Письмо для тебя (меня)

Иногда комната будто сама намекает на ужасные подвиги. «Поцелуй эту девушку, ведь рядом больше никого, а она сидит так близко», «Посмотри тот глупый фильм: вокруг так пусто, заполни меня хотя бы своим смехом», «Сорви все плакаты с моих стен, ты больше не ребенок, хватит брать пример с несуществующих диснеевских принцессок». Комната шепчет сквозняками из старых деревянных окон, умоляет скрипом дверцы платяного шкафа и соблазняет своей темнотой. И сопротивляться бесполезно, ведь посмотри вокруг: ты уже все это делаешь только потому, что остался с ней наедине. Взрослые состоятельные дяденьки тоже поддаются сладкому искушению сделать что-то глупое в темном помещении, освещенном тусклым желтым светом единственной лампы и мерцающим экраном ноутбука. Они просят прощение. Всё по канонам грустных романтических фильмов. С камнем в сердце, со слезами на глазах и с душой наизнанку. Только вот современные технологии намного облегчают участь таких несчастных. Им не нужно больше унижаться, стоя на коленях перед тем, кто до сих пор дорог. Не нужно заикаясь подбирать слова, чтобы построить хотя бы одно связное предложение. И совсем не обязательно видеть глаза несчастного напротив, ведь в них происходит кое-что похуже мировых войн и всех земных катаклизмов за последние сто лет. Просить прощение в сотни раз сложнее, чем причинять боль. Спасибо Интернету и электронным письмам. Теперь от Вас требуется лишь правильно потыкать на клавиши клавиатуры, и вот ваша совесть чиста, а Вы никому ничего не должны! Антон писал письмо, потому что так действительно было легче. А еще, потому что Арсений вряд ли бы его послушал. Он бы не просто не смотрел ему в глаза, он бы не смотрел даже в его сторону, а потом бы почти прокричал что-то типа «мудак» или «ненавижу», или все сразу и ушел на какую-нибудь новую фотосессию. Ведь он был так занят в последнее время. Слишком занят, чтобы ответить на звонки или прослушать автоответчик, слишком занят, чтобы быть дома и открыть дверь, когда Антон стучал так яростно. Шастун вспоминал последние два года. Не без отвлечений на бутылку виски, не без постоянных прогулок на балкон, чтобы покурить. Эпизоды появлялись в его голове и били по щекам, в нос, в скулы. Били не щадя. Били, вскрывая зажившие шрамы, заставляя захлебываться липкой кровью. А когда она стала переполнять парня, она вылилась на лист простым, но емким словосочетанием. Прости за все. А кровь уже слизывают с шеи, попутно оставляя засосы. Брюнет целует мочку уха Шастуна. Антон не может сдержать стона, а в следующую секунду на его губы опускается большой палец, слегка надавливая. Но стоит открыть глаза и образ испаряется, а бокал, наполненный коричневой жидкостью летит стену. Если бы все было так просто… Если бы слова и правда были волшебными, то все люди были бы уже богатыми, счастливыми и поголовно знаменитыми. Но почему-то по новостям все еще говорят об ужасающей бедности в ряде стран, люди все еще не имеют понятия, что есть счастье для них и вы не никогда в жизни не узнаете о существовании огромного количества людей на этой планете, а Антон Шастун все еще будет сидеть абсолютно один в своей темной комнате. В тот вечер Антон был очень зол. Все на работе, будто специально пытались вывести его из себя, а вещи, чувствуя напряжение в каждой частичке тела Шастуна, нарочно вылетали из рук и тут же ломались. К концу дня Антон был в шаге от того, чтобы наорать на лифт, который был виновен лишь в том, что его двери не сразу же закрылись, впустив за собой толпу народа, которая не стеснялась прижать Антона к стене, не давая ему возможности вдохнуть. Единственное, что спасало людей от разрыва перепонок, а лифт почти от полного разрушения, было осознание Шастуном того, что день почти закончен и дальше его ждет лишь расслабление на уровне одноклеточного. Никаких движений, никаких внешних раздражителей. Еще в подъезде Антон почувствовал запах еды, но не придал этому значения, потому что знал, что запах исходит точно не из его холостяцкой квартиры. На тот момент они с Арсением встречались всего месяц, Антон предпочитал соблюдать меры предосторожности, держать дистанцию, чтобы не раствориться окончательно в манящей жидкости этих голубых глаз и не задохнуться прекрасным ароматом его тела. Поэтому в телефоне была сохранена фотография Арсения. Фотографии. Поэтому одна из его футболок лежала у Антона в шкафу. Просто на случай, если что-то страшное