Боль

Люцифер не знал, что простое прикосновение может причинять такую боль. Током бить руку, затрагивая, будто оголенные, подушечки пальцев, дрожью бежать по всему телу и ударяться о грудную клетку, невидимой ладонью сжимая сердце.  — Уж не знаю, что вы тут делали, но, полагаю, это связано с тем, что меня здесь не было, — Люцифер присаживается на край кровати, борясь с желанием прикоснуться к женщине, лежащей перед ним. В этой постели перебывало несколько сотен женщин, но вряд ли хоть на одну из них дьявол смотрел с таким трепетом.  — Если честно, я ездил в Лас-Вегас. И хотя у меня была веская причина, я не сказал тебе, потому что… моя последняя вылазка в Вегас вызвала довольно неприятные чувства у нас у обоих. «Потому что я не хотел причинять тебе боль, Хлоя. Потому что я ненавижу боль. Ненавижу эти мерзкие ощущения, когда тебе кажется, будто весь воздух из тебя выкачали, и оставили лишь огонь. И это адское пламя выжигает тебя изнутри. Но еще сильней я ненавижу причинять боль тебе! Ведь увидеть твои слезы я боюсь сильнее, чем вновь отправится в ад». — И я не хочу снова к этому возвращаться. Поэтому я сблефовал, — усмешка касается губ мужчины, — но я понял, что блеф это тоже самое, что и ложь. А как ты знаешь, я никогда не лгу. Особенно тебе. Он уже не сдерживается, и просто кладет руку ей на спину, крепче прижимая ладонь к белой рубашке. Это выдержать сложнее, чем он думал. Гораздо сложнее, и с каждым разом все больнее. Больно даже находиться рядом с Хлоей. С женщиной, делавшей его уязвимым, простым смертным. Будто в насмешку. Больно, а значит надо бежать. Уйти и забыть, выключив телефон. Только вдалеке боль никуда не девается. Продолжает свербить, ежеминутно напоминая о Хлое Деккер. Кто бы не придумал эту пытку, он явно знал толк в мучениях, от которых не выходит избавиться. Алкоголь больше не пьянит, девушки не доставляют удовольствия и все вокруг теряет смысл, становясь серым и бесполезным. Мозг отказывается слушаться, воспоминания никуда не уходят. И даже во сне не дают забыться.  — Хлоя, — бормочут губы, вопреки желанию хозяина. И пальцы, не слушаясь, отвлекаются от пианино и набирают уже знакомый наизусть номер. И бархатный шепот повторяет:  — Детектив. Улыбка довольного кота расплывается на лице, как только в трубке звучит любимый голос. И тело желает лишь одного — прикосновения. Случайного соприкосновения пальцами, от которого вновь ударит током. Легкого касания волос, чтобы вновь поджечь себя изнутри. Объятия, от которых парализует. Почему бы и нет? Лучше мучить себя рядом с Хлоей, чем вдали от нее. С самого начала она обладала куда большей властью над ним, нежели он сам был готов признать. И сейчас сатана мог лишь гадать, было ли это притяжение создано его отцом, или Хлоя и впрямь обладала какой-то неведомой ему магией. Магией, способной удерживать дьявола в заточении, куда надежнее, чем врата ада. Всегда желавший свободы, он оказался повязан. И кем? Простой смертной — одной из тех, кого он когда-то презирал, из-за которой воевал с отцом. Людишки не заслуживают такой любви — считал Люцифер. Хороший же урок преподал ему отец, заставив полюбить одну из них. Ее прикосновения всегда много значили для Люцифера. Плавили его металл, полностью лишая дьявола способности сопротивляться. Все его мысли, будто отравлены ею. Ее запах, улыбка, вкус губ — все, словно отпечаталось в его голове и на сердце. Тысячи девушек перебывали в постели Люцифера, но Хлоя проникла туда, куда им путь был заказан. Коснулась самых дальних струн души и пробудила в нем чувства, о которых он даже не подозревал. Он должен был возненавидеть ее за это! За ту боль, что причиняли ему эти чувства. Ведь он ненавидел эту боль. Тупую, щемящую, незаметную и в тоже время постоянную. Возненавидеть за то, что лишила свободы. За то, что меняла его изнутри и заставляла страдать, даже не задумываясь над этим. Он должен был возненавидеть ее. Но… Ему проще ненавидеть себя, чем думать плохо о Хлое. Между ними невидимой стеной повисло напряжение. И это напряжение готово резать острыми ножами каждый раз, когда кто-то пытался его преодолеть. Пока вокруг были люди, Люцифер мог отвлекаться на них, заглядываться на красоток, которым все равно никогда не занять место Деккер, использовать свой дар для поимки преступников и просто вести бессмысленные беседы. Но все резко менялось, стоило им с детективом остаться наедине. Люцифер не знал, что простое прикосновение может причинять такую боль. И конечно, Люцифер не знал, что эту боль можно желать снова и снова.  — Я подумал, раз мне никогда не проникнуть в тебя, то увековечу то, как ты проникла в меня. «И впервые ранила меня. И рана оказалась куда сильнее царапины на коленке». Подарок уже у нее в руках, и Хлоя протягивает руки, чтобы обнять мужчину. Люцифер на секунду замирает, но лишь на секунду. Женщина касается волос, и дьявол тут же тает в ее объятьях. Прижимается крепче, и все смешивается. Нарастающее чувство нежности, радости, счастья, уязвимости и в тоже время силы вновь сменяется болью, стоит ему вспомнить, что они никогда не будут вместе. Ведь Хлоя лишь наказание его отца. Однако от этого наказания Люцифер не может сбежать и, которое, из упрямства не может принять. Запах волос пьянит сильнее алкоголя. Ее руки у него на спине. Там же, где и ангельские крылья. И прикосновение Хлои режет больнее адских клинков, но прекраснее любых крыльев. Ток охватывает все его тело, проводя еще линию напряжения по венам, сердце в очередной раз разрывается в клочья, а с лица дьявола не сходит счастливая улыбка… Он, словно наркоман, привязанный к дозе. Находиться рядом с ней невыносимо, но без нее начинается ломка. Касаться больно, но это самая сладкая боль из всех, а он, похоже, чертов мазохист, для которого боль Хлоя — наркотик. Хлоя Деккер — лучшее наказание его Отца, от которого он не в состоянии отказаться.