***
Я резко открыл глаза. Снова этот сон. Он преследует меня уже столько времени и избавиться от него нет никакой возможности. Сколько бы я ни медитировал, как бы не уставал и моментально не вырубался, он все равно напоминает о себе. Не каждый день, но достаточно часто, что бы не дать мне забыть. Забыть клятву. Квай-Гон верил в Энакина. Я же ощущал Энакина своим отражением. Не тот возраст прихода в Храм, сложные отношения со сверстниками, непринятие (меня) его Советом и…. Квай-Гон. Тот, кто поверил, кто дал шанс. Вот только теперь Учителя нет рядом, и я занял его место. Я часто спрашиваю себя, что было бы, если бы Учитель остался жив. Мастер Джинн всегда мог найти нужные слова, нужные действия, а я…. Я пытался. Пытался соответствовать его вере в меня, возложенным обязанностям. Привычка бороться и упрямство – единственное, что мне осталось от Квай-Гона. Я был слишком молод для того, что бы быть Учителем. Это было очевидно буквально для всех, кроме, разумеется, гранд-мастера. С его решением никто спорить не осмелился, даже Винду. Я чувствовал себя на месте Квай-Гона, когда отстаивал право Энакина учиться. И дело было даже не в том, что с его количеством мидихлориан он мог свернуть в бараний рог кого угодно, и даже не в данной клятве. Я видел в нем себя. Желание оградить от того, что пережил я, когда остался один в Храме, когда оказался сильным, но никому не нужным юнлингом….. Стремление не дать ему потеряться и раствориться в массе пересилило мой страх. И Йода это почувствовал. Да, я боялся Энакина. Где-то глубоко внутри, в самом темном и дальнем уголке души лежал страх. Я боялся Силы Энакина. Боялся, что не сдержу клятву, что не смогу помочь стать ему джедаем, пока….***
Это случилось через семь месяцев после битвы на Набу. Был поздний вечер, и мы находились в выделенных комнатах при Храме. В свое время магистр Йода настоял на том, что мы должны хотя бы год прожить здесь, а не за пределами Храма. Откуда магистр знал, что у меня есть недвижимость на Корусанте – загадка и по сей день. Энакин уже ушел к себе, а я засиделся с книгой. Монография одного из магистров эпохи Войны Ситхов захватила меня с головой. И нет, работа была не о битвах и ситхах, а об учениках мастера. Всего их было трое: первые два сменили свои клинки на алые, а третий умер через четыре года падаванства. Я словно жил вместе с ними рядом, как наяву ощущал их эмоции и логику поступков. Невольно я проводил сравнение мастера прошлого с Квай-Гоном. Мой Наставник давал мне то, чего были лишены три падавана – свободу и доверие. Мой мир не сужался только до Мастера и учебы. У меня были приятели, с которыми я общался, обсуждая миссии и домашние задания. Были самые разнообразные знакомства, большая часть которых завязалась на Нижних уровнях Корусанта. Мастер не контролировал каждый мой шаг. Квай-Гон доверял мне. И я старался оправдать это доверие. Монография оставила странный отпечаток после прочтения. Заставила о многом задуматься и многое пересмотреть как в своем прошлом, так и в настоящем. Вышел из своеобразного транса я ближе к двум часам ночи по времени Корусанта. Я уже было собрался идти к себе, когда проходя мимо комнаты Эникина, услышал странный звук. Постояв в раздумьях пару секунд, я все же зашел. Энакин лежал на постели, укрывшись с головой и мелко дрожал. В комнате было тепло, так что холод отменялся. Страх? Вряд ли. Не в характере моего падавана чего-то бояться. После Татуина, рабства, гонки и Набуанского сражения бояться чего-то бессмысленно. Тогда что это? Я присел на край постели и осторожно потянул на себя одеяло. Видимо, Энакин не ожидал, что его застукают, поэтому не успел