Призрак в опере

Ной часто посещает концертные залы. Он может сходить на одну и ту же оперу несколько раз в неделю и утверждать, что ему ни капельки не надоедает. У Ноя есть прекрасный дар убеждения — и все верят, что виконта действительно заботит исполнение певицы, а не то, что происходит в холле в перерыве. У Ноя всегда заказаны два билета на одни и те же места, а рядом неизменно присутствует брат. Они всегда ходят парой и это то ли от скуки, то ли от обоюдной страсти к пению и искусству в целом. — Главное, — с видом знатока говорит Ной, — это уловить ту тонкую грань, когда примадонна поет со всей страстью, когда она живет своей партией. И все кивают. Никто ничего не понимает в опере, но каждый согласен. Ною, честно говоря, все равно, кто и чем там живет. У него есть дела намного важнее, чем пустые разговоры с такими же аристократами, или, не приведи господь, действительно слушать оперу. У Ноя есть то, точнее тот, ради которого можно и купить несколько билетов подряд и провести в опере все вечера с понедельника по пятницу. И имя ему Ванитас. Ной уже как полгода следит за ним. Его можно увидеть на каждом представлении, он всегда в тени балкона, на самых дешевых местах, и только слабые отблески камней на манжетах дают понять, что балкон не пуст. Ной не помнит, когда это началось. Просто на одной из десяти опер, что ставили в этом сезоне, он от скуки рассматривал гостей, и если бы не это, то Ной точно свел бы Луи с ума своим стуком. Прескверная привычка — отбивать тростью такт мелодии, если скучно. Ной занимался этим последние полчаса и отлично видел, что его спутник всего в шаге от убийства. Луи злится и всем своим видом даёт понять, что если прямо сейчас не прекратить стучать, то Ной полетит прямо в зал с балкона и головой вниз. Потому-то он и отвлекается на разглядывание гостей. Тут семья с молодой леди, отбывающей свой первый сезон. Она заметно волнуется, никак не может усидеть на месте и только опасливо поглядывает по сторонам. Ной отлично помнит, насколько волнителен первый раз и всё кажется, что все смотрят только на тебя, и любая ошибка может стоить репутации. Ной тогда вылил на себя бутылку вина и ничего, его не запомнили как того-самого-который-пролил-вино. На соседнем ряду престарелый граф нервно сжимает букет цветов. Наверняка хочет приударить за хорошенькой певицей, надеется доказать себе, что ещё интересен женщинам. Ной только усмехается и шепчет сидящему рядом Луи, что будь у этого старика состояние побольше, отбоя от желающих выйти в его жены не было бы. Он как раз еще чуть-чуть и богу душу отдаст, а молодая богатая вдова вполне найдет себе партию и получше. Луи резонно замечает, что и сам Ной был бы не против стать женой какого-нибудь богача. «Невозможно жениться на самом себе» Ной ответит как-то так и порадуется, что он богаче всех здесь собравшихся. На лоджии собрались дамы, которые сегодня пришли в компании друг друга и, к сожалению, мужей. Они пестрые в платьях и блеклые в разговорах, а их спутники и того хуже. Ной может поклясться, что не видел в своей жизни зрелища более жалкого, ну, может, только тот старик, что уверен в своей неотразимости. Таких людей, как эти, Ной если не ненавидел, то презирал — лишь напускное богатство и ничего за ним. Ной понимал, что он в паре шагов от них и всеми силами старался быть непохожим. И сейчас он мог бы услышать о чем они говорят, здесь принято вести беседы громче чем поют, но не хочется. Чего он там не слышал? «Ах, Ной опять приехал сюда!» «Неужто он так сильно любит оперу?» «Не знаю, но la maman говорила, что почти каждый вечер он здесь, на этом балконе, и со своим братом» «Братом?» «Да, они с виконтом росли вместе и не только хорошие друзья, но и братья» Луи слышит эти разговоры чуть ли не каждый день. Даже в церкви его появление не остаётся незамеченным. Юный виконт, красивый, статусный, друг того самого Ноя, богатый. Качество