Comparison

У Тэхёна stay gold на запястье, а у Сынхуна — нет. Зато проколот нос, потому что Мино нравится, когда много дырок и волосы длинные. Потому что, у его бывшего тоже длинные блондинистые волосы. Хун, конечно, не настолько дебил, чтобы краситься в блонд, но некоторые прядки все-таки осветляет. И его сильно тошнит от самого себя, от того, что так стремится быть похожим. Но что бы Мино не заметил. Или заметил. Он сам не понимает. Как хён, он знает кто Мино нравится. Когда, где и в какой позе. Потому что, Мино больше не к кому идти и говорить, потому что у Мино больше никого нет, и он слишком доверчивый. А Сынхун всегда пустит, выслушает и поддержит в любой херне. И не то, чтобы Хун боится признаться, просто Мино уже какой месяц убивается из-за разрыва их с Тэхёном отношений и сравнивает всё с ним же, просто всё. Они пьют пиво, а Сон вставляет: «Тэхён не любит пиво», они едят пельмени с майонезом и кетчупом вперемешку, а Мино: «Тэхён считает их бомжовской едой». «Зажрался твой Тэхён» — хочет ответить Хун, но прикусывает язык, потому Тэхён уже не миновский. Но Сынхуна это бесит, хотя он молчит и лишь хлопает младшего по спине, поджимая свои губы. Ну скажет он ему о своих чувствах, что дальше? Подпорченные отношения, а Мино ещё хуже. Он точно будет винить себя, что это все не взаимно и плакаться по Тэхёну. Потому что, это Мино, потому что Сынхун знает его. Проблемы начинаются, когда на пороге сынхуновой квартиры появляется младший с вещами, со своей кошкой в переноске и с кормом для Отто. Сынхун добрый, Сынхун пускает. Отто, судя по всему, очень рад, но Ли не особо. Приходится привыкать, что с утра ванна занята. Везде: на стуле, диване, сынхуновой кровати и столе одежда и вещи Мино. А ещё готовить приходится на двоих и сбрасывать Джонни ночью с кровати. Почему-то она вечно ложится парню на ноги, мешая спать. Проблема возрастает вдвойне, когда Хун приходит к себе домой и видит Мино, втрахивающего какого-то смазливого парня в кровать. В Сынхунову кровать. У того длинная челка, прилипшая ко лбу, он красиво выгибается и громко стонет, когда Мино в него плавно толкается. Сон откидывает голову и прикрывает глаза, а сердце Ли рухает под ребра и норовит сломать их и сбежать. Определенно сбежать. В комнате жуткий запах крепкого алкоголя и сигарет, и Хун надеется, что дышать тяжело именно из-за него, а не из-за ноющего разрывающего чувства внутри. Сынхун думает уйти и не стеснять парней, но черт возьми, это его квартира, и младшему точно нужно дать за такое пизды. Ли прикрывает дверь, задерживая взгляд на заднице Мино, чьи руки напрягаются так, что видны вены, стискивая чужие бедра, наверное, до синяков. Хун неосознанно проводит языком по сухим губам, встречаясь взглядами с пареньком, который взвизгивает внезапно и, кажется, кончает, судорожно произнося имя Сона. Мино рычит, судя по всему, тоже заканчивая, а Хун до конца захлопывает дверь. Его уши горят, а стояк в джинсах говорит о том, что он хочет так же. Хочет Мино. Ли принимает охлаждающий душ быстро, освобождая нуждающимся, но когда выходит переодетый, то застает на кухне только пьяненького младшего. И это, наверное, к лучшему, потому что инстинкт убивать просыпается внезапно. Хун проводит беседу, мол не надо так в моей квартире, ты же сам просился пожить, а не…ну потрахаться. Вообще-то обычно они свободно говорят на эту тему, но не в этот раз, потому что у Ли щеки красные и запинается он, словно впервые узнает, что такое секс и как это делается. Мино извиняется пьяно, а Хун укладывает его спать, допивая остатки виски, коего остается достаточно много. Его быстро уносит, привыкшие к темноте глаза сверлят сопящего парня, и, сдавшись, Сынхун ложится к Сону, прижимаясь всем телом, но сожалея, что с ним не будет так же, как у Мино было с Тэхёном или хотя бы с этим мальчишкой. Просыпается он, благо, первый и не совсем помятый, что очень удачно. В комнате тошный запах перегара, поэтому окно тут же приоткрывается, а Хун начинает приготовление завтрака, ибо Сон и так жрет, как слон, а после алкоголя жажда к еде увеличивается втройне. Пока Ли, подпевая под нос песенку с радио, жарит овощи с картошкой и яйцом, ни на что не отвлекаясь, младший незаметно пробирается в ванную, выходя оттуда довольным и вновь извиняясь за вчерашнее. — Хён, ты самый лучший, — говорит Мино уплетая горячую еду. — Люблю тебя. Сынхун дергается еле заметно и улыбается натянуто, потому что картинки голого Сона не хотят выходить из головы, стояк почти сразу же дает о себе знать, натягивая плотную ткань спортивных шорт, но плакать все равно хочется, как не крути, сколько не пей и сигарет не выкуривай. Это было плохой идеей — впускать Мино к себе. Они договариваются, что, если Мино приспичит, он пойдёт в лав-отель или ещё куда-нибудь. В крайнем случае, предупредит Сынхуна, но только если тому удобно. Почему не к себе? Правильно, потому что: «дизайн придумал Тэхён, там все его и пахнет им». А ещё младшему явно неловко, что Хун видел его вот так, потому что его рассказы это одно, даже если они со всякими подробностями и мелочами, а видеть — это совершенно другое, странное и непонятное чувство. Сынхуну самому неловко, он лишь молчит за свой стояк на втрахивающего миленького мальчика Мино, добро улыбаясь. И Сынхуна пробивает только сейчас: ведь тот паренек даже не похож на Тэхёна. Так почему? … Мино часто уходит по вечерам из дома, а Сынхун лишь пожимает плечами: не его дело, если Мино не хочет говорить. Да и выдохнуть свободно можно, поиграться с Отто и Джонни, хотя с последней не особо поиграешься, скорее истечешь кровью и умрешь от ее потери. Младший чаще возвращается под утро, Хун волнуется очень, но лишь спрашивает какие планы, будет ли тот завтракать, выслушивая всегда разные ответы. — Его зовут Чжину, — говорит за завтраком Мино, он опять возвращается утром и от него разит алкоголем. — Тот парень, с которым ты меня видел. Сынхун кивает, мол, помнит, и не обращает внимания на боль в груди. — Я думаю предложить ему встречаться, — Сынхун давится едой, потому что Мино провстречался с Тэхеном около двух лет и вот расставшись, спустя несколько месяцев заявляет, что он уже с другим, как это понимать? — Йа, ты что не рад? — Мино неловко улыбается, откладывая приборы и откидываясь на стуле. — Я помню, у тебя сегодня выходной. Хочу вас познакомить. Хун отрешённо кивает, уходя в себя и почти не слушая Мино. Это слишком за утро, поэтому отправив младшего проспаться и пообещав, что сегодня все будет, он направляется в душ, чтобы охладиться и собраться. Но получается только подставляться под ледяные струи воды и еле слышно всхлипывать, зажмуривая глаза. … Парни выпивают бутылку вина, сидя за накрытым Сынхуном столом. Чжину слишком милый, слишком маленький, но оказывается старше Сынхуна, а ещё он стеснительно улыбается и часто краснеет, зыркает на Мино и шутит неловко. Хуну сложно поддерживать