***
Конец июня Бен, часто отлучавшийся в город без нее, пребывал в таком прекрасном расположении духа, что жаловаться на одиночество во время его отлучек у Рей просто язык не поворачивался. Глаза его буквально искрились удовольствием каждый раз, когда он за ужином рассказывал ей, как повстречал очередного достопочтенного жителя Инсмута, искренне обрадовавшегося возвращению потерянного Скайуокера, последнего из старого уважаемого рода, которого каждый коренной житель города знал и чтил. Он много что узнал о том, как жили его предки, какие торговые связи сделали их одной из богатейших семей в радиусе нескольких штатов, способной конкурировать с самими Маршами, самым влиятельным семейством города. — Марши нас пригласили, — однажды оповестил он Рей, едва машина остановилась у домика. — Послезавтра в их особняке будет ланч для самых уважаемых семей города. Ты не против? Рей, стоявшая на коленях и рыхлившая землю на грядках для посадки семян цветов, привезенных ею из Аркхема, оторвалась от своего занятия и тыльной стороной рабочей перчатки откинула выбившиеся из гульки прядки, прилипшие к намокшему от работы лбу. — Знаешь, — подбирая слова с максимальной осторожностью, она слабо улыбнулась мужу, пытаясь не выказывать откровенного нежелания встречаться с какими-либо богатеями, насколько бы уважаемыми они ни были. — Мне кажется, что я… не совсем подхожу для этого ланча. Не думаю, что сирота из Аркхемского детского дома сможет вписаться в атмосферу, Бен, и… — Не говори ерунды. — Он махнул рукой и полез доставать пакеты с едой с заднего сиденья машины. — Ты в первую очередь моя жена, ты такая же Скайуокер, как и я. — Бен. — Рей нахмурилась и поднялась на ноги, снимая перчатки. — Я — Соло. Как и ты. Показалось, что он проигнорирует ее слова, но, проходя мимо нее, занося покупки в дом, Бен остановился, чтобы поцеловать ее в лоб. — Конечно, — он заговорщицки подмигнул ей и добавил шепотом: — Только в этом городе давай лучше оставим фамилию Соло в покое на какое-то время. Ладно? На ланч собралось около десяти семей, и самое первое, что бросилось в глаза Рей — пришли только самые молодые. Отчего-то ни одного старшего представителя уважаемых горожан не явилось в сад особняка Маршей, который своей давящей роскошью поражал воображение. Она и подумать не могла, что в каком-то захолустном городке на краю страны люди могут жить так богато. Ведь всем известно, что как только люди богатеют — сразу же перебираются в большие города, поближе к цивилизации и прелестям мира сегодняшнего. Как только они с Беном вышли в сад, к ним тут же потянулись молодые пары, открыто и дружелюбно улыбающиеся ее мужу с такой теплотой, будто они были знакомы с самого детства. Им представили несколько мужчин, одетых в дорогущие костюмы, половина из которых запомнилась ей лишь преждевременно лысеющими головами и яркими пятнами румянца на чересчур бледных лицах, и несколько девиц, которые настолько откровенно пялились на Бена, не скрывая своего яростного восторга, что Рей не взбесилась только лишь по той простой причине, что все они были безжалостно и откровенно некрасивы. Видимо, браки между самыми уважаемыми семьями города таки сыграли злую шутку — водянистые выпученные глаза, чересчур высокий лоб и мышиного цвета жидкие волосы не могли скрасить ни искусно наложенный макияж, ни дорогущие замысловатые украшения, которыми они обвешались, словно рождественские елки. На нее почти не обращали внимания, обращаясь напрямую к Бену, шутили шутки, вспоминали какие-то истории, и страх Рей по поводу того, что ее начнут расспрашивать о ее прошлом и родословной, постепенно отступил. В какой-то момент она поняла, что легкое белое вино в бокале закончилось и, извинившись, отошла к столу с напитками, ловя момент, чтобы расслабить мышцы лица, уже начавшие ныть от постоянно натянутой на лицо улыбки. — Весело тут, а? — Какой-то темнокожий парень тоже взял новую порцию вина и, протянув руку, не спрашивая разрешения, стукнул бокалом о ее бокал. — Выпьем же за безудержное веселье среди сливок общества этого дурдома. Рей чуть наклонила голову, пряча улыбку, которую невозможно было сдержать. — А вы, сударь, безжалостны в своих оценочных суждениях, как я погляжу. Парень приподнял бровь и наклонился чуть ближе. — Я буду не прав, если скажу, что лучше бы попал на чьи-нибудь похороны, чем на это сборище музейных экспонатов из кунсткамеры и финансовых онанистов? Уже отпившая было вина Рей прыснула в бокал. О, Господи, да. — Так какого черта вы тут забыли, мистер… — Финн, — он протянул ей два пальца, которые она с улыбкой сжала и потрясла, настолько она была счастлива встретить здесь хоть кого-то, похожего на нормального человека. — А вы — Рей, жена Скайуокера, про которую мне мой сладкий