Полковник в Бескудниково

Собираясь на работу, Яковлев заставлял себя думать, что сегодня все будет хорошо. Стоя в пробке, он убеждал себя, что ничего плохого с ним не случится (все, что могло, уже случилось, куда уж хуже?) и, что жизнь не так уж плоха. Владимир тихо говорил себе о том, какой он успешный, красивый, какая у него замечательная жена. Ну, перевели его из Барвихи в этот бомжатник, ну и что? Зато повысили, карьерный рост, как-никак. Демон достает? Так и пускай. Только сейчас Яковлев понял, что своей ответной реакцией он лишь доставляет ему удовольствие. Теперь он просто не станет обращать на него внимание, и рогат… Измайлов, поправил себя Володя, рано или поздно успокоится. Припарковав машину и поднявшись в свой кабинет, подполковник Яковлев подумал, что обязательно поблагодарит жену за то, что она подсунула ему ту книжонку про позитивное мышление и материальность мысли, и обязательно извинится, что накричал на нее. С полной решимостью изменить свою жизнь и начать притягивать в нее только хорошее полицейский принялся за работу. В действенности данного метода Яковлев убедился уже после обеда. Для начала мужчина решил улучшить свое положение в плане карьеры. Он усиленно думал о полковнике, о том, как хорошо бы получить это звание. Полицейский представлял, как им все сразу станут гордиться, и какой важный он будет ходить мимо подчиненных. Измайлов тут же зауважает его, перестанет издеваться и, смирив свою гордыню, будет вынужден прогнуться. Вот только, что его мысли сбудутся почти буквально, Яковлев совсем не ожидал. Началось все с того, что к нему в кабинет забежал взъерошенный Олег и предложил вместе посмотреть в окно. Сохраняя спокойствие, подполковник подошёл вместе с парнем к окну и обмер. У отделения стояло несколько военных машин, а рядом с ними вооруженные солдаты. — А… а… что они здесь? Делают, что они здесь? — вытаращив глаза и заикаясь, спросил Яковлев. — Лучше бы спросили кто это. Сам полковник Лебедев, — шепотом, словно по секрету, сказал Олег. — Твою мать! — выругался Яковлев. Все спокойствие полетело к чертям. — А нахрена он тут? Что происходит вообще?! Яковлев достал из кармана белый платочек и промокнул выступившую на лбу испарину. — Да черт его знает, — серьезным голосом произнес Олег, — приехали, ничего не сказали. Эти, — он махнул рукой в сторону окна, — у машин стоят, ни с кем не разговаривают, а Лебедев сразу в отдел пошел, спросил, где кабинет Гриши, и все. Владимиру стало совсем плохо. Ничего хорошего он уже не ждал. — Он сейчас у демона? — изобразив над головой рога, спросил полицейский. — Так точно, товарищ подполковник, у демона. — Ну, пиздец. Мужчина шумно втянул в себя воздух и почувствовал нарастающую панику. Кульминацией происходящего стал влетевший в кабинет Мухич. — Владимир Сергеевич, нам пиздец! Толстяк тяжело дышал и вот-вот готов был разреветься. Сердце Яковлева пропустило удар. — В чем дело, Мухич? — Вы видели, сколько к нам военных пригнали? Все. Жопа! Война началась. Китайцы напали. Олег громко рассмеялся, но поймав на себе грустный взгляд Мухича и злобный Яковлева, разумно успокоился. — Мухич, ты мудак? Какая война? Какие нахрен китайцы?! — кричал подполковник. — Ну, а как же, Владимир Сергеевич? Раз этот Лебедев с пришельцами воевал, значит и с китайцами справится. А зачем он тогда приехал? Наивность и тупость следователя пробудили в Яковлеве зверя. Собрав всю волю в кулак, первый вопрос он задал нарочито спокойным и участливым голосом. — Скажи мне Игорь: допустим, что ты прав и на нас напали китайцы. Почему тогда полковник Лебедев вместо ведения боевых действий приперся в наш клоповник и сидит сейчас в кабинете Измайлова? — Ну, так это, Гриша же самый лучший опер, — Мухич вздрогнул, увидев, как дернулся глаз начальника, — наверное, он хочет его в свои ряды взять или типо того, — скромно добавил Игорь. Предвидя дальнейшее развитие ситуации, Олег принял второе за сегодняшний день разумное решение и ретировался из кабинета. Как только за ним закрылась дверь, послышался какой-то стук и отборный мат