Героин (Ты пристрастился?) I том "Взволнованная юность"

Глава 186. Туннель обнаружен. Мирное сосуществование продолжалось две недели. В этот день в воинской части проводилась единовременная проверка внутренней безопасности, в результате которой Гу Вэйтин и телохранитель Сунь обнаружили важные проблемы в комнате объекта. Министерство контроля не осмелилось необдуманно протоколировать и направило двух солдат из группы надзора для разведки обстановки. — Что? — офицер охраны Сунь раскрыл удивлённые глаза, — В моей комнате существует потенциально опасная ситуация? Один солдат надзора кивнул и с особой осторожностью разъяснил: — На мониторе оборудования вот здесь отобразилась вторая категория опасности. — Вторая категория опасности? — Офицер Сунь с большой серьёзностью поднялся на ноги, — Ты имеешь в виду, что в моей комнате, внутри, хранятся контрабандные товары? — Нет, нет, нет, — солдат надзора изо всех сил замахал руками, — Вторая категория опасности заключает в себе много разновидностей, это не обязательно может быть незаконно хранимое оружие и тому подобное. Время от времени постройки страдают от изменений, и прибор показывает некоторую аномалию. — Как это возможно? Я в этом доме живу уже пятый год, даже мебель, и то не менял. Солдат неловко засмеялся: — Мы тоже верим в Ваше человеческое достоинство, но это наша работа, обнаружив проблему, зафиксировать и приложить максимум усилий для ликвидации, надеюсь, Вы можете войти в положение и понять. — Ха-ха-ха… — офицер Сунь жизнерадостно рассмеялся, — Я служу в армии так много лет, думаете, я не понимаю ваших затруднений? Осторожность и предусмотрительность, это хорошее дело, особенно в технике безопасности, тут нельзя делать кое-как, раньше обнаружишь проблему, раньше устранишь. Солдаты надзора был тронуты, что немедленно и выразили: — Благодарим Вас, начальник, за понимание, разрешите нам тщательно проверить Вашу комнату, если есть какое-то неудобство, Вы можете заранее высказать. — Нет неудобства, обследуйте, как вам угодно, — простодушно и открыто выразился офицер Сунь. И тогда солдат надзора с высокопрофессиональной измерительной аппаратурой начал обследовать комнату, сначала прибор не подавал звуков, в итоге, когда он достиг центра гостиной, в этой области измерительный аппарат неожиданно издал резкий, тревожный сигнал. Соответственно, невозмутимое лицо офицера Суня сейчас же выразило некую сконфуженность. Он прошёл мимо солдата, в этом месте прибор сигнализировал о том, что именно здесь имеется пустота, здесь не стояла какая-либо мебель, только под ногами полоска коврика. — Ого? Когда на этом месте появился коврик? — офицер Сунь смотрел с недоверчивым видом. Проверяющий солдат медленно опустил прибор ниже, на близком расстоянии от паркета сигнал прибора стал пронзительным, режущим ухо. — Не в том ли причина, что заменили один новый коврик? — Офицер Сунь присел на корточки. Солдат надзора сдвинул брови: — Строго говоря, не до такой же степени, люди в домах меняют столы, меняют шкафы и при этом не обнаруживается каких-то проблем, а тут один коврик сумел вызвать опасность второй категории? Чтобы доказать, что этот коврик не является источником бедствия, солдат специально перенёс коврик в другое место и провёл замер, прибор не подал сигнала. Когда он перешёл на прежнее место, прибор снова начал издавать сигнал тревоги, всё-таки очевидно, что проблема обнаружена именно на этом участке паркета. Оба припали к полу, просматривая паркетный настил, и очень скоро обнаружили неплотное прилегание половых досок, из-за чего пришли в ужас. Разведчик нашёл железную пластину и легко вскрыл паркетный блок, и сейчас же большое отверстие торжественно открылось взору двух человек. — Потайной ход… — на лбу разведчика выступил пот. Офицер Сунь всем беспомощным видом выражал недоверие: — Я живу здесь пятый год, в конце концов, разве не заметил бы, что теперь здесь имеется подземный ход. Разведчик собрался спуститься, но офицер Сунь задержал его: — Я попробую использовать зажигалку, кто знает, может, это столетний древний путь, возможно, внутри имеются токсичные газы. Разведчик прощупал землю на стенках хода, его лицо выразило неловкость: — Не утруждайтесь, я только что пощупал, земля ещё свежая, предполагаю, что копали как раз несколько дней назад. — А? — имей офицер Сунь сто уст, и то бы не оправдался, — Я все эти дни постоянно находился здесь, никто не входил в мою комнату, повторяю, зачем мне рыть подземный ход? Разведчик похлопал офицера Суня по плечу и приятной речью успокоил его: — Вы сначала успокойтесь, я пока ничего не буду докладывать в вышестоящие инстанции. Офицер Сунь не мог не волноваться! Тесно сдвинув брови, он непрестанно размышлял, «неужели кто-то покушался на меня?» В другой комнате обстановка была аналогичной, Гу Вэйтин выражал мрачную озабоченность, «какой безнравственный и беспринципный подлец хотел ложно обвинить Меня в неверности?» Офицер Сунь помял руки: — Я попробую спуститься. Разведчик преградил ему путь: — Всё-таки я прибыл для этого, если имеется одна десятитысячная доля опасности, мои ноги по сравнению с Вашими более проворные. — Не стоит, — отмахнулся офицер Сунь и быстро полез, как земляной бур. — Командир! — в другой комнате до смерти перепуганный разведчик храбрился, — Всё-таки разрешите мне сделать это опасное дело! Но Гу Вэйтин без лишних слов ввинтился напрямик в подземный ход. И тогда двое несчастных, зрелых мужчин встретились в самом центре туннеля… После того, как они вылезли оттуда, выражение лица Гу Вэйтина было холодным и строгим, офицер Сунь присел в сторонке, похоже, ему тоже было не легко: — Командир, как по-Вашему, кто прорыл этот туннель? Гу Вэйтин холодно усмехнулся: — Тебе объяснить? В этом доме, кроме нас двоих, ещё кто-то проживает? — Невозможно? — офицер Сунь пришёл в ужас, — Только они оба, и они вдвоём смогли за такое короткое время выкопать такой длинный подземный ход? — Разве им обязательно было самим касаться этой работы? В армии такое множество рядовых солдат, можно свободно найти нескольких, способных оказать посильную помощь, это всего лишь подземный ход, — Гу Вэйтин отпил глоток чая, настроение у него было сложным. — Пусть даже кто-то пришёл на помощь, но невозможно совсем не оставить следов! Вы поразмыслите, выкопать подземный ход, это же большие инженерные работы, а как же лопаты? Как же избавиться от земли? Такие большие работы, и караульные у входа не смогли ничего почувствовать? Это не соответствует здравому смыслу! На самом деле, Гу Вэйтину тоже было любопытно, как Гу Хай проделал это. — Исследовать записи камер наблюдения, — холодно приказал Гу Вэйтин. Немного погодя офицер Сунь уже принёс записи камер наблюдения, двое опытных мужчин вместе уставились на экран. После того, как они стали свидетелями всего процесса от звонка до звонка, в глазах обоих отражался произведённый впечатляющий эффект. Гу Вэйтин опустил на стол бессознательно трясущиеся руки, за столько лет ещё не было ни одного человека, способного настолько разозлить его. — Говорил, что он товар особой, редкой породы, несколько ошибся, не так ли? Телохранитель Сунь склонился в уважительном поклоне: — Сяо Хай превосходит других храбростью и знаниями, его организационные и стратегические способности супермощные, будущее покажет, что он определённо талантливый человек! — Ты и сейчас всё ещё выступаешь за него! — рявкнул Гу Вэйтин. Испуганный офицер Сунь поспешно вскочил на ноги. Гу Вэйтин расхаживал по комнате, его угрюмое лицо было ужасно. — Талантливый? Способный? По-моему, он