Самое сложное в любой работе, даже не важно какой, — начать. А в данном случае это уж совсем представляется невозможным: попробуй тут, восстанови картину всех событий в деталях и не забудь про логику и хронологическую последовательность, чтобы все не выглядело обрывочным! Это настолько же невыполнимая миссия, как отметить начало прямой. Она же бесконечна! Но да ладно. Читатель уже, пожалуй, начал скучать, так что не будем тянуть кота за хвост.
Все началось с трех людей: мамы, конечно же, меня и какого-то чувака, Андрея, которого я в детстве помнила только по старым общим фотографиям да по расплывчатым бабушкиным упоминаниям. Хотя, пожалуй, я начала слишком издалека. Ага, вот где отправная точка! Я нашла ее! Впрочем, необходимо указать читателю, что в моей семье все не совсем так, как бывает в другой. К примеру, дни рождения мы не отмечаем, правда тут есть пометочка: не отмечаем, но делаем друг другу небольшие сюрпризы (все же не буду над этим странным словосочетанием издеваться) и иногда покупаем тортики. И знаете, я очень благодарна за это родителям. Я много раз становилась свидетелем того, какие кисейные барышни выходят от повышенного внимания, и как они начинают думать, что если у них какое-то «важное» событие типа дня появления тушки, то все должны им. К счастью, мама с папой сделали все, чтобы избежать такого прокола в воспитании, а также дали мне знать, что людей можно радовать без повода.
В общем, каждый год двадцать седьмое ноль второе всегда был днем спокойным, днем размышлений и чтения, так как мне лет десять уже как дарят только книги. Пусть я и ни на кого не в обиде никогда, тем не менее каждый год, я про себя смеюсь: «Неужели никто не знает, что еще мне может нравиться кроме литературы?»
Вот и в две тысячи семнадцатом я подумывала подобным образом провести данный, так сказать, праздник. Тем не менее, произошли такие события, которые взорвали мне башку нахер. Накануне у меня случилась некая неприятность с друзьями. Попав в «немилость» у лидера компании, я молча наблюдала, как один за другим от меня отворачиваются все остальные ее члены, как те добрые люди отдаляются от меня. Как с этим жить я поняла, тем не менее осадок от ссоры в первых числах февраля оставался еще на протяжении всего месяца. А еще все чаще никак не могла наладить свое поведение по отношению к домашним. Короче, огорчающие мелкие неудачи. Тем не менее, кое-что меня подкосило окончательно.
Человек, который был все это время рядом ушел. Я его потеряла. Это страшное осознание пришло ко мне поздно вечером, когда шел снег, освещаемый оранжевым светом фонарей засыпающего города, и я услышала сухую фразу: «Пока». Я видела, как ему на самом деле неохота рушить то, что строил, однако именно что «неохота» и ни что-то иное. Хотя, его эмоции были в тот момент недоступны для меня - слишком он абстрагировался. Это меня сильно ранило. Все то, что я отдала, было впустую. Ничего не вышло из того, над чем я работала ежедневно. Все то, за что я боролась, в итоге, было сдано без боя.
«Я проиграла» — констатировал мой разум. — «Как же ты была глупа, веря, что все зависит от тебя, ты сможешь что-то изменить и кому-то помочь».
Он, к сожалению, был прав. Хотелось кричать от бессилия, однако понимание сего факта давило на горло, оставляя меня немой, на мозг, напуская туман. Несмотря на это, я знала, что с уходом многих дорогих мне людей, жизнь не должна кончаться. Или должна? Боль потери ощущалась на том месте, где когда-то находилось наполненное любовью ко всем сердце. Одним словом пустота. Она проявлялась внезапно, как некая болезнь, заражала меня абсолютной апатией ко всему живому, а в особенности к себе: к внешнему виду, состоянию здоровья, оценкам по учебе… Сломаю ли я какую-нибудь конечность, проломит ли мне череп что-либо, свалюсь ли я с температурой под сорок мне было до лампочки. Конечно, я уже была когда-то в подобном настроении, но не до такой степени мне казалось все безнадежным. Я надеялась, что это временно. Что ж, возможно так оно и есть.