начальника бескудниковского ОМВД. Через десять минут Яковлев покинул свой кабинет, оставив в нем хнычущего Мухича, и направился к Измайлову узнавать, в чем дело. Подойдя к нужной двери, Володя поправил форму, подтянул галстук, несколько раз глубоко вздохнул и отворил дверь. Картина, представшая пред его взором, была очень живописная. Взъерошенный и тяжело дышащий Измайлов полностью обнаженный стоял на четвереньках на своем диване, в то время как полковник Лебедев нещадно драл его в зад. Военный стоял одной ногой на полу, а другая, согнутая в колене, была на диване. Измайлов то и дело хватался за чужую ногу, чтобы лучше держать равновесие и быть ближе к своему любовнику. Когда зашел Яковлев, Валентин схватил Гришу за челку, вынуждая выгнуться дугой и притянул к себе. Губы полковника нашли нежную шею и принялись осыпать ее неистовыми поцелуями. Глаза мужчины были закрыты, он с удовольствием вдыхал родной запах, зарывшись носом в светлые волосы и не заметил появление постороннего. А вот Измайлов прекрасно видел охуевшего Володю, с открытым ртом, застывшего на пороге. Губы парня растянулись в хищной улыбке, он, не отрываясь, смотрел на своего начальника, пока Лебедев продолжал его трахать. Яковлев готов был упасть в обморок прямо здесь и сейчас. К такому его жизнь не готовила. Валентин отпихнул, потянувшегося за поцелуем Гришу, снова ставя того в позу, и наконец увидел подполковника. Встретившись взглядом с военным, полицейский потерял дар речи и готов был разреветься не хуже Мухича. Неподготовленная психика была сильно задета. — Товарищ подполковник, не могли бы вы подождать несколько минут за дверью? — стальным голосом обратился Лебедев. — Да, Володь, зайди попозже, — подхватил Гриша и тут же получил увесистый шлепок по заднице. Ему никто не разрешал подавать голос. — Есть, товарищ полковник, — не своим голосом ответил Яковлев и, закрыв за собой дверь, медленно опустился на скамейку рядом с кабинетом. Окружающий мир вдруг перестал существовать. Краски поблекли, звуки утихли. Яковлев сидел под дверью, как сирота на вокзале, не зная, что ему делать. Сказали подождать, а чего ждать и зачем? Мужчина, вмиг разочаровавшийся во всем и вся, принялся печально вспоминать свое детство, свою заботливую матушку и балетную школу, в которой он учился. Потом вспомнил одноклассников, которые дразнили его педиком в колготках, море выплаканных слез в школьном сортире и в нем же данную самому себе клятву отомстить обидчикам и доказать всему миру, что он нормальный мужик, а не гей. Отношение к однополым парам было заложено еще в детстве, и никакой толерантностью Володя не страдал. А тут такое происходит прямо в его отделении, у него под носом. Ненароком вспомнился утренний диалог с женой, то, как она упорно просила его почитать небольшую желтую книжечку, которую ей продали люди в странной одежде, назвавшиеся проводниками к лучшей жизни. Нехотя муж поддался уговорам жены и прочитал предлагаемую литературу, сразу же осознав свою неправоту и неправильность своей жизни. И вдруг в голове подполковника мелькнул луч прозрения. Яковлев резко вскочил со скамейки, все понял и, матюгнувшись, упал обратно. Он вспомнил, как с утра ходил и думал то о полковнике, то о покорившемся Измайлове. Только вот он совсем не это имел в виду! А получил, что получил. Полковник Лебедев трахает Измайлова, а тот весьма этим доволен и послушно прогибается в чужих руках. — Что же я наделал, — прошептал Яковлев и стыдливо спрятал лицо в ладонях. Подполковник Яковлев решил, что из-за его мыслительных практик выебали Измайлова, но он был не прав. Гриша нарвался на это самостоятельно. Началось все с того, что он оказался в квартире Лебедева, чтобы уговорить того забрать заявление на Артема, а потом они напились и переспали. Это послужило отправной точкой всей ситуации в целом, но еще не их отношениям. Утром Гриша чувствовал себя ужасно не только от похмелья, но и от случившегося. Мысль о том, что он теперь педик и что ему понравилось, не давала покоя, и своим нервным поведением он только раздражал