в чистом виде шпана! Большая храбрость определённо хорошее дело? Организационные способности принуждать людей силой, конечно же, хорошее дело? Уж извините, но этот ребёнок настолько сбился с пути, что обязательно станет для общества ядовитой злокачественной опухолью! И ты ещё не позволяешь мне вмешиваться? Да если я не вмешаюсь, пройдёт семь-восемь лет, и все высочайшие заслуги, накопленные поколениями семьи Гу, все будут уничтожены и похоронены! Офицер Сунь сердито ответил одной фразой: — Сейчас далеко не все разбирают, что дурно, а что хорошо, лишь бы выйти победителем, разве нет? — Ты посмотри, что за образ мыслей у тебя сейчас? — Раздражённый Гу Вэйтин готов был подскочить к офицеру Суню и драться с ним на кулаках, — Пусть другие не разбирают и делают, как хотят, но почему он стал таким? Совершенно беспринципным! Подлым и бесстыжим! Офицер Сунь не проронил ни слова. Гу Вэйтин опустил задницу на диван, в глазах таилась глубокая ненависть: — Мне стыдно, что в тот вечер, вернувшись домой, я пожалел его, я действительно думал, что он от одиночества залез в шкаф и спал там, я страдал целую вечность, а этот ублюдок только что вылез из туннеля и издевался надо мной! — Эээ… — к офицеру Суню как раз только что пришла реакция. Гу Вэйтин откинул голову на спинку дивана, прищурил глаза и через некоторое время сказал: — Давай просмотрим записи камеры наблюдения в твоей комнате. Сердце офицера Суня сжалось, он неуверенно заговорил: — Может быть, им казалось, что копать подземный ход, это просто игра, в юности все дети немного мятежники. — Я приказываю тебе принести камеру! — снова яростный рык. Когда встревоженный офицер Сунь принёс в очередной раз другую камеру, его руки и ноги стыли от холода. Изображение на мониторе было тёмным, внутри комнаты мерцали два сплетённых в клубок силуэта, было плохо видно, что они делают. Офицер Сунь схватился за сердце, возможно, он догадался, наконец, о действиях этих двоих и в глубине души начал творить молитву за то, что светильник в комнате горит так тускло. В итоге трагедия всё-таки произошла, когда Гу Вэйтин один раз промотал видео вперёд. Два парня голые вышли из ванной и, не успев выключить свет, начали завязываться в крепкий узел на кровати. Офицеру Суню душа не позволяла смотреть на это, тем более, что рядом сидел Гу Вэйтин, поэтому он поднялся и беззвучно вышел из комнаты. Когда же он вернулся, компьютер уже был выключен, Гу Вэйтин по-прежнему сидел на диване с закрытыми глазами, на лице не было никаких эмоций, даже негодования не осталось, и офицер Сунь понял, что всё кончено. — Разве ты не пытался убедить, что я всего лишь увидел, как они обнимаются? — Гу Вэйтин засмеялся, — На этот раз я увидел полный набор. Офицер Сунь был в шоке от Гу Вэйтина. За всю ночь Гу Вэйтин не сомкнул глаз. На следующий день он послал людей с приглашением, чтобы собрать Бай Ханцзы, Цзян Юань и тё-тушку Чжоу всех вместе. Четыре человека впервые сидели вокруг одного стола. Тётушка Чжоу была настолько напряжена, что у неё потели ладони, она всё-таки впервые пришла в такое высококлассное место, к такому большому человеку. Бай Ханцзы внешне казался спокойным, но в душе сомневался, для каких таких дел пригласил их обоих отец Гу Хая? «Разве Гу Хай не говорил, что у него давно натянутые отношения с отцом? Неужели он пригласил нас вдвоём, чтобы выпить за счастье молодожёнов?» Цзян Юань заговорила раньше: — Уважаемый Гу, зачем ты позвал нас троих? Лицо Гу Вэйтина сурово, только он заговорил, как у тётушки Чжоу задрожали руки. — Я хотел поговорить с вами об одном деле, — Гу Вэйтин бросил косой взгляд на собеседников, — Это вещь весьма тяжкого свойства, надеюсь, вы в состоянии психологически подготовиться. Бай Ханцзы кивнул головой, тётушка Чжоу, следуя его примеру, тоже кивнула, Цзян Юань украдкой рассматривала Гу Вэйтина, чтобы определиться в ситуации, невольно начиная напрягаться. — Уважаемый Гу, в конце концов, в чём дело? Гу Вэйтин с холодным лицом провозгласил: — Гу Хай и Бай Лоинь имеют совершенно нездоровые отношения. — Нездоровые отношения? — Цзян Юань изменилась в лице, — Что ты называешь нездоровыми отношениями? Гу Вэйтин медленно обвёл взглядом лицо каждого и сказал подчёркнуто: — Однополую любовь. В результате только Цзян Юань единственная побледнела от страха, остальные двое отреагировали совершенно спокойно. — Как это возможно? — на губах Цзян Юань разливалась мертвенная бледность, — Уважаемый Гу, ты это от кого-то услышал? — Видел собственными глазами. Цзян Юань была так потрясена, что не могла вымолвить ни слова. По правде говоря, Гу Вэйтин не придавал особого значения реакции Цзян Юань, он больше обратил внимание на реакцию Бай Ханцзы, всё-таки он отец Бай Лоиня, только он мог сам встать на его место и поддержать его точку зрения. Вопреки его ожиданиям, Бай Ханцзы только неловко улыбнулся: — Вы приказали нам прийти только для того, чтобы рассказать это? Гу Вэйтин выразил искреннее восхищение самообладанием Бай Ханцзы. — Я хотел послушать твоё мнение. Бай Ханцзы посмотрел на Гу Вэйтина, на это холодное, суровое лицо и с некоторой оглядкой поинтересовался: — Как мне следует к Вам обращаться? — Называйте «уважаемый Гу», этого достаточно. — Нет, — Бай Ханцзы продолжал исключительно миролюбиво, — По сравнению со мной Вы старше по званию, я буду обращаться к Вам «уважаемый брат Гу». У Гу Вэйтина, впрочем, было неплохое впечатление от Бай Ханцзы, он мог видеть, что тот правдивый человек. — Уважаемый брат Гу, благодарю Вас за то, что Вы сегодня так искренне пригласили нас с супругой на встречу, что касается проблемы этих двух детей, мы с супругой единодушны во мнении, всё развивается естественным путём. Поэтому Вы просто расслабьтесь, не надо тревожиться, мы можем создать трудности детям, мы ведь ни в коем случае не являемся такими непросвещённым родителями. К тому же, я чувствую слабость к Дахаю, этот ребёнок в будущем действительно должен войти в двери нашего дома, и мы с супругой отнесёмся к нему так же, как к родному сыну, ха-ха-ха… Перевод Марины Алиевой. Консультант по переводу kirillasoe. Глава 187. В самом деле, заставят других печалиться! От души посмеявшись, Бай Ханцзы обнаружил, что во всём кабинете только его уголки рта задираются кверху, а на физиономиях остальных троих людей напротив него весь вид показывает двадцать градусов ниже нуля. Сначала тётушка Чжоу согласованно с Бай Ханцзы выдавила одну улыбку, но коснувшись проекции устрашающих взглядов противоположной стороны, уголки её рта мгновенно перестали слушаться. В итоге Цзян Юань всё-таки отреагировала раньше, обрушившись с обвинениями прямо на Бай Ханцзы: — Бай Ханцзы, ты сегодня свой мозг с собой принёс или нет? У ребёнка возникла такая тяжёлая проблема, а ты, оказывается, способен смеяться! Мне следует сказать, что ты чрезмерно великодушен, или всё-таки нужно сказать, что ты глуп? У нашего сына не ранняя любовь, он не обманул честную девушку, у него проблема с сексуальной ориентацией, это опасная деформация психики, ты понимаешь это, или нет? Перед лицом обвиняющей Цзян Юань Бай Ханцзы проявил странное спокойствие: — Из-за того, что моему сыну не нравятся женщины, я думаю, может, тебе стоит поискать причину в себе? От злости глаза Цзян Юань стали тёмно-красными, указывая на Бай Ханцзы, она спросила: — Что ты имеешь в виду? Неожиданно Гу Вэйтин ударил рукой по столу, сердито воскликнув: — Прекратите шуметь! Гу Вэйтин выступил, и больше никто не осмелился подать голос. — Дружище Бай, я недвусмысленно сообщаю тебе, я