Мои небеса
В тот день и вправду, казалось, что серое осеннее небо было нашим. А солнце, что изредка выглядывало из-за туч, светило исключительно нам двоим. Бывает же такое ощущение полного счастья рядом с человеком, который не устраивает скандалы, не задаёт глупых вопросов. И, кажется, он только твой. Удобный, и этим тебе нравится, а может это большее было, чем чувство спокойствия?Мой рай и глаза
Ох, уж эти его глаза. Чистые, сияющие, но уже потом понимаешь, что в них столько грусти и боли, что странно, как их обладатель ещё не сошёл с ума от свалившихся бед. Вроде всё отлично, но вселенская печаль в этих чистых глазах лишает покоя навсегда каждого, кто увидит её в них. Сейчас это рай — смотреть в них и понимать, что они вновь сияют чем-то тёплым к тебе. Три месяца назад раем был загородный дом Уолста-младшего. Он был словно пропитан чувством умиротворения и уединения. Мне не было нигде так комфортно и спокойно, как здесь. Казалось, я нашёл своё место.И ангелы надо мной
Только один — мой мальчик. Он просто со мной, и это даёт надежду, что всё будет хорошо. Мой личный ангел-хранитель и дьявол-искуситель в одном. Но льстит, безумно льстит это «мой». Только для меня и всё. Только ценить я это начал намного позже, чем нужно было. Слишком много потерял. Самое печальное, что упустил его. И доверие моего Мэтти.Ты скажешь…
И чтобы ты не говорил, я всё пропускал мимо ушей. Жуткий эгоист. Да, что ты вообще о нём реально знаешь, Нил? Сможешь ли сходу назвать цвет его глаз или быть уверенным, что американо он предпочитает латте? Самое простое. А если он пил этот отвратительный латте только потому, что его принёс ты? Весь такой уверенный, будто знаешь его вкусы. А он просто молча улыбался и отпивал этот ужасный кофе. Но, что он реально любит ты думал? Нет, поэтому и упустил момент, когда Мэтту это надоело.Мои мечты
Мне казалось, так будет всегда. Он возле меня вечно ошивался, и я мог прийти к нему, когда захочу. После каждого взлёта и падения мы приходим туда, где нам уютно. Мне было с ним комфортно. Да, и ему, кажется, тоже. Но я не берусь утверждать. Да ничерта я о нём не знаю. Слишком мало я замечал его чувства. Слишком мало отдавал и слишком много брал. Да с ними никогда и не задумывался, а надо ли это делать. Пока ему не надоело.Постель и ты
Я, лёжа на смятой постели, наблюдаю за тем, как он курит в открытое окно. С улицы забивает ветер, но Мэтт не обращает внимания. Видно же, что холодно, но не сдвигается с места, всё так же медленно затягиваясь своими черничными сигаретами. До сих пор не знаю, как заполнил с чем они. В одних джинсах, а голый торс явно привлекает внимание.И этот бокал был мой
Отпиваю немного вина с бокала и подхожу к нему. Мышцы спины напрягаются, но он по-прежнему молчит. Нервничает. Прижимаюсь грудью к лопаткам и легко целую в плечо. Всегда это работало, чтобы он улыбнулся, но не сегодня. Молчит. Да, что же происходит? Давай, Уолст, не молчи, ты же у нас по части длинных чувственных речей. Целую в влажный висок и обнимаю. Мой. Кладу голову на плечо, прижимаясь своей щекой к его, закрываю глаза. Только мой. Всегда рядом, всегда удобный. — Мэтти, ты в порядке? — В полном, — разбитый голос. — Не ври, — делаю вид, что интересно знать причину, хотя догадываюсь. — Всё из-за Джанин? — Опять уйдёшь вечером? — Я женатый человек, что ты хочешь от меня? — срываюсь и не понимаю, как сильно его задеваю. — Сваливай нахуй! Жене и детям привет. Уолст забирает мой бокал и выпивает весь оставшийся алкоголь. Также, как и я выпил его всего. Не видел такого отчаяния в глазах Уолста ещё никогда. Или просто не хотел видеть.Послушай…
— Мэтт, послушай. — Ты меня много слушал? Меня как-будто ледяной водой окатили. А и вправду, когда я последний раз с ним просто говорил ни о чём? Заткни, наконец, своего эгоиста, Сандерсон, и просто ответь, когда в последний раз ты спросил, как у него дела? Не вспомню. А может быть потому что и нечего вспоминать? Почему он должен был ждать, когда ты решишься уделить ему внимание? Я был слишком глубоко в себе, чтобы замечать его. Даже его пёс получал внимания от меня больше, нежели он. А он ждал, когда я соображу и приду в тот момент, когда он нуждался во мне. Но я не шёл. Самовлюблённый эгоист. А потом краткое «Видеть тебя не хочу» и всё, будто оборвалось. Время застыло в том доме, перед окном. Мне стало без него одиноко. И тогда я начал понимать, как он был мне важен.Может разделим на двоих, что имеем?
