Слишком поздно

Мисаки переоценил себя. Зимой ему не хватает шумных летних ночей, скейтборда в руках и немножечко Сарухико. Он съехал с их квартиры несколько месяцев назад. Кажется, даже голые стены не выглядели бы настолько пусто, как выглядит квартира без Сарухико. Мисаки успел возненавидеть всё в ней особенно то, что осталось от него. Он натыкается на такие вещи совершенно случайно: коврик для мышки, книжка по программированию, давно разбитая, скленнная кружка. Возможно, Сарухико оставил их случайно, забыл или не хотел забирать, а возможно — специально, словно ловушки. И каждый раз, находя подобные вещи, он дрожащими руками убирал их куда подальше. У такого человека как Мисаки нет силы воли, чтобы выкинуть эти вещи. Он будет собирать их, чтобы в особенно хреновые дни пить кофе не из своей кружки. Так можно создать иллюзию, что он не покинут своим лучшим другом, что он не один. Мисаки не любит бывать дома, потому что он утопает в собственных мыслях о том, что сделал не так. Возможно, ошибка именно в нём, в несказанных словах, в несовершённых действиях. Или Сарухико действительно чувствовал себя не на своём месте? Мисаки любит вымещать свои чувства агрессией. Так он может эмоционально разрядиться, для того чтобы вернуться домой и считать упущенные возможности поцеловать Сарухико. Он смотрел на утомлённое лицо своего лучшего друга, хотел коснуться ладонью его щеки, а затем поцеловать — и сделать этот поцелуй самым нежным в мире, самым преданным, чувственным, чтобы дать понять, что Мисаки всегда будет рядом, что он может стать ещё ближе. Мисаки хотел, чтобы Сарухико принадлежал только ему со всеми своими недостатками. Мисаки хотел, чтобы он улыбался именно ему и никому другому. А потом осекался — и каждый раз боялся, думал, что будет куда более подходящая возможность. Её больше не будет. Мисаки не хотел нарушить их хрупкую идиллию дружбы — боялся быть отвергнутым и все равно им стал. Потому что боялся. И для всех их конфликт это конфликт между друзьями, но только для Мисаки — конфликт с самим с собой. Он ненавидит Сарухико за то, что тот оставил его одного, но больше ненавидит себя. За то, что каждый вечер в его голове одно каменное «если бы», которое тянет его на дно, где невыносимое давление и абсолютная темнота. Но Сарухико справится. Он не может не справиться, потому что теперь перед его лицом не будет постоянно маячить причина всех его бед. А Ята не может перестать думать о глупости своей неуверенности, о разрушенном мире. Сарухико стоит на обломках, а Ята где-то внизу, под ними, истекающий кровью, теряющий пульс. Он кладет голову на подушку и находит номер Сарухико в часах. Долго смотрит на его голограмму, которая освещает небольшой участок комнаты. Сейчас бы сорваться, позвонить ему и сказать три самых главных слова, которые больше не достанутся никому от Мисаки. Он это знает. Он выключает часы, поворачивается на бок и думает, что уже слишком поздно. И только Сарухико сжимает в руках телефон до боли в пальцах, судорожно выдыхает и считает до десяти, а потом выходит из списка контактов, и думает, что уже слишком поздно.