случится. Никто и не думал сходить с ума, никому и в голову не приходило слово «помешался». Но, открыв дверь в квартиру, Антон понял, что ошибся. На его кухне определенно был Арсений и абсолютно точно он напевал что-то себе под нос. Шастун слишком устал, чтобы реагировать на это адекватно. Он перегорел еще на работе, когда выжил из себя последнюю шутку, когда услышал от зрителей последний смешок. Улыбался, а потом закончился. Как заводная игрушка, которой просто нужна подзарядка и она снова станет собой. Подзарядка Антона — одиночество и спокойствие, а не ужин при свечах. Арсений выглядел счастливым или, по крайней мере, очень довольным собой. Он пел даже когда увидел Антона, стоящего в проходе. -Ты в объятия заключи и в моей груди стучи, — глаза Попова аж искрились, до того он был рад. Он подошел к Антону, пытаясь его приобнять. -Нет, — ответил Антон, пожалуй, даже слишком резко, — никто стучать не будет. У меня в голове достаточно посторонних шумов, она, блять, сейчас взорвется! Просто уйди, хорошо? -Шастун сжал переносицу, будто этот жест перекрыл бы всю негативную энергию, поступающую в его мозг извне, а потом налил холодной воды из-под крана. Арсений тем временем находился в полнейшем недоумении. Он просто не мог понять, что он делает не так. Ведь любовь и забота должны были исцелять раны, а не надавливать на них кончиком ногтя. -Мне нужно прилечь. Ты знаешь, где выход, — Антон чуть ли не разбил пустой стакан, поставив его на самый край раковины. А потом резко ушел в свою комнату и запрыгнул на кровать, даже не удосужившись снять с себя хотя бы куртку. -Я тут ужин приготовил. Все хорошо вообще? — Попов знал свою цену. Он никогда бы не стал вот так унижаться и разглагольствовать перед человеком, который даже поздороваться с ним не удосужился. Но Антон был не просто человеком. Он был тем, кого заполучить было сложно, кого отпускать не хотелось ни под каким предлогом. Он был готов побороться даже за такую мелочь как хорошее настроение привычного для него Антона Шастуна. -Да. -Тебе точно ничего не нужно? -Да. -Тебе совсем на меня плевать? -Да. Месяц взаимных улыбок сквозь всю комнату, тайных поцелуев в углах, о которых раньше они не имели понятия, случайных прикосновений, сделанных для того, чтобы привлечь внимание. Ровно месяц. В тот день они должны были отмечать годовщину. Но вместо бурного торжества и, возможно, не менее бурного секса, последовала лишь чересчур эмоциональная, первая в отношениях ссора. Арсению было жаль всех его стараний, пропавших впустую. Речь шла не только об испорченных продуктах, сожжённых ароматических свечках или зачем-то заранее открытом, окончательно выдохшимся игристом шампанском. Арсению казалось, что он упустил время, что он выбрал не того человека. Он был убежден, что нельзя любить и ненавидеть одновременно. Антон был уверен в обратном. Потому что уже это испытывал. Дело было не в поводе. И не в словах, которыми они обменялись друг с другом в ту ночь, не в боли в грудной клетке от этих самых слов. А в выводах. И за них Антон просил прощение в особенности. -Ты просто наивный идиот, если думаешь, что я не вижу тебя сквозь твои маски! — в Арсении скопилось многое, Арсений не понимал уже, казалось, ничего. Он не хотел случайно обнаружить, что влюбился в одну из масок Антона, в его улыбчивую копию. -Тогда кто, блять, ты?! Самый чистый и настоящий среди нас, да? Да я и десятой части тебя не знаю! -Я хочу узнать тебя настоящего. -Я тоже. Прогони он Арсения в тот самый день, скажи он, что ему плевать на внутренний мир Арсения, захлопни он дверь перед его носом, все бы закончилось. Прервалось бы в ту же секунду и не повлекло разрушений. Снеси здание, пока оно не начало падать. Поменяй телефон до того, как он начал зависать. Но они поняли, что влюблены. Поняли еще раз и далеко не в последний. И завели механизм любви с новой силой. Уже без возможности нажать на стоп-кран, он понесся на огромной скорости, не подозревая, что ждет его впереди. Я думаю, ты согласишься, что тогда все пошло по пизде. Я виноват. Я знал, что все так будет. Мне жаль, что я втянул тебя в это. Шастун резко встал из-за стола, чтобы снова закурить. Уже в самой комнате, потому что по сути было похуй. А потом в одной из вкладок на ноутбуке заиграла музыка и Шаст нехотя начал двигаться в такт движениям, а потом просто закружился вокруг себя. Сердце закричит Без технических причин Слишком пьяные в ночи Нам не подобрать ключи