Героин (Ты пристрастился?) I том "Взволнованная юность"

Глава 96. Знаешь, чего я хочу? Ровно пять перемен открывалась задняя дверь класса, являя настырного Ян Мэна, не желающего оставаться в одиночестве, и стоило только открыться задней двери, как звучал вопрос: — Зачем ты снова пришёл? В перерыве между уроками Бай Лоинь слушал, как Ян Мэн говорит одно, а на уроке — как Ю Цзы говорит другое, и не похоже было, что кто-то из них лгал. Один притворялся несчастным пострадавшим, а другой — ни в чём не повинным, Бай Лоиню, зажатому между ними, было весьма неудобно, но позади него была проблема похуже, если её не решить, это обернётся настоящей головной болью. Наконец, добрались до окончания занятий, и первое, что увидел Гу Хай, подойдя к задней двери, это опять лицо Ян Мэна. Увидев Гу Хая, Ян Мэн испуганно отступил на шаг. Он считал Гу Хая человеком, неприемлемым для дружбы, характер Бай Лоиня тоже относительно холодный, он действительно не понимал, как эти двое могли так сблизиться. — Я хочу пойти с тобой! Низкорослый Ян Мэн едва доставал до плеча Бай Лоиня, кроме того, он храбрился и подпрыгивал, пытаясь обнять Бай Лоиня. Дойдя до школьных ворот, Бай Лоинь остановился и посмотрел на Ян Мэна: — Теперь нормально? Он живёт в школьном общежитии, им не разрешают выходить за ворота, успокойся и возвращайся домой! — Кто сказал? В прошлый раз, когда я шёл к тебе домой, он меня преследовал! Нет уж, я должен пойти с тобой! Позади Бай Лоиня шёл Гу Хай, толкая велосипед, к этому времени его невозмутимое лицо стало чёрным, как дно кастрюли. — Разве в прошлый раз не была особенная ситуация? Разве сейчас он захочет выбегать, невзирая на риск, что комендант общежития обнаружит это, и ему снизят оценки, да ещё нужно будет потратить свои деньги на гостиницу, и всё ради того, чтобы обругать тебя парой слов, стоит ли оно того? — Я всё равно хочу пойти с тобой, — Ян Мэн основательно ввинтился, — Мы с детского сада всегда ходили вместе, уже сколько лет? Если бы ваш классный руководитель не любил так затягивать уроки, разве разошлись бы мы с тобой по разным дорогам? Когда я думаю об этом, у меня сердце щемит, а ты говоришь, что я, один-одинёшенек, такой мелкий, должен в одиночестве пройти весь этот длинный путь, думаешь, мне это так легко? — Цэ-цэ… — Бай Лоинь дружески похлопал Ян Мэна по плечу, — Так и быть, пошли вместе. Лицо человека, идущего позади, стало ещё мрачнее. Бай Лоинь оглянулся на Гу Хая: — Пойдём втроём? Гу Хай ударил по педалям, оседлал велосипед и уехал, не удостоив его ответом. — Нет… — Ян Мэн всё никак не мог догадаться, — Что это с ним? Почему, каждый раз, когда я его вижу, у него такое недружелюбное лицо? Лицо Бай Лоиня вытянулось: — Ничего не случилось, не обращай на него внимания! — Разве раньше ты не говорил, что он наглый преступник, ты именно так и сказал! Объясни мне, Иньцзы, как тебе удалось его укротить? Бай Лоинь ничего не ответил. Сейчас Ян Мэн шёл с попутчиком, но разве можно назвать это ходьбой! Он не шёл, а танцевал танго, проходка вперёд, три шага назад и взгляд через плечо. Бай Лоинь уже не мог на это смотреть: — Ян Мэн, да что, в конце концов, происходит? Я спрашивал Ю Цзы, он говорит, что не приходил ссориться с тобой, он даже не знаком с тобой, он говорит, что ты пытаешься его оклеветать, хочешь посеять раздор между нами! — Ебать, разъебать, переебать! — махая руками, заорал Ян Мэн, — Сволочь, настоящий сукин сын! Бай Лоинь приблизительно выяснил, между Ян Мэном и Ю Цзы всё-таки есть проблема, Ю Цзы притесняет Ян Мэна, вне всяких сомнений, но не настолько, как утверждает Ян Мэн, он явно сгущает краски. Возможно, Ю Цзы посчитал Ян Мэна забавным и захотел слегка подразнить, а Ян Мэн просто не понимает шуток, поэтому так и разбушевался. — Хе-хе-хе… Ну вот мы и пришли! Заходи. Бай Лоинь дал Ян Мэну лёгкий подзатыльник. Ян Мэн всё ещё украдкой озирался по сторонам, наблюдая за входом в переулок, и только когда убедился, что вокруг никого нет, спокойно вошёл в дом. Проводив Ян Мэна, Бай Лоинь свернул в свой переулок и подошёл к дому. Гу Хай стоял у ворот, рядом стоял велосипед, под ногами куча сигаретных окурков. Мельком глянув на него, Бай Лоинь отрывисто сказал: — Входи! Бай Лоинь уже дошёл до своей комнаты, но позади не было и тени Гу Хая. Бай Лоинь от злости пнул порог, «показываешь характер? Раз так крут, то стой там всю ночь!» — Сынок, вернулся? А Дахай? — спросил Бай Ханцзы. Бай Лоинь не ответил, положил рюкзак и вошёл в свою спальню, бабахнув дверью. Прошло десять минут, снаружи не было ни звука, Бай Лоинь не знал, стоит ли ещё там Гу Хай, или уже ушёл. Некоторое время спустя донесся голос тётушки Чжоу: — Дахай, почему не заходишь? Ох, уж этот мальчик, что с тобой? И чего ты так надулся? Айю! Эй! Почему ты куришь! Заходи скорее, снаружи холодно! Бай Ханцзы, услышав голос, сразу вышел, потом подошёл к комнате Бай Лоиня и забарабанил в дверь. — Сынок! Выходи! — голос Бай Ханцзы был очень серьёзным. Бай Лоинь с недовольным лицом открыл дверь. Бай Ханцзы был вне себя от злости: — Ты до такой степени невоспитанный? Зачем ты держишь Дахая снаружи? Он снова тебя раздразнил? Слушай, упрямый мальчишка, ты с детства не признавал никаких доводов, Дахай такой хороший мальчик, а ты как к нему относишься? У твоего отца нет такого хорошего брата! Мне бы хотелось иметь такого брата, я… — Кто его держит снаружи? — Бай Лоинь, которого отругали ни за что, разозлился, — Это он сам не заходит! — Ты, наверное, наехал на человека, и он теперь не может войти? — Кто на него наезжал? — выкрикнул Бай Лоинь. Бай Ханцзы задыхался: — Не говори ничего больше! Немедленно вышел и позвал его в дом! - Я не пойду! — Бай Лоинь сел на стул. Бай Ханцзы тоже заорал: — Не пойдешь, я пойду! - Тебе не нужно ходить! Бай Лоинь хотел не пустить Бай Ханцзы, но поздно, отец уже стремительно вышел. Бай Лоинь пошёл следом, скрипя зубами от досады, «Гу Хай, хватит упорствовать, ты используешь это, чтобы заманить меня, не так ли? Ты неправ, ещё и взбудоражил всех, кончится тем, что замёрзнешь насмерть». — Дахай! Послушай дядю, заходи в дом, не опускайся до Иньцзы, он с детства такой неразумный! Бай Лоинь внезапно пнул ворота и пошёл прочь: — Отец, не уговаривай его, пусть стоит снаружи! — По-моему, это тебе следует стоять снаружи! Бай Ханцзы свёл брови. Гу Хай сказал Бай Ханцзы: — Дядя, Вы не волнуйтесь обо мне, идите в дом, я тут немного остыну! Слово «остыну» Гу Хай произнёс с особым нажимом. Бай Лоинь непоколебимо смотрел на Гу Хая: - Ты не войдёшь, правильно? Гу Хай вернул пас: — Не ты ли приказал мне стоять снаружи? Бай Лоинь с силой схватил Бай Ханцзы и потянул внутрь, Гу Хай продолжал пристально смотреть на Бай Лоиня, не говоря ни слова, но в душе просто кричал: «Ты настолько жесток, что бросишь меня тут? Ты не способен утешить меня парой слов? Мужчины тоже иногда бывают слабыми, разве ты не должен проявить хоть каплю нежности ко мне?»