вряд ли соглашусь, чтобы эти двое были вместе! Поэтому сегодня я собрал вас всех, чтобы решить проблему, невзирая на то, признаёшь ты или нет, это событие уже произошло. Правильно или неправильно, ты и я должны в своей душе всё взвесить. Цзян Юань, достав салфетку, утирала слёзы, выражая огорчение больше, чем кто-то ещё. На стол были поданы угощения, но палочки не двигались, четыре человека сидели в тяжёлом молчании. Гу Вэйтин поднял бокал, сверкнув им перед лицом Бай Ханцзы: — Уважаемый дружище Бай, надеюсь, выпив этот бокал, ты сможешь придумать единственно правильный способ решения. Два человека чокнулись, оба выпили залпом. Как говорится, крепкий алкоголь есть вместилище храбрости труса, после того, как Бай Ханцзы выпил один бокал, зардевшиеся щёки и сияющие глаза добавили несколько штрихов к выражению счастья на его лице: — Относительно этого вопроса, моя позиция именно такова: управлять, не вмешиваясь. Гу Вэйтин: «…» Слёзы у Цзян Юань уже закончились, она распрямилась и пристально посмотрела на тётушку Чжоу: — Разве Иньцзы не говорил, что ты равнозначна его родной матери? Я хочу послушать, что так называемая «родная мать» действительно думает на этот счёт… Тётушка Чжоу внутренне напряглась, подсознательно посматривая на Бай Ханцзы одним глазком, а потом перевела взор на Цзян Юань, проявив немного неловкую улыбку: — По правде говоря, сегодня я пришла только в качестве наблюдателя. У Цзян Юань от досады едва не перехватило дыхание. Гу Вэйтин отлично понял, что сегодня он пригласил не родных людей, не соратников по борьбе, а насквозь прогнившую противодействующую группировку! Неудивительно, что связь двоих его сыновей могла получить такое стремительное развитие, если с самого начала имелись два таких злостных помощника Чжоу! * — Мне нет дела до того, как вы воспитываете вашего сына, но я считаю необходимым воспитывать своего! Сказав эту фразу, Гу Вэйтин с мрачным, хладнокровным лицом вышел из кабинета. Цзян Юань схватила свою сумочку и, бросив на двоих сидящих напротив людей пристальный, свирепый взгляд, также вышла следом. В выходные Гу Хай встал рано, добросовестно умылся и почистил зубы, сделал свободную причёску, переменил одежду, подошёл к кровати, посмотрел на крепко спящего Бай Лоиня и шёпотом сказал: — Иньцзы, я поехал за завтраком, к моему возвращению тебе необходимо быть уже одетым! Бай Лоинь воткнул голову в одеяло. Гу Хай приблизился к уху Бай Лоиня: — Я пошёл. Неясный голос постепенно затих, когда Бай Лоинь снова открыл глаза, небо было уже совсем светлым, знакомый аромат еды не выходил из кухни, крепкий, стройный силуэт тоже не слонялся перед глазами. Бай Лоинь искал Гу Хая до полудня, обзвонил всех, кого мог, от Гу Хая совсем не было известий. С обеспокоенным сердцем прибежал, наконец, на работу к Бай Ханцзы. — Не вернул ли Дахая домой его отец? Два дня тому назад мы с супругой навещали его для беседы, выслушали его точку зрения, он всё-таки не согласен, чтобы вы были вместе. Тогда Бай Лоинь повернулся, чтобы уйти, но был схвачен Бай Ханцзы: — Ты только не ходи с бухты-барахты искать его у отца, военная часть не слишком хорошее место. Если ты случайно заденешь кого-то, тебя побьют разок, либо убьют, и за это никто не сядет в тюрьму. Бай Лоинь крепко сжал широкую ладонь Бай Ханцзы и успокоил: — Ничего, там находится моя мать, они не осмелятся что-то предпринять против меня. Закончив, он стремительно вышел из кабинета Бай Ханцзы. Бай Ханцзы только вздохнул, «этот ребёнок, точно, совсем не отвечает за свою голову». Посмотрев на Гу Хая, Гу Вэйтин сказал только одно: — В армию. Гу Хай не понимал скачкообразных изменений в поведении Гу Вэйтина, только что несколько дней подогревал отношение сына к отцу, но из-за таких действий это отношение круто покатилось вниз. Однако, Гу Вэйтину это было уже безразлично, так или иначе, Гу Хай тоже не впустил это чувство в своё сердце, даже если отец добр к нему, он использует эту доброту как инструмент для его укрощения. — Убейте эту мысль в своём сердце, я уже давно говорил, я ни за что не пойду в армию. Лицо Гу Вэйтина ещё больше помрачнело, слова также были беспощадны: — Либо отправляешься на военную службу, либо разрываешь отношения, выбирай одно. Гу Хай сверкнул глазами: — Мне в жизни никогда не требовались посторонние, чтобы устанавливать выбор. — Хе-хе… — Гу Вэйтин холодно усмехнулся, — В таком случае, посмотрим, как велика твоя решимость! Ты, не боясь трудностей, бесстрашно выкопал туннель? Начиная с этого момента, ты останешься там и если не поймёшь, какой ты неразумный, никогда не выйдешь! Всего несколько часов прошло, и Гу Хай из маленькой, тёплой спальни спустился в мрачный, сырой туннель. Изначально, чтобы поскорее завершить работы, туннель выкопали не очень просторным, один человек мог едва-едва пройти, согнув спину. Поэтому, оставаясь в туннеле, нельзя было встать на ноги, можно было только сидеть или лежать, а если захотел подвигаться, то только ползком. Закрыв глаза, Гу Хай фантазировал, что на другом конце подземного хода комната Бай Лоиня, он лежит на кровати с высокомерным выражением на маленьком, ** упрямом лице и ждёт его. Каждые четверть часа он воображал, что вот-вот, с минуты на минуту наступит ночь, и стоит только успешно пройти через этот туннель, он сможет достичь комнаты Бай Лоиня и заснуть вместе с ним. — Командир, — офицер охраны Сунь нерешительно стоял в дверях, не осмеливаясь войти. Гу Вэйтин притворялся, что читает газету, на самом деле его глаза совершенно не видели слов. — Входи. Офицер Сунь вошёл с печальным лицом. Гу Вэйтин, не отрываясь от газеты, холодно процедил: — Говори прямо, по делу. — Вытащите ребёнка наверх, вечером температура слишком низкая, к тому же, в туннеле сыро, мокро, заставить его пробыть там ночь напролёт, это чрезмерное наказание. Хотите заморозить всеми правдами и неправдами, Вам ещё не жаль его? Гу Вэйтин долго тянул с ответом: — Ещё что-нибудь? Офицер Сунь молчал. — Вот и хорошо, тогда иди пораньше отдыхать, — холодным тоном закончил Гу Вэйтин. Офицер Сунь хотел ещё что-то сказать, но промолчал. Гу Вэйтин скользнул по нему взглядом: — Почему ещё не ушёл? Офицер Сунь с гнетущей тяжестью в ногах медленно пошёл к выходу. Гу Вэйтин проговорил ему в спину: — Впредь не стоит приходить сюда ещё раз с докладом о его состоянии, туннель недалеко от моей комнаты, пусть даже он найдёт себе смерть там, внутри, тебе нет нужды вытаскивать его. Шаги офицера Суня приостановились, и всё же он толкнул дверь и вышел. Гу Вэйтин опустил газету и бросил взгляд на паркет, уже больше десяти часов Гу Хай внутри не ел и не пил, больше десяти часов. До сих пор не слышал, что он позвал, хотя бы стона, и то не было, с его упрямым характером он так и умрёт в молчаливом противостоянии. Офицер Сунь потихоньку вскрыл паркетный настил, просунул в туннель одеяло с кровати. На самом деле, он в полдень и к вечеру засунул внутрь кое-какой еды, только он не знал, поел Гу Хай или нет. Придя в часть, Бай Лоинь позвонил по телефону, разговаривал он у входа в военный округ, охрана преградила ему путь, не позволяя войти. Офицер Сунь наставлял по-доброму: — Иньцзы, вернись домой, с Сяо Хаем ничего не случилось, он в комнате генерала. Через день-два генерал собирается уехать по служебным делам, теперь он уедет на два месяца, он хочет перед отъездом хорошенько пообщаться с родным сыном. Бай Лоинь хотел ещё что-то сказать, но офицер Сунь уже повесил трубку. Глубокой ночью офицер Сунь ворочался с боку на бок, не в состоянии заснуть, и в этом не было