друга того самого в нем люди ценили больше всего. Приближенный к почти что королю, знакомство с ним может помочь в жизни. Или не помочь. Но хуже же не будет. Больше же всего Луи бесят не сами разговоры, а то, насколько спокойно к ним относится Ной. Он никак не реагирует на упоминания своего имени, или чьего-то еще имени рядом, а только улыбается. Ной вообще часто улыбается. Вот и полгода назад Луи смог наблюдать одну из улыбок своего брата, предвещавшую либо историю грандиозного размаха и красоты, либо же не менее грандиозного провала. — Смотри, он опять тут! — Ной несдержанно пихает Луи в бок и протягивает ему оперный бинокль. — Третий раз за неделю. — Мы тоже, — Луи не горит желанием даже смотреть, ибо и так прекрасно знает, что увидит. Ему решительно не нравится, что Ной настолько увлекся этим человеком, ведь теперь он значительно чаще приходит в оперу, и отныне никогда один. Луи уже готов проклясть тот день, когда в полумраке балкона напротив Ной уловил еле заметное движение, а в нём человека. Ной в тот вечер так и не смог отвлечься и начать смотреть хоть на что-то другое. «Смотри, у него и букет есть» «Видел бы ты, как он смотрит на эту певичку» «Боже, пятый раз за неделю, а он всё ещё тут» Луи только фыркает в ответ, потому что на его взгляд в этом нет ничего интересного. Да, там, в полутьме, сидит некий юноша, видно, из почти что самых бедных среди знати. Скорее всего просто сын какого-нибудь разбогатевшего торгаша. Да, он всегда одет по моде и носит с собой букет цветов. Он тот единственный, кто смотрит на сцену и действительно слушает. Не главных певцов, конечно, но в сравнении с остальными он явно выигрывает. Определенно, ничего примечательного. Но не для Ноя. Ной становится похож на одержимого. Он скупает билеты на все представления вперед, всегда для себя и брата, но ничего не слушает, а только напряженно смотрит в бинокль. Из невинного развлечения от скуки это становится похоже на манию. Он наблюдает неделями, каждый вечер и может сказать, что некоторых вещей он видеть уже не хочет и сожалеет, что вообще поддался соблазну. Ной начинает замечать мелочи, которых не видел раньше: в букете всегда одно и то же количество цветов, например. И каждый раз разная лента у Ванитаса в волосах. О, Ной бы всё отдал, чтобы одним плавным движением снять эту ленту и смотреть, как волосы рассыпаются по плечам. Ной отныне видит, сколько нежности в глазах парня напротив. Когда, в самом конце партии примадонны, вступает хор из еще неопытных девушек, которые только окончили обучение, взгляд Ванитаса становится настолько влюбленным, что Ною это отвратительно. Он смотрит на это в свой бинокль и Луи никогда не скажет, что в такие моменты Ной похож на отвергнутого влюбленного, с болью всего мира на лице. Даже Луи заметил, что парень напротив смотрит всего на одну певицу, а для Ноя понять это не был проблемой. Но Ной чертовски хорош в самообмане. Ной завороженно смотрит, как тихо колыхается серьга в ухе Ванитаса и про себя считает описываемые ей дуги. Луи это бесит ни капли не меньше, чем стук трости, но он не прерывает, потому что Ною просто надо. Если он не будет отвлекаться, то точно продолжит смотреть на лицо, и тогда, кажется уже Ною, он умрет прямо на месте. Еще один этот смертельно нежный взгляд и Ной самолично вырвет своё сердце и кинет на мостовую, чтобы сотни экипажей истоптали его, вбили в землю и никто не нашел. Ной был бы предельно счастлив. Это его личное наваждение и Ной думает, что он действительно безумен. Никогда до этого ему не хотелось знать о человеке всё и еще больше. Никогда он не желал так страстно просто встретиться в холле и сказать эти банальные слова вежливости. Может, удалось бы позвать на обед, они же оба так любят оперу, только каждый своё. Ной пишет длинные письма своей сестре Доминик, где умоляет помочь ему, потому что сам он потерян. Ему мало просто смотреть из тени и нервно