… — Подмораживает! — Бай Ханцзы вздохнул, посмотрев в сторону ворот. Бай Лоинь посмотрел на землю, под его обувью она уже покрылась слоем инея. Он не пошёл в комнату, теперь он ходил по двору, чтобы чувствовать температуру снаружи, он боялся, что если, паче чаяния, похолодает, в доме он об этом не узнает. После слов Бай Ханцзы Бай Лоинь, наконец, тоже вернулся в комнату. Не прошло и десяти минут, как лицо Бай Лоиня высунулось за ворота. Гу Хай с бодрым видом стоял, как солдат на посту. Бай Лоинь, сделав несколько глотков холодного воздуха, сказал, как плюнул: — Входи! Гу Хай сначала не ответил, потом попытался улыбнуться, но заледеневшие губы не слушались, улыбка получилась кривой, и он побежал вслед за Бай Лоинем. Войдя в дом, Бай Лоинь сразу дал в руки Гу Хаю грелку. Гу Хай просунул обе ладони внутрь, подошёл поближе к Бай Лоиню, поднял брови и спросил: — Какая горячая! Когда ты успел включить? Почему я не заметил?! — Так тебе нужно или нет? Если нет, я унесу! — Бай Лоинь хотел отобрать. Когда Гу Хай остановил руку Бай Лоиня, он почувствовал, что эта рука холоднее, чем его собственная. — Почему твои руки такие холодные? — улыбка на лице Гу Хая погасла. Бай Лоинь выдернул свою руку и заговорил, всё больше раздражаясь: - Ты замерзал на улице, а мой папа смотрел на меня такими осуждающими глазами, как бы я посмел сидеть дома? Гу Хай был тронут и в то же время почувствовал себя немного виноватым, он надел грелку на свои руки, затем обхватил руки Бай Лоиня, чтобы его согреть, Бай Лоинь немного сопротивлялся, но Гу Хай не отпустил. Одна пара рук окутала другую пару, он ртом выдыхал тёплый воздух, чтобы согреть сильнее; хотя кое-кто и проявлял строптивость, однако, против тепла не возражал. Перед сном Бай Лоинь грел ноги в тазу с водой, Гу Хай всё не приходил. Помыв ноги, он вышел на разведку и увидел, что Гу Хай на кухне чем-то занят.  — Дядюшка, уже готово? — Да, готово, снимай с плиты. Гу Хай набрал чашку имбирного отвара, осторожно вынес и, увидев, что Бай Лоинь стоит во дворе, упрекнул его: — Зачем ты вышел? А ну, назад! Снаружи такой холод! Бай Лоинь посмотрел на чашку имбирного отвара в руках Гу Хая, пошевелил губами, но он ничего не сказал. — Попробуй, как на вкус? — спросил Гу Хай. Бай Лоинь сделал два глотка: — Немного островат. — Чем острее, тем быстрее согреет, выпей ещё немного. — А ты не будешь пить? — Бай Лоинь посмотрел на Гу Хая. Гу Хай с любовью посмотрел на него: — Пей до конца, я потом попью. Выпив отвар имбиря, они собрались спать, и тут Гу Хай заметил кровоподтёк на ноге Бай Лоиня. Он задержал дыхание и без долгих слов подтянул к себе ногу Бай Лоиня, спрашивая: — Как это получилось? — Ты спрашиваешь, как получилось? Сегодня днём какой-то осёл лягнул меня. Гу Хай моментально расстроился, он не помнил, чтобы ударил настолько сильно. Как он мог так пнуть? Он легко пальцами погладил это место, внутри всё кипело, одно дело, если Бай Лоинь сам ударился, но это он причинил боль Бай Лоиню, а это совсем другой коленкор, его заносчивое, вызывающее поведение во второй половине дня стёрлось, осталось только раскаяние и глубокая любовь. — Очень больно? Бай Лоинь мстительно ответил: — Ерунда, ударь сам себя, узнаешь. Гу Хай вдруг наклонился, прикоснулся к ушибленному месту губами и стал покрывать его мелкими поцелуями, как ударами. Бай Лоинь неожиданно напрягся, отталкивая от себя Гу Хая: — Не шуми, мой отец неподалёку! — Мне всё равно, я сожалею, я собираюсь целовать, иначе я это не переживу. — А ты не перегибаешь? — Бай Лоинь сразу почувствовал смущение, — Я просто тебя разыграл! Не так уж и больно, я постоянно обо что-то ударяюсь, пустяки, поднимайся! Гу Хай не только не поднялся, но усилил поцелуи, вначале он просто тёрся губами, а потом пустил в ход и язык. Лицо Бай Лоиня сменило окраску, неожиданно он пнул Гу Хая: — Хватит уже сходить с ума! Ты же знал, что так будет, и всё равно ударил! Гу Хай улыбался, удерживая ногу Бай Лоиня, и смущённо оправдывался: — Я знаю, я виноват, мне не стоило так обращаться с твоими друзьями, но Иньцзы, я правда не могу контролировать свои эмоции, у меня в душе совсем нет чувства безопасности. Если бы ты мог дать мне чёткий ответ, я не поступал бы так! «Я дам тебе ответ, у меня тоже нет чувства безопасности», про себя ответил Бай Лоинь. Но наружно прикинулся дурачком: — Какого чувства безопасности ты хочешь? Ты каждый день питаешься и живёшь на халяву, этого недостаточно? Что тебе ещё нужно, чтобы успокоить свою подозрительность? Гу Хай оттащил рукой уголок одеяла, укутав им Бай Лоиня, затем крепко обнял его, прижался губами к его уху: — Ты же знаешь, чего я хочу. Глава 97. Наконец, получил ответ. Дыхание под одеялом становилось всё более плотным, грудные клетки упирались друг в друга, так что можно было в полной мере почувствовать сердцебиение партнёра. Под густой вуалью чёрной ночи не видно было, как невыносимо горело лицо Бай Лоиня. Чувствуя этот жар, Гу Хай тянул своё лицо к нему, Бай Лоинь откидывал голову назад, но не мог укрыться от этого преследования. Гу Хай накрыл ртом нижнюю губу Бай Лоиня, кончик его языка медленно скользил по ней, словно испытывая терпение Бай Лоиня. Почувствовав, что тело Бай Лоиня расслабилось, Гу Хай втянул его тонкие губы, а потом раздался сочный «чмок», оставляя влажный след любви. «Всё больше привыкаю к его поцелуям». Впервые это не отталкивало, не вызывало тошноту, теперь он мог чувствовать себя очень непринуждённо. Полные страстных чувств глаза Гу Хая следовали за взглядом Бай Лоиня, он держал под контролем свою жажду проникнуть в него, он хотел, чтобы Бай Лоинь откликнулся не только телом, но и душой. И одновременно боялся этого отклика, боялся влюбиться в это выражение глаз Бай Лоиня и окончательно рухнуть в пропасть этой любви. Гибкий язык Гу Хая снова и снова обрисовывал сомкнутые челюсти Бай Лоиня, ожидая той минуты, когда Бай Лоинь откроет рот. Не так, как раньше, насильно, на этот раз Гу Хай был очень ласков. Это было похоже, словно Гу Хай давал обещание, «я никогда не причиню тебе боли, в любое время, везде и всегда, я буду принимать во внимание твои чувства. Я буду уважать тебя и относиться как к единственному мужчине, я буду тихо ждать