ничего удивительного, какой человек мог бы спокойно уснуть, зная, что под его кроватью кто-то лежит! Выйдя за дом, он обнаружил, что в комнате Гу Вэйтина тоже горит яркий свет, невольно вздохнул про себя, «говоря по существу, собственный сын вот так замерзает, и он сможет спать?» Закурил, побродил без дела, гулял, гулял, в итоге прогулялся до ворот части и обнаружил знакомый силуэт. Бай Лоинь так и не ушёл, стоял возле ворот, похожий на часового, только одежда выглядела немного лёгкой. Офицер Сунь со всей возможной быстротой подошёл к выходу: — Дитя, ты почему ещё не ушёл домой? Голос Бай Лоиня был немного охрипшим: — Я жду Гу Хая. Офицер Сунь изменился в лице, непонятно, возмущён или взволнован: — Разве я тебе не объяснил? Командир предложил Сяо Хаю побыть с ним пару дней, а ты, деточка, отправляйся и жди дома, зачем сюда бегать? С этими словами вышел, держа в руках куртку, и набросил её на Бай Лоиня. Бай Лоинь снял куртку и всунул её обратно в руки офицеру Суню: — Дядя Сунь, ты думаешь, эти слова могут обмануть меня? Офицер Сунь на мгновение потерял дар речи, его вид выражал беспомощность: — Допустим, Сяо Хай закрыт командиром на замок, ты ведь не можешь стоять тут на ногах и тупо ждать? Это приведёт тебя к какому-то результату? Если вдруг появится генерал, увидит тебя у порога, определённо, он снова разгневается. Послушайся дядю, немедленно возвращайся домой, а если ты хочешь действительно что-то сделать, приходи ещё раз завтра утром. Как только офицер Сунь сказал это, Бай Лоинь в самом деле повернулся и ушёл. Офицер Сунь ещё не успел перевести дух, как тотчас увидел, как Бай Лоинь завернул в какой-то тёмный угол, оглянулся, присел на корточки и больше не шевелился. — Ох… — офицер Сунь не знал, что и сказать, эти двое детей в самом деле могут заставить других печалиться. *助纣为虐 (zhù zhòu wéi nüè) — идиома, буквально «помогать Чжоу (тирану конца Шанской династии) совершать жестокости (обр. в знач.: помогать злодею творить преступления, оказывать услугу бандиту). https://bkrs.info **Часто встречается это определение «маленькое лицо», в странах восточной Азии (особенно в Корее, Китае) маленькое лицо считается одним из признаков истинной красоты. Перевод Марины Алиевой. Консультант по переводу kirillasoe. Глава 188. Оба бросают вызов силе! — Командир, уже три дня. Гу Вэйтин прикинулся незнающим: — Какие три дня? Телохранитель Сунь последнее время так нервничал, что получил большой, добротный волдырь на губах. Гу Вэйтин, чем спокойнее держался наружно, тем больше в душе был напуган, потому что про себя снова и снова представлял, что думает и чувствует там, внизу, Гу Хай, что он думает о нём, что чувствует к нему. — Сяо Хай в туннеле уже три дня. Гу Вэйтин холодно усмехнулся: — Не три дня, а не более шестидесяти восьми часов, и только. Офицер Сунь действительно был не в состоянии сдержать раздражение: — Командир, ради чего всё это? Посмотрите на себя, во что Вы превратились за эти дни? От раскаяния этот ребёнок не развалится, скорее развалитесь Вы. — И во что я превратился? — упрямился Гу Вэйтин, — Что со мной не так? — Если Вы не принимаете это близко к сердцу, как Вы можете так точно помнить время? Гу Вэйтин тотчас же умолк, искоса бросив на офицера Суня тёмный, острый взгляд: — Тебе тоже сейчас незачем разоблачать меня, ты думаешь, я не знаю? Ты каждый день передаёшь в туннель еду, пихаешь туда одеяла, продолжай в том же духе, и он неплохо продержится там полгода. С лица офицера Суня моментально сбежала краска, по нему видно было, что он потерял контроль над собой: — Командир, я ведь это только ради Вас, Вы закрыли его в туннеле, совсем как преступника, я и глазом не моргнул. Но суть в том, что он не преступник, он Ваш родной сын! В таком мрачном месте, там даже ноги вытянуть нельзя, пусть даже есть еда, и он обеспечен водой, это невыносимо! Гу Вэйтин с подозрительным хладнокровием потребовал объяснений от офицера Суня: — У тоннеля два выхода, не выпускаешь ли ты его тайком наверх, чтобы он в твоей комнате закусывал и выпивал, а нажравшись досыта, ложился спать в твоей кровати? — На самом деле, он тоже хорош! — сейчас офицер Сунь решил сказать правду, — Командир, не скрою от Вас, он мог воспользоваться всем, что я передавал в туннель, однако он не захотел, все вещи, как я сбрасывал вниз, в туннель, так он и выбрасывал наверх! Я даже запихивал ему одеяло, а он не принял его и не укрылся, вот так по глупости он замёрзнет и заболеет. Командир, какой сейчас сезон? Мы с Вами кутаемся в тёплые одежды и всё равно, стоя снаружи, трём руки, чтобы согреться! А представьте, как Сяо Хай мог перенести эти три ночи? Сердце Гу Вэйтина встрепенулось и задрожало, тем не менее, на лице ничего не отразилось: — Тебе лучше не делать из этого сенсацию. — Командир! — телохранитель Сунь, рослый мужчина, так разволновался, что заплакал от возмущения, — Я не делаю сенсацию, Сяо Хай правда, не ест и не пьёт! Если в прежние времена он просто немного озорничал, то теперь он противостоит Вам и настаивает на своём! Гу Вэйтин грозно рыкнул: — Тогда пусть он найдёт себе там могилу! Офицер Сунь долго смотрел на Гу Вэйтина пристальным, печальным взором и тихо вымолвил: — Командир, Вы не приказывали, а я не осмелился без приказа спуститься к нему. Поэтому, в каком состоянии сейчас Сяо Хай, я совершенно не знаю. Сказав это, офицер Сунь покинул комнату Гу Вэйтина. Гу Вэйтин встал на ноги и внезапно почувствовал головокружение, очень долго и медленно приходил в себя. Он уже трое суток не спал по ночам, с особым умыслом отстранив от себя охранника Суня и умышленно не спрашивая его о Гу Хае, он только хотел дать офицеру Суню возможность поддержать Гу Хая. Каждый вечер, лёжа в постели, он не оставлял мысли о Гу Хае, съёжившемся в туннеле на ложе из отсыревшего одеяла, и думал, что у него нет ещё одеяла, чтобы укрыться… Расхаживая медленными кругами по комнате, Гу Вэйтин, наконец, остановился перед этим участком паркетного настила. Присев и согнувшись, он внимательно прислушался к движениям внутри, при всей остроте его слуха он не почуял с той стороны ни малейшего шороха. Вплоть до того, что даже вздохов не услышал. Гу Вэйтин неожиданно вскрыл настил и проворно нырнул туда. Продвигаясь вперёд согнувшись, он очень быстро обнаружил лежащее неподалёку вдоль туннеля тело. Мозг Гу Вэйтина мгновенно совершенно опустел, он шёл немного беспорядочными шагами, без конца наталкиваясь спиной на верхнюю стену туннеля, измазав сырой глиной наглаженную военную форму. По мере приближения Гу Вэйтин уловил в конце концов дыхание Гу Хая, в эту минуту внезапно прервавшееся биение сердца восстановилось. Поскольку в туннеле не было освещения, Гу Вэйтин плохо видел лицо Гу Хая, только чувствовал исходящий от него холод. Офицер Сунь нисколько не соврал, у Гу Хая здесь не было ни еды, ни питья, не было одеяла, не было даже простыни, хоть как-то отделяющей его от глины. Одежда Гу Хая, давно уже промокшая, настолько склеилась с землёй туннеля, что давно уже стала как слоистое железо и к тому же источала слабый, затхлый запах плесени. Гу Вэйтин пощупал руки Гу Хая, неимоверно заледеневшие, состояние этих рук, по сравнению с теми, что согревали в тот вечер его собственные руки, можно сказать, отличалось, как небо от земли. Неожиданно Гу Хай схватил Гу Вэйтина за руку с полным отсутствием воображаемой им слабости, напротив, как и прежде, от него передавалась равная, упорная сила. — Отец… — позвал Гу Хай, голос вполне отчётливый. Гу Вэйтину стало понятно, что Гу Хай не пострадал, и он