"Дар богу Таматоа"

Коли живёшь с богами, то знаешь, что они, боги, требуют разного. Потребности, впрочем, у них одни и те же, тут они от людей неотличны: нужна им еда? Нужна. Но – одним достаточно воды и листьев кокоса, другим подавай лучшую рыбу, третьим – только красные плоды, ну и так далее. Спать им нужно, жениться – в общем, как людям. Только по-другому чутка, чем людям. Там, где родился Мауи, был распространён культ Таматоа – подводного краба, отвечавшего за хорошую охоту, обилие рыбы и за благодатную погоду. Впрочем, не только: например, в племени Мауи Таматоа так же отводились функции бога-родителя, отложившего и высидевшего яйца, из которых потом вылезли люди, звери, рыбы, само собой, ну и некоторые другие духи – только успевай записывать за информантами. В остальных регионах Таматоа считался плохим духом, приносящим неудачу и утаскивающим зазевавшихся рыбаков – но только не на родине Мауи, о нет. Возможно, это как-то связано с тем, что по общей мифологии Таматоа отщипнул от тела Те Фити несколько кусков и они превратились в острова, на одном из которых Мауи и родился – трудно сказать. Во всяком случае племя Мауи остальные считали опасными фриками, да и сам Мауи склонен был с ними согласиться. Но у него были свои причины не любить соплеменников. − Малыш Мауи изумительно хорош, − пел Таматоа, ощупывая взглядом каждый сантиметр обнаженной кожи юноши. – Ты вырос и твоё тело стало большим. Я могу посмотреть на твой крюк? За время, пока живёшь под водой и учишься божественным премудростям, привыкаешь к отвратительным каламбурам похотливого бога; к тому же Мауи и так предназначался в качестве жертвы для Таматоа – такой каннибальско-свадебный обряд, когда племя оставляет для бога-покровителя ребёнка или подростка, достигшего брачного возраста, чтобы бог мог если уж не сожрать подношение и не удовлетвориться пролитой кровью, так хотя бы забрать себе несчастного в качестве наложника. К этому обряду нормальные племена не прибегали уже давно, но, видимо, на острове Мауи настолько не везло с охотой и урожаем, что по этой причине решили избавиться от самого здорового и крупного младенца. И при этом украсить его как жениха. Ну, вероятно, чтобы наверняка. Мауи не знал, по какой причине его родители сделали именно так, а не просто скинули лишний рот в воду, но это сработало: Таматоа не стал лишать жизни будущего супруга. А там Мауи познакомился и с великой Те Фити, и на божественном орле успел прокатиться, и открыл в себе сверхъестественную силу… в общем, наверное, это и хорошо, что всё сложилось таким образом. Только всё равно Мауи испытывал ужасную обиду. И отвращение к верховному богу своего народа, которое с каждым годом становилось лишь сильнее. − Мауи, дружочек, ты уже не рад меня видеть? Ну же, не сердись и иди к папочке! Мауи совершенно не помнил своих человеческих родителей. Его первым впечатлением стал гигантский, покрытый золотом краб с жадно горящими глазами: он срывал чудовищно большими клешнями украшения с принесённым ему в жертву ребёнка, пугая того до истерического плача (возможно даже и до мокрых пелёнок; нет, ну вы этого краба видели?!). Как рассказывала Те Фити, Таматоа никак не мог убаюкать орущего от ужаса малыша и потому был вынужден обратиться за помощью к богине-матери; она-то и пожалела несчастного Мауи, но не могла освободить его от рабства. Она не проговаривала этого вслух (Мауи вообще не знал, умела ли Великая Мать разговаривать; кажется, да?.. или нет? если и да, то, вероятно, она не считала нужным делать это), подкидыш понял сам: если уж он не хочет быть любовником морского бога, то ему придётся каким-то образом самому постоять за себя. И за всех других несчастных, которые были преподнесены в жертву чудовищу. − Как ты прекрасен, − плотоядно и, кажется, абсолютно искренне вздыхал Таматоа, едва касаясь обнажённого тела Мауи. – Я давно ждал этого момента. Ты вырос прекрасным воином, Мауи, и, надеюсь, ты станешь жемчужиной в моей сокровищнице. Мауи поморщился; сказал Таматоа, что сдерживает улыбку. Крюк, подаренный ему богом Тане, Мауи прятал среди собранных (а говоря честно, украденных) золотых украшений; им же он отрубил одну из ног Таматоа, когда тот, сволочь, всё-таки полез к нему. Этого оказалось достаточным, чтобы, во-первых, освободиться из-под власти ненавистного краба, во-вторых, поднять против себя всех чудовищ Лалатое, но Мауи никогда не искал лёгких решений: он ещё в детстве твёрдо решил, что, как только ему выпадет шанс освободиться, ноги его в царстве чудовищ не будет. И Мауи сдержал слово. Ну, почти.