отвернуться. Мальчик плакал. -Энакин? Я удивился. Сильный, уверенный и немного дерзкий ребенок … плакал? -Мастер, - мальчик снова всхлипнул и потер покрасневшие глаза ладошками. Не знаю что, но во мне что-то с дребезгом рухнуло и разбилось на миллиард мелких пылинок. Я притянул не сопротивляющегося мальчика к себе, крепко обнимая и медленно раскачиваясь с ним из стороны в сторону. -Все хорошо, Эни, я рядом. Я укачивал его в своих руках, медленно осознавая, что впервые назвал мальчика Эни. Я чуть не стал таким же, как мастер прошлого. Чуть не стал твердолобым чудовищем, для которого главное научить махать мечом и исполнять приказы. Тяжесть первой ошибки обрушилась на меня песчаной бурей. Но Эни сейчас нужна моя сила, моя уверенность и забота. Самокопанием и самобичеванием можно заняться потом. Эни стискивал в руках мою домашнюю тунику и всхлипывал. Я прижался губами к его лбу, шепча слова успокоения и прижимая к себе еще крепче. Это было нужно нам обоим. -Я с тобой, Эни. Я всегда буду с тобой, - слова сорвались быстрее, чем я успел их осознать, но они были чистыми и искренними. Мальчик поднял на меня свои синие глаза с крупными каплями слез на ресничках. -Вы обещаете, Мастер? -Обещаю, Эни. Я не оставлю тебя. Так я дал свою вторую клятву. Сила между нами легко завибрировала, отзываясь и еще крепче связывая меня и моего падавана. Ребенок снова прижался ко мне. Вскоре всхлипы прекратились, но я чувствовал в Силе, что он не спит. -Что случилось, Эни? – я осторожно прижался к светлой макушке, прислушиваясь к дыханию падавана и мерному биению Силы между нами. -Я скучаю по маме, Учитель. Как она там, тяжело ей без меня? Скучает ли по мне? – мальчик прерывисто вздохнул. -Конечно, скучает, - я немного отстранился, смотря на Эни, - она ведь твоя мама. Она растила тебя почти десять лет, и ты ее свет. Я уверен, что каждый раз, когда она смотрит на звезды, она вспоминает тебя и радуется, что у тебя есть Путь. Путь, на котором ты найдешь себя и станешь сильным и ярким, словно те звезды, которые напоминают ей о тебе. Она гордится тобой, я в этом уверен. Слова словно сами приходили ко мне, я сам был в этих словах. Я помню, как сам скучал по родителям и так же лежал укрытый одеялом. Только у меня не было того, кто помог бы, согрел и утешил. Но у Эни есть я, и я не позволю ему потеряться в его печали. Мальчик улыбнулся светло и печально. Я хотел было положить его обратно в постель, но он вцепился в мою тунику, словно краб. -Не уходите, Мастер. Я вздохнул. Кровать мальчика была слишком маленькой для нас двоих, а сил сидеть у меня уже не было. Поэтому, аккуратно подхватив легкое тело на руки, я направился к себе. Сквозь Силу я чувствовал удивление мальчика, но вслух он ничего не сказал. -Ну, раз ты меня не отпускаешь, значит, будешь спать со мной. Так будет спокойнее нам обоим. В ответ Эни кивнул и забрался на кровать, ближе к стене. Я скинул тунику и тоже лег под одеяло. Через пару секунд Эни подкатился ко мне под бок, и, уткнувшись носиком куда-то под ключицу, заснул на моем плече. Я обнял его свободной рукой и тоже уснул.***
С тех пор наши отношения изменились. Мальчик открылся мне, доверил себя и я ценил это. Он стал больше улыбаться и делиться мыслями. Я понял, что мой страх исчез. Там, в комнате, разбился именно он. Стена отчуждения, что была между нами, исчезла, и я был рад этому. Энакин постепенно становился моей частью. Я стал ловить себя на мысли, что если я не вижу его хоть пару часов, то начинаю беспокоиться. Но потом я слышал отклик в Силе и успокаивался – Эни тоже волновался, если меня долго не было рядом. Спустя год в Храме стали ходить анекдоты, что