временно вернул рассудок на место. — Сейчас ты поднимешься со мной, послушно выслушаешь мой план, и я больше не буду ставить тебе прошлое в вину. Гу Хай ответил всё тем же набором слов, что и три дня назад: — Я ни за что не пойду в армию. — Тогда останешься при мне, раз тебе так невыносимо уступить? — в голосе Гу Вэйтина с избытком было горечи и негодования. — Если Вы примете Иньцзы, я смогу хоть каждый день быть при Вас. Гу Вэйтин сдавил шею Гу Хая, температура сердца с одной точки начала падать вниз: — Я ни за что не приму такого рода отношения. — Тогда поднимайтесь отсюда, — холодно сказал Гу Хай, — Мне здесь лучше, как видишь, без еды и питья, без одеял; жизнь в разлуке с Иньцзы гораздо более невыносима. Если в Вас есть чувство сострадания, если Вам жаль моих мучений сейчас, Вы никогда не должны заставлять меня расстаться с Иньцзы, потому что эта мука в стократ сильнее. Гу Вэйтин заскрежетал зубами: — Эта мука не входит в границы моего принятия, пусть даже ты легко отправишься на тот свет, я не испытаю сожаления! Звук голоса Гу Хая и мрачная атмосфера тупика идеально слились воедино: — Хорошо, простите, что не провожаю Вас. Когда Гу Вэйтин выбрался из туннеля, он имел стойкое желание принять лечебный душ, чтобы смыть стремление немедленно утопить Гу Хая. — Командир, Ваш второй сын уже три ночи ждёт снаружи, я никак не могу убедить его уйти. Услышав это известие, Гу Вэйтин не только ни капли не растрогался, но наоборот, наполнился жестокой злобой от такого поведения Бай Лоиня! — Давайте его сюда, привести ко мне! Бай Лоинь вошёл, по сравнению с Гу Хаем он выглядел хорошо. Гу Вэйтин, принимая во внимание, что он сын Цзян Юань, всё-таки постарался смягчить тон: — Кто разрешил тебе каждую ночь оставаться у ворот? Ты знаешь, что это производит дурное впечатление? Ты знаешь, что ты таким образом создаёшь для меня много затруднений? Я сначала считал, что ты здравомыслящий ребёнок, понимающий ситуацию, но оказалось, что моё мнение насквозь ошибочное, что ты такой же придурок, как Гу Хай, такой же испорченный внешне, такой же порочный внутри! Дослушав до конца, Бай Лоинь всего-навсего холодно спросил: — Гу Хай? Сейчас, кроме состояния Гу Хая, Бай Лоиню было всё безразлично. Это выражение чувств, несомненно, открыло Гу Вэйтину ту основу характера Бай Лоиня, не позволяющую бесцеремонно вторгаться в его психику. — Разве ты не всегда интересовался его состоянием? Сегодня я позволю тебе войти, позволю хорошенько взглянуть на ваше безрассудство, которое принесло вам обоим столько вреда! Видишь этот туннель? Гу Хай лежит внутри уже три дня, без еды и питья, когда он не вынесет и признает свою ошибку, только тогда я смогу его выпустить. В сердце Бай Лоиня словно разорвалась бомба, проделав большую пробоину, и через эту огромную рану хлынули, подобно паводку, клокочущие потоки боли. Он подошёл к этому туннелю, он знал, как там холодно внутри, однажды он пережил холод, пережил голод, и он снова ясно представил, каково это на вкус, жить в холоде и голоде. Бай Лоинь неожиданно пригнулся, намереваясь пролезть внутрь, но Гу Вэйтин энергично вцепился в него и не пустил. Он боролся изо всех сил, но снаружи снова вошли два спецназовца и насильно обуздали его порывы. Гу Вэйтин открыл в паркете большое отверстие, однако, специально не позволил Бай Лоиню войти в него. Бай Лоинь крепко стоял на ногах на расстоянии не больше десяти сантиметров от подземного хода, но не мог спуститься, не мог взглянуть на Гу Хая хотя бы одним глазком. — Послушай хорошенько, сейчас ты мне поручишься, что после этого прекратишь такого рода отношения с Гу Хаем, и я немедленно выпущу его. Это единственный компромисс для вас обоих, вы больше не будете создавать для меня проблемы, решай, всё зависит от тебя! Гу Вэйтин как будто вонзил кинжал в сердце Бай Лоиня. Охрипшим голосом Бай Лоинь закричал в туннель: — Гу Хай, Гу Хай… Гу Хай как раз, закрыв глаза, терпел томительное испытание, услышав голос Бай Лоиня, мгновенно открыл глаза. За три дня Гу Хай впервые повернул голову к выходу из туннеля, из далёкого отверстия просачивался еле различимый свет. Он оставил мысль откликнуться на зов Бай Лоиня, внезапно в эту минуту он сцепил зубы и молчал, «нельзя отзываться, это определённо некий замысел Гу Вэйтина, нельзя, чтобы Бай Лоинь поверил, что я действительно здесь». — Гу Хай, Гу Хай… — голос Бай Лоиня всё больше выходил из-под контроля. Гу Хай внизу скрежетал зубами, с трудом сдерживая подступающие слёзы, но не издал ни звука. — Ну как? Понял? Бай Лоинь покрасневшими глазами смотрел прямо в глаза Гу Вэйтина, его твёрдость была на грани обвала: — Вы сейчас для Вашего сына заранее выкопали могилу? Вы хоть подумали, что Ваша бывшая жена сейчас с небес видит всё это, Вы подумали, что она переживает? — Тебе не следует касаться её памяти, теперь я у тебя спрошу! — Гу Вэйтин взглядом дал понять, что принцип управления силой и страхом он ставит превыше всего, — Обещай, что вы будете жить в согласии с моими правилами, не согласишься, я немедленно признаю, что напрасно родил этого сына! И я так же признаю, что он умер! Бай Лоинь медленно перевёл взгляд на туннель. Гу Хай мысленно молился про себя, «Иньцзы, обязательно держись! Ты моя самая большая гордость, моя хорошая жёнушка, никто не побьёт тебя, никто не устрашит тебя, ты не можешь меня подвести». В комнате нависает густая атмосфера капитуляции. Лицо Бай Лоиня хмурое и сосредоточенное, ноги медленно опускаются на колени, руки крепко цепляются за разлом паркета, рваный, хриплый крик отправляется в туннель: — Гу Хай, послушай, начиная с этого дня, ты спишь в туннеле день, я сплю на улице день, ты целый день не ешь и не пьёшь, и я целый день не ем и не пью, кто раньше пойдёт на компромисс, тот ссыкло! * Сказав это, он поднялся и ногой закрыл настил, плотно пригнав края, не оставив никакого зазора. Пнув доски, он широкими шагами вышел наружу, игнорируя множество остолбеневших людей. На следующую ночь Бай Лоинь по обыкновению нашёл один укромный уголок, и, одетый во влажную, не просохшую куртку, продуваемый маленьким ночным ветерком, обрёл мучительное ожидание своих «удовольствий». Уже за полночь неожиданно одна пара больших, тёплых рук протянулась к нему и набросила на плечи большое, утеплённое пальто. Окоченевший Бай Лоинь повернул жёсткую шею и увидел перед собой добродушное лицо Бай Ханцзы, мгновенно неисчислимый стыд и обида поднялись к горлу, Бай Лоинь пошевелил губами, но так ничего и не сказал. — Сынок, бегите тайно! ** Бай Ханцзы не говорил необдуманно, зачастую если он говорил одну фразу, от неё камни раскалывались и небеса содрогались, «сбежать тайно», такого рода предложение мог высказать только его единственный в мире отец. *В тексте автора孙子 (sūnzi, sūnzǐ) — дети и внуки; внук; диал. бран. щенок, сосунок. **私奔 (sībēn) — полное значение: «сбежать с любимым человеком без брачного обряда». https://bkrs.info Перевод Марины Алиевой. Консультант по переводу kirillasoe. Глава 189. Иньцзы отправляется искать Гу Яна. Получив вчера такой большой удар от Гу Вэйтина, Бай Лоинь не выронил ни одной слезы, теперь, когда он услышал эти слова Бай Ханцзы, у него вдруг перехватило дыхание: — Отец, я знаю, я нанёс Вам такую рану в сердце, но если бы я этого не сделал, то чувствовал бы себя ещё хуже. Вы знаете, что Гу Хая держат, как преступника? Отец закрыл его в туннеле, не даёт ни есть, ни пить, у него даже одеяла нет… — Хватит, — Бай Ханцзы погладил Бай Лоиня по голове, — Не рассказывай, папа всё понимает, сейчас послушай папу, вам