уже все уши прожужжал. — Ваш… кто? Финн протянул руку и ткнул пальцем в ту толпу, что окружила Бена. — Вон тот черноволосый кучерявый красавчик, сексапильный до одури, с печальными глазами лани — мой бойфренд. — Финн залпом допил свой бокал и поставил обратно на столик с напитками. — И я планирую прямо сегодня ему заявить, что наш опрометчивый краткосрочный визит на его историческую родину официально закончен. Хватит с меня всего этого дерьма. Парень, на которого указал Финн, выглядел бледным и таким расстроенным, даже немного потерянным, что Рей стало не по себе. Он стоял в паре шагов от остальных и с ним никто не разговаривал. — А что не так? — Рей чуть нахмурилась, почему-то сразу же решив пригласить эту парочку на ужин. Сегодня же, или завтра. Или сегодня и завтра тоже, если они не уедут к тому времени. — Вам здесь настолько не понравилось? Финн покачал головой, саркастично хмыкнув. — По рос у дальних родственников в Ньюберрипорте, родителей почти не помнил. Уговорил меня приехать ненадолго сюда, потому что один из его дальних богатых родственников оставил его единственным наследником. Но дело в том, — он как-то нервно передернул плечами, — понимаешь ли, Рей, в Инсмуте не то, что не принимают концепцию однополых отношений… они здесь ее ненавидят. Это стало очередным неприятным открытием, и Рей взглянула на толпу перед ней с еще большим неприятием. Двадцать первый век на дворе, в конце концов. — Так, а в чем главная претензия? — Она увидела, что Бен смотрит поверх голов, ища ее взглядом, и тяжело вздохнула — передышка окончена. — Что их не устраивает? — Я так понял, что у них тут проблема с рождаемостью, а мужчина от мужчины родить не может. Так что геи тут табу, в отличии от внутрисемейных браков, к слову. Насколько я понял, тут большая половина присутствующих женатых пар — кузены, — усмехнувшись ее брезгливой гримасе, Финн протянул ей руку для пожатия и кисло улыбнулся. — Ну, тебе пора, Рей, а то твой мистер «совершенная укладка» уже тебя заждался. Иди, спасай его от обожателей. А я пойду подбодрю своего мальчика. — Заходите в гости, — выпалила Рей, когда он уже развернулся, чтобы уйти. — В любое время, мы на маяке живем. Я буду рада, и Бен тоже, у нас еще не бывало гостей. Финн как-то печально посмотрел на нее, пожевал губы, будто решая что-то. — Рей, — он произнес это почти шепотом. — Уезжайте отсюда, собирайте вещи и валите побыстрее. Лично я так и сделаю, если надо — свяжу По и увезу подальше. Тут творится какая-то херня, и я не хочу в ней участвовать. И тебе не советую. Поняла? После этих его слов гнетущее чувство тревоги усилилось настолько, что по предплечьям побежали мурашки, пока Рей медленно брела обратно к окружившим ее мужа странным некрасивым людям в дорогой одежде и странных украшениях. — Рей, — Бен приобнял ее за талию и подарил ей такую радостную улыбку, что она не смогла сдержать ответной, даже учитывая тянущее неприятное желание собрать вещи и убраться из этого города подальше прямо сейчас. — Где ты была так долго? Я хотел тебе кое-кого представить. В этот момент к ним подошел человек и у Рей в животе что-то больно оборвалось, как всегда бывает, когда видишь что-то, чего совсем-совсем не хочешь и не ожидаешь увидеть. Высокий старик был так откровенно страшен и уродлив, что у Рей от лица отхлынула кровь, а пальцы вцепились в прохладную руку Бена с такой силой, что он опустил голову и недоуменно посмотрел на нее. Все лицо подошедшего было настолько сюрреалистичным, будто его собрали по кускам в неправильном порядке, понятия не имея о том, как должен выглядеть нормальный человек. Кожа будто когда-то плавилась и стекала с мышц, подобно оплавленному воску, шрамы испещряли бледное лицо, потрескавшееся, как старый, хрупкий пергамент. Водянистые, голубые глаза навыкате уставились на нее не мигая, а безгубый рот растянулся в какой-то странной, предвкушающей улыбке. — Преподобный Сноук, глава местной церкви. — Бен повернулся к старику, и только тогда Рей с трудом оторвала взгляд от страшного лица старика и увидела его расшитые золотом парчовые одежды, видимо, являющиеся сутаной. — Преподобный венчал моих родителей когда-то. — Очень… — Она еле разлепила одеревеневшие от шока губы и сипло выдавила: — Очень, очень приятно. — Как и мне, — проскрипел в ответ старик. — Молодой Скайуокер сказал мне, что вы не имели свадебной церемонии. Мы должны исправить это недоразумение. Бен как-то напряженно рассмеялся, а Рей нахмурилась. Сам он ходячее «недоразумение», а ее брак — дело свершившееся. — Мы уже женаты, — всеми силами постаралась, чтобы голос звучал уверенно. — Мы и без церемоний прекрасно обошлись, спасибо большое. Прежде, чем старик открыл рот и ответил, Бен сжал ее руку чуть крепче, чем стоило, заставив