Более того именно на той неделе дежурил по школе наш класс. Мне досталась рекреация с мелкими, где особо никто на ушах не стоял, так что я сидела преспокойно в углу и слушала музыку. Ох, какое дерьмо звучало в наушниках… От «Той стороны» до всяких сопель вроде «Андрея Леницкого»… Сты-ы-ыд.
Но да ладно. За весь день мне написали только моя бабушка и дедушка. Все обо мне забыли. Хотелось подняться с места, забрав свои вещички, и тихо мирно свалить, однако совесть не позволяла, и поэтому об этом оставалось лишь мечтать.
Тем не менее больше всего мне досаждали люди. Столько пустышек и тварей я не увидела бы в обычное время…
На большой перемене захотелось пить, и я все же ушла со своего удаленного поста в столовку, в тот промежуток времени темный от народа. Я вставила наушники, дабы ко мне никто не подходил, и, вообще, чтобы никакие посторонние звуки не доносились до моих ушей, и, взяв довольно тяжелый чайник, наклонила его носик. Холодная чистая вода струей полилась в маленький школьный стакан. Я смотрела в него, уставившись в одну точку. Я бы так и висла бы дальше, и, наверное, на меня бы кто-нибудь наехал за то, что я лью воду за стенки сосуда, но в тот момент кто-то постучал мне по плечу. Я поставила на место алюминиевого представителя кухонной утвари и медленно обернулась к неожиданному посетителю. Точнее посетительнице. Темно-русые волосы, чуть светлее чем у меня, убранные в уже привычный высокий хвост, белая кожа с множеством родинок, рассыпанных по лицу, небольшой носик, и, в целом, мягкие черты. Зелено-голубые глаза, то ли от радости, то ли от линз, приобрели истинно изумрудный оттенок, из них так и сыпались искрами энтузиазм и любопытство, а немного бледноватые губы растянуты в загадочной улыбке. Учитывая то, что в последнее время ни одна из нас не выглядела ни разу по-настоящему довольной, есть ли зрелище более приятное?
Я почувствовала некое удовлетворение. «Хоть кто-то выглядит счастливым», — подползала неторопливо мысль. Однако просто своим присутствием Катя не способна разогнать мою печаль от потери. Странное чувство. С одной стороны этот человек, надеюсь, еще жив, но нас разделяет словно не каких-то четыре километра этого городка, а целые планеты или галактики. Будто он умер, а я должна еще тянуть эту лямку существования. Может это все и абсурд, и я делаю из мухи слона, но тогда я ничего не могла с собой поделать. Я боролась с собственными чувствами. Один на один. А нервы уже были на пределе. Мне мешала сама же я. В дальнейшем эти чувства становятся, как я знаю, уже некой частью повседневной жизни, что не обращаешь на них внимание, и, также в дальнейшем, забываешь. Тем не менее на момент острого переживания эти ощущения давят тяжелым грузом, и это « в дальнейшем» кажется чем-то таким недостижимым. Живешь лишь надеждой, что все это закончится. Я на опыте могу сказать, что да, закончится, однако это зависит от того, как. Будешь ли ты циклиться на конкретных людях или сам решишь, взмахнув обретенными крылами, полететь навстречу свободе и будущему. Зачастую, оставить прошлое не так просто, когда в нем так много нерешенных задач или решенных не так, как хотелось.
«Жить бы не чувствуя» — единственное, чего хотелось мне на тот момент. Конечно, мне будет, возможно, стыдно за настолько темные мысли, однако тогда я была на грани, стояла у распутья, выбирая правильный путь. Желание жить, правда, непонятно зачем, видно, все же преобладало.
Пусть мне было немного отрадно видеть свою старую знакомую, я все же не могла показать ничего лицом, словно внезапно разучилась. Однако я попыталась изобразить улыбку, но вышло, правда, вяло. А ведь, притворяться я раньше могла лучше.