полковника. Валентин пытался успокоить парня, но тот постоянно ерничал и порывался скорее уйти к себе домой. Терпения военного надолго не хватило и он, психанув, сам выставил Гришу за дверь, приказав вернуться, когда тот успокоится. Вместо дома Гриша направился к своей лучшей подруге Кристине и рассказал девушке обо всем случившимся. Та внимательно его выслушала и посоветовала прислушаться к своим чувствам. В конце концов, это его жизнь и ему решать, что для него хорошо, а что плохо, и неважно, что об этом подумают остальные. Кристина убедила Гришу вернуться к Лебедеву и просто поговорить с ним, объяснить свои сомнения и выяснить чего от него хочет сам мужчина. Сделав все, как сказала подруга, Измайлов тем же вечером снова сидел на кухне полковника и под крепкий кофе смущенно объяснялся мужчине в своих смешанных чувствах. Лебедев всеми силами скрывал рвущуюся наружу улыбку, чтобы не спугнуть парня, и внутренне ликовал. Что-то было в нем неуловимо родное, то, что хотелось оставить себе, а Валентин всегда получал то, что хотел. В итоге они договорились не торопить события, и полковник пообещал не давить, и дать парню время все обдумать, чтобы понять хочет он этого на самом деле или нет. Гриша убедился, что намерения Лебедева вполне серьезные и, пожалуй, это было самое главное, что он хотел услышать. Валентин забрал заявление, Гриша привлек свои связи и Артема вскоре отпустили. Лебедев был там и видел, как Гриша хотел поговорить с братом, даже попытался обнять, но получил лишь массу упреков, обвинений и желание больше никогда не встречаться. О «спасибо» речи не шло. За Артемом вскоре подъехали его дружки, а Гриша так и остался стоять возле отделения. Лебедев хотел уже подойти к парню, но тот, пролетев мимо него, сел в машину и унесся прочь. Полковнику в тот день тоже пришлось задействовать свои связи, потому что адреса Измайлова он не знал. Когда он приехал к коттеджу, мужчину оглушила громкая музыка, рвущаяся из открытых окон. Мысленно надеясь, что Гриша в доме один, а не закатил вечеринку, полковник открыл незапертую дверь и шагнул внутрь. Измайлов валялся на диване в окружении пустых бутылок, и бездумно смотрел в потолок. Лебедев покачал головой и выключил музыку под недовольный возглас Измайлова. — Валентин Юрьевич, ну зачем музон-то вырубили, хорошая же песня была, — пьяно протянул хозяин дома. — Ты на часы смотрел? Ночь на дворе. Всех соседей перебудишь, — резонно заметил полковник. Гриша усмехнулся и развязной походкой подошел к Лебедеву. — И что они сделают? Неужели ментов вызовут? Так я и сам мент. Хрен что мне будет. Не желая вступать в этот диалог, мужчина молча сгреб парня в охапку и отвел его в ванную умываться. Кое-как приведя Измайлова в чувства, Валентин уложил его в постель и под молящий взгляд голубых глаз лег рядом. Полночи полковник выслушивал, как парня все достало и как он устал жить, а потом у Гриши начался отходняк, и его стало сильно трясти. Лебедев крепко прижимал к себе дрожащего парня и успокаивал тихими речами. Наконец, полицейский заснул глубоким, но беспокойным сном. Весь следующий день Лебедев провел у Измайлова дома, выводя парня из похмелья и просто общаясь с ним. Они посмотрели несколько фильмов, заказали поесть, и в итоге получилось что-то вроде романтического ужина. Тогда-то Измайлов и решился на отношения с Валентином, о чем в последствие не жалел ни секунды. Жизнь обоих понеслась стремительной рысью. Любовники наслаждались каждой минутой, проведенной вместе. Лебедев перестал все время посвящать работе и стал брать больше выходных, а Измайлов вместо баров, баб и пьянок быстрее рвался домой. Переехать к другому, чтобы жить вместе, оба отказались наотрез, но был найден компромисс: на буднях Гриша оставался у полковника — так обоим было удобнее добираться до работы, — а все выходные они проводили у Измайлова. Лебедева этот вариант устраивал, дом полицейского ему нравился, и мужчина мог хорошо там отдохнуть. Вихрь чувств закружил их. Они целовались, как сумасшедшие, и трахались каждый раз, как последний. Измайлов