той минуты, когда ты примешь меня. Пускай я порой не могу обуздать себя и даже иногда совершаю безумные поступки, но в моём сердце ты всегда будешь на самом высоком месте, никто не сравнится с тобой. Если однажды ты станешь моим, это будет моей самой большой гордостью в жизни». Бай Лоинь слегка приоткрыл рот, в этом чувствовался привкус поражения, но также и облегчения. Длинный язык Гу Хая стремительно продвинулся вперёд, почти достигнув основания языка Бай Лоиня, затем обласкал каждый уголок его рта. Бай Лоинь был совсем неопытен в поцелуях, Гу Хай тоже крайне редко делал что-то медленно и тщательно, поэтому они целовались недолго, им не хватало воздуха. Это маленькое кислородное голодание стимулировало тайные уголки мозга, возбуждая нервы. Гу Хай тонкими губами свирепо присасывался к кончику языка Бай Лоиня, ощупывая, смакуя его вкус, до тех пор, пока струйка слюны не потекла с уголка губ Бай Лоиня. Гу Хай ненадолго оторвался от губ Бай Лоиня, медленно переводя дух, но увидев эту струйку слюны, снова нетерпеливо запечатал желанные губы, охваченный возбуждением и похотью. На этот раз Бай Лоинь проявил инициативу и проник языком в рот Гу Хая. Гу Хай оцепенел, крепко сжав объятия. Язык Бай Лоиня замер во рту Гу Хая, возможно, он ещё не осознавал, что отвечает на поцелуй, а Гу Хай начал поддразнивать кончиком своего языка этот неумелый, смешной, робкий язык, словно говоря: «ну иди же сюда, посмотрим, что будет». Бай Лоинь обхватил руками затылок Гу Хая и ещё глубже протолкнул свой язык. Гу Хай, похоже, не ожидал, что Бай Лоинь окажется таким смелым, он на мгновение приоткрыл один глаз, любуясь и снова влюбляясь в это красивое лицо, окрашенное страстью и нежностью, выражением бурных эмоций, бушующих в крови; язык Бай Лоиня, свободно и упруго вращался во рту Гу Хая, подобно яростным волнам, и всё сердце Гу Хая сосредоточилось на его губах и зубах, покоряясь этой внезапной буре. Стук двух сердец был подобен бешеному галопу двух диких коней, свободно мчащихся в необозримой степи. Могучий предмет Гу Хая воспрял, он обеими руками держал голову Бай Лоиня, губы и зубы начали блуждать по его лицу, целовать лоб, кончик носа, облизывать щетину… А затем переползли на загривок Бай Лоиня, зубы захватывали полоски кожи, губы с силой втягивали их, оставляя отметины. — Иньцзы, ты спишь? — снаружи вдруг раздался голос Бай Ханцзы. Бай Лоинь замер и уже собрался ответить, но Гу Хай закрыл ему рот ладонью. Потом Гу Хай начал облизывать и кусать гладкую, плотную грудь Бай Лоиня, одной ногой раздвинув ему ноги, коленкой тёрся о предмет между ног Бай Лоиня. Томительное беспокойство и страх возбуждали известного рода чувства. Стук в дверь продолжался, этот лёгкий и быстрый стук был подобен звуку барабанов, пробуждающих желание. На лбу Бай Лоиня выступил пот, каждый сантиметр его тела был покусан и облизан Гу Хаем, он находился внизу, в положении крепости, неожиданно взятой бесстыжим захватчиком, его горячее дыхание сжигало ладонь Гу Хая дотла. Наконец, раздался звук удаляющихся шагов… Когда рот Бай Лоиня получил свободу, из него вылетело проклятие: — Ублюдок, тебе жизни не жалко? Похотливый Гу Хай со стоном и мычанием медленно потёрся своим большим членом о пах Бай Лоиня и с придыханием спросил: — Твой тоже хочет? Бай Лоинь рассердился и неожиданно схватил корень Гу Хая. Он ещё не успел как следует сжать его, как почувствовал, как он набухает в его руке. Это маленькое чудовище поразительных габаритов и изумительной формы подпрыгнуло с невероятной жизненной силой. — Двигайся, — жалобно попросил Гу Хай, в то же время с удовольствием наблюдая за Бай Лоинем. Бай Лоиню было непривычно держать в руках член другого мужчины, он хотел убрать руку, но Гу Хай положил свою руку сверху и сжал, затем, управляя его рукой, провёл ладонь Бай Лоиня от основания члена вверх и начал дрочить, ясно чувствуя всеми складками кожи трение этой ладони, а когда касался головки, ощущал её скользящую, сливочную влажность. Гу Хай глухо простонал и, положив подбородок на грудь Бай Лоиня, посмотрел на него взглядом, полным сексуального соблазна: — Малыш, ещё разок туда и обратно, мы же мужчины, чего стесняться? Сердце Бай Лоиня буквально кричало: «Именно потому, что мы оба мужчины, я стесняюсь такого распутства!» Рука Гу Хая проскользнула между ног Бай Лоиня, поймала этого маленького монстра, ничуть не уступающего его собственному, его мизинец немного погладил волосы у основания члена, отчего лицо Бай Лоиня густо покраснело, а затем он начал дрочить, двигая рукой то медленно, то быстро, иногда почёсывая пальцем ложбинку на головке; возбуждённый член Бай Лоиня подрагивал. В конце концов, вероятно, под воздействием страсти потеряв голову, Бай Лоинь опустил руку на член Гу Хая и снова пустил её в ход. Возбуждение Гу Хая вспыхнуло с новой силой, с полным убеждением в правильности своего бесстыдства, прерывисто дыша, как безумный, он командовал: — Внизу чуть легче, чуть быстрее, немного крепче, ещё, верно… Вот так, хорошо… Надо сказать, что техника мастурбации Гу Хая действительно впечатляла, он умел возбуждать разнообразными движениями, похожими на цветистые узоры, всякого рода приёмами; сравнивая и запоминая эти приёмы, Бай Лоинь, кроме всего прочего, узнавал, какими способами можно порадовать себя. Бай Лоинь чем дальше, тем меньше контролировал себя, мужские гормоны брали верх над его сознанием, заставляя забыть все принципы, которых он придерживался, его примитивные импульсы подстёгивали его, кроме наслаждения, ему ничего не было нужно. Обезумевший Гу Хай кусал тело Бай Лоиня и называл его «Иньцзы». Услышав этот призыв, Бай Лоинь почувствовал, как рухнули его последние психологические барьеры, и он крепко обнял Гу Хая. Раздался глухой совместный рык, два тела содрогнулись, как наэлектризованные, это продолжалось чуть дольше минуты, после этого оба медленно пришли в себя. Одеяла промокли насквозь от обильного пота, трусы одного сползли под задницу, у другого болтались на ноге. Гу Хай вытер рукой пот со лба Бай Лоиня, и нежно спросил: — Тебе было хорошо? Бай Лоинь не ответил, его сознание ещё не вернулась на место. «Второй раз, уже второй раз!» — сигнал тревоги звучал в сердце Бай Лоиня, «что со мной происходит? Почему я совсем не могу контролировать себя?» — У меня вся жопа мокрая, — шутливым тоном сказал Гу Хай, пытаясь поймать взгляд Бай Лоиня, — Дай пощупаю твою задницу, промокла или нет. — Отвали! — рыкнул Бай Лоинь. Гу Хай пьяными, ненасытными глазами смотрел на Бай Лоиня, потом тихо прошептал: — Иньцзы, я скажу