Стирая грани

Она сидела за барной стойкой ночного кафе и крутила в руках бокал шампанского, от нечего делать разглядывая в игристом напитке пузырьки, скачущие внутри и неудержимо стремящиеся вверх. Вокруг веселились незнакомые ей люди, а она ощущала себя чужой на этом празднике жизни, но надеялась, что это ненадолго, ведь совсем скоро она встретится со своими друзьями, которых не видела больше двух лет, после… Об этом даже думать не хотелось, и она старательно отогнала от себя мысли о предательстве некогда любимого человека. Девушка вернулась в Париж, чтобы доказать себе и всем на свете, что она свободна от прошлых отношений, и готова на пепелище вновь строить своё счастье. Но пока никто не знал о её возвращении, ибо она решила дать себе время утвердиться в правильности принятого решения. Она, погрузившись в свои мысли, так увлеклась разглядыванием пузырьков, все ещё играющих в её бокале, что, когда почувствовала на своих волосах лёгкое прикосновение, невольно вздрогнула.  — Джоанна?! Девушка в изумлении, смешавшимся с презрением, смотрела на человека, который вырвал её из плена воспоминаний. Господи, как же она его ненавидела! Страстно, самозабвенно, всеми фибрами своей души! С первого же дня их знакомства. Она поставила бокал на стойку и презрительно усмехнулась:  — Ты ещё жив?  — Не дождёшься, милая! Я почти три года ждал этой встречи! Я ведь так и не насладился тобой, а это прекрасный повод, чтобы продолжать жить. Джоанна фыркнула:  — А ты совсем не изменился! Узнаю прежнего Томаса Фава — наглого, самоуверенного… -…и безумно в тебя влюблённого! Девушка искренне рассмеялась, а мужчина улыбнулся одними уголками губ:  — Ты ошибаешься, Джоанна, я очень изменился. Если ты захочешь, когда-нибудь я расскажу тебе, как это случилось.  — Мне это совершенно неинтересно! И продолжать с тобой общение у меня нет никакого желания.  — Помнишь, когда-то я обещал, что ты изменишь ко мне отношение? Так вот, я до сих пор в этом уверен. Позволь мне только доказать, что я уже не тот Томас Фава, которого ты знала раньше. Джоанна, к собственному удивлению, не нашла что ответить. Она смерила мужчину презрительным взглядом и отвернулась, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Но почему-то его слова оставили в её душе следы смятения и заинтересованности. Черт, пронеслось в её голове, ещё этого не хватало! Внезапно девушка почувствовала на своих плечах тяжесть его рук. Она, повернувшись к собеседнику в полной решимости влепить ему пощёчину, занесла было руку, но Томас с силой прижал её к себе и впился своими горячими губами в её неподатливые губы. Отстранившись, он, едва касаясь, провёл кончиками пальцев по её щеке, наклонился к ней, и его шёпот обжег её кожу:  — Ты изменишь ко мне отношение. И он растворился в толпе танцующих людей. Джоанна, словно громом поражённая, не могла даже пошевелиться, все ещё ощущая сладость губ Томаса и тепло его рук. Щеки горели огнём, а на глаза вдруг навернулись слёзы. Но она никак не могла понять — от чего: то ли от того, что к ней прикасался этот «мерзкий тип», как она его всегда называла и каковым считала, то ли от того, что он вдруг оказался не таким уж и мерзким. Кажется, или её действительно пленила его загадочность? Девушка отодвинула от себя бокал с игристым напитком и, оглянувшись, слезла со стула, взяла свой рюкзак и направилась к выходу, молясь всем богам о том, чтобы вновь не нарваться на Томаса Фава. И её мольбы были вознаграждены — она преспокойно села в такси и назвала адрес отеля, в котором остановилась. Автомобиль нёсся по ярко освещенным ночным улицам Парижа, играющего своим великолепием, но Джоанна словно не замечала ничего вокруг. Её мысли снова и снова возвращались к этой нечаянной встрече в ночном кафе. Она вдруг поняла, что ей действительно показалось странным в Томасе… Его взгляд! Он был совершенно другим! В его глазах искрились нежность и искренняя радость от встречи с ней. Но что могло с ним произойти? Вопросов было много, но ответов на них она не находила.  — Приехали, мадемуазель. — вывел её из задумчивости голос водителя. Джоанна рассеянно кивнула, все ещё пытаясь понять причину столь разительной перемены в старом знакомом, и протянула мужчине несколько купюр.