***
Чондэ уже который час бесцельно бродит по улицам города, просто чтобы не возвращаться домой. У него нет причин избегать места, где он живёт — просто захотелось хотя бы ненадолго освободиться от заточения четырёх стен, знакомых долгие года. Задумавшись, он врезался в какого-то парня, что, к его сожалению, держал в руке стакан с только-только полученным кофе, который теперь разлился на одежду, обжигая кожу сквозь тонкую ткань. — Простите, я вас не заметил! — поспешно извиняется Чондэ, избегая прямого взгляда на парня. — Ничего страшного, всё в порядке, — вежливо отвечает незнакомец в то время, как в его мыслях лишь: «Кофе, вообще-то, был горячим! Придурок, мне больно между прочим!» И в этот момент больно становится Чондэ, на руке которого появляется неглубокая рана, откуда начинают неуверенно скатываться капли крови. Наконец, подняв взгляд на своего собеседника, он заметил на том же месте его руки небольшую ссадину, такую же, как у него, что тоже появилась несколько секунд назад.***
Уже почти час они сидели на диване в зале, мило разговаривая о повседневных вещах, как в очередной раз из-за обычной мелочи на и без того истерзанных руках обоих снова появилось по ране. — Чанёль… Почему у нас с тобой всё не может быть как у людей? — с некой грустью и задумчивостью, но без укоров спросил Чен. — Я не упрекаю тебя в твоей болезни…* Я знаю, что ты уже давно просто не следишь за словами и сам не замечаешь, когда начинаешь врать. Но, Чанёль, это во всех смыслах слова больно. Просто, Чанёль, я… Мы ведь знакомы меньше трёх месяцев, но посмотри на нас! Посмотри, до чего мы друг друга доводим. Если мы будем продолжать в том же духе, можем умереть уже даже завтра, а я не хочу этого! — Не хочешь расставаться со мной или умирать, быть может, из-за страха смерти? — максимально непринуждённо спрашивает Чанёль у собеседника. — Ёль… Я не хочу умирать, потому что боюсь потерять тебя, — даже не задумываясь, практически прошептал Чен, на что получил лишь опущенный взгляд и улыбку. — А ведь ты лжёшь… — Что? Чанёль, ты… — Ты просто не осознаёшь этого. Ты тоже постоянно лжёшь, хотя, фактически, ложью твои слова не являются. Ты говоришь, не разобравшись в своих мыслях. Да, ты не врёшь. Но и правдой это назвать нельзя. От такой «лжи» и появляются те вечные синяки на моём теле. Согласись, ведь наши отношения просто построены на лжи, — Чондэ лишь пристыженно отмолчался. — Чен, милый, ответь мне на один вопрос. Ты мог назвать себя счастливым хотя бы раз со дня нашей встречи? На Чондэ смотрели печальные глаза Чанёля, хотя обычно тот был позитивным и гиперактивным, не давая унывать не только себе, но и другим. Увидев это его выражение лица, Чондэ обнял его, прижавшись сильнее к любимому телу. «Да, я счастлив рядом с тобой» — в любое другое время ответил бы Чен. Но слова, сказанные Чанёлем перед этим, заставили его задуматься о неоднозначности каждого его предложения. Он бы не стал спрашивать что-то такое в подобный момент просто так. Поэтому Ким серьёзно так задумался, и не столько над ответом, сколько над подвохом, который кроет в себе этот, казалось бы, невинный вопрос. Да, он безусловно был счастлив с Чанёлем. Первая встреча, которая не сулила ничего хорошего, неприязнь к своему соулмейту в первую неделю и стремительно разрастающееся чувство бабочек в животе при виде него в последствии. Май, который они провели вместе, незаметно превратился в июнь, и пусть их отношения длились не так уж и долго, а в них всё было не так прекрасно и радужно, как хотелось бы, но в них было всё, что только могло идти от любви. Это далеко не идеальные отношения, но Чен с уверенностью мог назвать себя человеком более счастливым, чем многие другие. Именно с появлением Чанёля в его жизни он стал действительно понимать фразу своих друзей: «Моё счастье в ней». Или в нём, в случае с Ченом. — Чондэ?.. Чаги, ответь пожалуйста на мой вопрос, — почти прошептал Чанёль. Чондэ же переместился на колени Чанёлю, заглядывая тому в самую глубину тёмных глаз. — Чанёль, конечно я был счастлив! Я был