Сам виноват

Ты сам всё испортил, Америка. Я честно ждал неделю, не давая себе плохо думать о тебе. Я семь дней как глупый мальчишка гипнотизировал телефон и хватал трубку при первых трелях нового звонка. Но тебе ведь нет дела до такой мелочи как я, верно? Конечно, вы там все такие большие в большой политике, что вам до глупых маленьких стран? Глупые маленькие страны недостойны и вашего взгляда. Знаешь, на пятый день ожидания мне пришла мысль, что ты не хотел помогать мне в войне за независимость. Ты лишь красовался – ах, какой я сильный, ах, какой я крутой, смотрите на меня! Ты зажрался, Америка. Сейчас мне действительно кажется, что тебе не было до меня дела с самого начала. Я, дурак, даже не понял, что надо мной смеялись, что ко мне относились снисходительно и высокомерно. Дьявол, лучше бы сеньор Карьедо в 1898-ом выдрал меня плетью до крови и выбил из меня всю дурь¹. Я бы не тешил себя иллюзиями. Ты действительно сам всё испортил, Альфред. Дружба – это отношения двух людей, а не одного. Дружба – это вовсе не фанатизм по Великому Тебе и не прощение Великому Тебе такого… эгоизма. Ха-ха, стоило сфотографировать моё лицо в момент, когда ты захлопнул дверь прямо перед моим носом. Когда ты оставил меня как собаку стоять у порога в недоумении и растерянности². Чему ты удивляешься, Альфред? Тому, что я тоже имею гордость? Ты мог позвонить и просто извиниться. Ты мог позвонить и просто сказать: "Прости, я действительно был занят". И я бы простил тебя. Я бы забыл об этом. Но ты не позвонил. Зачем? Разве маленькое островное государство может прийти к тебе с серьёзными вещами? Нет, конечно нет. Не удивлюсь, если ты тогда вообще не вспомнил о том, как поступил со мной. Знаешь, в последний день ожидания я засёк время. Я сказал себе: "Если он не позвонит через три часа, он мне не друг". Скажи мне, Америка, случилось ли у тебя тогда что-то настолько серьёзное, что тебе было не до меня? Может, я действительно незаслуженно обиделся на тебя. Глупая надежда, что всё было недоразумением, жива во мне до сих пор. Но будь всё выдумкой, ты наверняка бы рассказал о том, как всё было с твоей точки зрения. Газеты молчали. На тебя не свалился метеорит, не началась третья мировая, и не было даже налёта саранчи, чтобы ты по уши погряз в проблемах. Вся ссора – лишь плод твоего эгоизма. Я признаюсь тебе: в то время на красного мне было плевать. Я пошёл к Ивану просто потому, что враг моего врага – мой друг. И знаешь, этот парень оказался куда более честным на чувства, чем ты. Он хотя бы не скрывал пренебрежения ко мне. Он хотя бы честно сказал, что в соседстве с такой махиной капитализма, как ты, говорить о коммунизме – смешно. В тот год я был так зол на всех вас, что мне захотелось доказать что-то хотя бы ему. Мне был безразличен коммунизм, просто хотелось доказать, что маленькие отсталые страны – вовсе не ваша прислуга. Ты считаешь меня предателем, Америка? Когда я увидел, как в твоих синих глазах удивление мешается с обидой и бессильной яростью – это было мне высшей наградой за пот революции. Удивительно, у самой холодной страны мира сердце куда теплее, чем у тебя. Пороша твоей зимы холодная и жёсткая, вкус же его снега я не смог повторить ни в одном сорте мороженого. Пряный вкус его снега – это вкус моей свободы³. Скажи, тебя хотя бы чуть-чуть бесит, что я не отказался от коммунизма даже в девяносто первом? Тебя хоть чуточку раздражает, что я всё ещё люблю ненавистную тебе вьюжную Россию всем сердцем? В минуты ностальгии мне кажется, что стоит тебе по-настоящему взбеситься, стоит тебе показать свою ярость сложившейся ситуацией, я прощу тебя. Но ты горд. Ты слишком горд, чтобы распинаться перед каким-то там островным государством. Теперь я знаю: ты никогда не попросишь у меня прощения. Ты даже не понимаешь, в чём твоя вина. Ты просто привык, что маленькие страны сами лебезят перед тобой и молча глотают обиды. Не весь мир кончается тобой, Америка. Стоило мне перестать терпеть твоё самолюбие, ты возненавидел меня. Хотя, нет, ты возненавидел Ивана, который разместил свои ракеты у тебя под боком. Ты боролся с Иваном, который обзавёлся куском социализма в опасной близости от тебя. Ты хотел втоптать в грязь Ивана, который был тебе ровней. Меня же ты просто не замечал и не замечаешь. Я – лишь надоедливый безликий ломоть земли, которым Брагинский якобы вертел, как хотел. Кто-то невидимый слегка приподнял для меня маску, открыв взору истинного тебя. Кто-то незримый резко сдёрнул пелену с моих глаз, и я увидел в тебе то, что не должен был видеть. Если бы ты хоть на