кое-что, только не сердись. Отчего-то Лоиню показалось, что Гу Хай не скажет ничего хорошего, он резко прервал его: — Не говори, я не хочу слушать! Гу Хай совершенно голый крепко обнял Бай Лоиня: — А если я настаиваю? Бай Лоинь прикрыл его рот ладонью. Тем не менее, рука Гу Хая потянулась за спину Бай Лоиня, медленно спустилась вниз и, наконец, дотронулась до этого места между двух упругих долек. Бай Лоинь схватил эту руку. Взгляд зверский! Гу Хай сощурил внимательные глазки, в голосе была некая примесь сальности: — Я правда, очень хочу… — Не сегодня! — Бай Лоинь отбросил руку Гу Хая, — Если ты хочешь использовать это, чтобы дать себе чувство безопасности, я скажу тебе, даже не помышляй о безопасности в этой жизни. От такого жестокого удара «Сяо Хайцзы» грустно увял. — Иньцзы, ты неправильно понял, — Гу Хай сделал паузу, нужно было срочно поправить ситуацию, — Я не хочу просто сделать это с тобой, я тоже нормальный мужчина, если бы мне нужно было только это, разве я не нашёл бы себе девушку? Я просто люблю тебя, поэтому рождается телесное желание, на самом деле ты для меня настолько чистый, что я не хочу приставать к тебе. — Гу Хай, мы оба мужчины, я могу заниматься «делами» с тобой, но не дальше этой границы. Гу Хай крепко схватил Бай Лоиня за руку: — Не имеет значения, что и до какой границы мы можем делать, я только интересуюсь, на каком месте я нахожусь в твоей душе? — Двое мужчин обсуждают такую тему, тебе не кажется, что это чересчур? Бай Лоинь бросил на него косой взгляд. Но Гу Хай шёл напролом до конца: — И тем не менее, я спрошу, ты любишь меня или нет? Бай Лоинь отвернулся, храня безразличное молчание. Гу Хай не отставал: — Ты хоть чуть-чуть тронут? — Спи, –Бай Лоинь игнорировал вопрос. Гу Хай в сердцах шлёпнул его по голой заднице: — Если признаешься, от тебя что, килограмм мяса убудет? Бай Лоинь в безудержном гневе повернулся к Гу Хаю и врезал ему кулаком в скулу: — Блин, ты и так знаешь и всё ещё спрашиваешь? Гу Хай отвалился на свою подушку, из счастливых глаз сыпались искры. Перевод Марины Алиевой. Глава 98. Наконец, нашёл преступника. Рано утром Бай Лоинь, поднявшись с кровати, вытащил из-под одеяла трусы и сразу надел их, а надев, почувствовал, что что-то не так. Зрелище перед ним было внушительное, один человек, в открытую надев его трусы, стоял перед зеркалом и брился. — Мы поменялись трусами, — сумрачно напомнил Бай Лоинь. Гу Хай опустил голову и посмотрел на себя, затем снова взглянул на Бай Лоиня, в уголках его губ была пена, отчего улыбка стала особенно сексуальной: — А я думаю, почему они такие тесные! — Только не надо выделываться! — Бай Лоинь нахмурился, — У нас трусы одного размера. — Йо! — Гу Хай порочно рассмеялся, — Ты тайком подсмотрел размер моих трусов? Бай Лоинь разозлился, вытянул ногу и с силой пнул Гу Хая по крепкой заднице, Гу Хай не успел принять меры обороны и вклеился лицом в зеркало, оставив на нём кучу пены. — Меняемся! — С укором произнёс Бай Лоинь. Гу Хай обернулся с приветливым лицом: — Ладно, меняемся, снимай трусы. Бай Лоинь оцепенел. — Снимай, иначе как мы поменяемся? — и Гу Хай схватил его за трусы. Бай Лоинь отступил на шаг, Гу Хай за ним, у обоих брызжут гормоны, с шумом повалились на кровать, кто-то бросал злобные взгляды, кто-то отбивался руками и ногами, смех смешался с руганью, утренняя сонливость обогатилась жизненной энергией. — Иньцзы! Иньцзы! — Насыщенный магнетизмом голос Ян Мэна послышался на дворе, Бай Лоинь бросил взгляд в окно и толкнул Гу Хая: — Срочно одеваемся, Ян Мэн пришёл. — Опять пришёл? — Гу Хай наморщил брови. Бай Лоинь напомнил: — Предупреждаю тебя, нечего снова ставить ему палки в колёса! — Ладно, понял, — ответил Гу Хай принуждённо. Ян Мэн, отдёрнув портьеру на двери, увидел, как Гу Хай одевается, а Бай Лоинь обувается, одеяла на кровати были сбиты в одну кучу, под кроватью валялись две пары носков, по комнате носились потоки крепко настоянных мужских гормонов, и в этом был какой-то скрытый смысл. Два парня размеренно занимались обычными вещами, вполне гармоничная сцена с привкусом некоего диссонанса. По пути они, как обычно, зашли в закусочную тётушки Чжоу позавтракать, и Ян Мэн, вытаращив глаза, наблюдал, как эти два парня, словно взрослые мужики, съели в пять раз больше, чем он. Гу Хай медленно ехал впереди на велосипеде, Бай Лоинь и Ян Мэн шли позади. — Вы так и живёте вместе? — спросил Ян Мэн, понизив голос. Бай Лоинь совершенно прямо признался: — Уже почти два месяца. Ян Мэн удивился: — Тебе ведь не нравится спать с посторонними? Гу Хай выслушал это с ощущением маленького достижения и мало-помалу снизил скорость. Бай Лоинь скользнул по нему взглядом и холодно вымолвил: — Ему пока негде жить, что поделаешь? Приходится как-то приноравливаться, только и всего! Обе ноги Гу Хая резко встали на землю, ожесточённо сдвинутые брови в ярости топорщились дыбом, взглядом он мысленно расцарапал лицо Бай Лоиня, в глазах ясно читалась угроза «маленький поганец, не веришь, я сейчас в его присутствии назову тебя женой?!» Прошли половину пути, Бай Лоинь почти до конца разъяснил Ян Мэну их ситуацию с Гу Хаем, Ян Мэн был поражён: — Что? Ты говоришь, что он сын твоего отчима? Он… сын генерал-майора? Бай Лоинь кивнул. Гу Хай молча слушал, не перебивая и не препятствуя. В этом не было ничего постыдного, пусть Бай Лоинь рассказывает всё, он тоже рано или поздно собирался чётко объяснить все обстоятельства Ли Шуо и Чжоу Сыху. Окончательно запутавшийся Ян Мэн прервал Бай Лоиня: — Твоя мать вступила в брак с его отцом или с твоим отцом? Бай Лоинь дал подзатыльник Ян Мэну: — Что ты несёшь? Конечно же, с его отцом! — Тогда, почему он прибежал жить к вам? Это же нелогично! — Ян Мэн удивлённо захлопал глазками. У Бай Лоиня заболела голова, это действительно сложно объяснить. — У него разногласия с его отцом, а у меня с моей матерью, вот как-то так… Ян Мэн где-то понял, где-то нет, но всё равно кивнул, затем потёр ручки и с завистью сказал: — Как драматично! Хорошо, что те, кого я нашёл, всё-таки струсили и сбежали, если бы они действительно устроили тогда шухер и испортили свадьбу, у тебя не было бы такого хорошего брата! Это событие до сих пор тревожило Бай Лоиня. — Да, кстати, я не вдавался в подробности, что в конце концов с этими людьми случилось? Почему они взяли деньги и не сделали работу? Ян Мэн смутился: — Просто так совпало, в тот день, неизвестно откуда, взялись два репортёра, они, как сумасшедшие, без передышки всё снимали. Эти четверо, увидев репортёров, перепугались, что их фото опубликуют в газете! И