— Привет, — буднично поздоровалась я.
— При-и-ивет, — нарочито растягивая некоторые гласные ответила Катя.
— Как дела? — спросили мы одновременно.
— Нормально, — отчеканила я.
— Как настроение?
— Нормально.
— Как провела выходные?
— Н-нормально, — чуть заикнувшись при воспоминании о вчерашнем соврала я.
— Хм-м-м, — зеленые глаза сузились. — Точна?
— Ага, все хорошо, — вновь солгала я.
— Что-то случилось? — поинтересовалась подруга.
— Да так, поссорились с одним чуваком тут, — вырвались слова. Я никогда не умела говорить неправду по-настоящему близким, а может просто не хотела.
— Что это?
— Хз, очередной припадок «мы-не-можем-быть-вместе», ну и ладно, — все смягчала я описываемые события, прежде всего для своего восприятия. И без того слабая улыбка исчезла, как мираж.
— Хээй, улыбнись! — воскликнула Катя, напомнив мне еще одного человека, который меня часто успокаивал этой фразой. Но теперь его нет рядом.
— Я не могу, — честно созналась я.
— Тогда, берешь, — она легко дотронулась кончиками указательных пальцев уголков своих губ и приподняла их. — И делаешь это.
Я, превозмогая себя, проделала такую операцию, только без рук.
— Во-от, другое дело, — протянула она. — Не становись мною год назад.
— Это мое обычное агрегатное состояние, — пожала я плечами. — До встречи с вами я всегда была такой.
— Не надо так. Только позитив, только оптимизм! — прозвучало в ответ даже как-то нравоучительно, что я подняла бровь, но из вежливости не возразила. — У тебя ведь сегодня день рождения, ведь так?
— Ну, да, — ответила я, направив глаза вверх-вправо, как бы вспоминая. Какой тут день рождения, когда тут такой звиздец, а так как я четко представила, как произнес бы эту фразу мой внутренний голос, в следующий миг залилась смехом.
Катя с недоумением посмотрела на меня, и я тут же умолкла, однако рот был так же растянут чуть ли не до ушей.
— Вот как так… — начала она.
- …Когда надо я не смеюсь, а когда нет ржу, как ненормальная? Ну, быва-а-ает, — продолжила я.
— Ну, хотя бы я не вижу предыдущую картину, типа: «Как дела?», «Нормаально», — мгновенно отозвалась подруга. — Причем, знаешь, это «нормально» такое не многозначное. — В общем, С Днем Рождения тебя!
— Спасибо, — как-то рассеяно произнесла я.
— Ты сегодня свободна?
— Нуу, вообще я сегодня ничего не планировала, кроме учебы. У меня будет время только сразу после школы, перед музыкалкой. С двух до пяти сорока.
— Встретимся? — тут же последовало предложение.
— Ну окей, давай. Что бы и нет.
— Отличненько.
Потом мы еще минуты три говорили о какой-то фигне, а затем разошлись на уроки.
Когда у меня был английский, на второй половине которого стало так тоскливо, что я взялась за новый телефон, мне пришла SMS-ка. Я с опаской посмотрела на имя адресата.
«Бывший (К.А.С.)»
С днем рождения ^^
Не грусти, боольше улыбок
на твоем лице, покажи хандре
кто тут решает
Я с минуту пялилась на экран телефона. Смешанные чувства овладели мной. Я сидела сначала без какой-либо реакции, однако потом сердце в моей груди резко сжалось. Прозвенел звонок, я неспешно для вида спустилась в пустующий туалет первого этажа, прижалась к стене напротив замазанного окна, и постепенно сползла по ней, перейдя из стоячего в сидячее положение. Творилось что-то непонятное: тепло разливалось по всему телу, но перед глазами так и мельтешила картина последнего снежного вечера в этом году. Последнего вечера, когда я наблюдала за ледяным звездопадом. Последнего вечера, который провели вдвоем. Я была рада, тем не менее сердце не выдерживало понимания этого факта, и уступало место грусти, хлынувшей из глаз…
***
Домой я пришла спокойная, словно ничего не произошло. Бросила сумку на диван, сложила все для музыки, вернулась в зал и поставила тарелку картошки разогреваться, параллельно разговаривая с сидящим за компом папой:
— Привет. Слушай, можно я сегодня перед музыкалкой с Катей прогуляюсь?