цепляться за каждое движение. За легкое подрагивание тонких пальцев на подлокотниках стула. За сжатые в линию губы и сведенные вместе брови. Ной бы плакал, Ной бы унижался, Ной бы умолял, только бы на него взглянули всего раз. И на него действительно смотрят. В перерыве между актами Ной замечает, что парень спешно выходит из зала, сжимая в руках свой скромный букет. Ной ничего не может поделать со своим природным любопытством, потому следует за ним, абсолютно незаметно в такой толпе. Парень уверенным шагом направляется к дальнему выходу, у которого находится лестница прямо в гримерные певиц. У входа в них уже стоят поклонники примадонны, но этот парень явно не из их числа. Ванитас проходит мимо них, никак не замечая и спокойно идет дальше. Ною только и остается, что следовать за ним. Он смотрит, как Ванитас подходит к одной из дверей, стучит ровно три раза и, не дождавшись ответа, кладет букет у порога. На обратном пути он встречает Ноя, но вместо хотя бы дружеского кивка головой только оценивающе окидывает взглядом. — Вы тоже к Жанне? — он явно настроен враждебно, но Ной клянется про себя, что не слышал голоса лучше. — Да, вероятнее всего?.. — Ной не знает, что отвечать, он не был готов даже к взгляду, что уже говорить о разговоре. Он явно выглядит крайне смущенным, но реальная и очевидная причина настолько отличаются друг от друга, что никто не поверит. Парень ничего не отвечает и они просто расходятся. Ной долго растерянно смотрит ему вслед, а потом на букет. Внутри поднимается неясное желание уничтожить его. Такой ненависти к цветам Ной не испытывал никогда в жизни. Он честно пытается сдержать себя и не растоптать каждый цветок, но правила приличия берет верх, потому Ной обходится простым пинанием их тростью. Ну вот, теперь уже не так красиво. Ной долго и упорно гонит от себя мысль, что человек в балконе напротив — влюблен. Он говорит себе, что эта певица — кто угодно, но не любимая. Это сестра. Это племянница. Это хорошая подруга детства. Она кто угодно, но не возлюбленная. Боже, пусть она будет кем угодно. Но Ной сдается и просит Луи узнать, что это за девушка, на которую вечно смотрит парень напротив, и кто он сам такой. Луи только смеётся в ответ, что Ною нет нужды знать, кто его конкурент — с такими данными любая женщина его, даже если он не сможет написать ни одного приличного письма. Но он хороший брат, потому крайне деликатно расспрашивает всех о певице с заднего плана и нет ли неё хоть какого-то претендента на руку и, может, сердце. Ной судорожно вздыхает и сильнее сжимает чашку с чаем пальцами, потому что он был прав. Эта женщина — не сестра, не племянница и даже не близкая подруга. Он пытается выдавить из себя подобие улыбки, когда слышит два имени: Ванитас и Жанна. Ной понимает, что было бы безумием надеяться на чудо, Ной понимает, что зря просил своего бога и всех остальных дать ему шанс. Он не может сказать ничего, хотя вроде должен, да и Луи ждет ответа. Ной внимательно смотрит на дно чашки с чаем, словно сможет найти там не только отражение несчастного и жалкого себя, но и утешение. Ной находит там только идею еще более убийственную, чем выпить вместо вина яд. Это безумие, чистое безумие, повторяет он себе, но последние отзвуки ясного разума пропадают, когда до него доходит вся нелепость и трагедия ситуации. Акт чистого отчаяния, которое он назовет любовью. Было крайне неразумно влюбляться в Ванитаса. Более неразумными стали ухаживания за Жанной. Ной всё еще ходит в оперу, но теперь почти не смотрит на балкон напротив, где все так же ничего не меняется. Отныне глаза Ноя только на сцене и следят лишь за одной женщиной. Он носит ей цветы и пишет письма. Луи смотрит на это и понимает, что Ной просто пытается отвлечь себя, но делает только хуже. Выбрать объектом поклонения ту, в которую влюблен твой же возлюбленный — дело, ведущее к скорой смерти. Но Ноевы букеты намного