они пошли отнимать у них камеру, но кто мог подумать, что эти репортёры так напугаются! Они опередили моих ребят, бросили камеру и убежали. Мой дядя отказывается их искать, не хочет напрашиваться на ссору с этими четырьмя скупердяями, они тогда удрали с видеокамерой, я слышал, они выручили за неё немало денег… Гу Хай резко затормозил. Ян Мэн, шедший позади него, испугался. — Что ты сказал? Ты нанял людей, чтобы расстроить свадьбу? Сердитый взгляд Ян Мэна метнулся на Бай Лоиня: — Это он попросил меня нанять людей. — И потом они неожиданно наткнулись? — На двух репортёров, — Ян Мэн поднял два пальчика. Лицо Гу Хая тут же позеленело: — И что дальше? Ян Мэн сознался во всём: — Дальше… Украли камеру у репортёров и не сделали дело. ....... Почти три месяца Гу Хай бился над разгадкой этого странного происшествия, страдал целую вечность, а первопричина этого злодеяния здесь! Два с лишним месяца он мучительно старался выяснить, кто преступник, кто бы мог подумать, что это именно тот, о ком он постоянно думал и кого страстно желал всем сердцем, его хорошая жёнушка! Гу Хай хотел плакать и не мог. Бай Лоинь увидел реакцию Гу Хая; сердце ёкнуло, пронзив мозг смутной догадкой: — Это ты нанял тех двух репортёров? Гу Хай поджал губы и ничего не ответил, но Бай Лоинь по его реакции всё понял: — Не может быть, что ты тоже нанял тех двоих, чтобы расстроить свадьбу! Лицо Гу Хая подурнело. Даже Ян Мэн всё понял, он начал бить себя кулаком в грудь и топать ногами: — Боже мой! Не может быть, эти две группы, как две банды, встретились и в итоге чуть не поубивали друг друга? Бай Лоинь и Гу Хай переглянулись, чувствуя неловкость друг перед другом. Ян Мэн же, как настоящий миротворец, похлопал по плечу одного, похлопал по плечу второго, успокаивая: — Вам следует радоваться, это судьба, сами подумайте, если бы они не смогли пожениться, то ты бы не ушёл из дома, не перевёлся бы в нашу школу, и тем самым, не встретил бы Иньцзы. Ты, в свою очередь, не встретил бы брата с такой же судьбой, как у тебя, он бы остался у себя дома, вы бы не подружились, между вами не возникли бы такие крепкие чувства. Ну скажите, ведь в моих словах есть смысл? Важный вид Ян Мэна выражал довольство. Гу Хай и Бай Лоинь в молчаливом согласии посмотрели на Ян Мэна: — Если бы ты не сказал, мы бы так и не узнали. Ян Мэн: — «…» Каждый вечер, возвращаясь домой, Бай Лоинь обязательно заглядывал в вольер, как там Алан! Хватает ли ему корма! Не нужно ли сменить воду… Бай Лоинь относился к Алану очень бережно и терпеливо, каждый день, перед тем как идти в школу и после занятий он обязательно ласково общался с ним, потому что, если не делать этого, у Алана не будет бодрого настроения. — Нужно пойти, погулять с собакой, — обратился Бай Лоинь к Гу Хаю. Гу Хай открыл клетку, Алан выскочил наружу и сразу же, играючи, навалился на Бай Лоиня. Бай Лоинь без стеснения ластился к нему, что-то шептал на ухо, они разыгрались до такой степени, что Гу Хай, глядя на них, исходил завистью. Вдвоём они вышли из маленького дворика и отправились на восток, к реке, где часто любили прогуливаться их старики. По дороге Алан, увидев незнакомых людей, сразу начинал лаять, и все прохожие старались держаться подальше. Они шли вдоль берега реки, стаи воробьёв порхали над их головами. День выдался очень холодным, на реке образовался тонкий слой льда, с реки продувал колючий ветер, царапая их лица. Рука, которой Бай Лоинь тащил собачью цепь, замёрзла и посинела, Гу Хай немного наклонился в сторону Бай Лоиня и застегнул ему молнию на куртке поплотнее. Взгляд Бай Лоиня задержался на том берегу реки. Тётушка Чжоу, засунув руки в карманы красного кашемирового пальто, застенчиво улыбалась, её бесхитростное лицо, разрумяненное отсветами заходящего солнца, выглядело так, словно она вернулась в свои двадцать лет, в пору своей молодости, словно не было за плечами этих лет, наполненных тяжким, изнурительным трудом и одиночеством. Рядом стоял мужчина, сбросивший со своих плеч груз превратностей судьбы, прилично одетый, с тёплой улыбкой на лице, совершено свободный, в нём не было видно прежней нерешительности. Они как будто не замечали, что два человека наблюдают за ними, они смотрели друг на друга с нескрываемой любовью и робкой надеждой. Сердце Бай Лоиня наполнилось сложным чувством радости, смешанной с пронзительной грустью. — Пора выбрать день, чтобы справить это дело. Вся атмосфера была испорчена одной фразой Гу Хая. Бай Лоинь покосился на него: — Ты считаешь, брак, это такое простое дело? — Разве я не о них беспокоюсь? Бай Лоинь проворчал: — Ты-то куда торопишься? — У них теперь свой отдельный мир для двоих, ты хочешь стать им лампочкой, что ли? Я считаю, нам больше не надо отсвечивать в их жизни, нам стоит вернуться в нашу квартиру и жить своей спокойной, семейной жизнью, как было бы хорошо! Бай Лоинь долго молчал, потом потрепал по голове Алана: — Сынок, укуси его! Перевод Марины Алиевой. Глава 99. Обнищавший муж пришёл затеять скандал. В субботу, рано утром, одетый Гу Хай присел рядом с кроватью, пощипывая щёки Бай Лоиня: — Мне нужно отъехать ненадолго. Бай Лоинь только просыпался, его голос был сонным от мутной неги: — Зачем отъехать? — Сегодня возвращается на родину мой старший брат, мне надо встретить его в аэропорту. Бай Лоинь протёр глаза: — Твой старший брат? Родной брат? Почему ты о нём не упоминал? — Не родной, двоюродный, он обосновался за рубежом, у нас не так много возможностей увидеться. На этот раз он вернулся на родину по служебным делам, воспользовался случаем проведать дом, через несколько дней он улетит обратно. Бай Лоинь приподнялся: — Ммм, ну тогда отправляйся пораньше. Гу Хай некоторое время пристально смотрел на него: — А ты, что сегодня делаешь? — Ещё не планировал, может напишу домашнее задание, может пойду к тётушке, посмотрю, не надо ли чем помочь. — Нечего зря носиться! — Гу Хай веселился, словно воспитывал ребёнка. Бай Лоинь, теряя терпение, нахмурился: — Хватит обо мне, отправляйся по своим делам. Гу Хай легонько похлопал Бай Лоиня по щеке, поднялся и вышел. После ухода Гу Хая Бай Лоинь уже не смог заснуть, переодевшись, он тоже вышел на улицу. - Тётушка! Тётушка Чжоу как раз прибиралась в закусочной, при виде Бай Лоиня по её лицу разлилась кроткая нежность: — Иньцзы появился? Бай Лоинь кивнул, от нечего делать побрёл на кухню, где несколько поваров своим порядком занимались делами. Сейчас в закусочной тётушки Чжоу подавали не только завтраки, но также обеды и ужины, прямо как в кафе или ресторанчике. Из-за приемлемых цен, безупречной