых все еще сочится кровь. Его губы манят меня, и я желаю оказаться в их захвате. Я думаю о том, с каким бы жаром я целовал их. О том, каким образом я бы изучил каждый миллиметр его теплых, сладких и запретных губ. Его нагло выступающая нижняя губа обветрена, и я готов посчитать все трещинки на ней. Он облизывает губы и ухмыляется, когда я отвожу от них взгляд, нервно сглатывая. Он обхватывает сигарету губами, и я мечтаю быть этой сигаретой. Желаю быть выкуренным без остатка, хоть и понимаю, что он делает это со мной на протяжении уже многих лет. И вот, он сидит передо мной, а я думаю о том, что, когда он будет добивать меня своей ядовитой улыбкой и пронизывающим взглядом, я обязательно вспомню о том, что лучше бы он вогнал в меня пули.