быстро учился и под руководством Лебедева превратился в идеального партнера. Парень был готов на любые эксперименты и делал все, что от него требовалось. Ненасытность молодого любовника сначала напрягала Лебедева, мужчина боялся сплоховать, но вскоре понял, что рядом с этим похотливым бесенком облажаться невозможно. Каждое утро, просыпаясь со стояком и заводясь с полоборота, Лебедев с удовольствием велся на все провокации. Измайлов хотел везде. Ему было абсолютно пофиг, что их могут увидеть, а Валя просто не мог отказаться или удержаться. В машине, в лифте, в примерочной, в туалете ресторана, дома на всех поверхностях и даже на работе у Лебедева. Собственно, тот случай и послужил причиной, по которой полковник заявился к Измайлову в отдел. Это случилось месяца через два после начала их отношений. Грише захотелось чего-то новенького, и он быстро нашел себе развлечение. Называлось оно «доебись до Лебедева». Когда полковник выходил из себя, он становился мега горячим, а секс — крышесносным. Чтобы не сорваться и не избить засранца, Лебедев просто загибал его раком и драл так, что Измайлов потом ходить не мог из-за тряски в ногах и слабости во всем теле. После они сразу мирились, и полковник сожалел, что был так груб с парнем. Вот только Измайлов всегда довольно улыбался и сразу начинал придумывать, как же еще выбесить своего любовника. Вскоре Гришу посетила гениальная идея. Прийти к Лебедеву на работу под видом сотрудника правоохранительных органов якобы для выяснения каких-то вопросов, а дальше уже постараться выжить, потому что ярость полковника была гарантирована. Все так и случилось. Собрание было сорвано, связки Измайлова — тоже. Закрыв дверь в свой кабинет, и отослав предварительно охрану, Лебедев выебал полицейского прямо на столе под портретом нашего главнокомандующего. Это был самый жесткий и самый лучший секс в жизни Измайлова. Та животная страсть, что исходила от Лебедева, просто сводила с ума, как сильный наркотик, которого хотелось еще и еще. Его сильные руки, сжимающие бедра до синяков, военная форма, от которой парня невероятно штырило, железобетонный член — все это стало для Измайлова истинным сокровищем. Также в этот список входили требовательные губы, властный голос, вкусный парфюм и невероятная душа Валентина Юрьевича. Гриша полюбил его всем своим сердцем и уже не мог представить жизни без этого по-военному строгого мужчины. Дома парень получил по шапке еще раз, потому что Лебедев целый день ловил на себе странные взгляды. Гриша заливисто смеялся на упреки полковника, и тот довольно быстро оттаял, но обещал отомстить. И вот когда Валентин ехал на одну из военных баз, он вдруг понял, что проезжают они рядом с отделением Измайлова. Полковник ухмыльнулся и приказал Андрею свернуть к отделу МВД и ждать его возвращения. Беглым взглядом оценив внутреннюю обстановку, Лебедев прямо проникся сочувствием к тому, что его любовнику приходится работать в таком отвратительном месте, где ремонта не было со времен Андропова, но когда он вошел в кабинет, это чувство тут же испарилось. Красивый ремонт, дорогая мебель и техника, и во всем этом великолепии сидит его голубоглазое чудо, вальяжно развалившись на стуле и играя в «стрелялку» на компе. — Ну, какого хрена надо? Измайлов выглянул из-за монитора, ожидая увидеть кого угодно, но не Лебедева. — Такого. Не слышу радости в голосе, — строго выговорил мужчина. — Валя? Ну нифига себе! А ты что тут делаешь? Глаза Гриши засветились так, словно в них фонарь зажегся, а губы расползлись в такой широкой улыбке, что Лебедев забеспокоился о душевном здоровье своего парня. — Ты же у меня на работе был, а я, что не могу к тебе прийти? Заметь, я тебе ничего не срываю и никакого переполоха не устраиваю, — подметил Валентин. — Ты это серьезно? Да Володьке, наверное, уже скорую вызывают или жене сообщают. А бедный Мухич? Что с ним, я тебе даже рассказывать не буду, — смеялся Гриша, подходя к мужчине, — так что как раз ты-то и устроил переполох, да еще какой. Измайлов обвил шею полковника руками и впился в его губы