чистоты и по-домашнему вкусной еды закусочная каждый день была забита битком, порой бывало так, что не хватало мест, и оставалось только упаковывать еду на вынос. Каждый раз, когда Бай Лоинь приходил сюда, тётушка Чжоу собственноручно готовила ему еду. — Тётушка, не торопись, я только перекушу чего-нибудь. Тётушка Чжоу покачала головой: — Мне не трудно. Стоило ей это сказать, как с улицы какой-то посетитель заорал во всё горло: «Принесите ещё чашку говяжьей лапши!» Взгляд тётушки Чжоу изменился, по её лицу пробежала тень страдания, которое она не хотела показать Бай Лоиню, выражением лица она дала понять стоявшему поблизости шеф-повару, чтобы он сделал ещё тарелку лапши на вынос. Шеф-повар отозвался с явной неохотой: — Этот человек уже сколько дней ест задарма, а? Услышав, Бай Лоинь обомлел, уставившись на тётушку Чжоу: — Тётушка, здесь кто-то ест на халяву? — Не беспокойся, — тётушка Чжоу сжала плечо Бай Лоиня, — Ничего страшного, он один много не съест, давай, найдём тебе место присесть, тётя приготовит покушать. Как бы то ни было, Бай Лоинь намеревался позавтракать, он крепко схватил тётушку Чжоу за руку и строго спросил: — Тётя, что, в конце концов, происходит? Тётушка Чжоу только пожевала губами, но ничего не сказала. Бай Лоинь большими шагами направился к столикам, как раз в этот момент мужчина в углу начал шуметь: — Нельзя ли порасторопней? Как долго вы заставляете ждать, а? Все посетители, после оплаты в кассе, получали номерки и ожидали своей очереди, и только его стол был совершенно пустой. Кроме того, он беспрестанно жестикулировал, обращаясь к официантам в распущенной манере человека, привыкшего помыкать другими. Бай Лоинь специально рассмотрел его, этот человек не обладал телосложением бандита, на первый взгляд он был настолько тощим, что можно было разглядеть все рёбра на его груди. Поскольку это лицо явно испытало немало житейских бурь, Бай Лоиню был непонятен его истинный возраст, однако он был способен почувствовать подлинную ауру лживого, порочного бездельника. Официант принёс чашку плоской лапши, и этот человек вытаращил на него глаза: — Ты почему такой медлительный? Я столько звал! Официант раздражённо поставил тарелку с лапшой и с тоскливым лицом ушёл. Кому только этот мужчина не досаждал? Официанты страдали от его придирок, шеф-повар целыми днями бесплатно готовил ему еду, а он ещё постоянно пенял, что её в рот не возьмёшь; все посетители стояли в очереди за номерками, и только он сразу самодовольно усаживался, вдобавок, занимал самый большой стол, каждый, кто пытался разделить с ним стол, встречался с его руганью и плотным облаком кислой вони, которой он был окутан с ног до головы. Бай Лоинь потянул на себя стул и уселся напротив него. — Кто позволил тебе здесь сесть? — хлюпая лапшой, мужчина поднял на Бай Лоиня глаза. Бай Лоинь безразлично ответил: — Я сам себе позволил. Мужчина громко хлопнул по столу, и в тот момент подбежала тётушка Чжоу: — Мэн Цзяньчжи, не будь неблагодарным. Названный так, Мэн Цзяньчжи выплюнул полный рот лапши в плошку и начал браниться, тыкая пальцем чуть ли не в нос тётушке: — Ты, дешёвка, старая сука, блять, как смеешь на меня кричать? Вонючая шлюха! Я что, по-твоему, просто халявщик? Это тебя я должен сожрать, если бы не ты, твою мать, я сегодня имел бы кое-что! Ты должна кормить меня, ты должна прислуживать мне, ты так же, как и я, преступила закон! Эх, ты, вонючая баба… Бай Лоинь рывком схватил Мэн Цзяньчжи за ворот и резко пнул его, опрокинув под стол. — Ты на кого материшься? Мэн Цзяньчжи не стал отбиваться, вместо этого он принялся извиваться и выть: «Айю, вэй-вэй, айю вэй-вэй, человека избивают!» Все посетители тут же выбежали наружу, дверь сразу закрыли, к стеклянным витринам прилипли бесчисленные лица любопытствующих. — Мэн Цзяньчжи! Выметайся отсюда! — тётушка Чжоу расплакалась в голос. Бай Лоинь почувствовал, что определённо прибавилось проблем. Мэн Цзяньчжи обхватил ножку стола с мученическим видом: — Я умираю, меня избили, вы нанесли мне ущерб, я не уйду без компенсации! Бай Лоинь понял, что имеет дело с жалким неудачником, безвольной тряпкой, который третирует честных, безответных людей. Такие люди обожают нести бессмысленную чушь и выпячивать своё бедственное положение, они готовы мстить всему миру за свои неудачи, если им плохо, то никому не должно быть хорошо. Возможно, испугавшись комплекции Бай Лоиня, возможно, заметив, что другие люди уже не могут на него смотреть, но увидев, как к нему направились несколько крепких официантов с явным намерением выкинуть его пинками, Мэн Цзянчжи преувеличенно громко завыл, стараясь, чтобы звук достиг перепонок всех зевак снаружи. Тётушка Чжоу не выдержала, она вышла вперёд и попыталась остановить толпу: — Не бейте, пожалуйста, не надо никому драться, — кто-то отступил, лицо тётушки было залито слезами, — Выкиньте его отсюда. Услышав это, мужчина тут же прекратил вой и снова разразился проклятиями: — Чжоу Сююнь, ты, дешёвка, как ты смеешь меня выгонять! Ты в самом деле дрянь, ты женщина с чёрным сердцем, я всего лишь хотел посмотреть на сына… — Ты ещё знаешь, что у тебя есть сын? — тётушка Чжоу горько заплакала, — Убирайся! Несколько человек с большим желанием выкинули Мэн Цзяньчжи вон. Бай Лоинь проводил тётушку Чжоу на второй этаж, она непрерывно роняла слёзы. — Иньцзы, можешь себе представить этот анекдот, ты так и не позавтракал. Дай срок, тётя сейчас на лету всё приготовит. — Не надо, — Бай Лоинь остановил её, — я не голоден. Тётушка Чжоу сидела на стуле в оцепенении, в уголках её глаз, подобно тонким шёлковым нитям, пролегли морщинки. Бай Лоинь уже понял в общих чертах, что этот Мэн Цзяньчжи скорее всего и есть тот самый «муж» тётушки Чжоу, о котором говорил Бай Ханцзы и который занимался «важным бизнесом» где-то далеко, до этого никогда не появлявшийся из опасений, что тётушка Чжоу и её сын будут для него обузой, а теперь словно из-под земли вырос, очевидно, где-то разузнав, что у тётушки появился ресторанчик и полагая, что она лоснится от благоденствия. Такие мужчины возмутительны. — Тётя, мой отец знает о происходящем? Только услышав упоминание о Бай Ханцзы, тётушка Чжоу изменилась в лице, она схватила руку Бай Лоиня и настойчиво зашептала: — Не дай Бог, об этом узнает твой отец, с его характером, он же непременно покалечит Мэн Цзяньчжи. — Послушать Ваши слова, получается, что Вы ещё и жалеете его. — Нет, я его не жалею, — лицо тётушки Чжоу помрачнело. — Я боюсь, что он распустит сплетни о твоём отце, посмотри, какой он негодяй! Где его человеческий