беседу, но он старательно улыбается, не понимая, что в этом парне такого. Чжину слишком похож на девочку, он мягкий, податливый, явно многого ожидающий от Мино. Ли невольно сравнивает его с бывшим Сона: тот был дерзким с виду и внутри, мог нагрубить и обидно пошутить, да даже послать на все четыре стороны и не дать. Чжину точно слова плохого не скажет, дальше дедовских шуток у него не заходит, Мино он вряд ли откажет и не пошлет. Совершенно противоположный образ Тэхёна. «Какого черта?!» хочется завопить Хуну, перевернуть стол и треснуть бутылкой вина по голове Мино — именно по его, потому что Чжину слишком жалко. Это плохой день для Сынхуна: новый парень его «друга» остается у них, ложатся те, естественно, вместе на диванчике. Ли долго прислушивается к звукам за стеной, но понимает, что младший выполняет обещание — при нем ни-ни, и пытается уснуть, что плохо получается. Мино любит спать без одеяла, а с тем парнем ему, наверное, жарко. Интересно, а как они лежат, а целуются ли вне видимости Хуна? Скорее всего. Ли первый раз в своей жизни радуется, что ему нужно на работу: еще не хватало видеть счастливую парочку, воркующую перед ним за завтраком, которого он не оставляет спящим, кстати говоря. На диван он не смотрит принципиально, запихивает в себя еду, да побольше, принимает душ и одевается, быстро выходя из квартиры. Всё-таки хочется увидеть большее, хотя болезненные удары сердца говорят об обратном. Глаза как-то сами поднимаются, а воздух глотать становится сложнее: Мино лежит на спине, закинув правую руку под голову, а к нему прижимается Чжину, свернувшийся в калачик и положивший руку на талию парня. У Сынхуна слезятся глаза и хочется напиться до потери сознания, а затем скинуться с моста — чтобы было. Он громко сглатывает, хлопает дверью и дрожащими руками пытается вставить ключи в замочную скважину, но пальцы не слушаются, а горячие слезы уже стекают по щекам. Хун выбегает из дома, слыша голоса за дверью и уже не парясь по этому поводу. Видеть Мино таким больно. Конечно, он видел Мино и Тэхёна вместе, конечно, ревновал, но те себя никогда так не вели. С Тэхёном Мино был другим, так почему сейчас все так меняется? Мино с Чжину выглядит до жути правильным, счастливым и весёлым. Он не злится, широко улыбается и громко хохочет. Сынхуну от этого больно, ему больно от Мино и от его довольной рожи. У Сынхуна вся рубашка в слезах, а лицо опухает, но за весь день он вроде успокаивается и старается не думать обо всём, о Мино. Он мечтает прийти в тихую квартиру, покормить Отто и Джонни и лечь спать. Без всяких там Сонов с его новой «подружки». Только вот черная полоса жизни явно не собирается заканчиваться, когда парня поджидает у работы та самая парочка, держащаяся за руки. Хун хочет сделать вид, что не знает таковых, и пройти мимо, но Мино машет ему и чуть ли не бежит навстречу, таща за собой Чжину. Они сидят в кино уже больше часа, фильм полный отстой, как и говорил Ли, но миновское «Чжину боится страшилок! Значит комедия!» — отстояло свои права, поэтому Хун давится попкорном и делает вид, что спит. С Тэхёном бы Мино поспорил и не в коем случае не уступил, так что же это, чарующая милая мордашка парня делает его «друга» таким? Таким покоренным, соглашающимся на всё, таким влюбленным. Самое обидное, что после фильма парочка уходит к самому старшему из них, а Хун, считай, как и хотел, возвращается домой в полном одиночестве, покупая по дороге пива и выхлебывая его. Сынхун упускает тот момент, когда вокруг него появляется внушительное количество пустых банок, а сам он не в состоянии встать. В комнате слишком душно, а в душе холодно и так тоскливо, что он позволяет себе задохнуться глотком пива и громко зареветь. Откидывая банку, Ли падает на пол у кровати, смаргивая крупные слёзы и почти что завывая от разрывающей изнутри боли. Он скребёт по твердой поверхности, глотая солёную жидкость, бьясь в истерике и не в состоянии прийти в себя. Сынхуну плохо, больно, он чувствует, что всё, он больше не может. Он уже достаточно побыл героем, достаточно натерпелся, всему есть предел. По комнате раздается тяжёлое дыхание, но парень ещё не спит, лежит и не шевелится. Тело слабое, тяжёлое, остаётся только моргать и смотреть в серую стену. — Что случилось? — голос отдается эхом, и Сынхун думает, что ему всего-то кажется, но Мино действительно стоит в дверях с растерянным видом, а Хун не знает и боится подумать, сколько же тот видел? Ли делает вид, что тянется за не начатой банкой, предварительно вытирая подолом свисающей простыни лицо, а затем садится кое-как и щурится на младшего, отмахиваясь от вопроса. — Хён, — Сынхун кивает, хотя не понимает зачем и с этим явно у него проблемы, потому что Мино выгибает бровь, пытаясь перенять чужое внимание на себя. Он точно волнуется и не знает, что говорить, потому что, Сынхун никогда многого ему не рассказывал, потому что это только он плачится и рассказывает Хуну, тот — никогда. — Расскажи мне. Ли снова клинит, он кивает и молчит, смотрит затуманенным взглядом на банку в руках, а глаза предают его и слезятся. И всё, на что Хуна хватает — выдохнуть тихое и рваное: — Люблю. Хун смотрит так жалостливо, так искренне и пьяно. Так, как никогда Мино не замечал. Сон глупо хлопает своими длинными ресницами, смеря глазами пол, Сынхун уже на него не смотрит, громко глотает остатки пива в банке и молчит. Тогда Мино садится рядом, вырывая одну из последних банок и припадая к ней, осушая. Его тактика: напиться и разговорить старшего. Это бесполезно, потому что Сынхун лишь по-щенячьи смотрит мокрыми глазами, не позволяя себе большего, не позволяя выговориться и признаться, хотя, наверное, уже стоило бы, потому что это единственное, что остаётся. — Ты к Чж… Чжину ушел, — бубнит Ли, словно до него только доходит, кто перед ним. Мино мнет банку и откидывает её, хмыкая и хмурясь. Сынхун медленно слипает и раздирает глаза, чуть улыбаясь — как давно он не видел, как младший хмурится. Это последнее, что Хун запоминает, потому что в попытках встать, он падает на вспопыхнувшегося Мино, утыкаясь тому в грудь и цепляясь руками за плечи, уходя из реального мира. Когда Хун просыпается, Мино в комнате нет, зато на его ногах тяжёлая Джонни, в душе тихо, а на кухню младший никогда не заходит сам — значит его нет вообще. Сынхун облегчённо идёт в душ, чтобы полностью протрезветь. Ли неторопливо смывает с себя вчерашний день, вечер которого он почти не помнит. Тело предает его, а память явно играется: у него стояк и картинки перед глазами, где Мино втрахивает Чжину в его кровать. И черт возьми, Сынхун хочет так же, чтобы Мино мял его бока, несдержанно рычал, кусал и делал всё, что хотел, тянул на себя. Хотя лучше, если лицом к лицу, чтобы рассматривать лицо Мино, его эмоции, видеть жар и наслаждение. С этими мыслями, Хун нетерпеливо обхватывает твердый член, слегка сжимая, и, коротко простонав, начинает