Пропади оно пропадом

      2183. Четыре цифры - простая дата. Для кого-то она ничего не значит, а для кого-то... Это сложно. Проклятые цифры, за которые цепляется взгляд. Они выжжены на обратной стороне век, от них не скрыться. Джефф Моро уверен, что на его надгробной плите будет не две даты, а три - 2183 ровно посередине. Пусть это будет глупо и неправильно, но уж точно честно.       Да, он вроде как жив, только это ни черта не меняет. Капитан умерла спасая его жизнь, умерла совершенно незаслуженно, когда её время еще не подошло. Джефф прикасался к своей груди, но не чувствовал сердцебиения: его не было с той самой минуты, когда капитана унесло в открытый космос. Глупая, ей так и не удалось его спасти. Два мертвеца по цене одного.       Джефф сидел в траурной одежде и смотрел на пустой гроб и всё на этих похоронах казалось ему дурной комедией. Бюрократы готовы были нажиться даже на её смерти. Но экипажу Нормандии выделили места в первом ряду. Гребанные лицемеры.       Моро смотрел на пустой гроб и в его глазах отражалась та же пустота. Рядом, не скрывая своих слёз, рыдала Лиара. Утыкалась лбом в плечо Гарруса, но успокоиться не могла. Джеффу хотелось пересесть на другое место.       Дэвид Андерсон произносил речь: говорил о заслугах, о том, каким прекрасным капитаном была Шепард и много, много ненужной чепухи. Он не говорил главного - кто повинен в её смерти. Лучше бы сказал. Джефф с радостью бы отдал себя на всеобщее растерзание. Пусть в её пустом гробу окажется хоть чьё-то тело...       Он опустил голову и почувствовал чужую руку на своём плече. Доктор Чаквас смотрела с сочувствием и Джеффу хотелось выблевать внутренности от этого взгляда. Она ничего не понимала. Не понимала, что он задыхается в этом зале, что у него еле хватает сил оставаться здесь, а не послать этот чертов спектакль куда подальше.       Что именно они оплакивают здесь? Кого они здесь хоронят? В пустом гробу нет Шепард, как нет её и в мире живых... Он убирает руку доктора со своего плеча и сохраняет молчание. Ему нечего сказать. Больше нечего.       Отстранение от службы ввиду здоровья не было чем-то неожиданным. Сказать, что он расстроился, значит солгать. Джеффу глубоко плевать: хреновый выйдет пилот из того, кто больше не хочет летать.       Прошел месяц после похорон пустого гроба. Первой, его навестила Лиара: постучала в дверь, поприветствовала его, даже принесла с собой какой-то чай, что выращивают только на Тессии. Джефф, даже если бы захотел, не смог бы ощутить его вкус. Он уже давно перестал что-либо ощущать. Несмотря на его молчание, Лиара о многом рассказывала: что делала этот месяц, о дальнейших планах, о том, что улетает на Иллиум. Моро не знал, зачем она об этом говорит и чего хочет добиться. Какое это всё имеет значение? Она просидела еще четверть часа и вежливо попрощавшись ушла, оставляя в подарок коробочку чая. Джефф выкинул его в мусорное ведро.       Через два месяца он услышал очередной стук в дверь: открыл её и увидел Гарруса. Вот, кого он точно не ожидал. Турианец прошел в пустую квартиру и осторожно сел на диван. Весь его вид здесь казался до ужаса нелепым, не вписывался в картонные декорации человеческого жилища. Гаррус молчал и Джефф не ждал от него каких-либо слов, но заметил, что тот старается не смотреть ему в глаза. Оно и понятно - не простил. Возможно, понимал, но простить не мог. Моро был благодарен ему за это и был бы благодарен еще сильнее, если бы Гаррус сказал об этом вслух. Так, чтобы прямо наотмашь и со всей силы. Чтобы и без того хрупкие кости раскрошились в прах от суровой правды. Видимо, Джефф не заслужил даже этого. Гаррус так ничего и не сказал: посидел какое-то время, встал и направился к двери. Лишь, стоя на пороге, прошептал в пустоту, что отправляется на Омегу, и ушел не попрощавшись. Джефф прислонился к закрытой двери и прикрыл глаза. Он понял, что именно турианец желает найти там: его кости сломать сложнее.       