необходимо уехать подальше и ждать до тех пор, пока его отец поймёт, тогда вы снова вернётесь. — Как Вы вдруг пришли к этой мысли? — Не вдруг, я обдумывал это достаточно много дней, — Бай Ханцзы крепко обхватил руками плечи Бай Лоиня, — Папа силён душой и многое может выдержать, но я больше не могу смотреть, как Вы, уважаемый, так истязаете себя. Бай Лоинь украдкой рассмотрел пальто, наброшенное на его плечи, потом снова повернул взгляд на Бай Ханцзы и вдруг, наконец, что-то осознал: — Папа, не может быть, что ты все эти дни слегка присматривал за мной? — Слегка? Да я несколько ночей просидел тут на корточках, только не показывался на виду. У Бай Лоиня слёзы набежали на глаза, и Бай Ханцзы поспешно заговорил, не давая ему расплакаться: — Ну, ну, ну, папа пошутил, просто разыграл тебя, папа должен был проведать тебя, разве я способен позволить тебе замёрзнуть и заболеть? Давно пора вернуться домой. Бай Лоинь с грустью признал, что Бай Ханцзы хитрит, поскольку он всегда лучше всех понимал своего сына. Через некоторое время Бай Ханцзы снова заговорил: — Надо придумать способ вызволить Дахая, и пока не поздно, уехать вам обоим. Всё лицо Бай Лоиня окрасилось тревогой: — Я уеду, а что будете делать Вы? Что, если он снова придёт к нам скандалить? А если не он, так моя мать придёт, разве Вы ещё не знаете, что за человек моя мать? — Не беспокойся, — Бай Ханцзы похлопал Бай Лоиня по спине, — Вы оба пропадёте без вести, у них не будет времени обращать на меня внимание, они повсюду будут искать вас. В худшем случае они придут ко мне что-то разузнать, разведать, если я буду в духе, может, и проговорюсь немного, а если буду не в духе, пошлю их на хрен. На сей раз слова Бай Ханцзы нисколько не рассеяли сомнения Бай Лоиня, наоборот, усилили его угрызения совести: — Их не так легко послать, Вы уже выразили свою позицию, и они, безусловно, могут воспринимать Вас как нашего союзника. Как только мы уедем, они наверняка будут всеми правдами и неправдами создавать Вам трудности, и если мы узнаем об этом, нам придётся вернуться. Бай Ханцзы прикинулся безразличным: — Тогда не давайте мне никакой контактной информации, в таком случае, если они будут расспрашивать меня, всё будет попусту, и мне так будет спокойнее. — Так у нас тем более не будет уверенности. — Иньцзы, послушайся папу, — Бай Ханцзы ухватил Бай Лоиня за руку, — Отец не станет создавать затруднения отцу, старина Гу не такой человек, но если бы в нём было хоть немного миролюбия и силы духа, не возникла бы сегодня эта ситуация. Что же касается твоей мамы, я её совершенно не боюсь, если раньше ей хотелось скандалить, она приходила и скандалила, из-за того, что я не согласен становиться на её уровень, если она осмелится прийти снова, я отнюдь не стану с ней церемониться. Бай Лоинь покачал головой: — И всё-таки этот способ недопустим. — Ты сейчас не веришь в реальную силу твоего папы? — Бай Ханцзы неожиданно схватил голову Бай Лоиня, заставляя его повернуться и посмотреть на себя, — Кто родил тебя? Ты сможешь всё уладить с Гу Хаем, почему я не смогу поладить с Лао Гу? «Вы хотите поладить с ним, хотя моя мать ушла к нему», эти слова Бай Лоинь не осмелился сказать вслух, опасаясь ранить старое сердце отца, пусть даже отец и старался быть сильнее своего сердца. — Отец, допустим, я верю Вам, и всё же не следует этого делать. — Сынок! — Бай Ханцзы снова взял в руки голову Бай Лоиня и повернул её в сторону ворот воинской части, — Посмотри туда и хорошенько подумай, какая сейчас задача первостепенной важности? Гу Хай заперт внутри и неизвестно, жив он или мёртв, и ты ещё раздумываешь о прошлых делах? — Он отец Гу Хая, он не сможет по-настоящему держать его вот так. — Умереть не страшно, страшно жить в мучениях! Если ты не считаешь необходимым бежать, зачем приходишь сюда? Ты считаешь, что должен остаться и умереть ради папы, тогда почему ты не понимаешь, что чувствует папа, глядя на твои страдания? Бай Лоинь не проронил ни слова, глядя в сторону ворот военного округа, глаза его подёрнулись светлым, влажным туманом. Бай Ханцзы продолжал: — Иньцзы, ты же не маленький, если даже я не говорю, тебе следует понимать. Я бы предпочёл, чтобы мне в грудь всадили два ножа, чем видеть, как ты замерзаешь здесь. — Если Вам проткнут грудь двумя ножами, мне будет больно за Вас, но замерзая здесь, я счастлив, я сам иду на это. — Почему ты настолько эгоистичный ребёнок, почему ты не можешь подумать об этом ради меня? — Бай Ханцзы то краснел, то бледнел от волнения, срываясь на крик, — Ты считаешь, что я предлагаю вам уехать, потому что боюсь, что вы будете наказаны? Так я именно и стремлюсь к спокойствию! Сейчас Гу Хай подвергается наказанию, кто знает, может, следующим будешь ты, оставаясь сейчас со мной, ты поступаешь не зрело! Бай Лоинь чувствовал, что он в долгу перед Бай Ханцзы, и боялся, что теперь вся его жизнь ещё больше запутается. На следующий день Бай Лоинь N-ное количество раз звонил Гу Яну, просил его назначить встречу, но Гу Ян отказывался, ссылаясь на какие-то туманные дела. Тогда Бай Лоинь решил больше не звонить, отправился прямиком на квартиру Гу Яна и ждал его у дверей. Вплоть до ночи, пока в одиннадцать часов Гу Ян не притащил своё усталое тело домой. При виде стоящего у дверей Бай Лоиня в глазах Гу Яна мелькнуло удивление: — Почему ты сюда прибежал? — Я звонил тебе, ты всё время занят, тогда я решил прийти и ждать. Гу Ян выглядел равнодушным, похоже, ему было безразлично, зачем Бай Лоинь разыскивал его. — Гу Хай не пришёл с тобой? Гу Ян ничего не знал о разоблачении * Гу Хая, после ухода Гу Хая в тот вечер он больше не пытался с ним связаться. Расспрашивать Гу Вэйтина о Гу Хае Гу Ян также не стал, в тот период у него возникли кое-какие обстоятельства, поэтому он ничего не знал, да и не хотел выяснять. Бай Лоинь отвернулся и ничего не ответил. — Так поздно, ты пришёл один, я даже не осмеливаюсь открыть дверь, — холодно усмехнулся Гу Ян. Бай Лоинь скользнул взглядом по Гу Яну и равнодушно вымолвил: — Не беспокойся, ты меня не интересуешь. — Я опасаюсь моего интереса к тебе. В колючем взгляде Гу Яна вспыхнули недобрые намерения, от этого укола Бай Лоинь почувствовал дискомфорт во всём теле. Наконец, дверь была открыта, Гу Ян спокойно вошёл, Бай Лоинь проследовал за ним. — У меня только одни тапочки, — сказал Гу Ян, переобуваясь. Бай Лоинь снял свою обувь и поставил на обувную полку, оставшись в одних носках, благо комната Гу Яна была застелена ковровым покрытием, и даже будучи босым можно было не чувствовать холода. Гу Ян только посмотрел на ноги Бай Лоиня и ничего не говоря, пошёл прямо в спальню. Когда он вышел оттуда, в руках у него было множество пар новеньких шлёпанцев из натурального хлопка, подойдя, он бросил их под ноги Бай Лоиню. — Спасибо. — Не стоит, я только лишь опасаюсь, что твои носки испачкают мой ковролин. Бай Лоинь сказал прямо: — Я пришёл просить тебя о спешной помощи. — Просить меня? — Гу Ян отреагировал совершенно индифферентно, — С какой стати я должен помогать тебе? — Потому что это касается непосредственно твоего младшего брата, когда ты был в затруднении, он помог тебе, теперь он в затруднении, и ты будешь сидеть сложа руки? — Кем предусмотрено, что если он помог мне, то и мне нужно помогать ему? — Гу Ян, похоже, не купился. Бай Лоинь ответил только одним словом: — Честью. — Я человек без чести. — Ты не такой. Гу Ян выразил благодарность и тотчас же отправился в ванную. Он мылся целый час, в конце концов Бай Лоинь сделал глубокий вдох и постучал в дверь ванной. — Можно