поцелуем со всей страстью, на которую был способен. Лебедев зарылся рукой в мягкие волосы, сжимая и чуть оттягивая голову назад. Подцепив футболку парня и быстро стянув ее, мужчина припал губами к тонким ключицам, засасывая нежную кожу до синяков и вырывая из груди любовника несдержанный стон. Властные руки с силой оглаживали бока и ребра, вызывая толпу мурашек на молодом теле. Измайлов тяжело дышал, стараясь сдержать рвущиеся наружу стоны. Он изгибался, как змея, желая прижаться к своему любовнику как можно теснее, дать этим мужественным рукам коснуться себя везде и сразу. Расстегнув штаны полковника, парень скользнул ладонью к крепкому члену и, отодвинув белье, с наслаждением дотронулся до упругой плоти. Мужчина издал утробный рык и толкнулся в руку любовника, призывая к более активным действиям. Гриша потянул Лебедева на себя и, не отвлекаясь от поцелуя, уселся на стол. Валентин подошел вплотную к парню, и тот, обхватив его ногами за талию, принялся надрачивать подрагивающий от напряжения член. Военный сходил с ума от ощущения теплой ладони на своем органе. Ему хотелось трахнуть мальчишку прямо сейчас, без промедления, но тогда все закончится слишком быстро, и он не успеет как следует посмаковать наслаждение. Измайлов громко застонал, когда губы полковника снова оказались на его шее и, утягивая любовника за собой, лег спиной на гладкую поверхность стола. Лебедев накрыл своим телом парня, упираясь членом ему в живот и до боли сжимая тазобедренные косточки, которые он так любил целовать. Гриша скрестил ноги на бедрах мужчины и обхватил его руками, вцепившись в китель. Полицейского вело от военной формы, он был готов обкончаться от одного вида Валентина. Измайлов обожал, когда любовник был в форме и имел его, не раздеваясь. Но вот случалось это крайне редко, поэтому сейчас парень был безумно счастлив. Наконец, поцелуев и обжиманий стало мало, и Лебедев, подхватив любовника, перенес его на диван. Глядя на полковника шаловливыми глазами, Гриша медленными движениями принялся стягивать с себя брюки сразу с бельем. Валентин позволил ему эту маленькую вольность и терпеливо ждал, когда парень останется обнаженным. Мужчина сел на диван, приспуская штаны чуть ниже, чем уже было, и пару раз провел ладонью по своему члену. Гриша отвел руку полковника в сторону и взобрался к нему на колени. Парень впился в губы Лебедева влажным поцелуем и с наслаждением застонал. — Что, не терпится? — усмехнулся мужчина. — Даже не представляешь, как. Трахните меня, товарищ полковник, — блядским голосом протянул Измайлов. Гриша заулыбался и, глядя в глаза возлюбленному, смачно облизал два пальца. Лебедев смотрел на завораживающее действо и готов был кончить от одного развратного вида. Смочив слюной пальцы, парень завел руку за спину и, прогнувшись еще сильнее, стал аккуратно растягивать себя. Валентин придерживал любимого за бока, с нежностью гладя большими пальцами мягкую кожу. Измайлов тяжело дышал и был уже на грани. Единственным, что держало его в реальности, были потемневшие от страсти глаза напротив. Наконец тихо застонав, парень схватился руками за плечи полковника и коротко кивнул в знак согласия на продолжение. Лебедев взялся за упругие ягодицы и, чуть разведя их в стороны, стал насаживать любовника на свою плоть. Мужчина все делал аккуратно, внимательно прислушиваясь к партнеру, чтобы не причинить ему боль. Насадившись до конца, полицейский прислонился лбом к плечу Лебедева, чтобы немного отдышаться. Валя ласково поглаживал парня по спине, давая время привыкнуть и настроиться. Вскоре Гриша принялся подниматься и опускаться, постепенно наращивая темп движений. Кабинет наполнился громкими стонами и пошлыми шлепками. Когда парень подустал, Лебедев поставил его на четвереньки и пристроился сзади. Вообще, это была любимая поза полковника (и Гриши тоже), вот только Валентин считал, что это неуважительно к партнеру, постоянно загибать его раком. Но иногда можно себя и побаловать. Лебедев держал парня за талию и с силой натягивал на себя. Было просто невероятно видеть, как