Чародей.

      Седрик не умел видеть последствия своих действий.              Ох, если бы он только смог все правильно просчитать, выверить и убедиться в правильности результата, то никогда и ни за что он не привязал бы эту девчонку к себе. Он, быть может, даже отказался бы от погоней за амулетом авалора.               Никогда он не посмотрел бы на проклятый камень, зная, что София плюшевой гирей повиснет на его ноге. Принцесса ведь, как котенок. Только ручкой помани, так не отлипнет от твоей штанины, да и оставит после себя неисчезающие следы.               Волшебник шумно втянул длинным носом воздух и поморщился от запаха. Его одежда пропиталась нежным, едва четким ароматом полевых цветов и чего-то еще. Чего-то отвратительно сладкого и приторного. Седрик брезгливо скривился, поняв, что какие заклинания ты ни применяй и что ни добавляй в воду, но этот запах не исчезнет и не растворится под действием других ароматных масел. Он станет только четче.               Магу нередко казалось, что этот аромат является самым настоящим клеймом. Для полноты картины не хватало только белой таблички с большими-большими буквами черного цвета. Мол, это собственность принцессы Софии, лишний раз руками не трогать. Седрик сначала засмеялся. Клеймо, ну не смешно ли?! Это всего один единственный рабочий наряд, правда, горячо любимый, но у мага есть и другая одежда. Но этот смех исчез слишком быстро, растворяясь в дворцовой тишине.              Комната Седрика пропахла Софией до основания. Постельное белье, полость шкафа и даже единственное растение в горшке пахнет этим противным детским запахом!               Пока София на уроках познает азы управления королевством, делает первые шаги в этикете и хороших манерах, Седрик занимается чем-то воистину важным.              Он зачаровывает людские мысли в своем большом котле, добавляет немного остывшей страсти и получает, наверное, одно из самых гениальных своих творений. Впрочем, любое зелье — достойно этого звания. Смесь трав и чар, заключенная в стекле, намного больше, чем кухарский суп.              Седрик принюхался. Даже так, сегодняшнее зелье сумело стать особенным на фоне прочих особенных склянок. Не привычный запах меди и тушеного лука, а очень слабый и едва ощутимый запах цветов, который подозрительно напоминал один небезызвестный аромат, уже царящий в башне, щекотнул нос мага. Даже зелье впитало в себя запах Софии!               Принцесса пришла той же ночью. Вся растрепанная, с краснющими глазами и носом полным соплей. Сначала она беспокойно стучала по деревянной двери, заставляя волшебника вскочить с теплой постели посреди ночи и испуганно кинуться к окну. Едва противная деревянная преграда исчезла, как София кинулась к Седрику. Дух покинул легкие чародея, едва цепкие руки оплели тонкую талию, а зареванное лицо тукнулось прямиком в складки ночного халата.              — Мистер Сидрик… Простите… Простите… — Бормотала София, не смея поднять глаз. — Пожалуйста, простите!               Волшебник мог бы накричать, пихнуть или хотя бы отчитать девчонку, но что-то не позволило ему выпустить хоть каплю обоснованной грубости. Его смутил и обессилил страх Софии, рвущийся через край.              — Ну-ну, принцесса, — тощая рука замерла в нерешительности, прежде чем погрузиться в мягкие русые кудри. — Вам стоит успокоиться. Пройдемте, я налью вам ароматного чая.               Седрику противно от собственной вежливости, но этот ребенок как никогда нуждался в заботе и понимании. Хотя странно, что София прибежала сюда, а не в родительскую спальню. Эта мысль не подогревает черные идеи по поводу присвоения амулета, но давит на плечи бременем ответственности.              Спустя время София успокаивается. Чай, разбавленный сонным зельем, понемногу укрощает страх.              — А теперь скажи, что именно произошло? — Мягко потребовал Седрик, легко подталкнув к Софии тарелку с немного огрубевшим печеньем.              — Мне приснился очень плохой сон, —тихо прошептала юная принцесса, скрывая все еще влажные от долгих слез глаза. — Очень-очень плохой. Словно на нас напали! Люди в красном вторглись в королевство! Все горело, отбрасывало жуткие черные тени, и мама с папой исчезли. Там было зеркало! Большое! И тени. Очень страшные тени.               Садрик устало кивнул. Чужой страх на мгновение перебросился и на него. Голову тут же наводнили нехорошие мысли о магах-отступниках, время от времени бушующих в соседних королевствах. София сдавленно всхлипнула. Она, непривычно тихая, вызвала у Седрика укол противной жалости.              Даже камень на ее груди померк.              — Тогда они приходили за мной. — Прошептала София, впервые подняв глаза. — Они появились из-за меня.              Чая в ее чашке стало больше. Седрик щедро плеснул смесь чайных листьев и колдовских трав, подняв ту почти до кромки старой чаши.              — Вам не стоит беспокоиться, принцесса. — Голос Седрика даже не задрожал. — Все будет хорошо. Это просто дурной сон.               Но София не очень поверила. Она боялась верить. Теперь скорее устало, чем испуганно, принцесса наблюдала за розоватым варевом под носом. Седрик слабо ударил пальцем по стенке чаши, вынуждая воду идти маленькими кругами.              — Наша Армия достаточно сильна для того, чтобы сдерживать захватчиков и… Не стоит об этом думать, королевство состоит в дружеских отношениях с соседями. На нас некому нападать!              — Но они не справились…              — А если они не справятся…- Голос Седрика дрогнул. Сонные, покрасневшие глаза метнулись сначала к амулету, потом к Софии. Волшебник тяжело покачал головой. — Тогда справлюсь я.              «Мерлин, пусть этого не произойдет!»              Даже горло задрожало от бессмысленной бравады. Но Седрик заставил себя улыбнуться и София, совершенно искренне, улыбнулась ему в ответ. Она ему поверила и Седрик, мысленно ругнувшись, сгорбился под тяжестью нового обязательства.               Сон сморил Софию на половине чая. Немного мрачный, но, по сути, совсем другой. Где тень кусками исчезает из пространства волею одного мага. Мага, чьи черные волосы уже прорезали совсем белые волоски. София, наконец, обретает спокойствие и позволяет себе беззаботно улыбнуться.              Седрик устало вздохнул, но подхватил принцессу на руки и аккуратно положил ту на уже остывшую кровать. Сам Седрик спать не собирается, хотя сонливость и душит. Вместо этого чародей нависает над книгой с зельями.              Формулу снотворного следовало подправить.