медленно двигать рукой, мучая себя и оттягивая, потому что Мино, блять, серьезно хочется. Хочется во всех позах, на любой поверхности, потому что Сынхун, блять, взрослый мужик, ему хочется нормального траха. Но в голове все равно один Мино, медленно толкающийся в худое тело Чжину, который выгибается и протяжно стонет. Рука ускоряется и сбивается с ритма. Дыхание тоже — к чёрту, и через пару мгновений от стен раздается глухой стон, и белесые капли смываются лёгким напором воды. Когда Хун выходит немного расслабленный из душа, то находит Мино за столом с парой закрытых бутылок пива. — Похмелись, — кивает он, Хун послушно осушает банку в два счета, потому что хочется опять набухаться в жопу при виде младшего, чтобы опять отчасти ничего не помнить. С Мино жить сложно, особенно когда у того парень, а он не собирается съебывать. Сынхуну сложно хотя бы потому, что стояк скрывать все сложней при том, что младший маячит своей задницей в коротких шортах, открывая бледные худые ноги. А Ли пойти потрахаться с первым встречным не комильфо. Но если он этого не сделает, то рано или поздно набросится на младшего и забьет на то, что у того вообще-то теперь милый парень. — Какие планы на вечер? — Сынхун решает выражаться прямым текстом, плевать, что тот подумает, Мино жмёт плечами и улыбается. — С Чжину никуда не собираешься? Сон вновь жмёт плечами и щурится хитро, кивая. — Я понял, хён, — парень недобро скалится. — Я уйду. Сынхуну хочется добавить: «желательно навсегда», но он как обычно готовит завтрак, кормит Мино, а затем полдня валяется на кровати. В бар идти и клеить кого-то не особо хочется, также как и в клуб, поэтому запасной вариант — Кан Сынюн, старый знакомый и запасной секс-партнер. Трах с ним довольно хорош, да и сам он обычно бывает не против. Сынхун звонит, слыша миновское: «удачи, хён, вернусь утром», но никто не берёт трубку, поэтому Сынхун психует и отбрасывает телефон. Так даже лучше, не хочется опять на месте такого хорошего Сынюна представлять ужасного друга Мино. Отдохнуть ото всех то, что ему нужно. … Сынюн все-таки перезванивает на следующий день, счастливый и довольный долго о чем-то рассказывает — о чем, Хуну не особо интересно слушать. Они назначают встречу — в квартире Кана в 10 вечера. Сынхун собирается неспешно, перед выходом идёт в душ, одевается как обычно: все равно Сынюн и не посмотрит на его новые штаны, да он даже пирсинг не заметит. Ли на прощание кивает Мино, бросая, что будет поздно. Сынюн лезет к Хуну прямо с порога, оставляя засос на шее и дёргая толстовку. Сынхуну нравится — чем быстрее, тем лучше. Они кое-как добираются до спальни, раздевая друг друга, скользя губами и языком по обнаженной мягкой коже. Не слишком много прелюдии — Сынхун не любит. И вот уже два пальца в Хуне, он жмурится и шипит сквозь зажатые зубы: неприятно, потому что долго никого не было, но пухлые губы смыкаются на головке его члена, а Ли уже ничего с собой не может поделать. Сынюн чертыхается и пытается понять в чем дело, но парень уже не слушает его. Ему больно и, кажется, он больше не вытерпит. Сынюн по-доброму улыбается, отсасывает Хуну и уходит в ванную, разбираясь со своей проблемой в одиночку. Он ничего не говорит Сынхуну, кроме как: «остаёшься у меня» и наливает в стакан виски. Ли улыбается грустно, пьяно в который раз благодаря Кана. … Это было плохой идеей — собраться вчетвером на парное свидание. И Хун на 100 процентов уверен, что идея даже не Мино, а этого Чжину. Спасибо Сынюну, что соглашается на это, даже после того, что между ними было, и того, чего не было в прошлый раз. Потому что Сынхун не смог, хотя сам не понимает почему и ему очень стыдно за это. Сначала они сидят в кафе и о чем-то болтают. Сынюн выглядит умно и интеллигентно, это не то, чем похвалился бы сам Хун, хотя надо признать, в глазах Мино он точно вырос, раз его «парень» производит такое впечатление. И стоит поблагодарить Кана за то, что ему самому не приходится особо поддерживать беседу и разговаривать с Чжину, с которым сидеть-то рядом не хочется. Ли думает, что завидует. Сильно и по-черному, потому что думать так нельзя, потому что стоит поднять голову и посмотреть в пристальные глаза Чжину, как он убьет себя своими же руками или подручными средствами за такие мысли. Мино с ним счастлив, и Чжину тоже. Вот только Сынхун не очень. Затем они идут в какой-то парк, где Сынхун отказывается кататься, ссылаясь на то, что уже стар для этого. По Чжину видно, что он хочет, но все равно остаётся с Хуном, отправляя младших вдвоем. Те, кстати, говоря, находят общие темы и ничего так болтают о том, о сем. Старшие молча покупают сладкую вату и попкорн для себя и парней и ждут их на лавочке, где хорошо видны американские горки, на которых те катаются. — У нас завтра три месяца, — говорит Чжину, улыбаясь и смотря на Хуна, тот кивает и сухо поздравляет. — А вы сколько встречаетесь? Сынхун бубнит что-то типа я не считаю. Звучит грубо, но и Мино вряд ли помнит такую дату, как 3 месяца, и навряд ли подарит кольцо, как принято. Чжину поджимает губы и кусает свою вату. Ему, наверное, очень хочется поговорить, по крайней мере так кажется Хуну, но они молчат, а когда аттракцион останавливается, и парни приближаются к лавочке, Чжину бежит к Мино, обнимая и целуя в щёку. После они идут в караоке, где все изрядно напиваются и поют всякий бред, начиная с трота и заканчивая новыми хип-хоп трендами. Чжину перебарщивает и валится на своего парня, смачно засасывая и лапая при парнях, Мино гогочет пьяно, обхватывая лёгкое тело и успокаивая. Сынхун уверяет Сынюна, что сегодня всё точно получится, и зовёт к себе, потому что Мино опять собирается к Чжину, которой уже ничего не соображает. Сынхун берет все в свои руки и через силу заставляет себя извиваться и даже толкает Сынюна на кровать, седлая бедра, но тот порывается остановиться, потому что с Сынхуном что-то не так, он слишком узкий, слишком болезненный и неприятный. Хуну самому больно, когда он насаживается, но ему остаётся лишь шипеть и двигаться. Ничего не получается, слезы текут по щекам, а Сынюн пытается его успокоить, говоря, что все в порядке и ему не нужно так жертвовать собой и своим телом. Картина не из приятных, а у Мино чуйка, как и у старшего — попадать в неловкие ситуации, становясь свидетелем какой-то непонятной хуйни и странного траха. Только такого младший ожидать не мог. Уложив своего парня и возвращаясь к хёну, он не думает, что увидит Сынхуна на чужом члене, дрожащего и всхлипывающего, отвечающего на вопросы Сынюна, что во всем виноват именно он, Мино, что он мудак ебаный, уебан, и как он его любит, что даже трахнуться с другими не может. Сынюн обнимает, прижимает к себе и успокаивает, глазами говоря незваному уйти прочь. Кан очень хороший и добрый, Сынхун не знает, что бы делал без него. На следующий день Мино съезжает, не сказав ни слова и прихватив кошку с собой. Сынхун не