облик? Он целыми днями приходит в ресторан и скандалит, ради того, чтобы спровоцировать конфликт и вынудить нас дать ему денег, рассчитывая, что мы будем содержать его полжизни! — Но, Вы же не можете допустить, чтобы он вот так дебоширил? Когда Вы остались без средств к существованию, ему не было до вас дела, а сейчас, когда в Вашей жизни настали счастливые дни, он явился и нагло приклеился. Тётя, с такими людьми нельзя быть нерешительными, его надо немедленно призвать к порядку! — Иньцзы, — тётушка Чжоу сжала его руку, — Тётя понимает, что у тебя хорошие намерения, но всё-таки, как никак, он отец ребёнка! Это моя кара за грехи, и я должна сама с этим разобраться! Иньцзы, послушай тётю, не говори об этом своему отцу, я сама справлюсь с этим человеком. Бай Лоинь чувствовал себя неимоверно удручённым слушая её. - Тётя, я спрошу Вас только об одном, Вы с ним развелись? Тётушка Чжоу, потупив глаза, посмотрела на блестящую поверхность стола и тихо вздохнула: — По правде говоря, мы вообще не женились, в наших родных местах чрезвычайная нищета, к тому же, идеологическая отсталость, мало кто узаконивает отношения. Пара и члены семьи садятся за стол, за совместную трапезу, считай, дело сделано. Поначалу я хотела оформить свидетельство о браке, но он уехал на заработки, потом сбежал с другой женщиной, три года не возвращался, так всё и закончилось. Для меня это было тяжёлое время, моя свекровь целыми днями изводила меня попрёками, что это из-за меня её сын отказывается возвращаться домой. В порыве гнева я забрала сына и уехала в Пекин, пробыла тут пять лет, пять лет он со мной не связывался, я полагала, что между нами давно всё кончено, кто же мог подумать… Ах, не надо об этом, чем больше говорю, тем больше сердце содрогается. Бай Лоинь не успел открыть рот, как услышал громкие крики отца внизу: «Сын, мой сын не наверху?» Тётушка Чжоу спешно вытерла слёзы, второпях поправила одежду и шёпотом напомнила Бай Лоиню: — Не говори своему отцу, запомни. Бай Лоинь нехотя кивнул, соглашаясь. Бай Ханцзы поднялся, запыхавшись и глубоко дыша: — Только что звонил Дахай, сказал, что днём тебя заберёт, чтобы вместе поесть. Бай Лоинь выглядел расстроенным: — Я не хочу идти. — Я уже согласился, — Бай Ханцзы погладил его по голове, — Сходи, человек зовёт от чистого сердца. Бай Лоинь ничего не ответил и пошёл вниз. Бай Ханцзы долго и пристально смотрел на тётушку Чжоу, затем спросил: — Что это за человек лежит там поперёк входа в наш ресторан? Тётушка Чжоу явно скрытничала: — Наверно, попрошайка. — Как так, попрошайка и перед нашими дверями? Подожди, я пойду, прогоню его. — Не надо! — тётушка внезапно ухватилась за край одежды Бай Ханцзы, но, почувствовав на себе его изумлённый взгляд, снова вернула самообладание, — Один попрошайка и только, не обращай внимания, через пару дней он уйдёт. — Ты слишком добрый человек, — Бай Ханцзы с притворным гневом посмотрел на тётушку Чжоу. Тётушка Чжоу с трудом выдавила улыбку, следуя за Бай Ханцзы. Глава 100. Знакомство со старшим кузеном. Как только Бай Лоинь сел в машину, Гу Хай сразу спросил: — Чем занимался до полудня? — А, сразу пошёл к тётушке Чжоу, — безразлично ответил Бай Лоинь. Гу Хай мог обострённо чувствовать настроение Бай Лоиня, «когда уходил из дому, было белее-менее сносно, а сейчас какой-то вялый? Кто-то обидел мою жену?» Гу Хай протянул руку, ласково перебирая волосы на голове Бай Лоиня, и нежно спросил: — Что случилось? — Ничего, езжай скорее. Гу Хай завёл машину и одновременно передал Бай Лоиню коробку. -Что это? — спросил Бай Лоинь. Гу Хай старательно выезжал из переулка задним ходом и пока не ответил Бай Лоиню, тот сам рассмотрел упаковочную коробку, это был мобильный телефон. — Зачем купил мне телефон? — Бай Лоинь кинул коробку обратно Гу Хаю, — Бесполезная вещь, отдай кому-нибудь. — Почему это бесполезная? Утром хотел тебя найти, но никак не мог. Бай Лоинь откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза, он выглядел усталым. — Ты снова при деньгах? — Без денег. Бай Лоинь раскрыл глаза: — Нет денег, и всё равно купил? — Разве мой большой Цайшэнь * не вернулся? — Гу Хай имел в виду двоюродного брата. Бай Лоинь со свойственным ему презрением посмотрел на Гу Хая: — Нашёл новый источник еды и питья! Уголок губ Гу Хая приподнялся немного, обозначив улыбку, смысл которой был непонятен: — Он даёт мне деньги, это само собой разумеется. ............... В роскошном отдельном кабинете ресторана пятизвёздочного отеля неподвижно сидел у окна молчаливый мужчина. Элегантный чёрный костюм с изысканным галстуком, свет лампы чётко очерчивал угловатые черты его профиля, в складке между бровей неясно проявлялся скрытный, угрюмый нрав, лицо было словно окутано слоем льда; даже при звуке открывающейся двери на его лице не отразилось никаких перемен. — Брат, это Бай Лоинь. Мужчина, не поднимая век, едва различимо угукнул. — Это мой старший брат, Гу Ян **. В своих мыслях Бай Лоинь ответил Гу Хаю одной фразой: «В вашей семье все что, в воде родились?» *** Три человека уселись, официант немедленно начал подавать кушанья, все однородные, европейской кухни, у Бай Лоиня с самого начала не было аппетита, он не притрагивался ко всем эти вещам на тарелках, не оставляя мысли об инциденте с тётушкой Чжоу. Гу Хай повернулся к нему и спросил: — Не по вкусу еда? И только сейчас Бай Лоинь взял вилку и нож: — Нет. Гу Ян, сидевший рядом, вдруг заговорил, в жёстком звуке его голоса чувствовался металл: — Хайлоинь ****? Бай Лоинь только сейчас поднял голову и открыто посмотрел в лицо Гу Яну, на мгновение ему показалось, что он смутно похож на Гу Хая, всего лишь характер совершенно противоположный. Один был огонь, другой похож на лёд, к тому же, в манере одеваться они не относились к одному возрастному уровню. Гу Хай, услышав Гу Яна, ненадолго задумался, кажется он только сейчас обратил внимание на эту деталь. — И правда, если сложить наши имена, получится наркотик. «Мы предначертаны друг другу, даже не думай разлучиться в этой жизни». Обед проходил в молчании, кажется, Гу Хай хотел только познакомить Бай Лоиня с Гу Яном и ни в коем случае не хотел никаких отношений между ними двумя. Всё-таки Гу Ян и Бай Лоинь очень схожи характерами, таким тяжело поладить, если бы здесь не было Гу Хая, эти двое заморозили бы друг друга насмерть. Гу Ян время от времени бросал взгляд на Гу Хая, и каждый раз взгляд Гу Хая кружился вокруг Бай Лоиня. За весь процесс еды Гу Ян ни разу не взглянул на Бай Лоиня и не сказал ему ни слова, но Бай Лоинь словно чувствовал на себе его