С любовью, Вселенная

Погода в Петербурге редко когда могла порадовать своих жителей теплом и светом. Даже сейчас снежинки кружатся в причудливом танце и ветер с остервенением швыряет их в лицо Оксане, но она не жалуется. Плотнее кутаясь в так полюбившийся серый пуховик, она не спеша идет вдоль набережной, ловя на себе недоуменные взгляды прохожих. Девчонка светится вся, казалось, ещё шаг, и взлетит вовсе, поднимется высоко-высоко в небо и озарит своим светом этот хмурый город. Полной грудью она вдыхает холодный февральский воздух, ощущая, как легкие щекочет мороз, а на душе так тепло, будто май-месяц поселился в её сердце, согревая, напоминая, что теперь всё будет по-другому. Теперь её жизнь наполнится новыми, ранее не виданными красками. Теперь Оксана будет счастливой. Оксана замужем уже 3 года. Родители были категорически против этого брака, ведь малышке было всего 19 лет, когда она притащила в дом непутёвого тридцатидвухлетнего мужчину нерусской национальности и заявила, что выходит за него замуж. На любые протесты матери она горько плакала, мол, люблю я Сережу, жить без него не могу. В первый же день завязалась драка между отцом девушки и тем самым Сережей, после чего мать не выдержала и выставила незваного гостя за дверь, строго-настрого запретив появляться в этом доме. Невозможно описать словами ту ненависть, которую испытывала к своей семье Оксана, когда впопыхах запихивала самые необходимые вещи в рюкзак, вытирая горячие слезы рукавом толстовки, которую присвоила себе при первом походе в гости к Матвиенко. Выплюнув сухое «ненавижу», она пулей выскочила из родительской квартиры, игнорируя слезы матери и брань отца, зная, что больше никогда сюда не вернется. Она была счастлива, что ей есть куда идти и теперь её мечта свершится. Она станет невестой. Оксана свернула за угол и остановилась возле кофейни. Постучав ногами об пол, стряхивая гору снега с обуви, она потянула за ручку двери и в нос ударил сладкий запах вишневого сиропа, свежей выпечки и кофе. Сделав заказ, она заняла место за столиком у окна и достала из кармана пуховика мобильный телефон. Около минуты она гипнотизировала взглядом заблокированный экран, взвешивая все «за» и «против», и, кусая костяшку указательного пальца, открыла мессенджер. Окси, 15:46 Вложение Тоха, 15:49 ТЫ СЕРЬЕЗНО???? Окси, 15:50 Да;) Тоха, 15:51 Я в ахуе просто, в хорошем смысле! Поздравляю!!! Серега знает уже? Окси, 15:53 Еще нет, вечером устрою романтик и скажу:) Тоха, 15:55 Ну вы молодцы. Завтра идем на пивас, я плачу;) Окси, 15:56 Ты че, придурок что ли? Нельзя мне! Тоха, 15:57 Упс:( Улыбаясь, она отпила немного кофе, хотя, если честно, она даже не заметила официанта и то, как он его принес. Оксана пролистала переписку вверх и открыла фотографию, отправленную лучшему другу. На первый взгляд обычная красивая фотография хрупкой руки с золотым колечком на безымянном пальце, но одна деталь делала это фото особенным. Между большим и указательным пальцами был зажат белый продолговатый отрезок картона, на котором, будто знамя, алели две долгожданные линии. Две полоски, о которых так отчаянно мечтала Оксана. Антон отложил телефон в сторону и откинулся на спинку дивана, закрывая лицо руками. Он так безгранично счастлив за Оксану, если бы кто-то знал как он счастлив. Приятное тепло расплылось в груди парня, перехватывая дыхание и учащая сердцебиение. Окс станет мамой. В голове всплыли отрывки воспоминаний о том, как они с Фроловой дурачились в отделе детских игрушек, как подруга задерживала взгляд на детских кроватках и колясках, на мгновение теряя свой запал, но, одёрнув себя, снова смеялась и лупила Шастуна писклявым молоточком. А сейчас по ту сторону экрана сидит и аккуратно проводит рукой по ещё впалому животу, мечтая, чтоб поскорее прошло время и она наконец-то могла обнять свою Кроху. Вселенная никогда проигнорирует мольбу, вот только стоит ли оно того? Плечи Антона накрыли женские руки и парень вздрогнул от неожиданности. Ира всегда появлялась неожиданно, так же, как и появилась в жизни самого Антона. В компанию молодых журналистов, в число которых входили Фролова, Шастун, Топольницкая и Шеминов, начальство определило нового сотрудника – Ирину Кузнецову, которую непременно требовали любить и жаловать. Обучение девушки Павел Алексеевич доверил Антону, а тот так наобучался, что вскоре оказался с ней в одной постели. Это не была большая любовь, как в девчачьих фильмах, чтоб коленки подкашивались и чтоб бабочки в животе. Нет. Просто им было комфортно вместе, друг от друга ничего не требовали. Хоть они и часто разговаривают о будущей свадьбе, оба понимают, что ничего хорошего из этого не выйдет, поэтому ограничиваются лишь словами. - Антош, ты не голоден? Я картошку пожарила вкусную, как ты любишь. – она мурлычет ему эти слова на ухо, обволакивая своим слащавым голосом сознание Антона и он будто в вакууме оказывается. Хочет вылезти, выбраться, вот только не может. Волком воет от несправедливости, но покорно бредет за девушкой, бросив отточенное «да, конечно, пошли» и чувствует, как медленно идет ко дну. Вот только не понимает, что он давно уже на дне. С того самого момента, когда позволил перейти границу, вытереть об себя ноги и с безобидным личиком вновь и вновь впиваться в своё сердце ядовитыми шипами. Этим ядом пропитан каждый дюйм их квартиры, каждый сантиметр их тел. Вся жизнь Антона была отравлена ядом, происхождения которого он всё равно не понимал. Или же не хотел понимать? Два тела, сплетаясь воедино, бились об острые углы квартиры в обманчивой страсти. Дверь спальни захлопнулась, оставляя на кухне недоеденный ужин и гору грязной посуды. Телефон Кузнецовой, так неосторожно оставленный на прихожей, завибрировал и осветил полумрак коридора, высвечивая сообщение от неизвестного номера. Номер не известен, 17:20 Спасибо за ночь. С нетерпением жду следующей встречи.