знает плакать ему или радоваться. Но целую неделю от младшего ни слуху, ни духу, а Хун переживает, не спит по ночам, опаздывает на работу, получая выговоры, почти не ест, потому что не готовит. Мино выходит на связь, но поддерживает только телефонное общение, сухо отвечая на все вопросы, совсем забрасывая хёна. А Сынхун думает, что так оно и должно быть. Что так правильнее всего, после того, что ему рассказывает Сынюн о той ночи. Сынхуну немного легче: Мино знает, Сынюн знает, теперь не о чем переживать. Кан не забрасывает Ли, пишет и созванивается, спрашивает как дела, они часто гуляют вместе с Отто, хотя их общение не такое уж и дружеское. Сынхун хотя бы не хочет сдохнуть и перестает плакать по ночам, как это делал Мино, когда его бросил Тэхён. Просто жизнь Сынхуна делится на две части: первая — с общением с Мино; вторая — всемирный тлен, пьяная грусть, ужасная печаль, одиночные пьянки, вечерние прогулки и бесконечные страдания. … Пока Сынюн бегает с Отто по парку, Хун неторопливо шагает, забываясь в мыслях. Ему хочется вернуть времена, где Мино был с Тэхёном, где он мог спокойно врываться в их жизнь, потому что те и не были против, ему хочется вернуть время, где он мог нормально трахаться, а не дрочить целыми днями в душе, представляя своего бывшего «друга» с его парнем. — Сынхун? — Чжину улыбается широко и машет рукой перед его лицом. — Давно не виделись. Хун кивает отрешённо, выдавая что-то на подобии улыбки, Чжину перехватывает из руки в руку явно тяжёлый и переполненный пакет. — Мино говорит, ты завален работой, скучает по тебе. Может, зайдешь сегодня? — почему-то зовёт Чжину, а Хун чувствует чужую руку, обвивающую его талию. — Боюсь, он занят мной сегодня, — мурлычет Сынюн, дёргая поводок на себя, Хун мысленно благодарит Кана и кивает. — А чего один? Чжину как-то мнется, отводит взгляд, и оба парня понимают, что что-то не так. — О, давай сюда, — переводит тему Сынюн, выхватывая из рук парня пакет, прежде отдав Сынхуну поводок с Отто. — Всё в порядке, — пытается перенять обратно Чжину, а Хун берет на руки носящуюся вокруг собаку. — Мы все равно гуляем, проводим, — Кан смотрит на реакцию Ли, тот кивает и шагает за самым старшим. Чжину и Сынюн о чём-то разговаривают и смеются, а Хун фыркает на все слова старшего, прокручивая в голове явно фальшивые фразы: «Мино говорит, ты завален работой», «Скучает по тебе». Работы хоть и прибавилось, но это только по личной просьбе Ли, а вот то, что Сон скучает вообще кажется абсурдным. А ещё у Сынхуна сердце бешено колотится и то ли хочется увидеть Мино, то ли нет, потому что неизвестно, как себя вести. Они останавливаются у многоэтажного дома, Кан порывается донести тяжёлый пакет до квартиры, но Чжину отбирает его и убеждает, что все точно в порядке. — Приходите на выходных! — улыбается тот, спиной вперёд поднимаясь на ступеньках. — Я вас отблагодарю. Сынхун кивает под удивленный взгляд Сынюна, и они назначают время, договариваясь кто что купит. А затем Кан молча провожает Ли, играясь с Отто и кидая странные взгляды на задумавшегося парня. Хуна трясет, словно он прямо сейчас увидит младшего, он уже сильно волнуется и не знает, что делать и зачем согласился. Он действительно хочет его увидеть. Ли уже представляет, как заходит в квартиру, как они с младшим встречаются глазами, а затем он получает едкую фразу из уст Мино: «Зачем пришел?». Или, если Чжину вдруг решит не предупреждать своего парня, или ещё что, Сон удивится и будет просто пялиться на Ли, не зная, что делать и говорить. Да сам Сынхун не знает, как себя поведет. Раньше его сдерживали стенки «друзья», а сейчас его ничего не держит, он может конкретно так зафлиртовать, напереть, но это будет выглядеть смешно, учитывая тот факт, что они с подросткового возраста знают друг о друге всё и кто как кадрит парней. — Уверен? — Сынюн берет на руки Отто (когда это он забрал поводок обратно?) и смотрит серьезно, а Хун возвращается к реальности, щурится и слегка кивает. Кан поджимает губы, отдавая собаку хозяину, и уже собирается отходить, как Сынхун свободной рукой хватает его за локоть и выдыхает несмелое: — Спасибо. Сынюн улыбается, кивает несколько раз и хлопает ладонью по плечу парня. — Сынхун, ты классный парень, — на чистом серьёзе говорит Кан, чуть наклоняя голову и смотря в чужие глаза. — Забей. Ли хрюкает что-то и хихикает противно, прощаясь с Каном. Внутри творится что-то странное, какое-то сладостное предвкушение, но и легкость присутствует, что тоже странно. Сынхуну первый раз за месяц не хочется напиться. … Собирается Ли капитально, словно на свидание, хотя о чем речь, если Мино видел его в жопу бухим, блюющим, страшненьким утром, с бодуна, полуголым, голым и сидящим на члене Кана, к тому же ревущим. Мино видел его любым, так же как и Сынхун Мино. Поэтому то, что он надевает обтягивающие скинни и черный свитер с горлом, как любит младший, его не спасет. Как не спасают новые чуть сладкие духи, на подобии которых Тэхён пользовался, не спасет подводка и лёгкий мейк, не ярко выделяющий глаза и скрывающий неровности и недостатки кожи. И не спасает его кожанка, которую он купил между прочим раньше Тэхёна, а Сон потом ходил и говорил, какой его парень секас в ней. Но Кан давится воздухом при виде Хуна, а тот победно улыбается и заходит в магазин за вином для дам, кхм, Чжину, и пивком для себя. Сынюн выбирает себе газировку, отмахиваясь завтрашней работой. — Переживаешь? — спрашивает Кан, когда они подходят к нужному дому, хотя вопрос вообще лишний. Хуна трясет, глаза бегают, как у наркомана, губа опухает из-за постоянных терзаний зубами, и дышит он через раз. — Да, — все равно хрипит парень, уверенно поднимаясь. В конце концов, он не маленький мальчик, и даже не подросток, ему почти тридцатник, нечего бояться. Сынхун не слышит, как Сынюн звонит в дверь, не помнит, как он проходит в квартиру. Хун не поднимает глаз, а в ушах непонятный шум, он немного стоит в ступоре на пороге комнаты, врезаясь глазами в сидящего на полу младшего. Мино смотрит пристально, почти не дышит, щеки исчезли, а Ли хочется закричать, что эта баба а-ля Чжину совсем не кормит его. Темные глаза смотрят на Хуна, и кажется это его поглощает, как давно он их не видел, никто не знает и знать не хочет, потому что сейчас они здесь, смотрят прямо на него, манят и зовут. Сынхуну хочется обнять Мино, сжать в своих худых руках, зарыться носом в отросшие волосы и вдохнуть его мужской запах. Ли выдыхает громко, и хорошо, что в комнате пока только Сон и Ли, а позади понимающий Кан. Мино наконец моргает и переводит взгляд на пол, сжимая пальцами колени. Хун очухивается, смотрит растерянно на Сынюна и проходит в комнату, садясь с другой стороны стола так же, на пол. Кан садится между парнями и поворачивается к Хуну, стягивая и отбрасывая с того кожанку, боковым зрением наблюдая, как смерит их взглядом Сон. — Хорошо выглядишь, — обычный бас Мино