очень счастлив, и сейчас мне хватает лишь твоего присутствия, чтоб почувствовать то тепло и уют, которого мне до тебя всегда не хватало. Что ещё за вопросы? — Чондэ уткнулся лбом в грудь своему парню, продолжая того обнимать. — Я ведь люблю тебя… — Вот так сразу, и заговорил настолько красиво… — Чанёль опустил свою голову на макушку Чена, вдыхая приятный запах его волос, — мне даже жаль тебя… Я тоже тебя люблю, но я не могу назвать счастливым ни один момент, проведённый с тобой, — Чондэ даже не успел вслух удивиться, как Чанёль продолжил, слегка снизив голос. — Знаешь, в детстве моя ложь никогда никому не вредила, это были лишь обычные мальчишеские бредни, сам понимаешь. Но когда я стал постарше, то стал привлекать и хорошее, и плохое внимание к себе своей ложью. Честно сказать, это уже тогда дошло до того, что иногда я принимал ложь за правду, — Чанёль усмехнулся. — Встречи со своим соулмейтом я всегда боялся больше всего, потому что знал, что быстро убью его, даже не успев осознать это. Знаешь, до нашего знакомствасо твоё тело было очень красивым, но сейчас ощущение, будто тебя на протяжении полугода пытали. — Ну. И что? Ты ведь в этом не виноват, поэтому… — Хватит меня оправдывать! — Ёль вскочил с дивана, оттолкнув от себя Чена. — Хватит, прошу! Мы знакомы не больше двух месяцев, но посмотри во что ты из-за меня превратился! Ты весь в ранах, а не только в простых порезах. Ты что, не понимаешь, что если мы продолжим в таком духе, то ты умрёшь?! Чанёль срывался на крик, а его глаза медленно наполнялись слезами. Он и сам не понимал, почему так внезапно сорвался. Возможно, ему просто было слишком больно от того, что единственный человек, до сих пор не бросивший его, страдает теперь за десятерых. — Чанёль, но ведь ты тоже… — Я расплачиваюсь за свою безответственность и беспечность, а ты страдаешь из-за ничего! Просто потому, что твой соулмейт оказался конченой мразью! На этот раз Чанёль больше не мог сдерживать слёз и тонкими линиями они начали вырисовывать невидимые узоры на щеках, скатываясь к подбородку и время от времени даже падая на пол. Он знал, что по поводу последнего предложения преувеличивает, но казалось, что именно так Чондэ Пака и видит, лишь умело притворяясь, что любит. Только вот зачем ему это нужно? Почему он не может просто бросить Ёля на произвол судьбы, как это сделали остальные после смерти его родителей? Зачем он терпит эти страдания, если он может просто оставить его одного и забыть о парне, как о страшном сне? Почему? — Чанёль, я так не считаю. Прошу, сядь и успокойся, всё не настолько плохо, как ты говоришь, — Чен подошёл к парню вплотную и обнял его, робко поцеловав в шею, — если бы ты действительно был мразью, ты бы этого не признал. В любом случае, я не считаю, что ты настолько ужасный человек. «Задумайся. Если я терплю те неудобства, что приносит мне твоё существование, не значит ли это то, что плюсов от твоего присутствия в моей жизни больше?» — эти слова вертелись на языке у Чондэ, но по каким-то причинам он их не озвучил. Хотя, это и не требовалось — по его прикосновениям можно было эти мысли легко прочитать Пара просто около пяти минут сидела молча, пока Чанёль не собрался с мыслями и не успокоился. А ещё ему в голову, кажется, пришла какая-то идея. Он улыбнулся, встав с дивана, и посмотрел на Чондэ. — Я пойду себе чай приготовлю. Ты будешь? — Давай я заварю. Чен уж было поднимался на ноги, но Чанёль заверил его сидеть в зале: — Не стоит, чаги. Думаю, такая вещь, как заваривание чая, может послужить мне своеобразным успокоительным, и я смогу собраться с мыслями. — Хаха, скажи ещё, что придумаешь решение ситуации, которая между нами сложилась. — А кто его знает? — засмеялся Чанёль, — Всё может быть, а? После этого с довольной улыбкой ушёл на кухню. Некоторое время Чондэ просто сидел на диване, неподвижно смотря в одну точку, но в какой-то момент подорвался с дивана и пошёл на кухню, просто чтоб не быть одному и не оставлять в одиночестве Чанёля, когда это в принципе возможно. Одна минута. Две. Три. На