— Это та Катя, с которой мы все на концерт ходили?
— Ну, да. Не с Роде же, — меня чуть передернуло. — Я думаю, что мы пойдем где-то сейчас и дойдем до моей музыкалки за одно.
— Окей, — согласился он.
Я, услышав верещание микроволновки, открыла дверцу, взяла еду и пошла в комнату. Смяв картофелины до состояния пюре, я бросила кусок масла, и сверху намазала кетчуп, как зазвенел телефон.
— Алло?
— Але, привет еще раз. Слушай, как думаешь насчет того, чтобы зайти ко мне?
«Оу, фигасе неожиданный поворот, кирпич мне в рот» — пронеслось в голове.
— Ну давай. А когда тогда выходить?
— Где-то, наверное, через час.
— М-м-м-м… а чуть-чуть раньше можно? А то у меня музыкалка без двадцати шесть, а еще доехать надобно.
— Можно, тогда через минут 20-30.
— Окейюшкин, я щас тогда соберусь и пойду. Пока.
— Давай.
Пока я шла до ее дома, в моих наушниках звучал Linkin Park, самая моя любимая на данный момент группа. Пусть грустные тексты, но наполнены чем-то светлым, вселяют в меня надежду.
Солнце сияло высоко в голубом небе, а сугробы вокруг стали блестеть и переливаться, ослепляя белизной. Прохожие торопились домой после тяжелого рабочего дня, а я в предвкушении почти вприпрыжку шла в гости.
И вот, передо мной эта многоэтажка. А ведь последний раз я здесь была осенью, когда мы с К.А.С.-ом «вытаскивали» Катю на прогулку. Теперь же я иду сюда одна. Странное ощущение.
«Так семьдесят девятая квартира, да? Хм, семьдесят четвертая, шестая, седьмая, ага! Вот, девятая!» Я оглянулась, еще раз посчитала и осторожно постучалась.
К моему облегчению, я не ошиблась, и мне открыла Катя, правда почему-то в футужаме в виде лисы.
— Здрастя, проходим-проходим, — подождав, пока я сниму ботинки, подруга спросила. — Что ж, что делать будем? Можно что-нибудь посмотреть или погамать*.
— Оу, погамать, — потерла я руки. — Круть.
Мы прошли в комнату. Квартирка оказалась маленькой, но довольно-таки уютной: обои выполненные в древесном и золотистом цветах, все вокруг соответствовало им и смотрелось гармонично. Одна-единственная комната была обставлена своеобразно: ближе к двери стояли небольшая кровать, видно, чье-то рабочее место с комплюхтером и стенка, разделявшая пространство пополам. В другой половине зала располагались кресло, диван и черный низкий столик. Около окна, заливаемый светом, стоял еще один комп, а рядом с ним, напротив дивана висел огро-о-омный экран телика.
Я, прилунившись, посмотрела на Катю в ожидании. Она повторила:
— Можно погамать, а можно что-нить посмотреть.
Я также повторила:
— Давай погамаем, что ль.
Она порылась в компе и сказала такая:
— Ну, даже не зна-а-аю, на своем компе у меня ничего сейчас нет — Винду недавно переставляла, а этот комп не мой…
Я тихо поднялась и посмотрела в экран:
— О, Мортальник у кого-то качается. Прико-ольно, — потом вернулась и, пораскинув мозгами, решила. — Ну, раз так, то давай что-нибудь посмотрим.
— Смотри на выбор: какое-нибудь аниме, типа «Унесенные призраками» у Гибли или есть мультик один классный новый у Диснея.
«Аниме? Только не сейчас!»
— А что за мульт?
— Прикольный, увидишь, — поняла она, еще покопавшись немного в компе, нашла файл и подрубила соединение с экраном телика.