сменяется нелепым мяуканьем, но Хун и так ничего не фильтрует, сидит и смотрит в одну точку, потому что если будет смотреть на младшего — точно прожжет в нем дыру. — Ты похудел, — вместо задуманного «спасибо» вырывается то, о чем больше всего переживает Ли, как раз в тот момент, когда в комнату залетает Чжину с тарелками. Мино неловко смеётся, почесывая затылок, а Чжину нервно улыбается, ставя последние приготовления на стол и садясь рядом со своим парнем. — Чжину-хён, ты его совсем не кормишь? — старается пошутить Кан, смотря на хмурые брови Сона и его странные попытки нормально заговорить. Чжину хихикает и говорит, что готовит он вроде неплохо, конечно, не как Сынхун, но есть можно. Еда оказывается лучше, чем говорит самый старший, и Хуна раздражает это принижение себя в Чжину, хотя он все равно готовит лучше. Просто ему надо выделить в себе хотя бы одну причину самолюбства, высокомерия, чтобы казаться лучше, быть лучше. Но сознание все равно твердит, что научиться может каждый, поэтому по всем возможным пунктам Хун пролетает и запивает горе пивом. Каждый пьет своё: Сынюн — газировку, Сынхун и Мино — пиво, Чжину — вино. На самом деле Хун замечает странную вещь: ни в прихожей, ни в гостиной нет ни одной шмотки младшего. Если он живёт не здесь, то где? … Они смотрят какой-то фильм, Ли забирается на диван, оказываясь выше всех и удобно устраиваясь. Мино ведёт себя странно и совсем не как обычно, редко шутит, больше молчит и не смотрит в сторону Сынхуна, что замечают все, кроме самого Ли. Тот сидит и пытается ни о чем не думать, запивая свое состояние алкоголем. Сынхуну совсем не похуй, а сердце болит и сильно бьётся, когда Мино, сидящий впереди него, облокачивается на его коленки, откидывая свою голову и прикрывая глаза. Хун не дышит, смотрит на подрагивающие ресницы младшего и на его спокойное чуть пьяное лицо с приоткрытыми губами. Хочется обхватить его ладонями, прижать к себе и поцеловать, или хотя бы просто коснуться. Их компания оказывается любителями напиться, потому что под конец фильма Мино храпит и лежит на ногах старшего, Чжину посмеивается ни над чем, Хун лежит и пытается смотреть на экран, но все тщетно и глаза закрываются. Трезвый только Сынюн, но как только он собирается уходить, хозяин квартиры протестует и говорит, что все остаются сегодня у него. Сону уже все равно, Ли согласно мычит, откидываясь на подушках, но так, чтобы младшего не столкнуть, а Кану ничего не остаётся, кроме как поставить будильник на утро. Всем лень пошевельнуться, не то, что нормально разложиться или хотя бы по комнатам разойтись. Кто-то из умнейших предлагает лечь на полу, скидывая Хуна и подушки с дивана и отодвигая столик подальше. Сынхун и Мино оказываются посередине, и всё что помнит старший перед тем как провалиться в небытие это горячие руки Мино и его сопение на ухо. Утром Хун просыпается от будильника Кана, выворачивается из чужих тяжелых лап и долго смотрит на бывшего «друга», медленно хлопая сонными глазами. Внутри что-то непонятное, потому что сзади к Мино прижимается безмятежно спящий Чжину, и сердце болезненно отдает в груди и ниже. Опять хочется плакать, опять хочется думать, что у него так никогда не будет. Сынхун уходит с Сынюном, понимая, что возможно, больше не встретится с младшим и что так будет лучше. … И снова все как в первую неделю после ухода Мино из этой квартиры: Сынхун почти не ест, Отто пытается играться и бегает кругами, спит с хозяином, смотрит жалостливо и грустно, словно понимает всё то, что чувствует хозяин. Но тому ничего не помогает, он рано уходит на работу и поздно возвращается, сразу ложась в кровать, но не засыпая, потому что, тяжело. Сынхун просто устает от всего, от одиночества. Скучает по Мино, скучает по Тэхёну, понимая, что как раньше уже не будет. Звонки Сынюна Ли упорно сбрасывает, на смс-ки не отвечает, и удивительно, что тот ещё не выламывает ему дверь и не поджидает после работы. Наверное, Сынюн всё-таки понимает, волнуется, но даёт Хуну время. В один пятничный вечер Ли не торопится домой, с лёгким настроением прогуливаясь по привычным дорогам, заходя в магазинчик и покупая пива и соджу, завтра выходной, можно напиться и отдохнуть. Сынхун прикуривает сигарету, подходя в дому, останавливается у подъезда, наблюдая, как на детской площадке дерутся или играют коты, Ли не понимает и лишь щурится. А когда слышит, что входная дверь пищит и открывается, то отходит с прохода и встречается взглядом с Чжину, от неожиданности выдыхая дым прямо на того. Чжину хмурится и чуть отворачивается, а вид у него обеспокоенный и одет он так, словно спиздил любимую футболку Мино и смотался от того пока не поздно. — Ко мне? — тупит Сынхун, заводя руку с сигаретой за спину, Чжину смотрит на него оленьими слезящимися глазами и еле заметно кивает. Ли особо не парится, отдает свое пиво старшему и садится напротив за столом на кухне. Чжину долго крутит банку в руках, а Хун выжидающе ждёт, открывая соджу и выпивая стопку. — Мне кажется, он мне изменяет, — тихо говорит Чжину, разбивая тишину так, что Ли замирает и со звонким звуком ставит стопку на стол. Хун жмёт плечами и говорит, что Мино не такой и никогда бы не стал, защищает своего уже не понятно кого: то ли бывшего друга, то ли знакомого, то ли просто любимого. Ли заверяет, что да, Мино любитель потрахаться, но точно не на стороне, тогда Чжину поджимает губы и скрывает глаза под длинной челкой. — Он всегда был таким? — внезапно задаёт вопрос самый старший. Сынхун выгибает бровь: хочется пошутить, но Чжину не поймет, да и ситуация неподходящая. — Помнишь, когда мы первый раз встретились? Чжину краснеет и отводит взгляд, вертя банку в руке и наконец отпивая, Хун хмыкает и кивает, не понимая, чего теперь от него хотят. — Тогда… И потом еще все было хорошо… Но уже два месяца прошло, а, — почти шепчет он, а Ли на удивление понимает. — Вы перестали трахаться? — тупо озвучивает Сынхун, не сдерживая удивления, хотя внутри почему-то приятно греет. Может, он как-то грубо выражается, ведь Ким вряд ли бы так сказал, но Чжину пару раз кивает, закрываясь своей длинной челкой и что-то непонятно бубнит. — Вы друзья, — совсем тихо говорит старший, громко выдыхая, а Хун с этим бы поспорил. — Если он мне не изменяет, тогда что случилось?.. Я не понимаю, а говорить он совсем не хочет… И почти не приходит ко мне, только пишет… Сынхун говорит, что Мино может устает просто, нужно время побыть одному, а сказать боится. Пока Хун вдалбливает придуманную информацию Чжину, мысленно ухмыляется: перед ним парень «друга» и он может сказать, что Мино вообще не любит его, да он может наговорить всего, что захочет, может послать и выгнать, но почему-то в голове стоит образ младшего и Чжину. И это кажется правильным до жути, даже если внутри все ноет и больно улыбаться. Старший допивает пиво, смотрит благодарно и доверчиво, что Ли жаль его и самого себя такого