если вам нужен рыцарь Кеноби, найдите его падавана Скайукера, рыцарь будет рядом в пределах видимости. Тогда же, через год, объявили ежегодный турнир пар учитель-падаван. Энакин загорелся идеей участия и на вопрос «а потянешь ли?», он заверял, что краснеть мне не придется. Старание и огромный потенциал делали Эни отличным учеником, усваивающим движения разных форм с первого, максимум с пятого раза. Но вот опыта было мало. Против хорошо сложенных пар нам было не выстоять - это очевидно, но я уступил и подал заявку. Турнир проходил в три этапа. На первом этапе пары путем жеребьевки получали соперника и сражались с ним в зале. Бой проходил только на мечах, без применения Силы. Среди победителей первого боя снова проходила жеребьевка, определяющая нового соперника. И так продолжалось, пока не оставалось восемь пар. На втором этапе пары снова тянули жребий с номерами. У кого совпадали, те и бились. Бой происходил на открытой местности. Точнее на ее имитации, но не в этом суть. Горы, песок, вода, ветер, холод, все ощущалось очень даже натурально. После первого боя оставались четыре пары. Путем случая они снова сражались двое на двое. К третьему этапу оставалось лишь две пары. Они сражались между собой на закрытой Арене в храме. И именно здесь пара должна была показать все свои умения. От слаженности, чувства партнера и ловкости применения Силы зависела победа. Когда Эни говорил, что краснеть за него не придется, то я думал, что мы дойдем до второго этапа. Но нет. С помощью Силы и чуда мы оказались лицом к лицу на Арене со слаженной парой мастера-джедая и его старшего падавана. Я чувствовал колебания Силы: судьи и те, кто смотрел турнир, были уверены, что нас с Эни закатают в песок. Но мой падаван был уверен в себе, и что не менее важно, он был уверен во мне. Именно эта уверенность в НАС давала мне сил сражаться против давно сложившегося тандема. Бой был тяжелым и изматывающим. Мы с Эни чуть не падали с ног, руки мелко дрожали от напряжения, но сдаться мы не могли. Здесь уже было дело принципа – выиграть или принять поражение достойно сражаясь. Связь между нами вибрировала от напряжения и эйфории боя. Противник тоже устал и, собравшись, мы ринулись в атаку. Сигнал окончания боя прозвучал неожиданно. На табло были зафиксированы одновременные «смерти» моего падавана и мастера противника. Впервые победителями Турнира стали две пары. Судьи не смогли определить, кто из нас лучше, так что сошлись на равной ничьей. Я чувствовал удовлетворение и легкую досаду Энакина. Позднее, снова забираясь ко мне на кровать и подкатываясь под бок, он пообещал, что в следующий раз мы станем безоговорочными победителями.***
Как-то незаметно оказалось, что Эни перебрался в мою постель. Каждый вечер он приходил ко мне, укладывался около стены, а когда я ложился, подкатывался ко мне. Мы настолько привыкли спать вместе, что друг без друга уже не могли заснуть. Иногда мне приходилось ночевать вне стен Храма. И дело было даже не в миссиях от Совета, на многие из которых я брал Эни, а в моих делах. Тех, о которых магистрам знать совершенно не нужно. Ибо приличному рыцарю-джедаю абсолютно нечего делать на Нижних уровнях Корусанта. Особенно ночью, особенно на закрытой Арене для подпольных боев без правил, и уж тем более, не в качестве бойца на этой самой Арене. Приличный рыцарь-джедай точно не может являться топовым бойцом на протяжении четырех лет. Определенно. Примерно раз в два месяца, на мой комлинк приходило сообщение по закрытой линии с датой и временем. Чувствуя мою реакцию на сообщение, Эни только вздыхал. Он знал, что через неделю ему придется спать одному. Он так же