четвёртую Чанёль, улыбаясь, поставил одну кружку со своей стороны стола, а другую — перед Ченом. — Чанёль, может сходим завтра куда-нибудь вместе? Всё равно выходной. — Можно. Если ничего не случиться, то можно будет. Мы, кстати, давно вместе никуда не выбирались. — Две недели, разве нет? — Чееен, это всё равно, что вечность~ Парни старались игнорировать события последних минут пятнадцати, просто болтая до вечера ни о чём, как это почти всегда бывало, когда они оставались вдвоём. Вот так медленно и незаметно часовая стрелка подошла к отметке «12:00», и парни осознали, что пора бы идти спать. Всё снова идёт по давно прописанному и выполненному уже миллионы раз сценарию: парни, переодевшись в пижамки, легли на кровать и пролежали в обнимку несколько часов, продолжая свою бессмысленную болтовню. Некоторое время спустя Чен уснул, пока Чанёль, кажется, и не думал смыкать глаза, вслушиваясь в тишину. И никто, кроме него самого не знал, что заполнило его мысли, не позволяя отойти ко сну. А он ждал. Ждал утра, которое могло бы полностью изменить всю его и Кима жизнь, а могло бы навсегда определить обычный ход будней. Всего лишь думал о том, какова вероятность, что его план, отчасти, кстати, безумный, сработает. Размышлял на тему того, что будет с ним, если ожидания по поводу Чондэ не оправдаются или, не пожалеет ли он в будущем, если всё пойдёт так, как задумано.***
С тех пор, как в этой квартире были проронены последние пожелания спокойной ночи, прошло не меньше пяти часов. Солнце уже начало вставать из-за горизонта, освещая и согревая чуть остывшую за ночь землю, а стрекотание сверчков сменилось утренним пением птиц. Чанёль только-только начал засыпать, как осознал, что, скорее всего, уже через пару минут проснётся Чондэ, поэтому просто аккуратно выбрался из объятий парня и пошёл на кухню, дабы сделать себе кофе. С лица его не спадала мягкая, но слегка грустная улыбка, когда он вспоминал вчерашний вечер. То, как он вчера сорвался и в порыве эмоций накричал на своего парня, то, как более-менее успокоился, как пошёл готовить чай, чтобы провести очередной вечер за разговорами на кухне. То, как поставил чайник и как подсыпал в кружку парня мышьяк, про существование которого уже все давно забыли. То, как едва успел спрятать баночку перед тем, как в комнату пришёл Чондэ. То, как этот чай он выпил, ничего не подозревая, и идеально притворялся, что чувствует себя хорошо, чтоб не беспокоить Чанёля и то, как, еле передвигаясь, дошёл до кровати. Наверно, он хотел пойти к врачу, если на следующий день всё было бы плохо и надеялся, что вечернюю слабость Чанёль спишет на усталость. Возможно, так бы оно и было, если бы Чанёль сам лично не отравил его.***
Сколько времени уже прошло, а Чанёль всё сидит на кухне и рассматривает остатки кофе на дне уже давно пустой кружки. Переворачивая её так или иначе, он видит разные узоры, а в голове вместе с тем прокручивает воспоминания, совместные с Чондэ. Часы, что висели на стене в кухне, непрерывно тикают, выбивая уже одиннадцатый час дня. К этому времени Чондэ уж подавно должен был проснуться, тем более, он сам предлагал погулять завтра где-нибудь в городе вдвоём. Завтра наступило и они бы уже давно сидели в какой-нибудь милой кафешке и снова беседовали бы ни о чём, но сегодня обстоятельства распорядились иначе. Они вынесли свой окончательный вердикт и в очередной раз доказали, насколько время беспощадно, особенно если ты можешь умело пользоваться его течением. Чанёль подошёл к раковине и, сполоснув кружку, поставил её на место. Вновь посмотрев на часы, парень вышел из комнаты и с улыбкой побрёл к Чондэ. Тот всё так же безмятежно лежал на кровати и будто бы спал. Чанёль сел на край, запустив пальцы в густые волосы Кима и слегка потрепал их. В горле парня будто бы застрял комок от осознания того, что именно он убил самого дорогого человека. С другой же стороны, именно это заставило его улыбнуться и, внимательно изучив умиротворённое лицо Чондэ, с выдохом произнести: — По крайней мере, тебя убила не моя ложь.