никчемного. — Только, пожалуйста, не рассказывай Мино, что я с тобой об этом говорил, ему такое не нравится, — последнее, что просит Чжину, широко улыбаясь. Сынхун кривится, вспоминая сколько раз младший рассказывал ему о каждом своем сексе, отсосе или просто понравившихся парнях и своих фантазиях. Или Мино меняется из-за Чжину, или что-то здесь не так. Хун заверяет, что не скажет ни в коем случае и врет, что по любви у Мино всё расписано, ведь он мальчик серьезный. Чжину благодарит его и уходит, заверяя, что дойдет сам. Хун и не особо порывается кого-то провожать, но при внешности Чжину стоило бы, наверное. Сынхун думает, что одной бутылки ему будет мало, он идёт до ближайшего маркета, закупаясь на выходные по полной. И в голове проносится мысль, что без Мино как-то хуево или это просто как-то само собой хуево. Как заканчивается пятница, Сынхун почти не помнит, зато утро субботы отчётливо: за окном ещё темно, и только фонари освещают мрачную улицу. Во входную дверь долбят со страшными и громкими звуками, и диким рычаньем, отчего Ли вскакивает с кровати и долго пытается понять, глюки это, белочка или всё-таки какой-то ебанутый мудак в четыре утра что-то попутал. Спустя несколько мгновений снова настает тишина, словно ничего и не было, Хун действительно думает, что не было, и уже ложится обратно, как мудак за дверью то ли падает, то ли просто орет как резаный что-то непонятное и никому неизвестное. Сынхун психует, бежит к двери, открывая ее и готовясь к махачу, потому что алкоголь все ещё играет в крови, но застывает с открытым ртом, видя развалившегося на лестничной площадке бухого в жопу Мино. Сердце опять екает, и дышать становится сложнее. Хун торопится завести младшего в квартиру, пока соседи не вышли или вообще полицию не вызвали, но тот протестующе кричит, что ему надо к Сынхуну, что надо поговорить и срочно, твердя на повторе имя старшего. — Смотри сюда, — наконец рычит Ли, обхватывая чужое лицо ладонями и приближаясь к нему. Мино пьяно и глупо хлопает длиннющими ресницами и пару раз кивает. — Узнаешь? Мино хватается за тощее тело Хуна, поднимаясь и опираясь о стену, валится на старшего, а тот на тонких ногах еле передвигается, закрывая дверь и торопясь к себе, чувствуя, что не выдерживает эту тушку. Он скидывает его на свою кровать, не успевая отойти, как пьяный, обвивает руками его талию, заставляя упасть на себя. Сынхун громко выдыхает, зная, что ему нужно остановиться, не поддаваться жаркому дыханию в спину, не ёрзать на чужих коленях, болезненно возбуждаясь. — Чжину переживает, — шепчет Хун, жмурясь и сглатывая, в ответ слыша мычание, он чувствует, как чужие горячие губы оставляют мимолётные поцелуи через тонкую ткань домашней футболки на лопатках и спине. Мино резко валит его на кровать, наваливаясь сверху и целуя ни разу не нежно, а страстно, больно, и буквально трахая его рот языком. Сынхун сдается, потому что всё, уже никуда не деться, он уже не остановится и никакой образ доверчивого Чжину не спасет. Воздуха не хватает, и это единственное, о чем жалеет Сынхун, когда Мино отрывается от него и утыкается куда-то в ключицу, тяжело дыша и крепко засыпая. Хун шипит раздражённо, сталкивает горячее тело с себя, накрывая одеялом и нормально укладывая, торопится в душ, и недолго дрочит, быстро дёргая рукой, постанывая и прикрывая глаза, желая почувствовать больше, мнет свои губы, закусывает нижнюю и обводит большим пальцем головку члена, кончая бурно и порционно с глухим протяжным стоном. Старший ополаскивается, более-менее приведя себя в порядок, и ложится на диван, укрываясь зимнем теплым одеялом — в гостиной всегда прохладней, чем в спальне. Мино уходит раньше, чем Сынхун просыпается, тот вовсе не удивляется, потому что Мино может и вовсе ничего не помнить: в смысле не помнит поцелуя, отчего Ли немного обидно и досадно, потому что он помнит все мелкие детали, вкус чужих губ и сбитое дыхание, а ещё быстро бьющееся собственное сердце. Сынхуну ничего не остаётся, как вернуться к обычному образу жизни (стараться), проводя время в душе куда больше, чем раньше, на такие охуенный горячие губы Мино, представляя их уже на своем члене. В следующую пятницу Сынхун проделывает такой же путь, как и в прошлую, покупает пиво, курит у дома, только уже без всяких происшествий. А затем проходит на кухню, ставит пакет с баночками на стол, насыпает корм в миску Отто, гладит Джонни, трущуюся о ноги, и ложится на кровать, прихватывая и открывая банку пива. Ли ждёт Сынюна, который должен составить ему компанию для просмотра бейсбола, поэтому не удивляется звонку в дверь, а вот пьяному и довольно улыбающемуся Мино — очень. — Меня Чжину бросил, — младший проходит внутрь, как в свою квартиру, а Хун только отходит с прохода, не понимая, что происходит. — Точнее я его. Сынхун кивает и закрывает дверь, потому что точно не выставит Мино, даже если тот ещё в своем уме, а в голове что-то щелкает, ибо какого хуя Джонни здесь делает? — Хён, я к тебе, — Мино щурится и глупо улыбается, а Сынхун хмурится. Сон порывисто обнимает его, сжимая широкие худые плечи, гладя по длинным волосам. — Хён, я с тобой. Сынхуна ведёт только от теплого Мино, только от его лёгких касаний, и, блять, да от пьяных слов. Но Хун держит себя в руках, хотя бабочки в животе грозятся распороть его и выкинуть все органы наружу. Почему сейчас, хочет спросить Ли, замечая, как Мино смотрит в потолок, а затем переводит взгляд, своих темно-шоколадных глаз на него. — Я, блять, трахаться ни с кем не могу, — шипит младший, жалуясь на такую гадкую судьбу, врываясь пятерней в чужие длинные волосы и надавливая на затылок, прижимает к себе, властно и глубоко целуя недолго, и не позволяя ответить, с громким чмоком отрываясь, соприкасается лбами с Ли. — Проверим? — шепчет Сынхун, откидывая осветленную порядку назад, порываясь вперёд, проводя языком по чужой губе, коварно ухмыляясь. — Сейчас? — улыбается Мино, пробираясь руками под чужую футболку, зная, что у Хуна очень давно никого не было, и довольно улыбаясь, когда глаза старшего прикрываются, ресницы подрагивают от таких недо-касаний. Они целуются долго, протяжно, то сбавляя скорость, то увеличивая её, сначала с напором младшего, а затем с давним желанием старшего. Ли упускает момент и не помнит, как он оказывается на кровати, но утягивает за собой Мино, дёргает чужую толстовку, не удерживаясь и стоная от вида подкаченных мышц, рук и торса. Да, блять, это то, чего он давно так хотел, чего так желал. — Блять, — выдыхает Хун, запрокидывая голову, когда Мино стягивает с него штаны с боксерами и раздвигает ноги, целуя внутреннюю сторону бедер, засасывая нежную кожу, отчего Сынхун дёргается и вскрикивает, его грудь вздымается, а сам он теряется в ощущениях, елозя на кровати и вжимаясь в подушку и мня одеяло руками. Откуда младший достает смазку и презерватив, Хун не знает, хныкает и считает нечестным, что он только