знал, что рано утром я приду, стараясь не шуметь пройду в душ и минут через двадцать рухну к нему. От меня будет пахнуть бактой, мылом, адреналином и совсем чуть-чуть кровью. Энакин никогда не спрашивал, куда я ухожу и почему возвращаюсь в таком виде. Он чувствовал, что после таких вылазок я становился спокойнее. Моя темная часть, та, которую оказалось невозможно ни выбить другим юнлингам, ни вытравить Кодексом и послушанием, требовала плату. Тьма сидела внутри меня, уютно устроившись и глубоко пустив корни. Я уверен, Квай-Гон знал об этом и потому не мешал участвовать мне в боях, о которых, несомненно, знал. Мне было нужно кормить своих демонов и не дипломатией с медитациями, а кровью. Жизнь текла своим чередом. Энакин теперь окончательно абстрагировался от прочих юнлингов и падаванов. Как он сам говорил, ему было не о чем с ними говорить. Да и сказать они ему ничего не могли. Эни было всего двенадцать, а он уже побывал на многих планетах и учился вести переговоры, всюду следуя за мной. Мой падаван быстро рос и я с легким ужасом представлял, что буду ему максимум по плечо лет, эдак, через семь. Скайуокер быстро схватывал материал не только по занятиям общего курса, который я с ним наверстывал, но и боевые техники. Что несколько раз выливалось в отвратительные драки между моим падаваном и другими воспитанниками Храма. По всем писаным и не писаным правилам и кодексам, я должен был отчитывать и наказывать Эни за такое поведение. Должен был, но не мог. Я видел себя на его месте, помнил, каково это быть изгоем. Я нашел свое место не в Храме, хоть и здесь пригодился. Но мои друзья, те, за которых жизнь отдать не жалко не имели к Храму и джедаям никакого отношения. Поэтому, я со строгим видом вел Эни домой, а там, обрабатывая его ранки, ругал за то, что так глупо подставился под удар, и надо было применить ту связку, которую я ему показал неделю назад. Ночью Эни как всегда подкатывался ко мне, обнимал и тихо шептал «Спасибо». Через два года обучения Эни, Йода вызвал меня к себе. Я был в приподнятом и благодушном настроении. Бой три дня назад вымотал меня до капли, но я остался лидером, раскатав по настилу Арены бойца хаттов. Мышцы все еще ныли, но эта мелочь только радовала меня. Так что Йода с очередной лекцией о том, что мой падаван плохо себя ведет не вызывала во мне привычного раздражения и желания закатить глаза. Я никак не мог взять в толк, гранд-мастер так тонко надо мной издевался, или все же не понимал, как тяжело Эни влиться в сплоченный коллектив падаванов? Он был другим, не таким как остальные и его не принимали из-за этого. Так же было когда-то и со мной. На удивление мастер ничего не сказал по поводу Энакина. Зато отыгрался на мне, посетовав, что на Корусанте к медикам обратился хатт-боец с очень специфическими гематомами, нанесенными металлическим клинком. И не знаю ли я ничего по этому поводу? Удержать свои эмоции оказалось сверхзадачей, но я остался спокоен. Уверенность в том, что Йода прекрасно осведомлен о моей второй жизни, подтвердилась со всей отчетливостью. Еще немного посетовав на ситуацию, магистр поинтересовался в силе ли мое желание покинуть комнаты в Храме и перебраться на Корусант. И тонко намекнул, что перебраться надо бы побыстрее. -Не спокойны волненьем падаваны младшие внутренним. Надо помочь им и избавить от источника волненья этого. Вот так тонко нас с Эни попросили покинуть комнаты при Храме. Чему лично я был несказанно рад. Вежливо распрощавшись с магистром, я направился на поиски Эни. Надо его обрадовать, что жизнь в Храме закончилась. Я знал, как тяжело ему быть здесь, в месте, где тебя либо боятся, либо