Как часто мы находим человека, с которым готовы делить всё, что имеем? Наверняка, повстречавшие таковых, невероятные везунчики. Вот и я стоял пред заветной дверью и боялся в неё постучаться. Не простит. Это мысль не давала мне покоя. Она, будто надоедливый шум большого города преследовала меня повсеместно. Наверное, не зря. Но стоя на пороге в который раз, мне впервые страшно встретиться с голубыми глазами хозяина дома. Да, сейчас я последний трус, потому что не хочу до дрожи в коленях и боли в висках увидеть его взгляд. А вернее не увидеть. Не разглядеть в любимых глазах того чувства, которым он ко мне пылал. Как бы не думал Мэттью, я им дорожу. И люблю что ли? Да, странно и по-своему, но люблю. Казалось, я уже не 20-летний мальчик, да и не тот вовсе человек, чтобы этим страдать. Но каждый любит в силу своих возможностей и умений. Мне хотелось бы показать, как сильно мне важен младший Уолст. Но каждый раз это получается на свой манёр. Я не волнуюсь перед встречами с ним. Не волновался, но сейчас что-то во мне изменилось. И всё же я постучался. Осторожно, а не как обычно. Тишина. Может, дома нет? Надеюсь, это так и я смогу свинтить. Серьёзные разговоры сегодня не для меня. Нет, я решился, надо, Нил. Стой и жди. Я готов ждать хоть вечность, но, зная, что эта чёртова дверь откроется. Ох, нет, дурак. Непобедымый идиот. Он же отдавался мне полностью, а мне не дано было это понять. Мэтти любил за двоих, а я не хотел этого замечать. Наконец, чёртова дверь отворилась. На пороге стоял заспанный Мэттью. Как же мне он нравился таковым. Заспанным, растрёпанным, таким моим домашним мальчишкой. Мы молчали. Он лишь удивлённо изогнул левую бровь. Надо как-то начать разговор, но слов нет. — А, это ты, — ясен перец я, с какой Луны ты свалился? — Чё надо? — Давай поговорим. — Ну заходи. У тебя три минуты, а потом катись нахуй, видеть тебя нет желания особо. Сегодня мой мальчик грубый. Обычно это моя фишка, но с тех пор, как он разорвал наши отношения, вокалист всегда со мной общался только так. И он имел право. — Мэтти, — начинаю тихо и осторожно, сам пугаясь своего тона. — Нихрена я тебе не Мэтти, — фырчит. — Знаешь, Нил, я заманался быть для тебя мальчиком для утешения. Принеси-подай, утешь, когда у меня что-то не ладится или просто грустно стало. Поищи кого-нибудь для потрахушек в другом месте. Меня это уже порядком заебало. Так что пиздуй к жене, Сандерсон. — Не хочу, — вздыхаю. — Мне трудно без тебя. Я был полнейшим мудаком. — Что изменилось? — перебивает. — Я понял, как ты мне важен, - о, боги, что я несу? — Скучаю по тебе. Эти три месяца без тебя. Это же сущий ад. Плохо мне без тебя. Слышишь, плохо? Закрываю глаза, а передо мной ты стоишь. Улыбаешься так, как никто не может. И дом мне кажется не моим. Прости меня, я был полнейшим идиотом. Ты имеешь полное право злиться на меня, кричать. Хочешь, можешь ударить. Но только перестань делать вид, что между нами ничего нет! — срываюсь на крик.Ты скажешь…