минуту дал мне гарантию, что тот случай никогда не повторится. Если бы я был уверен, что однажды ты не закроешь снова перед моим носом дверь. Если бы я понимал, что я для тебя не какая-то псина на поводке. Я бы правда простил тебя, Америка. Но тебе проще сжать зубы и терпеть враждебный режим, чем тихо сказать то самое "Прости", которого я жду от тебя уже полвека. За эти годы я устал на тебя злиться, Альфред. Мне просто до слёз обидно. В конце концов, это твоя жизнь и ты волен прожить её так, как хочешь, но… *** –…какая же ты всё-таки мразь, Альфред, – тихо выдохнул Карлос, уткнувшись носом в светлую макушку. Медведь недовольно заёрзал у него на коленях, пытаясь выбраться из железной хватки, и привычно выдал рычащее "Who?". Куба лишь скривился в ответ. Было глупо обижаться на Америку, и тем более на Мексику, но он ничего не мог с собой поделать. Когда тебя вежливо просят уехать с конференции пораньше, чтобы "не ставить его в неловкое положение", потому что следующим утром на ту же конференцию едет Альфред, – тут любая страна взбесится от несправедливости⁴. Глядя на прекрасный закат, укрывший Гавану красно-оранжевой вуалью, Карлос чувствовал ярость, которую не мог заглушить даже тот факт, что Метью в частном порядке бойкотировал остаток конференции. - Карлос? – словно читая его мысли, обратился к нему канадец. Книга, которую тот с увлечением читал последние полчаса, теперь лежала корешком вверх на кофейном столике, а выразительные и печальные глаза Метью тоскливо смотрели на него поверх очков, точно произнося: "Пожалуйста, не говори, что это ты мне. Пожалуйста, только не говори, что ты опять забыл моё имя". С минуту они смотрели друг другу в глаза; отчаянное канадское "пожалуйста" встречалось со скептичным кубинским "Ты меня совсем за склеротика считаешь?". Лицо Мэтью с каждой секундой принимало всё более обеспокоенное и испуганное выражение, а в немой просьбе звучали всё более истеричные нотки, пока Куба не выдержал и тихо фыркнул, отвернувшись. Вновь потревоженный медведь предупреждающе зарычал. – Ладно, обещал, что не буду при тебе говорить об этом отморозке как об отморозке, значит, не буду. Просто опять вспомнилось… – нехотя пробубнил Карлос и тут же спросил. – Тебе какое мороженое сделать: клубничное или кофейное? Канада смущённо улыбнулся в ответ, слегка закусив губу. В золотых бликах заката он совсем не был похож на Альфреда, а его голубые глаза казались тёмно-синими с фиолетовым отливом, почти как у Ивана. Глядя на него, Куба готов был забыть о большой политике и таких же больших обидах. - Клубничное, - шепнул Метью, неожиданно дерзко выдерживая взгляд Карлоса. Сердце Кубы пропустило удар. ________________________ Сноски: 1. 1898 – испано-американская война, в ходе которой Куба получила независимость от Испании, однако по сути стала зависимой территорией США (Поправка Платта). 2. Сразу после революции на Кубе в 1959 году у её лидера Фиделя Кастро не было тесных отношений с Советским Союзом. Москва скептически относилась к лидеру кубинских революционеров и к самим перспективам революции на Кубе, считая, что там слишком велико влияние США. Первый зарубежный визит после победы революции Фидель совершил в США, однако президент Эйзенхауэр отказался встречаться с ним, сославшись на занятость. После этой демонстрации высокомерного отношения к Кубе Ф. Кастро проводил меры, направленные против засилья американцев. © 3. Куба славится своим мороженым. И да, кубинское мороженое имеет политический подтекст – крупнейшая государственная сеть кафе-мороженого Coppelia была создана под личным контролем Кастро, и целью кафе было произвести мороженое лучше американского с большим количеством сортов. До открытия кафе Кастро, большой любитель мороженого, однажды приказал послу Кубы в Канаде прислать ему 28 пакетов американского мороженого "Howard Johnson's" – по одному на каждый вкус. После чего заявил, что кубинская революция должна сама производить мороженое высшего качества. На время открытия кафе Coppelia занимало целый квартал и было самым современным зданием. https://www.tourister.ru/responses/id_3806 https://medium.com/war-is-boring/fidel-castro-s-bizarre-obsession-with-milk-27ce5c258de2 4. В 2002 году в мексиканском городе Монтеррей проходила Международная конференция по финансированию развития. В итоге Мексика круто разругалась с Кубой, поскольку Винсенте Фокс (президент Мексики) вынудил Фиделя Кастро (руководителя Кубы) спешно покинуть форум в связи с приездом туда Джорджа Буша (президента США). https://lenta.ru/news/2002/04/23/castro/