пышнее, слог изящнее, а стихи выходят даже складно. Ванитас точно хуже. В сравнении с Ноем все хуже. Так думала каждая, но, видимо, не Жанна. Она всегда была холодна с ним и никогда не отвечала на признания. Она принимала подарки — но это сделала бы любая, ухаживай за ней Архивист — но не давала лишнего знака, хоть какого-то повода, чтобы рассчитывать на взаимность. Ной отлично понимает, что его не любят, но с остервенелым отчаянием продолжает. Он все чаще встречается с Ванитасом и ловит на себе его недружелюбный взгляд и хочет только крикнуть «смотри, теперь у нас общая не только опера, но и певица», но он молчит. Ной тайно надеется, что Ванитас, злой и прекрасный, вызовет его на дуэль. При всех, он кинет ему перчатку в лицо и скажет своим восхитительным голосом, что отныне Ной ему заклятый враг и все решит лишь смерть одного из них. Дальше Ной только представляет, как при все тех же людях, уже смотря прямо в дуло пистолета, признается в своих чувствах. Ванитас опустит пистолет и после минуты молчания просто обнимет. И Ной будет блажен и счастлив. Пока Ной только чувствует, как в сердце вонзают кинжал и только сожалеет, что не может вонзить глубже. Ной отлично понимает, что Ванитас нравится Жанне. Она всегда улыбается ему, его цветы стоят в вазе на столе, а Ноевы небрежно лежат на полу. Дешевые открытки от Ванитаса под рамой её зеркала, а стихи Ноя, полные любви, даже не раскрытые летят в камин. Ной всё прекрасно понимает, он всё же не дурак. Все близится к середине зимы и Ной решает, что с него хватит. Эта опера, этот Ванитас, эта любовь. Ной чертовски устал и хотел бы заснуть до весны. Они с Луи сильно задержались после оперы, потому что Луи смертельно необходимо поговорить с каждым из своих знакомых, обсудить последние новости да и вообще. Ною это совсем не интересно, потому он только бросает, что подождет на улице. Там воздух свежее. У входа уже почти не осталось людей, только редкие задержавшиеся пары спешили поскорее сесть в экипажи, чтобы добраться до своих теплых домов. Ной останавливается у края ступеней и просто бездумно смотрит в темноту. На улице не свежо, а холодно и Ной буквально чувствует, что не только замерзает, но его засыпает снегом. Он уныло водит концом трости по каменным плитам, рисуя неясные узоры, чтоб скоротать время и думает, что еще пара минут — ему конец. Когда снега уже достаточно на полах цилиндра и плечах, Ноя выводит из ступора звонкий смех. Он совершенно непроизвольно поворачивает голову туда, откуда его услышал и видит два отчетливо знакомых силуэта. Конечно, певицы уходят позже остальных, но Ной не ждал, что с ней будет и Ванитас. Они выходят из здания и Ванитас сразу подает локоть своей спутнице, чтобы было удобнее идти. Ной видит, что Жанна сомневается, но все же берет его под руку и вместе они идут по улице, стараясь держаться в тени. Они оба настолько счастливы и влюблены, что не нужно видеть их лиц, чтобы понять это. Ванитас что-то говорит, активно жестикулируя свободной рукой, а его спутница только кивает и прижимается сильнее, насколько это вообще позволено рамками приличия. Ной проводит их пару взглядом и впервые в жизни радуется, что его не заметили. Если бы эти двое решили подойти, то он бы просто убежал. Позорно, уязвимо для гордости, но зато жив. Луи находит Ноя, стоящим на крыльце и напряженно вглядывающимся вдаль. Он уже достаточно припорошен снегом и парню даже неловко, что он заставил Ноя так долго ждать. Луи просит прощения, на которое нет никакой реакции, потому спешно добавляет: — Раз уж мы здесь, то почему бы не взять билеты на завтра? У них как раз премьера будет. В ответ всё то же молчание и напряженный взгляд, и Луи начинает волноваться, что может случилось нечто серьезное, а он всё пропустил. — Я, вообще-то, ненавижу оперу, — наконец выдыхает Ной и разворачивается, чтобы уйти, стуча тростью по мостовой. Для Ноя с оперой покончено.