Стою, как провинившийся школьник пред учителем. Жду, когда же Мэттью скажет, хоть что-то. Поднимаю на него глаза. Он стоит уверенно, но вот взгляд. Зашуганный, загнанный в угол жестокими людьми, а особенно мной. Что же я с тобой сделал, мой мальчик?Мой гнев, печаль
— Сандерсон, что ты думаешь? Пришёл, сказал пару-тройку пафосных слов, и я побегу к тебе в объятия, как глупый мальчик. Хватит, я не собираюсь, каждый раз под тебя ложиться. Поищи идиота на стороне, я уже сказал. Иди нахуй, ты конкретно меня заебал.Корона и сталь
Он устало опускает голову. Гордость в этот раз сильнее всего того, что он ко мне чувствует. А чувствует ли? Неужели я убил всё, что было в нём? Какой же я придурок. Только сейчас я вижу, как больно сделал ему. Нет, мой хороший, ты никогда не был для меня просто для развлечения. Мэтти — как все мои болеутоляющие вместе взятые, мой ангел-хранитель, которому я умудрился своим холодом обжечь крылья. — Ты мой личный амитриптилин, — произношу практически неслышно, и он не обращает на меня внимания, как не обращал его я, весь этот год.И этот дворец лишь мой
Хочу, чтобы его дом снова стал моим. Нет, нашим. Чтобы снова просыпаться с ним и видеть его улыбку. Целовать замёрзшие ладони, подымаясь выше к ключицам и шее, наблюдая, как чувственно он реагирует на каждое моё прикосновение. А главное дурачиться, как малые дети.Ты скажешь…
А дальше молчишь, но жду ещё больше слов. И делаю то, на что никогда бы не решился, если бы не любил. Подхожу вплотную, спускаюсь вниз и обнимаю его колени. Прижимаюсь настолько сильно, насколько могу. Он медленно выдыхает. — Ну и что ты делаешь?Мой свет и шоу
— Мне так плохо без тебя. Я забываю, как дышать. Ты мой свет. Прости, я сделаю всё, чтобы ты мне вновь поверил. Нет, знал, что я тебя люблю. И это не просто слова. Я буду сидеть так, пока ты меня не простишь.Мой год прошёл
— Этот год с тобой был лучшим у меня, — тихо говорит, и зарывается пальцами в волосы.Недаром и ты со мной
— Я не ценил тебя, но ты дорог мне, Мэтти. Не оставляй меня одного, пожалуйста. Я места себе найти не могу без тебя.Мой конец, мой предел Мой атомный взрыв, прогремел, прогремел, прогремел,
И тут стена пала. То безразличие сползло с его лица. Он спускается ко мне и обнимает. А я так давно этого ждал. Трудно было видеть его в студии и знать, что он не обнимет, не прикоснётся, когда мы останемся вдвоём. Я прижимаюсь, как можно крепче к нему, втыкаюсь носом в шею. Он улыбается. Прекрасно же знаю, как он это любит. Теперь снова, кажется, что солнце светит только нам. И мне хочется верить, что мне удастся всё исправить. Шрамы от раны останутся, но я сделаю всё, чтобы мой мальчик забыл о них, как можно быстрее.Послушай Может разделим на двоих, что имеем?
Все чувства теперь на двоих. Один запах на двоих. Одна улыбка на двоих.— Может, ты примешь зверьков моих? — тихо задаю вопрос, немного отстраняясь.
— Тараканов что ли? — хихикает Уолст-младший. — Именно. Мэтти, — снова втыкаюсь носом в шею, — мой Мэтти.— А быть может, может, я люблю за двоих?*
— Нет, мой мальчик, теперь это моя задача.— Наша задача.
— Прости меня.— Давно простил, Нил.