ненавидят. Поэтому уверенность в том, что падаван обрадуется переезду, грела меня изнутри. Впервые я попал на Арену в семнадцать лет. Я блуждал по Нижнему Корусанту прислушиваясь к Силе, что бы найти того, кто будет мне достойным соперником и я смогу накормить своих демонов. И Сила привела меня на Арену. Там я и познакомился с Заком – типичным забраком с Датомира. Он заправлял боями на Арене и что толкнуло его под руки вывести меня на бой – не понятно. Но именно с этого боя все и началось. Я рассказал Заку, кто я есть, на что тот рассмеялся и сказал, что с боевым прозвищем думать не надо – Джедай. За пять лет мы крепко сдружились. Забрак был далеко не последним человеком в теневом мире Корусанта. Помимо боев мы хорошо общались. Иногда я привозил ему редкие вещи с миссий: камни, растения, иногда животных. Никогда ничего не беря на заказ, я все же периодически притаскивал то, что на черном рынке стоило больших денег. Например, железные розы. Это вполне себе живое растение, стального цвета, хищное. Вот только дело в том, что растут они только на одной планете за Внешним Кольцом, на крохотном острове, посреди непролазных болот, в центре гнезда болотных змей. И искусственно вырастить его нельзя, только черенками. Пока отряхивал изодранный плащ на палубе одноместного корабля, нашел шесть живых черенков. Неожиданно. Подавив первое желание выкинуть это проклятые растения в открытый Космос, я привез их Заку. Никогда не думал, что забрака можно довести до предобморочного состояния. Оказалось, что одно растение стоит чуть больше миллиона кредитов, а у меня их шесть. После этого чуть не упал уже я. За пять лет много чего было привезено. Так что в один прекрасный момент я стал обладателем просторной квартиры в центре Корусанта на последнем этаже небоскреба. Из панорамных окон прекрасно были видны Храм, Сенат и пятисотый дом по Республиканской улице. Джедаям не допускается иметь собственность и привязанности. Но какой я джедай? Отвратительный. Хорошие, правильные джедаи не убивают, не дерутся на Арене и не изучают ситхские техники боя. Так что моральный вопрос «а не на Темную сторону Силы ли я иду» я закрыл. Сила есть и только от тебя самого зависит как ею пользоваться. Джедаи тоже убивают, ситхи тоже умеют лечить. Вопрос лишь в том, к чему ты стремишься – к власти или к гармонии. Эни я нашел в зале Тысячи фонтанов. Он сидел на траве в позе для медитации и о чем-то думал. -Эни, - я остановился позади него. -Мастер, - мальчик тут же встал и легко поклонился. Вокруг нас были другие обитатели Храма, так что обнять меня мальчик не мог. -Идем в комнаты, у меня есть новости. Уже идя по коридору, Скайуокер искоса посматривал и наконец не выдержал. -Учитель, мы летим на миссию? -Нет, - я усмехнулся его нетерпеливости и любопытству. -Кто-то из магистров на меня нажаловался вам? -А ты что-то натворил? – я посмотрел на задумчивую мордашку падавана. -Нет, вроде. Тогда что за новости? -Потерпи, мы почти пришли. Комнаты встретили нас тишиной и каким-то унынием. Да, Храм многое нам дал, а у Эни еще очень много впереди, но вот домом ни я, ни падаван эти стены не считали. -Эни, - мальчик посмотрел на меня, - собирайся, мы едем домой. Я смотрел за его реакцией. Эмоции с бешеной скоростью сменяли друг друга по не остановились на недоумении. -В смысле, домой? Я рассмеялся и прошел дальше в комнаты. -Магистр Йода решил, что мы раздражающий фактор для всех юных падаванов и рыцарей. Так что нас попросили покинуть комнаты при Храме. Так что мы переезжаем, Эни, в мою квартиру на Корусанте. С минуту Энакин стоял неподвижно, осмысливая ситуацию, а потом взвизгнул и повис у меня на шее, вопя