прогибается и подается на встречу этот чертенок. Как похабно он стонет и выкрикивает твое имя, умоляя не останавливаться. Полковник чувствовал, как мутнеет его сознание в присутствии этого парня. Хочется обнимать и тискать его, целовать и трахать, и никогда не отпускать от себя. Мужчина давно не испытывал ничего подобного к другому человеку. Он безумно любил свою жену, с ней он хотел бы жить, но с Измайловым он готов сойти с ума. Весь мир сошелся клином на этих голубых глазах и развязной улыбке. Лебедев схватил парня за челку и притянул к себе. Гриша выгнулся дугой и, держась за его ногу, откинул свою голову на чужое плечо. Валентин с удовольствием целовал любимую шею и вдыхал неповторимый аромат смешавшихся от тесного контакта парфюмов. Чувствуя скорую разрядку, Валентин толкнул Гришу обратно на диван и вдруг заметил, что они не одни. На пороге стоял мужчина с открытым ртом и выпученными глазами и, кажется, с поехавшим рассудком. Догадавшись, что это начальник Измайлова, Лебедев попросил его подождать за дверью, потому что остановиться сейчас было просто выше его сил. Хлопнув парня по жопе, чтобы заткнулся и не отвлекался, полковник в несколько минут довел обоих до оргазма. Парень, громко застонав, излился прямо на диван, а Лебедев, войдя особенно глубоко, внутри него. — Валь? — Чего тебе? — А приходи почаще к нам в отдел. Мне понравилось. Гриша уже оделся и привел себя в человеческий вид, но вот шальные искры в глазах никуда не делись. Парень обнял полковника со спины, сцепляя руки в замок на его животе, и потерся щекой о плечо. — Посмотрим. В такую дыру лишний раз ехать не охота, — чуть устало отозвался Валентин. — Что же сделаешь, куда направили, — Гриша пожал плечами и сощурил в блаженстве глаза. — Пошли ко мне? Хватит уже за всякой швалью бегать, хоть родине послужишь. — Не начинай. Я и так служу не меньше твоего. Гриша нахмурился. Тема работы была самая неприятная в их паре. Измайлов безумно боялся, что возлюбленного загребут в какую-нибудь горячую точку, а Валя — что парня прирежет какой-нибудь дебил. — Ладно, потом поговорим. Мне пора, а то мои уже заждались. Валентин развернулся, поцеловал парня и вышел из кабинета. В коридоре на лавочке, пригорюнившись, сидел Яковлев. Увидев полковника, он резво вскочил на ноги, но никаких звуков не произнес. — Здравия желаю, товарищ подполковник. Вы что-то хотели? — с иронией поинтересовался Лебедев. — Нет. То есть да. Прости меня Измайлов! Володя увидел вышедшего из кабинета Измайлова и тут же бросился его обнимать и просить прощения. Лебедев охренев смотрел на своего парня. — И что это значит? — бровь полковника изящно взметнулась вверх. — Да я сам не знаю, — оправдывался Измайлов, — Володь, ты чего? Что случилось? Гриша кое-как отстранил от себя начальника и взяв в ладони его лицо, внимательно посмотрел в глаза. — Вроде не обдолбанный, — заключил Измайлов. — Прости меня Гришенька, родной ты мой! Я ж не знал, что так получится. Откуда мне было знать, что эта хрень сработает, да вот так вот. Это из-за меня тебя трахнули, — наконец признался Яковлев, но ситуацию это только усложнило, а не прояснило. — В смысле? Валя, я чего-то не знаю? — заржал Измайлов, поняв, что подпол опять дуркует. — Я понятия не имею, что за бред он несет, — с презрением и удивлением отозвался Валентин, а потом, подойдя ближе к Яковлеву добавил: — Кому расскажешь — закопаю так, что тебя с собаками не найдут. Володя шумно сглотнул и согласно закивал головой. Измайлов весело рассмеялся и затолкал начальника в свой кабинет. — Он нормальный вообще? — осведомился Лебедев. — Да он классный мужик, чего ты? Все иди, не парься. Я внушу ему, что это все его воображение, я так сто раз уже делал. Лебедев устало покачал головой, еще раз поцеловал парня и пошел прочь из отделения. В голове настойчиво поселилась мысль, что Гришу нужно забирать из подобного общества и выводить в нормальные люди. А Измайлов тем временем, счастливый и довольный, развлекался с сознанием Яковлева, который оказался на редкость внушаемой и доверчивой личностью.