Астма

На моё плечо Она положила руку. И это снова повторилось. Только вокруг никого не было. От неожиданности я упал в колючую траву и покатился в небытие. — Попался, — зазвенел голос девушки в наполненной горячим свинцом голове. Из моих впалых глаз заструились небольшие речонки, к которым Она давно привыкла. Больше всего её интересовало сердце. Не знаю, зачем оно ей. Девушка склонилась надо мной, смотря не на меня, а как бы сквозь. — Сегодня его отдашь? — тонкая ручка в сиреневой дымке легла на грудь, как камень ложится на дно реки. Я улыбнулся растеряно и безвольно. Она наигранно капризно поджала губки, подняла голову к небу и зажмурила свои до боли изумрудные глаза. — Тебе самому не надоело? Семнадцатый год хожу за тобой, да всё бестолку. Играем с тобой, как в кошки-мышки. Но вот я поймала тебя одного, а ты опять сопротивляешься, — девушка плюхнулась рядом и положила на меня свою голову, отчего я закашлял сильнее. — Тебе нравится жить? Ты ведь мучаешься, человечек. Ну, пойми, нет для тебя места на земле, нету. Боги тоже ошибаются. Однако, догадываюсь, ты хочешь сказать про фатализм что-то. Безусловно, судьба есть, иначе бы я давно схватила твоё сердце. Увы, пока оно имеет силы сопротивляться, я не властна. Мы смотрели, как в небо устремляются деревья, как они пытаются дотянуться до облаков. Из-за слёз вся красота смешалось в одну неясную картину, будто художник, едва написавший работу, ради шутки выплеснул на неё стакан с водой. Нельзя было понять, где кончалась зелень и начиналась синева или что являлось солнцем. — И снова вернёмся к разговору о твоей семье. Знаю, что эта тема тебе неприятна, но… Зачем ты пытаешься им что-то доказать, если видишь искренней меня чаще, чем их? Меня удивило твоё поведение недавно, когда ты закричал, что готов умереть в бою. Больше меня поразила реакция твоего отца, который одобрительно загоготал. Лишь мать твоя испугалась. Скажи, ты врал? Ты ведь не видишь смысла в войне! Ты ведь ненавидишь убийства ради высшей цели! Ты ведь надеешься на то, что люди рано или поздно (по моему мнению, никогда) объединяться, когда поймут, что бессмысленно делить без того малый мир на ещё меньшие части. Я попробовал поднять руку, чтобы дотронуться до кончиков её пальцев, но едва ли смог ей пошевелить. Однако она заметила. Она всё всегда видела. — Дурашка, не напрягайся. Меня радует, что ты не считаешь меня злой старухой, которая пришла по своей прихоти за свежей кровью. Знаешь, почему на небе столько звёзд? — на мгновение свет погас и, кажется, это была абсолютная тьма, но неожиданно она осветилась одним лучом, а вслед за ними пошли тысячи тысяч, и я ослеп. — Давным-давно существовало первозданное спокойствие. Время не текло. Жизнь не развивалась. Однако что-то произошло и все изменилось. Появился свет, а вслед за ним движение. Кстати, я говорила, что ты похож на свет, потому что бежишь по жизни, как он? Впрочем, это не важно. И свет шёл из одного места. Вскоре появились души. Души купались в его тепле, пока их не стало слишком много. Тогда каждый захотел свой собственный Свет. Они полетели к источнику и стали рвать его на части. Варварство длилось целую вечность, пока свет не измельчился настолько, что смог прореагировать с материей души. Чрезмерно жадные души начали гореть и взрываться. Не все из них стали звёздами, так как более хитрые собратья заточили кусок своего Света вместе с собой в материальном теле. Таким образом, ты и Солнце - родственники. Однако всё было крайне печально, если эта история повествовала только о чрезмерной алчности людей. В создание сосудов, то есть тел, вмешалось первозданное спокойствие и сделало их тленными. Оно же заставило всё живое и материальное забыть о прошлом. Тогда родилась я, не имеющая сердца. И вот на протяжении многих лет я прихожу за вами и вижу удивительную вещь. Свет внутри вас может не только делиться, но и преумножаться. Иные люди умирают и душа сразу начинает гореть, а другие… другие хотят восстановить первозданный свет. Я хотел о многом спросить девушку, но не мог ни говорить, ни дышать, ни видеть. Боль уже пронзала всё тело, которое, подчиняясь ей, полностью обмякло. — Я верю, что ты на самом деле хочешь восстановить первозданный свет, поэтому цепляешься за жизнь, а не потому что просто боишься меня. Не подведи, пожалуйста. Больше человека в вере нуждается только бог. Не соглашайся с теми, кто будет сбивать тебя с пути. Понимаешь, эту истину часто говорят, но мало кто её слышит. Между нашими встречами я думаю о твоих поступках и чаще радуюсь, чем грущу. И иногда я даже готова принять твою ложь. Например, недавно ты ходил в церковь, и к тебе привели мальчишку, который, по словам пастыря, наслушался «сатаны». Как долго вы беседовали о трудности жизни лгбт подростков. Как долго ты ему объяснял, что сидеть в шкафу нормально, если вокруг монстры, хотя ты сам всегда лезешь в логово. Это мило. Я просто вижу будущее иногда. И без этой встречи его конец был бы печальный. Скажи, почему ты его лишь обнял, а не поцеловал, хотя очень хотел? Ты можешь слышать свет, который тебе подсказывает, что правильно, что нет? Иногда я очень хочу почувствовать себя человеком, поэтому рассказываю свои мысли, а заодно доказываю тебе, что в нашем мире всё не зря. Я почувствовал, что подул лёгкий и прохладный ветер. Постепенно зрение начало возвращаться ко мне. — Пока меня не позвали, хочу ещё кое-что спросить. Ты бы смог быть мной ? Приходить в палаты безнадежно больных и забирать их? Зная, что некоторые из них исчезнут навсегда , так как их свет слишком слаб? Совсем недавно ты оказался в больнице и видел таких детей. Каково быть меж ними, зная, что ты точно оттуда уйдёшь, а они останутся? Ты сделал из своей палаты место, где они собирались и пели песни, играли, смеялись, пили вечерний, едва заваренный чай, забывали, что на окнах решётки и что именно за стальными прутьями настоящая жизнь... Тебе повезло, в твою палату лезла ошалелая вишня своими цветущими руками, обнимающими холодный и ржавый металл. А другим что осталось? Я знаю, ты вёл записи в дневники и судьбу каждого оплакал не только чернилами. Однако после всего ты веришь в справедливость? Я увидел, как девушка склонилась надо мной и поцеловала влажный лоб. Несвойственный для неё жест вызвал у меня некоторое недоумение. — Мы многое не обсудили. Жаль, очень жаль. Ты снова забудешь нашу приятную беседу до следующего раза. Такой наш удел. Мне вечно говорить, тебе вечно не помнить. Однако жизнь не театр, человечек. Жизнь — симфония, где каждое мгновение нота. Ты не встретишь фальшивых нот в ней, только неправильно понятых или не услышанных. Думаю, тебя ждут. Она шагнула от меня. В грудь влился, как расплавленная медь, воздух. День обещал быть очень долгим.