тебя выловить из ванны? — Вылавливать не надо, — послышался из ванной томный голос Гу Яна, — Если ты хочешь помыться со мной вместе, я буду приятно удивлён, впрочем, с удовольствием. К груди Бай Лоиня прилила кровь, не имей он достаточной выдержки, сейчас эта кровь хлынула бы изо рта. Та же фамилия Гу, но почему так различаются эти два человека? Когда Гу Хай услышал, что нужен ему, он без лишних слов полетел на выручку, а этот? Он же слышал, что Гу Хай нуждается в помощи, и как он может в таких обстоятельствах вольготно сидеть в ванной и мыться целый час! Выйдя, Гу Ян холодно сказал: — Я хочу спать, иди домой. Бай Лоинь не шелохнулся, он стоял прямо, в оцепенении глядя на Гу Яна: — Отец закрыл Гу Хая в подземном туннеле, уже четыре дня, сейчас неизвестно, жив он или мёртв. Гу Ян прекратил расчёсывать волосы, впрочем, весьма скоро продолжил: — Я вроде бы слышал, что без воды человек умирает через трое суток. — Он не может умереть. Гу Ян опустил расчёску и посмотрел на Бай Лоиня: — Ну, раз уж он не может умереть, зачем ты пришёл просить меня о помощи? Бай Лоинь долго молчал, потом заговорил: — Скажи прямо, на каких условиях ты согласишься помочь? Гу Ян подошёл к Бай Лоиню, он был чуть выше, его глаза оказались как раз на уровне красивых бровей Бай Лоиня, он погладил их пальцем, желая расправить складочку посередине, но Бай Лоинь уклонился. Гу Ян с безразличной силой снова надавил пальцем, в глазах загорелись блуждающие фосфоресцирующие огни, внушая страх. — Ты спишь со мной, и завтра утром я пойду и всё сделаю. Бай Лоинь застыл, во рту у него, похоже, собрались бесчисленные холодные стрелы, стоит только заговорить, и они все полностью выстрелят в Гу Яна. Гу Ян замер в ожидании, он ждал, что Бай Лоинь разозлится от смущения, или, может быть, покорится от безысходности, короче, неважно, какого именно, но он хотел ответа от Бай Лоиня. — Пока я не услышал запись вашего секса по телефону, у меня ещё не было настоящего интереса к тебе, но после того, как послушал, я понял, что мне очень хочется лечь с тобой в постель. Рука Гу Яна мягко накрыла нижнюю часть живота Бай Лоиня, шутливым тоном он выразился ещё более ясно: — Я ручаюсь, о том, что случится сегодня вечером, будем знать лишь мы двое, ну так как? Подумай, уступи разок. Бай Лоинь схватил шаловливую руку Гу Яна так, что щёлкнули суставы, но Гу Ян снова сжал, уже другой рукой, то же самое место с ещё большей силой, плоть Бай Лоиня в промежутках между пальцами Гу Яна отчаянно сопротивлялась. — Я совершенно не хуже Гу Хая, никакой разницы, даже можно сказать, по сравнению с ним я гораздо опытнее. Бай Лоинь, наконец, открыл рот, всего лишь на мгновение, его острый взгляд снова стал миролюбивым: — Давай сделаем так, я тебя познакомлю с одним человеком, я чувствую, вы друг другу очень подходите. Гу Ян с интересом посмотрел на Бай Лоиня: — Кто он? — Чжэнь Дачен. Гу Ян: «…» Протянув время до двенадцати, Гу Ян в конечном счёте изменил свои слова, «раз ты не соглашаешься, тогда иди вон, а я хочу спать». В результате, только выключился свет, Бай Лоинь сразу прошёл в спальню и плюхнулся на кровать так, что она затряслась, и тело Бай Лоиня прислонилось к Гу Яну совсем близко. Гу Ян уже решил, что Бай Лоинь согласился, в итоге тот просто-напросто сидел на кровати абсолютно неподвижно и пристально смотрел не него. — Мне не нравится, что какой-то ручной зверёк сидит на моей кровати и караулит меня всю ночь. Сказав это, Гу Ян сразу закрыл глаза. Прошло достаточно много времени, но он так и не услышал какого бы то ни было ответа. Он открыл один глаз на маленькую щёлочку и обнаружил поблизости замерший неподвижно силуэт, он сидел рядом совершенно застывший. Лицо Бай Лоиня было очень бледным, тяжёлый, потухший взгляд не сиял, как прежде, в уголках рта блуждала жуткая улыбка. Если бы сейчас какой-нибудь невежественный представитель проснулся посреди ночи и увидел это зрелище, с ним точно от испуга произошла бы небольшая неприятность. — Что ты собрался делать? — спросил Гу Ян. Бай Лоинь спокойно промолвил: — Дух безвинно погибшего Гу Хая просил передать тебе его слова, он не нашёл свою смерть в туннеле, он нашёл свою смерть в твоей презренной кровати. Гу Яна как громом прибило, так что искры посыпались из глаз: — Вы оба достойная пара. *В тексте出柜 (chū guì) — букв. выйти из шкафа; каминг-аут (открытое и добровольное признание человеком своей принадлежности к сексуальному или гендерному меньшинству) https://bkrs.info. Перевод Марины Алиевой. Консультант по переводу kirillasoe Глава 190. Гу Хай успешно совершает побег. Бай Лоинь, как будто не слыша, продолжал нудить рядом: — Перед смертью его лицо посинело, губы растрескались, как кора старой сосны, он горестно кричал: «Брат, * ах, брат, я очень хочу пить, я даже прокусил палец и пил свою кровь, и всё равно хочу пить. Брат, ах, брат, я очень голоден, мой желудок полон выковырянной земли, корнями деревьев и насекомыми. Брат, ах, брат, мне очень холодно, мои пальцы ног совсем растрескались, они все в крови…» Внезапно Гу Ян заорал: — Не принимай меня за Гу Хая, меня не так легко провести. — Ааа!!! — без малейшей причины закричал Бай Лоинь, вглядываясь в широко распахнутые глаза Гу Яна, — По-моему, я видел Дахая, я правда, видел Дахая, он под кроватью… Говоря так, он сползал с кровати, затем спрятался там почти весь, оставив на кровати только голени и ступни, голова уже коснулась пола, голос звучал возбуждённо: — Дахай, если ты хочешь что-то сказать, говори, я слушаю. В висках Гу Яна застучало, не вытерпев, он подпрыгнул и импульсивно пнул Бай Лоиня. Бай Лоинь продолжал вести себя так, будто рядом никого нет, и атмосфера под кроватью стала напоминать вполне осмысленный диалог, как будто он и на самом деле кого-то слышал. Среди всех этих слов было немало таких, которые возбуждали чувства, и все они были обращены к Гу Яну, а если Гу Ян прикидывался глухим, то Бай Лоинь превращался в своеобразный ретранслятор, вновь и вновь терпеливо повторяя одно и то же. В конце концов Гу Ян был настолько взбешен поведением Бай Лоиня, что он стремительно встал и схватил Бай Лоиня за ремень, желая затащить его обратно на кровать. В результате ремень Бай Лоиня расстегнулся, ноги и ступни Бай Лоиня, повинуясь гравитации, сползли под кровать, и когда Гу Ян соскользнул следом, в руках у него остался только ремень. — Дахай, я пришёл к тебе, — невнятно пробормотал Бай Лоинь. Гу Ян с потемневшим лицом встал, вытащил Бай Лоиня из-под кровати и обнаружил, что его тело сильно окоченело. В груди Гу Яна стало тесно, он торопливо включил свет и увидел, что в лице Бай Лоиня нет ни кровинки, глаза открыты, губы трясутся, но не могут произнести ни слова. Гу Ян обхватил Бай Лоиня руками и уложил на постель, срочно вызвал по телефону врача, когда он положил трубку, Бай Лоинь уже потерял сознание. — Ебаться в уши, я проиграл тебе, не может быть, чтобы ты именно такими приёмчиками привязал к себе Гу Хая? Гу Ян, не находя слов для выражения чувств, стоял рядом с кроватью. Уже через первые четверть часа после просьбы Бай Лоиня о помощи, он сразу решил, что обязательно поможет, что же касалось его необоснованных притязаний, это был чистой воды извращённый интерес. Во-первых, он хотел задержать у себя Бай Лоиня, во-вторых, хотел заставить его спасовать перед трудностями, а сам, тем временем, спокойно выспавшись, на следующий день со свежими силами отправиться в воинскую часть. Кто бы мог подумать, что он так ошибётся на его счёт! Рано утром Гу Ян позвонил: — Дядя, Вы сейчас в