Через четыре месяца пришло письмо от Кайдена. Строчки были сухими и официальными. Джефф пробегался по ним взглядом и не мог понять ни слова. Пустой набор букв, которые не имеют никакого смысла и значения. Не то чтобы Моро ждал встречи с ним, но обычное письмо... Какого чёрта? Не стоило так, бл#ть, утруждаться. Особенно, делая это для галочки. Без какого-либо сомнения, Джефф добавил его номер в черный список контактов. Пусть катится ко всем чертям. Собственно, как и все, кто когда-то был в команде лучшего капитана.       Через шесть месяцев Джефф обнаружил множество сообщений от доктора Чаквас. Сначала, она просила прийти на медицинский осмотр, потом уже требовала, но всё её письма так и оставались без ответа. Зачем всё это Джеффу? Ради чего ему лечить разваливающееся тело? Со службы его списали, а в его квартире было не так уж и много способов покалечиться. Он уже безвозвратно покалечен.       Моро еще долго смотрел на дэтпадд, пока вливал в себя очередное дешевое пойло. И зачем он только продолжал его включать? Будто ожидал получить сообщение о того, кто никогда его не отправит. От надежды сходят с ума? Что же, видимо, он уже давно повредился в рассудке. Джефф выключил дэтпадд и разбил его об стену.       Сколько прошло месяцев Моро уже не знал. Просто перестал считать. Это было не важно. Весь Мир сузился до размеров его маленькой квартирки. Время не лечит, если лечить нечего. А у Джеффа остались разве что его хрупкие кости, да и алкоголь в венах вместо крови. Человеческого не осталось вовсе.       Иногда ему становилось стыдно: место, где должно было быть сердце, пронзало болью и шею сдавливал тугой обруч. Джефф начинал задыхаться. В глазах вспыхивали яркие огоньки, в которых он видел чёртовы звёзды и он боялся закрыть глаза. Он боялся увидеть лицо капитана среди этих звёзд. Боялся вспомнить её.       Всё это время он живёт в отрицании. Ничего не случиться, если он пропустит приём еды. Всё будет в порядке, если он не будет спать. Мир не рухнет, если он не будет выходить из квартиры. Всё в норме. Только что такое "норма" Джефф не знал. Быть может, просто забыл.       Он лежал на кровати часы, дни, недели, а может лишь минуты. Плотные шторы не пропускали свет, и не давали возможности следить за сменой дня и ночи. Часы тоже давно встали. Время остановилось в его маленьком мирке, пропахшим алкоголем и перегаром. Ах, да. Еще никотином. Моро пристрастился к сигаретам. Они давно вышли из производства, но на черном рынке можно найти что угодно. Кроме, конечно, главного...       Стук в дверь ударил по голове отборным похмельем. Вчера или сегодня Джефф выпил больше обычного. Минут десять он пытался доползти до двери и надеялся, что не званный гость решил не дожидаться. Ржавые петли скрипнули и Моро увидел Дэвида Андерсона. Мужчина был в гражданке и неуверенно топтался на пороге. Выглядело глупо. Он с сомнением посмотрел на бывшего пилота, словно был не уверен, что перед ним действительно он. Джефф ничего и говорить не стал, молча повернулся и пошел вглубь комнаты, оставляя дверь открытой. За чем бы не пришел сюда Советник, пусть сам решает зайти или закрыть дверь с той стороны. Андерсон зашел. Джефф видел, как тот хотел подойти к окну и открыть его, но сдержался. Сел на диван напротив Моро и начал говорить.       Джефф почти не слушал его. Массировал пальцами виски и гадал, что произойдет раньше: он проломит череп своими пальцами или кости пальцев сломаются от давления. Это было куда интереснее, чем то, о чем говорил Андерсон. А говорил он много. Джефф узнал, что после смерти пустого гроба и похорон капитана... Он поморщился, кажется что-то перепутал... Да какая к чёрту разница? Что бы там ни было, прошло уже полтора года. Смешно. Под командованием Шепард он прослужил и то меньше.       Андерсон говорил что-то о втором шансе, о возвращении на службу и пытался убедить его взять себя в руки. Моро рассмеялся бы ему в лицо, если бы не подступающая к горлу тошнота. Хотелось послать Советника на все четыре стороны, но похоже Джефф уже разучился говорить. И думать. И, конечно же, жить.       