в футболке, а Сон в своих дедовских штанах, поэтому он чуть привстает, расстёгивает ширинку, слыша недовольный рык сверху. Он не собирается подчиняться, потому что теперь хочет сделать всё. Теперь он может. Хун приспускает нижнее белье с брюками, сразу же обхватывая розовую головку губами, удовлетворённо выпуская воздух из носа. Он погружается в свой мир, слыша только довольные вздохи сверху и чувствуя горячие пальцы, тянущие его за волосы в своем темпе. И Хун поддается, принимает до горла, подавляя рвотные позывы, активно сосет, помогает языком, иногда спускаясь вниз к мошонке, вылизывая всё, что может и видит. На самом деле он думает, что Мино быстро кончит, потому что по словам Чжину они почти не трахаются, но Ли так и не доводит младшего до оргазма с помощью рта, потому что тот толкает его обратно на кровать, просовывая свой язык в чужой рот, наслаждаясь тихими постанываниями, вновь разводит колени и чуть надавливает на сжатое колечко мышц, отчего Хун вздрагивает и выгибается, и о боже, у Мино терпения ноль от такого старшего, он полностью резко вставляет палец, исследуя мягкие горячие стенки изнутри. Сынхун мычит, насаживается, чтобы побыстрее, чтобы наконец по-настоящему. — Дальше, — торопит Ли, но его не понимают, потому что вместо того, чтобы добавить второй палец, как просит старший, Мино проталкивает глубже, вытаскивая и всовывая, набирая скорость. Хун стонет громче, выгибается сильнее, цепляется за Мино, хватая воздух ртом. — Боже… Ха-а-а… давай быстрее. После надломленного рыка Ли, Сон занимает его губы своими, проталкивая в нутро уже два пальца, не особо церемонясь и разводя их, как ножницы. Сынхун почти скулит, подаётся вперёд, чувствуя, что уже почти, вот-вот кончит, но ни сказать, ни хотя бы как-то предупредить младшего не может, лишь стонет громко, развязно, обхватывая сильные плечи руками, сжимая их и сильно жмурясь, не контролируя того, что делает, прижимает Сона к себе и, протяжно и громко простонав, бурно кончает на свою футболку и живот Мино. Он тяжело дышит, разлепляет мокрые ресницы, чувствуя как чужие большие ладони скользят по талии выше, задирая футболку, Хун видит как вздымается грудь младшего — почти так же как и у него, смотрит в его глаза, шоколада в которых больше не видно: одни черные расширенные зрачки и только. Ли хочется застонать только от этого взгляда, но он прикусывает губу и чувствует, как снова возбуждается. Он громко выдыхает, когда Мино сжимает его талию и резко дёргает на себя, Хун ничего не соображает, полностью отдаваясь инстинктам. Сон толкается в него мучительно медленно и очень болезненно, но Ли быстро забивает на это, когда младший кусает его за сосок, играясь языком. Сынхун хочет возразить, что он не девочка какая-то, чтобы так делать, но получается лишь хрипеть, тянуть парня на себя, выгибаясь и подаваясь бёдрами навстречу. На его талии и в районе ребер точно останутся синяки, но всем плевать, потому что сейчас фантастически хорошо и охуенно. Длинные волосы Ли растрепываются на одеяле и немного запутываются из-за Мино, которому так нравится их оттягивать, на лице при корнях проступают заметные бисеринки пота, губы не смыкаются от стонов, руки делают что-то странное с одеялом, которое собирается на одной стороне кровати, длинные ноги обвивают поясницу младшего, плотней прижимая к себе. Сон толкается в жаркое узкое тело размеренно, оставляя свои следы на шее, ключицах, груди и животе, целуя каждый сантиметр нежной кожи, будто жалея, что так поздно делает это. Мино рычит, когда Хун сжимается и взвизгивает от укусов, Мино нравится и он увеличивает скорость, прижимаясь своими губами к чужим, контролируя каждое движение, целует глубоко и развязно, а когда отрывается вновь припадает к шее, качая бёдрами сильнее и сильнее, выбивая из Хуна короткие громкие стоны. На этот раз младший полностью готов, он сжимает одной рукой обхватившие его чужие бедра, другой обхватывает прижимающийся к животу член Сынхуна, принимаясь размашисто надрачивать и почти сразу же доводя того до разрядки, не отрываясь от лица: брови непривычно заломлены вверх, все блестит от пота, глаза прищурены и смотрят прямо на него и, кажется, вот-вот польются слезы, рот широко открыт в немом стоне, а тело неестественно выгибается струной, и белая жидкость вновь пачкает их животы. Хун сильно сжимается, от чего Мино гортанно рычит и делает заключительные толчки, кончая и упираясь лбом в одеяло рядом с лицом старшего, тяжело дыша тому на ухо. Мино выходит из Сынхуна, вырывая из того болезненное шипение. — Блять, я достал презик, но не использовал его, — восклицает Сон, выше поднимая лодыжку парня, который сгибается, словно не чувствует, как из него вытекает сперма младшего. — Придурок, — устало выдыхает Ли, пытаясь выдернуть свою ногу. — Черт, не тебе же вымывать теперь всё! Показушно злится Хун, когда на самом деле довольный и запыханный старается перевести дыхание, но видимо в планы Мино это не входит и он коварно ухмыляется, ведя второй рукой от щиколотки до колена Сынхуна, невесомо касаясь бархатной кожи. Тот дергается и смотрит выжидающе на то, как чужая рука спускается ниже, болезненно сжимает, а затем шлёпает по худой заднице. — Я помогу, — игриво шевелит бровями Сон, и Хун заржал бы в любой другой ситуации, но только не в этой, когда младший подхватывает его на руки и быстро тащит в ванную, ставя на ноги, заставляя их развести и упереться руками в холодную плитку стен. Ноги с первого захода ещё дрожат, а сам Хун хочет просто спать, но когда теплая вода и руки Мино водят по его телу, Ли остаётся только глотать воздух ртом и громко вздыхать. Сынхун закидывает голову от неожиданности и протяжно стонет, когда Сон вталкивает два пальца в скользящее мокрое нутро, принимаясь ритмично входить и выходить, держа Ли за талию и стоя на одном колене под водой. То, что он снова возбуждается получается само собой, стоны трудно сдерживать, они рвутся откуда-то из груди, словно отдельно от всего тела, кричат о своем наслаждении, и Хун падает на колени резко, потому что сложно, хорошо и так приятно, что он выгибается и подаётся назад, ни о чем не думая, выпячивает зад и жалостливо просит: — М-Мино, блять, — тон голоса довольно высокий, но тихий, а из-за шума воды почти ничего не слышно, но младший делает несколько манипуляций пальцами и вытаскивает их с громким всхлюпом, который уже отчётливо слышен обоим. Сон склоняется к Ли, прижимаясь стоящим членом меж ягодиц, животом и грудью к мокрой спине, кусая Хуна на ухо и шепча: «что?». Сынхун и забывает, что звал Мино, забывает, чего хотел, раздвигает ноги и вскидывает зад, довольно застонав, когда младший хмыкает, обхватывает его бедра и резко входит внутрь доконца. — Я же лучше кого-то там Сынюна? А? — рычит Мино, дёргая за волосы Хуна и всматриваясь в искаженное лицо. Сынхун скулит и шипит, вскидывает бедра в попытках почувствовать больше, а