взгляд, холодный, острый и жестокий, со смутным налётом подавляемой угрозы. Весь путь домой Бай Лоинь молчал. Гу Хай видел, что его настроение стало куда хуже, чем до этого, и причина, возможно, Гу Ян. — Даже если мой брат и вёл себя отвратительно, но на самом деле у него хорошие впечатления о тебе. Бай Лоинь ничего не сказал. Гу Хай, видя, что лицо Бай Лоиня всё ещё напряжено, не удержался, протянул руку и нежно погладил его: — Он тебя чем-то расстроил? Вернёмся, я его отругаю за тебя. Бай Лоинь прижался к спинке сиденья, закрыл глаза, внутри всё перепуталось, как клок пеньки. Машина плавно ехала по дороге, вдруг Гу Хай резко затормозил, Бай Лоиня тряхнуло, он открыл глаза: — Что такое? Гу Хай указал на фигуру человека невдалеке: — Мне почему-то кажется, что та женщина похожа на тётушку Чжоу! Только услышав имя тётушки Чжоу, Бай Лоинь изменился в лице, он посмотрел через стекло, неподалёку двигались три силуэта, мужчина, женщина и ребёнок. Сначала ребёнок был в руках мужчины, потом женщина отобрала его, затем мужчина пнул женщину, и та упала на землю; тогда он схватил ребёнка и пошёл прочь, женщина, шатаясь, поднялась на ноги и попыталась догнать и вырвать у мужчины ребёнка. Бай Лоинь быстро открыл дверцу машины и выскочил наружу, Гу Хай последовал за ним. — Мэн Цзяньчжи, ты не человек, верни мне сына! Когда Бай Лоинь подбежал, тётушка Чжоу как раз ругалась с Мэн Цзяньчжи, пацан ревел, на лице тётушки Чжоу пыль смешалась со слезами, а в уголке губ виднелся кровавый след. — Это мой сын, почему я должен отдать его тебе? — Мэн Цзяньчжи непоколебимо волок к себе барахтающегося ребёнка. Лицо Гу Хая было бледным, как смерть, он одной рукой отобрал малыша, а ногой вмазал Мэн Цзяньчжи по роже. От пинка Мэн Цзяньчжи отлетел на два метра, упал на землю и больше не смог встать. Тётушка Чжоу обхватила руками сына, её глаза смотрели в сторону Мэн Цзяньчжи; сдерживая слёзы, она задыхалась, от волнения лишившись голоса. Гу Хай подошёл, поднял Мэн Цзяньчжи за воротник и неожиданно так крепко двинул ему под дых, что Мэн Цзяньчжи стал плеваться кровью. — Иньцзы! — закричала тётушка Чжоу, — Останови Дахая, не позволяй ему бить его. Бай Лоинь стал оттаскивать Гу Хая, уговаривая: — Хватит, он бывший муж тётушки Чжоу. — Я вижу. Именно потому, что он отец этого малыша, мне хочется избить его. Мэн Цзяньчжи с трудом приподнялся с земли, спотыкаясь, рванулся к подошвам Гу Хая и крепко схватил его за ноги, не желая отпускать. Гу Хай пытался отбрыкиваться, но тот не разжимал рук, его тело тащилось по земле, похожее на грязную обезьяну, потёртая одежда была вся в дырах. — Ты собрался меня шантажировать? Тогда считай, что ты ошибся человеком, я разберусь с тобой в течение трёх минут, — сказав это, Гу Хай взялся за телефон. Тётушка Чжоу, держа на руках ребёнка, пробилась к Мэн Цзяньчжи и хрипло закричала: — Скорее уходи! Не смей прикасаться к нему, если хочешь жить, скорее убирайся! Но Мэн Цзяньчжи не отпускал. Бай Лоинь глазами подал знак Гу Хаю, чтобы тот немного подождал. — Скорее убирайся! — снова закричала тётушка Чжоу, ребёнок, следуя её примеру, захныкал ещё громче. Мэн Цзяньчжи нехотя поднялся с земли, злобно посмотрел на Гу Хая и с ненавистью сказал: — Погоди, я тебе покажу, я вам всем покажу! И затем похромал далеко на восток. Уже сев в машину, тётушка Чжоу никак не могла оправиться от испуга, обнимая сына, она снова и снова прижимала его лицо к своей груди, чтобы чувствовать его существование, больше всего она боялась, что в любую секунду кто-то отнимет его у неё. Гу Хай посмотрел через зеркало заднего вида, и вдруг вспомнил свою покойную мать. Он уже проходил через эту боль, он так же любил и был любим своей матерью, у них тоже были дни, которые они проводили вместе, и он чувствовал, насколько этот мальчик важен для тётушки Чжоу, так же, как и он сам был важен для своей матери. Этот случай нельзя было скрывать от Бай Ханцзы. Гу Хай повёз тётушку Чжоу и ребёнка в дом к Бай Лоиню. Из-за появления этого мужчины тётушка Чжоу и её сын не могли вернуться в свой дом, ещё одно такое происшествие, и ребёнок мог исчезнуть. Теперь можно было полагаться только на Бай Ханцзы. Тётушка Чжоу была вынуждена рассказать ему реальное положение дел, Бай Ханцзы без лишних слов крепко запер ворота, не позволяя тётушке Чжоу уйти. — Дахай, пусть Иньцзы поживёт у тебя несколько дней, ты знаешь, что в доме немного комнат, они мать и сын, им нужно где-то расположиться… — Бай Ханцзы был немного смущён. Тётушка Чжоу, устремив на него красные, опухшие глаза, вставила слово: — Мы с сыном можем жить во флигеле. — Как я могу позволить вам жить во флигеле? — Бай Ханцзы нахмурился, — Ребёнок может спать у меня, а Вы в комнате Иньцзы, если что зовите меня. Мальчик крепко обнял тётушку Чжоу за шею: — Я хочу остаться с мамой. Гу Хай ущипнул мальчика за щёчку: — Сколько тебе уже лет, а ты всё ещё спишь с мамой под одним одеялом, тебе не стыдно? Этот мальчик был как чистая мартышка, Гу Хай его ущипнул разок, а он в отместку наступил на ногу Бай Лоиню. А потом вызывающе посмотрел на Гу Хая. Гу Хай был поражён, какой IQ у этого мальчишки? — Ну ладно, так и решим, Дахай… — Бай Ханцзы похлопал Гу Хая по плечу, — Обошлись с тобой несправедливо. «Какая несправедливость?», Гу Хай внутри захлёбывался от восторга. Бай Лоинь тревожно посмотрел на Бай Ханцзы: — А может, я тоже дома останусь, я буду спать у тебя, а тётушка Чжоу с сыном в моей комнате, если вдруг возникнет непредвиденный случай, я смогу позаботиться. Выражение лица Гу Хая изменилось, он запротестовал: — Мне не кажется это необходимым, ты что, не веришь в силу дядюшки? К тому же сегодня я дал ему такого пинка, что ему двух дней не хватит, чтобы прийти в себя, ты только всё запутаешь, возвращайся ко мне! Бай Лоинь бросил на Гу Хая косой взгляд, полный богатого внутреннего содержания. Гу Хай выставил выражение прямоты и твёрдой воли, выпрямился, словно внутри был несгибаемый железный каркас, демонстрируя образец великого воинского духа, сосредоточенно блестящими глазами поедая Бай Ханцзы в ожидании его указаний. — Решено, Иньцзы, ты идёшь с Дахаем. Гу Хай немедленно накинул руку на плечи Бай Лоиня, перед выходом из дома он оскалил зубы в усмешке, от которой у Бай Лоиня по спине побежал холодок. *顾洋 (gù yáng), 顾 — заботиться, 洋 — океан; иностранный, современный. https://bkrs.info **Большой Цайшэнь — божество богатства, бог денег, маммон, очень богатый человек. *** В воде родились, ассоциативный ряд, связанный с именами братьев, Хай — море, Ян — океан. *****海洛因 (hǎiluòyīn) — героин.