от радости. Мы оба покидали это место. И мне казалось, что не из-за того, что у меня и Эни не сложились отношения со сверстниками. Мне казалось, что мы – две тьмы, несущие в себе демонов, покидаем оплот Света, что бы дышать полной грудью, а не мелкими вздохами. Новая квартира привела Энакина в восторг. Его эмоции были яркими и насыщенными, отчего мальчик сверкал в Силе как сверхновая. Джедаи учат, что эмоции нужно подавлять. Нет эмоций – есть спокойствие. Ситхи учат, что эмоции, особенно темные, дают силу. Ненависть – их главная эмоция. Я же учил Эни перенаправлять эмоции во что-то другое. Не питать ими Силу, не растворять их, а помогать. Повышать работоспособность, восприимчивость, выносливость. Может быть, это моя ошибка, но я чувствовал, что если заставлять мальчика подавлять эмоции, то рано или поздно он взорвется. А учитывал потенциал Эни, то Галактику ждет тотальный геноцид как минимум. Эни отказался спать один в просторной комнате. Он оставил там вещи, но спать все равно приходил ко мне. Я много думал над этой ситуацией. Детская привязанность должна была уже пропасть, но я чувствовал, что мы с каждым днем становимся все ближе друг к другу, Сила связывает нас все крепче. И пока это проявляется в том, что мы не может спать друг без друга. Эни уже двенадцать, он самостоятельный парень, но даже на миссиях мы не расстаемся. Туда, где может быть опасно, я не беру его, и по возвращении вижу темные круги под глазами от недосыпа. Я с ужасом и нетерпением ждал, что будет, когда Эни подрастет. Что будет, когда ему исполнится лет семнадцать. Я никогда не был примером послушания, и целибат никогда не соблюдал. В моей постели побывало много кого, как женщин, так и мужчин. При чем не всегда людей. Мои семнадцать были … бурными. Менять место сна Эни не собирается, ему тепло и спокойно. Но до столь интересного возраста еще так много времени. Все еще может измениться и не раз.***
Прогнозы сбылись. Это началось через три месяца после семнадцатилетия Энакина. Под утро он подкатился ко мне под бок, прижавшись стройным телом к моей груди и тихо выдохнул. Это был еще не стон, но уже и не размеренное дыхание. Я почувствовал его напряжение, упирающееся мне в живот. А в следующий момент Энакина словно ветром сдуло с постели. Обычно его с утра не добудишься, а тут на сверхзвуковой унесся. Я только хмыкнул. Началось. Вопрос теперь в том, что мне с этим делать. Вскочив с постели, Эни не заметил, что не у него одного возникла проблема. У меня стояло так, что даже воздух причинял неудобство. Энакина невозможно было не хотеть. Стройный, гибкий, высокий, с потрясающей улыбкой и телом бойца. Я проклял Квай-Гона и себя за то, что не смог оставить Эни. Но ситх меня дери, как же я хотел Энакина. Панические колебания Силы, волнами расходящиеся от ванной показали, что Эни там надолго застрял. Я постарался успокоить себя, рассеять возбуждение в Силе. Через несколько минут мне это удалось, так что теперь я не сверкал «мечом» на всю Галактику. Паника все сильнее распространялась от Скайуокера. Я вдруг понял, что падаван практически ни с кем не общается и поговорить о том, что делать в таких случаях ему не с кем. Кроме меня. Я легко толкнул дверь ванной. Энакин никогда не запирался дома. Парень стоял под ледяной водой душа, обхватив себя за плечи и тяжело дыша. Он явно не понимал, что с ним происходит. -Эни? -Мастер?! – падаван подскочил, разбрызгивая ледяную воду и пытаясь судорожно скрыть не опадающую эрекцию. -Ты что делаешь? Простудишься стоя под таким душем, - пройдя мимо малинового парня, я настроил теплую воду. -Это с тобой впервые? – я старался смотреть в глаза Эни, но