Дэвид ушел, но просил обдумать предложение. Джефф не нашел в себе силы, чтобы проводить его. Входная дверь хлопнула, и маленький мирок остался нетронутым. Может это и не было хорошо, но это хотя бы было. Большего и не надо.       Джефф лёг на кровать и свернулся клубком, закрывая глаза. Хотелось уснуть и больше не просыпаться. Наверное, всё это было его личным наказанием. Он хотел, чтобы это закончилось, но не имел права окончить это своими руками. Не мог совершить очередное предательство. Но и не мог начать жить заново.       В какой-нибудь книжке по психологии его состояние называлось бы "Чувство вины выжившего" и были бы расписаны десятки способов преодоления этого. Бред о том, что еще не всё потеряно и это, как бы, лечится. Только Джефф не хотел это лечить, он хотел чтобы она была жива... Неосуществимое желание.       Порой казалось, что она смотрит на него из темного угла. Руки скрещены на груди и чуть наклоненная на бок голова - её неизменная поза. Он помнил, как пришел приказ о её зачислении на Нормандию. Помнил, как экипаж был взволнован и сколько разных слухов проносилось по кораблю. Джеффа никогда особо не волновали дела Альянса, он не смотрел награждения, и не посещал собрания. Он никогда раньше её не видел. Женщина солдат - что может быть хуже? В его представлении, она и на женщину не особо была похожа.       Он помнил, как увидел её впервые. Молодая женщина с невероятно алыми волосами и бледной кожей. Высокая, но складная. Она совершенно не была похожа на тех перекаченных женщин военных, которых он видел прежде. С нее в пору было статуи лепить, да картины писать. Даже шрам на лице ни капли его не портил. Джефф тогда не удержался и тихо присвистнул. И эта женщина - "Торфанский мясник"? Наверное, ошиблись.       Взгляд серых глаз пригвоздил его к креслу, и он перестал чувствовать ноги. По спине пробежали мурашки, он ощутил невероятное и невидимое давление. Даже дышать стало тяжело. Ах, вот оно что. Никакой ошибки не было. Перед ним стояла женщина, способная подавлять одним лишь взглядом. Это было невероятно и чуточку... Страшно.       Джейн Шепард находилась на другом, совершенно ином и недосягаемом уровне. Она была похожа на Нормандию. Прекрасная и смертоносная. Единственная в своем роде...       Их больше нет.       Всё тело прошило спазмами, и Джефф потянулся за бутылкой. Алкоголь - всегда выход. Руки дрожали с такой силой, что казалось будто у него развился тремор, но нужно было просто схватиться по сильнее. Не велика работа. Сейчас он просто вольет в себя это пойло и отключится до следующего раза. С мольбой, чтобы следующего не было.       "Джокер!"       Бутылка выпала из рук и разбилась об пол. Кажется, он забыл, как дышать. Такой знакомый голос пронзил сознание и замер где-то на границе разума. Боги, как давно он не слышал этого прозвища. Как давно он не слышал этого тона. Моро крутил головой и комната крутилась в его глазах. Где она? Это точно была она! Этот голос невозможно не узнать, голос его капитана.       В пустой квартире был только он... Джефф рассмеялся. Впервые, почти за два года, он рассмеялся. Горло раздирало на части, заставляя задыхаться. Простая галлюцинация, а он будто на секунду ожил. Кто бы мог подумать, что в нём еще теплится жизнь. Это чертовски жестоко.       Плотина лопнула. Гребанный океан выплескивался из его глаз, пока он сжимал в кулаке простынь. Проклятая ткань никак не рвалась. Он не проронил ни слезинки ни на похоронах, ни после, а сейчас смеялся, рыдая навзрыд. Спустя почти два года, он наконец по-настоящему осознал её смерть...       Он рыдал бесконечно долго, пока слёз и вовсе не осталось и пока реальность не исчезла, сменяясь на сон. Первый сон без кошмаров.       Проснувшись, Джефф Моро увидел под дверью письмо с эмблемой Цербера...