Remember

— Помнишь?.. Бэкхён смотрит с надеждой, пытается вдохнуть воздуха глубже, но все равно задыхается осколками своих надежд. И в груди опять это странное чувство, которое он давно не ощущал: будто что-то уходит из-под носа, утекает с песком времени сквозь пальцы, а ты и сделать ничего не можешь, стой да наблюдай, как теряешь нечто важное, нужное. Бэкхёну хочется, очень-очень хочется, не просто вспоминать эти моменты, проведенные вместе, сопровождаемые эмоциями-фейерверками, сотнями тысяч взорванных залпов галактик, а вернуть их, приумножить, поделиться своими заботой, любовью и теплом. Он даже не требует этого же взамен. Просто рядом быть хочется, видеть счастье, плескающееся на дне чужих глаз, темных, как горький шоколад. Его любимый. Но сейчас на глубине глаз Тэён, хрупкой милой девушки, а главное, такой любимой, он видит только недоумение. От этого внутри что-то ноет, тянет, и Бэкхёну кричать хочется, разодрать грудную клетку до крови, сломать ребра и вырвать к черту сердце, этот нужный-ненужный орган, дабы не болело так сильно. Но Тэён уже внутри, ее имя высечено на внутренней стороне век, ее голос постоянно звучит в ушах, перекрывая городской шум, от которого Бэкхён уже так устал, ее глаза и теплая улыбка навсегда останутся в памяти. Бэкхёну кажется, что он родился с Тэён где-то внутри, под самыми ребрами, он с ней и умрет. Тэён у Бэкхёна под кожей. Вспороть грудную клетку, и вместе с кровью толчками вытечет. И это ненормально, совершенно ненормально. Некоторые девушки полны душевной боли и поэзии, и это те девушки, которые спасают волков вместо того, чтобы бежать от них. Именно такой и была Тэён. Она грела окружающих, делилась своими солнечными зайчиками, ничего взамен не требуя, напротив, улыбалась ярко и открывалась всем, позволяя свой космос под ребрами ковырять — берите, мне не жалко вовсе. И все велись, и всем вообще удобно быть с тобой рядом, когда тебе хорошо, когда ты счастлив, но мало кто задумывается о том, что под улыбкой может скрываться. А Бэкхён знал, Бэкхён обнимал и прятал от всего мира, утирал соленые слезы с бледных щек и говорил, что все еще будет хорошо, что сложный период не провал. Что они вместе все пройдут. Их развела осень. Бэкхён не выносил холодов, возможно, так было потому, что его некому было согреть, ведь во сне он прижимался к Тэён тесно и держал крепко, не давая высвободиться. Она и не хотела выбираться из его объятий, гладя сложенные на ее животе руки и замечая за окном первый в этом году снег. Но ноябрь уверенно вступал в свои права, и как-то незаметно все закончилось. На своей шкуре парень познал, каково значение того самого выражения «имея не ценим, а потерявши плачем». И ему очень хочется верить, что Тэён помнит. Помнит, как они тогда, на море, зашли по колено в холодную воду и окатывали друг друга брызгами, она тогда победила, повалив Бэкхна в воду. Помнит, как они лежали на крыше, пока не начался проливной дождь, и даже тогда они лишь обнялись крепче и продолжили лежать. Помнит, как Бэкхён заболел сильно и даже поднять голову с кровати не мог, а она так переживала, что даже на секунду от него не отходила. Помнит, как в холодный зимний вечер они сидели у камина, пили горячий шоколад, Тэён играла на гитаре песни из девяностых, а парень не мог наслушаться ее сладкого голоса. Помнит прикосновения, от которых сердце замирало и больше не билось, яркие улыбки, когда в небе шарики, словно праздник, — зеленые, красные, желтые, — одну музыку на двоих, некогда такую любимую, которая сейчас только горький осадок оставляет, зиму самую теплую, когда снежинки на ресницах и волосах, красные от мороза носы и щеки, теплый плед на двоих. Тэён, может, и помнит, но у нее сейчас комнаты, освещаемые свечами, чай улун, персидская поэзия, жасмин в белоснежной вазе, внезапные вечерние прогулки под светом ярких вывесок и блестящих бусинок-звезд на небе, хоть их и плохо видно из города, холодные утра — Бэкхён уверен. Девушка, наверное, сейчас единственное, чего хочет от жизни, — пропадать в книжном дурмане, выныривая лишь для того, чтобы принять кружку ароматного кофе из теплых рук баристы. И делать вид, что не замечает всех писем-признаний в Маленьком принце, написанных до боли знакомым почерком. Их, на самом деле, не счесть до конца. Тэён уже, вроде, взрослая девушка, но вот желания у нее совсем детские: она все еще ждет письмо из Хогвартса, ловит тень Питера Пэна и мечтает о жизни, как на картинках в тамблере, а еще ей тепла хочется, счастья, такого долгожданного, специально для нее выдержанного. Она смотрит диснеевские мультики, ведет дневник и составляет to do лист, наслаждаясь каждым моментом своей жизни, ценит мелочи жизни, такие обычные, повседневные, но в этом и волшебные. Куча ее знакомых и приятелей пытались достучаться до девушки и заставить наслаждаться жизнью «по-взрослому», но ей не было интересно такое, поэтому в окружение были лишь плюшевые игрушки. Тэён все еще верит в «долго и счастливо» из сказок о принцессах и дальних королевствах, об украденной короне и злых драконах, обязательно поверженных храбрыми принцами, которые каждый день на ночь ей читала ее мама, когда Ким была еще ребенком. А когда Тэён выросла, обнаружила, что с мамиными объятиями могут сравниться, пожалуй, только бэкхёновы. — Помню. Тэён кивает и всматривается в чужие глаза напротив — в них по новой расцветет надежда, и ни Бэкхён, ни Тэён не могут с уверенностью сказать, оправдается ли эта надежда или же вновь будет отравлять тромбами и эмболиями кровеносную систему. Девушка отводит взгляд. Она помнит, все хорошо помнит, но хочет ли возвращать — другой вопрос.