затем, подчиняясь, шепчет, прикрывая глаза: — Лучше. Настолько лучше, что дрочка в ванной на тебя, втрахивающего Чжину в мою кровать, никак не сравнится. Ответ Мино устраивает, хотя в глазах и мелькает сожаление за всю ту боль, что он причинил Хуну. Но Сон лишь кусает того за плечо, начиная размашисто двигаться с намерением вернуть всё то, что они упустили. Ли не знает и не видит, что и кто делает, он чувствует, как руки Мино гуляют по его телу, болезненно и приятно сжимают, как член младшего резко раздвигает тугие стенки его ануса, как в паху сладко ноет и хочется кончить. Зато Сон видит, как старший выгибает спину, словно кот, как путаются его длинные волосы, как он непроизвольно открывает рот с каждым новым стоном, как почти закатывает глаза от того, как Мино втрахивает его в уже нагретый кафель, чувствует, как его охватывают жаркие мягкие стеночки, даря удовольствие. Младший слышит сбившееся дыхание Хуна, у самого не лучше, слышит громкие короткие стоны, чувствует, как трясет Ли в предоргазменной судороге, и как его накрывает волной наслаждения. Мино успевает выйти из старшего и, проведя пару раз по члену рукой, кончает на гибкую спину и ягодицы Сынхуна, а затем поворачивает ничего не соображающего спиной к стене, врываясь языком в рот, грубо и жарко целуя, в то время как рука обхватывает уже чужой член, рвано лаская и доводя до исступления. Хун мычит в губы Мино, впивается короткими ногтями в плечо младшего, дёргается и подаётся бёдрами вперёд, слегка прикусывая язык Сона, отчего тот шипит и подставляет испачканную в их сперме руку под воду. Затем они неторопливо моются, смывая запах и следы секса и добираются до кровати, уставшие и довольные. — Все-таки твоя кровать удобнее, — Мино тянет старшего на себя, удобнее укладываясь и укрываясь одеялом. — Чем чья? — щурится сонный Ли, поднимая голову. — Чем у Чжину или Тэхёна? Мино издает странный звук и ухмыляется. — Чжину хороший парень, — Хун молчит, вырывается из чужих рук и ложится к парню спиной. — Хён, он хороший парень, но не мой, даже типаж какой-то, ну! Сон придвигается сзади, наваливаясь и придавливая Ли, который что-то кряхтит, но упрямо молчит, делая вид, что спит. Мино тоже молчит, обнимает со спины и дышит в затылок. Звонок в дверь был ожидаем чуть раньше, но кто ж знал, недовольный Мино не хочет даже вставать, но старший вроде как уже сопит, поэтому приходится. Замок щелкает и дверь открывается. — Прости, я на работе задержался, — Сынюн проходит в квартиру, не глядя и о чем-то шумно болтая, на что Сон вскидывает брови и перекрещивает руки на груди. — Сынхун спит, если ты к нему, — Кан резко поднимает голову, оглядывает стоящего в одних трусах Мино, понятливо улыбаясь, накидывает джинсовку обратно и удаляется, извиняясь. Хуна мелко трясет, когда Мино возвращается в комнату и он видит, как падают слезы на измученное ими одеяло. — Хён, — шепчет Сон, прижимая старшего к себе. — Хён… Хун всхлипывает, хотя никогда раньше не позволял себе плакать перед младшим, не считая того странного пьяного конфуза, которого он и не помнит почти. — Ты опять пьян, утром встанешь и уйдешь как ни у чем не бывало, — дрожащим голосом шепчет Ли, не отвечая на касания. Даже если будет так, того аспекта эмоций, которые он пережил сегодня будет вполне достаточно, чтобы жить дальше, вспоминать и лелеять эти мгновенья. Старший засыпает в слезах и с улыбкой на губах. Сейчас ему плевать абсолютно на весь мир, горячие руки Мино прижимают его к себе и наконец он чувствует всё то, что так хотел. В этот момент Ли счастлив, даже если это долго не продлится. Ну и пусть. … — Больше никаких Кан Сынюнов здесь, — Мино слегка толкает только что открывшего глаза Сынхуна в бок, пошло улыбаясь, когда видит несколько засосов на чужих плечах и груди. — Я думал, он тебе понравился, — Сынхун тупит, трет глаза и чуть приподнимает голову, отчего тот стонет от боли — все тело ноет, и он падает обратно на кровать, наблюдая за младшим. — А я думал, что ты спишь, — ехидничает Мино, наваливаясь сверху и чмокая старшего в губы. — Я хочу создать новое «мы», где только я и ты. Сынхун тупит, смотрит на Сона и ищет подвох. — Где не существует никаких Тэхенов, — продолжает Мино, смотря старшему в глаза. — Никаких милых маленьких мальчиков? — предлагает Сынхун, а Мино хохочет и кивает. — Никаких Кан Сынюнов, — повторяет Сон, а Хун улыбается. — Ты просто еще пьян, — нервно хихикает старший, но младший сжимает его в своих руках и щекотно трётся носом о линию челюсти. — Хён, уже обед, а я есть хочу! — тянет Мино старшего за руку, вполне серьёзно, потому что по комнате раздается громкий бурчащий звук из желудка, а Хун садится на кровати и сразу об этом жалеет, шипит и потирает поясницу, а зад неприятно жжет. — Хён, я честно пытался приготовить, Джонни докажет! Но они сами сгорели, я не виноват! — Кто сгорел? — аккуратно встает Сынхун с внушительным шухером на голове и принюхивается, понимая что вся квартира пропахла сгоревшими яйцами. — Сон Мино! Младший прячется за дверью и ехидно улыбается, заставляя Ли пойти за ним в чем есть — в боксерах. — Как можно было не уследить за…яйцами, — Хун открывает дверь и замирает: в раковине дохерища перепачканной посуды, на плите горы сковородок и кастрюль, зато на столе что-то на подобии кимчи, пельменей, горячих бутербродов, чуть пригоревших яиц, наверное, приготовленных с двухсотой попытки, с жаренным хлебом и разными соусами и зеленью, а по середине красуются две баночки явно холодного пива из холодильника. В общем-то полный корейский завтрак. Сынхун широко улыбается, понимая, что навряд ли в этот раз младший свалит, по крайней мере, не так скоро. Но вот этому ребенку все-таки придется дать пару уроков готовки на случай выживания, а еще теперь есть, кого выгонять по утрам выходных гулять с Отто, особенно в дождливые дни и морозы. Определенно придется высвободить свой комод под чужие шмотки и терпеть жаркую Джонни по ночам, а может не только Джонни. Зато теперь ничего не хочется сравнивать с «до» и «после». Потому что да, все меняется и будет: то, что было, с кем и когда, может и важно, но не настолько, чтобы грезить. Сейчас это сейчас. Сынхун с Мино, а Мино с Сынхуном и будь, что будет. У Тэхёна stay gold на запястье, а у Сынхуна пирсинг. С Тэхёном было все сложно и каждый день словно на вулкане, с Хуном спокойно, как в штиль, а ещё он никогда не откажет, но этим не стоит пользоваться. Сынхуна стоит любить хотя бы потому, что он охуенно готовит, всегда заботится о Мино, и любит, несмотря ни на что. Мино хочет изменить свою жизнь, отдавая себя хёну, как делает это тот. Мино хочет стереть все воспоминания с Тэхёном, но знает и понимает, что это невозможно, просто создаёт новые с Сынхуном, более нежные, ласковые и совсем отличающиеся от всех тех, что у него были. Зато настоящие, искренние и проверенные. У Тэхена много своих преимуществ, но Сынхуна Мино любит больше.