— «Тайна Коко»? — прочитала я название. — А, ну я слышала, да.
— Смотрела?
— Неа, не до этого было, но я видела небольшой обзор у «Чака ревью» на ютубе, — ответила я, и тут заметила. — Слушай, а ведь экран компа можно отрубить, ведь.
— А да, кстати, — Катя взяла пульт и нажала на какую-то кнопку.
— А то прикольно, наверное, смотреть на двух экранах сразу, — засмеялась я.
— Ага, а представь, мы смотрим, и кто-нибудь из соседей смотрит из окна на монитор компа.
— Хе-хе.
Интересный мульт, и мне он показался поначалу веселым, если бы не появился один персонаж. Гектор. Скелет, который на миг, голосом и словами, напомнил моего знакомого. Причем, это отметила не только я, но и Катя. Забавно, но потом Гектор у меня ассоциировался с К.А.С.- ом.
Мультфильм постепенно раскрывал личность этого героя, и один из флэшбэков так меня тронул, что я еле держалась. Катя тоже это заметила: «М-де, немного по тебе тут катком пройдутся».
О, как она права.
Спальня залита солнечным утренним светом. Напротив белоснежной широкой кровати, на которой на коленях сидит маленькая смуглая черноволосая девочка, стоит мужчина лет двадцати в коричневом костюме и черных туфлях, держит белую гитару с головкой в виде черепа.
Мягкий тенор поет:
«Не забывай!
Просто должен я идти!»
Девочка, улыбаясь, смеется, но слушает дальше.
«Не забывай!
Не плачь и не грусти!
Пускай в далеком я краю, любимая моя,
Ты знай, что песни я пою лишь только для тебя.
Не забывай!
Не уйти нам от судьбы!
Не забывай!»
Девочка протягивает к нему руки, а он подходит чуть ближе, и они поют уже вместе:
«И будем снова вместе мы.
Помни, что своей любви я не скажу прощай.
Пока я не вернусь к тебе!»
— Не забывай… — тихо подпевала я, наблюдая, как маленькие ладошки коснулись гладко выбритых щек, а темно-шоколадные глаза посмотрели с печалью прямо на меня, и отдалились, прошептав еще раз, заветные слова:
— Не забывай.
А девчушка с протянутыми руками осталась на заправленной постели, с потерянным видом продолжала улыбаться, пока не растворилась в темноте, которая сужалась вокруг нее.
***
Когда мульт постепенно приблизился к концу, Катя внезапно объявила, что ей надо идти на кухню, и чтобы я пока не заходила туда. Я, пожав плечами, согласилась и продолжила смотреть, одновременно слушая шорохи за стенкой. И вот, спустя минут, наверное, пятнадцать в дверном проеме между коридором и залом показалась голова подруги, освещаемая чем-то сбоку:
— Так, закрой глаза и не открывай, пока я не скажу.
Я послушно это выполнила, с любопытством прислушиваясь к тихим шажкам, раздававшимся все ближе и ближе…
— А теперь, загадай желание и подуй.
«Интересно, что бы загадать? В голове всплывает только одно. Ладно. Пусть все и у всех будет хорошо!»
Я подула, одновременно открывая глаза. Перед моим лицом возник небольшой тортик с зажженными четырнадцатью свечками. Где-то штук десять я смогла погасить, все остальные задули мы вместе.
— С днем рождения! — улыбнулась Катя.
Только сейчас я начала понимать фразу: «Главное в любых человеческих отношениях — внимание». Только сейчас доходит значение многих вещей, которым не придавала значения. Друзья были друзьями, и я не присматривалась к ним с особой тщательностью. Я не понимала этого. Я знала, что привязанность в любом виде вредна, в основном, потому что человек становится зависим, но не была осторожна. Обожглась снова. Что же, такие ожоги пусть и долго заживают, но заживают же. А мне надо найти вновь свой путь. Новый путь. И начну я с сегодняшнего дня, с двадцать седьмого ноль второго, как и начинала всегда.