взгляд упорно сползал ниже. -Д-да… Я… Я не знаю, что… Что мне делать?! – парень опустил голову и переступил с ноги на ногу. Его член скользнул по прикрывающим его рукам и с губ парня сорвался тихий стон. Мое желание проснулось в ту же секунду. Что там говорит по этому поводу Кодекс? Плевать. Я хотел его больше двух лет. И ничего не мог поделать. Если это шанс хоть как-то быть ближе к нему, то пусть я паду во Тьму, но я им воспользуюсь. Как был в легких пижамных штанах, я встал под теплые струи. Штаны тут же промокли, просвечивая и облепляя ноги. Энакин гулко сглотнул. Мне даже польстила такая реакция. Шальная мысль, что это именно я причина состояния Эни только сильнее разогнала адреналин и возбуждение по телу. -Иди ко мне, Эни. Я помогу тебе, - я протянул руку, зовя его к себе. Парень шагнул вперед. Шаг, второй, третий… Он оказался лицом ко мне. -Нет, не так, развернись. Скайуокер послушно развернулся. Я коснулся его волос, легко потянул за падаванскую косичку, другой рукой обнимая за пояс. Парень расслабился, прижавшись ко мне всем телом. Мне понадобилась вся выдержка, что бы не толкнуться вперед, прижимаясь к крепким ягодицам. Вместо этого я стал покрывать поцелуями его плечи, лаская другой рукой соски и еще крепче прижимая к себе. Парень в моих руках длинно вздохнул. Вода скользила по телам, лаская его вместе со мной. Мои руки медленно спускали ниже, пока не обхватили его член. Толстый, в меру длинный, перевитый венами и с темно-бордовой головкой. Мне хотелось коснуться его губами, провести языком по всей длине, но нет. Не сейчас. Приятным сюрпризом стало, что Эни был совершенно гладким в паху. Он отзывался на каждое, даже самое легкое прикосновение. Выгибался, сильнее прижимаясь ко мне ягодицами, и толкался в мою руку. Я не переставал касаться его плеч, рук, спины, заставляя хрипло стонать. Сила закручивалась вокруг тугими спиралями, отзываясь на удовольствие Эни. Мысль, что я у него первый, самый первый с кем он кончит, первый, кто его касается там. Я толкнулся в перед, упираясь своей эрекцией в ложбинку между ягодиц. Мой стон слился со стоном Энакина. Парень в моих руках вздрогнул всем телом, на миг прижавшись еще плотнее и обмяк. Я кончил следом, только от одного ощущения бьющегося в оргазме тела рядом. Эни тяжело дышал, цепляясь за меня, развернувшись ко мне лицом. Его тело мелко дрожало, постепенно отходя от пережитого удовольствия. -Мастер, – голос парня был необычно хриплым. Я посмотрел в пьяные от минувшего оргазма синие глаза. -Только не отталкивайте меня, Мастер, - и парень неловко и неумело прижался губами к моему рту. Я растерялся. Прикосновение длилось несколько секунд и отстранившийся Энакин со смесью страха и стыда сверлил меня взглядом. Он цеплялся за мои плечи, до сих пор плотно прижимаясь к моему телу и не мог заставить пальцы разжаться. -Я… Мастер, простите… Я не… - я быстро положил руку на его губы. -Глупый, - я улыбнулся, - после такого я, даже если бы захотел, не смог бы отказаться от тебя. И сам поцеловал его. Глубоко, прикусывая полные губы, посасывая его язык и вылизывая рот. Парень застонал сквозь поцелуй и я понял, что пропал. Теперь я ни за что не смогу отказаться от него. Я закончу его обучение и уйду из Ордена. Я уже так давно стал Серым, что мой уход лишь освободит и меня и его. Только так мы сможем стать лучше, сильнее, ярче. Только так мы сможем быть вместе. Но это будет потом. А сейчас гибкое стройное тело льнет ко мне, подставляясь под ласку и даря ее в ответ. Клянусь, Квай-Гон, я никогда не оставлю его. Мы нашли равновесие в себе и друг в друге. Чтобы не случилось, Учитель, клянусь, я не отпущу его руки.