части? Гу Вэйтин поднялся с постели и с некоторой опаской ответил: — Я здесь, а в чём дело? — Э-мм, я тут подумал попросить Вас об одной услуге, как Вы смотрите на то, чтобы встретиться где-нибудь, побеседовать лично в подходящей обстановке, или мне всё-таки лучше приехать к Вам в часть? — Приходи ко мне. Вскоре после звонка Гу Яна в дверь постучался офицер Сунь и напомнил Гу Вэйтину, что он собирался сегодня принять участие в совещании, теперь машина подготовлена, и пора срочно выезжать. — А-а, да, сегодня же заседание… — пальцы Гу Вэйтина стучали по поверхности стола, — Я и забыл об этом. Сказав это, он поднялся с места и принялся собираться, непрестанно потирая рукой виски, судя по всему, его душевное состояние было не больно-то хорошим. Офицер Сунь стоял в дверях, не сводя глаз с участка паркета в центре комнаты, но когда Гу Вэйтин поймал его взгляд, офицер Сунь отвернулся, притворяясь, что ему всё нипочём. Последние два дня охранник Сунь как бы успокоился, ни по каким неотложным делам не заходил в комнату Гу Вэйтина. А если и заходил, то ограничивался парой фраз и больше не упоминал о Гу Хае. Гу Вэйтин был уже на выходе из дома, когда вновь позвонил Гу Ян: — Дядя, я уже подошёл к воротам. — Я сейчас должен отправиться на встречу, ты можешь подождать меня в гостиной, или можешь ждать прямо в моей комнате. Опустив телефон, Гу Вэйтин почувствовал, что должен подстраховаться, вызвал ещё двоих человек в караул и дал охране специальный наказ: — Ему позволено свободно входить и выходить, но ему нельзя никого приводить с собой, запомните, как следует охраняйте дома по обеим сторонам, при любых возникших ситуациях я спрошу непосредственно с вас. — Есть!!! — чётко прозвучало в ответ. Гу Ян вышел из роскошной тачки в модном прикиде, наряженный в чёрный европейский костюм, в пижонской шляпе в стиле «джаз» и в больших солнцезащитных очках на суровой физиономии… Стоящие на посту четыре солдата приняли его за исполнителя главной мужской роли в шпионском блокбастере. Одним движением раскрыто удостоверение личности, четыре человека, наперебой кланяясь, благоговейно проводили его блестящими от зависти глазами. — Видели? Племянник командира, настоящий красавец. — Его племянник? Я думал, это его сын! Ахи, вздохи: — Так похож. — Его сын ученик, когда ты видел, чтобы он так по-взрослому одевался? — И то правда, эх-мм. Войдя в комнату, Гу Ян кроме всего прочего, первым делом сбросил с себя эту оболочку, подумав «как глупо», Гу Ян уже хотел перед зеркалом самому себе дать оплеуху. Поменяв одежду, Гу Ян прошёлся кругами по комнатам, наконец, нашёл в гостиной кусок неплотно прилегающего паркета, осторожно раздвинул щель, потом медленно вдохнул и пролез внутрь. Гу Хай по внешнему виду уже смешался с глиной, это привело к тому, что Гу Ян едва не упал, споткнувшись об него. — Гу Хай… — попытался позвать Гу Ян. — Это ты? — Гу Хай открыл глаза и достаточно долго фокусировал взгляд, чтобы рассмотреть, что за человек перед ним: — Как ты тут оказался? Сорванный голос прозвучал так, что Гу Ян уже решил, что он ошибся туннелем. — Ничего не говори, сначала выйди со мной. Скоро пять дней, как Гу Хай голодал, но у него ещё имелись физические силы, чтобы отпихнуть Гу Яна: — Катись отсюда подальше, я лучше умру, чем покорюсь. Гу Ян, сдержав злость, обратился к Гу Хаю: — Ты, блин, давай мне потише тут, это Бай Лоинь приказал мне прийти. Когда эта грязная мартышка протиснулась наружу, невозможно было отличить лицо от одежды, настолько всё было чёрным и замызганным, даже соединив вместе все пять органов чувств, невозможно было разглядеть черты его лица. Любому, кто его сейчас увидел, пришла бы в голову ассоциация с аварией в шахте, с теми шахтёрами, запертыми обвалом N-ное время и поднятыми наружу, спасёнными из этой трагической ситуации, именно таков был портрет Гу Хая в данную минуту. — Воды, — шатаясь и размахивая руками, Гу Хай обратился к Гу Яну. Гу Ян немедленно принёс стакан воды, поддерживая за плечи, напоил Гу Хая, он выпил воду большими глотками. Выпив воду, Гу Хай свалился на пол, глаза налились кровью, во рту всё было как отмороженное, выглядел он ужасно. И в таком состоянии он ещё пытался схватить Гу Яна руками и настойчиво допрашивал: — Иньцзы? Как он? Гу Ян ухватился за одежду Гу Хая, жёсткую, как железо, заставляя приподняться, пристально посмотрел на него красными от гнева глазами: — Ты всё такой же придурок, ты хоть иногда думаешь о ком-то другом? — Это правда, что Иньцзы приказал тебе поговорить со мной? Гу Ян обхватил руками голову Гу Хая и со злостью ударил об пол: — Это правда, что он вынес тебе мозг? Разве я не говорил тебе, что ты можешь развлечься и поиграть? Не предупреждал, чтобы ты не увлекался слишком всерьёз? Почему ты меня не послушался? Почему? Только когда голова Гу Хая уже была разбита в кровь об пол, Гу Ян остановил своё зверство и заключил Гу Хая в крепкие объятия. Никогда ранее не возникавшие страх и сожаление теперь проявились на лице Гу Яна очень ярко. — Брат, ты слишком поздно мне это сказал, — тихо заговорил Гу Хай, — Ты должен был сказать мне эти слова до того, как я перевёлся в эту школу. Гу Ян кое-как нашёл для Гу Хая какой-то еды, заставив хотя бы временно наполнить желудок, затем пинками загнал в ванную. После мытья конечности Гу Хая свело болезненной судорогой, надевая одежду, он скалил зубы от боли. — Побыстрее, не копайся, — поторапливал Гу Ян. Гу Хай жаловался: — Я тоже хочу побыстрее, только вот руки и ноги меня не слушаются. Гу Ян с равнодушным лицом подошёл и помог Гу Хаю натянуть свою одежду. Они были примерно одинаковой комплекции, только Гу Хай был немного мощнее, но за столько дней страданий он немного потерял мышечную массу, и эта одежда пришлась ему впору. Гу Ян передал ему шляпу и чёрные очки, Гу Хай колебался: — Это не слишком глупо? Я не ношу шляп. Тем не менее Гу Ян нахлобучил шляпу на Гу Хая, «а я не ношу женскую одежду, даже если она больше тебе подходит! Я даже не вызвал подозрения у посторонних, а ты ещё привередничаешь!» Гу Хай полностью сменил костюм, надел тёмные очки и встал перед зеркалом в полный рост, он был похож на Гу Яна почти как две капли воды. — Мне идёт? — спросил Гу Хай. Гу Ян кивнул. Гу Хай уже открывал дверь, когда Гу Ян окликнул его: — Когда будешь идти, старайся шагать немного увереннее, вот ключи от машины, я оставил её сбоку от главной дорожки. Гу Хай довольно долго молчал и неожиданно спросил: — Я ухожу, а ты что будешь делать? Если мой отец начнёт спрашивать? «Считаю, что ты довольно сознательный малый, если сейчас ещё можешь помнить обо мне». — Ступай себе, не думай обо мне, у меня есть решение. Гу Хай послал Гу Яну последний признательный взгляд и вышел за дверь. Гу Ян какое-то время постоял около двери, прислушиваясь к движениям снаружи. Всё прошло, как он и предполагал, после того, как Гу Хай вышел, четверо солдат не проявили никакой реакции, поскольку степень похожести была весьма высокой, даже если местами и был не совсем похож, но тёмные очки всё скрыли. Учитывая то, что он ещё и переоделся в костюм, трудно было ставить под сомнение его личность. Гу Хай открыл машину Гу Яна и успешно скрылся с места. Гу Ян отбил сообщение Гу Вэйтину, «дядя, мне пришлось отъехать по делу, приду к Вам в следующий раз». После этого он переоделся в одежду Гу Хая, потом долго искал кое-что в комнате, наконец, нашёл верёвку. Приведя в порядок «место преступления», он взял с собой верёвку и флягу с водой, и спустился в туннель. *В тексте哥 (gē)- старший брат. Перевод Марины Алиевой.