болезненно поморщиться. — Обсудим это позже. Прошу простить, мы с женой проголодались, — он улыбнулся преподобному и стоящим рядом, увлекая Рей за собой к фуршетному столу. Отведя ее на достаточное расстояние, Бен посмотрел на нее озадаченно и как-то… сердито. — Что с тобой такое? Ты какая-то странная, будто тебя кто-то обидел, но здесь никто ни слова не сказал плохого в твою сторону. Все довольно дружелюбны и рады, что мы приехали в город. Что не так, Рей? Да все не так. Она хмуро уставилась на пуговицы его рубашки, подыскивая правильные слова, и поняла, что подбородок дрожит и… кажется, она сейчас разрыдается. Только этого не хватало. Бен заметил ее состояние и обнял, приподняв пальцем подбородок, заглядывая в покрасневшие глаза. — Милая, — выражение его лица смягчилось, и он на пару секунд прижался прохладными губами к ее разгоряченному лбу. — Ну что такое? Расскажи мне, пожалуйста, я не понимаю, что с тобой, и меня это волнует. — Все эти люди... — Она и сама толком не могла обьяснить, что конкретно ее так напрягает во всей обстановке. Возможно, все и сразу, а возможно, у нее просто нервы разыгрались из-за ревности или еще что. — Они такие странные, какие-то… я не знаю. Они мне не нравятся, никто не нравится. И старик этот… он такой страшный! Бен тихо хмыкнул ей в макушку. — Да, этот товарищ тот еще Ален Делон. Я его когда первый раз увидел, думал, что штаны менять придется. — Рей хихикнула, слегка успокаиваясь, а Бен нахмурился в шутливой задумчивости. — Понятное дело, почему он стал священником. Если б я был женщиной, я б ему не дала бы и под дулом пистолета. — Я хочу его сфоткать, — окончательно придя в себя и успокоившись в объятиях мужа, Рей хитро сощурила глаза, морща веснушчатый нос. — Показывать потом за деньги студентам, или пугать наших будущих детей, когда будут баловаться. — Это ты балуешься сейчас, — Бен тоже хитро ухмыльнулся, и его темные глаза весело блеснули. — За это я вас дома обязательно отшлепаю, миссис Скайуокер. — А вот это уже что-то новенькое, — хмыкнула Рей, непроизвольно краснея на глазах у всех, кто исподтишка пристально наблюдал за их обнимающейся парочкой. Стало так неловко и жарко одновременно, что она даже не стала поправлять его, опять ошибшегося с фамилией, вместо этого твердо и безапелляционно заявив: — Тогда едем домой сейчас же. Нельзя откладывать такое ответственное дело на потом. Она буквально спиной чувствовала несколько десятков глаз, провожающих их до выхода из сада дома Маршей. Но еще страннее было то, что уходили они в полной тишине, разговоры смолкли, и даже дети перестали лопотать в колясках с белыми ажурными шторками.***
Конец сентября В этом месте почерк начинал сильно прыгать, будто Хан чего-то сильно боялся или спешил записать как можно скорее, и некоторые слова Рей пришлось скорее угадывать, чем читать: «Мой контракт никто не отменял, и мне приходилось жить на два дома, что было весьма на руку твоей матушке, как я потом уже понял. Они разжигали костры, Бен, раз в месяц на пляже полыхали огромные кострища и звучала странная музыка, которую я мог слышать с маяка. Лея говорила, что они проводят какие-то безобидные ритуалы во имя своего морского бога, чтобы он давал морякам хороший улов. В те годы город жил только рыбным промыслом, да еще морепродукты экспортировали по всему восточному побережью. И, стоит сказать, их морской этот Бог — или Дьявол — им благоволил — сети рвались от перегрузки, моряки иногда затащить улов на борт не могли, надрывая спины от тяжести. В общем-то, я в их дела не лез, а жена моя вела себя очень даже неплохо, хоть ее характер и не был мягок и покладист, но я любил ее, а она меня, так что жизнь у нас была вполне сносная. Но однажды случилось странное. Был канун осеннего равноденствия и на пляже соорудили деревянные заготовки для костров крупнее обычных втрое, люди нарядились и нацепили на себя такое количество бус, что под весом гнулись шеи, а Лея так прихорошилась, будто снова выходила замуж. Как обычно приехав к закату на маяк, чтобы включить прожектор, я обнаружил, что какой-то ненормальный проник сюда, пока меня не было, залез в рубку и выдрал провода. Неисправность была такой масштабной, что починка грозила затянуться до самого утра. Я уже давно изучил маршруты редких судов, которые иногда наблюдал со смотровой далеко в море, и не особо перепугался — сегодняшнее расписание визитеров не обещало, поэтому я спокойно принялся за починку, включив старое радио и по самую макушку зарывшись в провода. Бен, после всего того, что я видел, я понял — они все подстроили. Для тех, кто около полуночи пришел из моря на зов песнопений и полыхающих до небес костров, мой прожектор был опасностью, грозящей рассекретить их страшную тайну, и именно поэтому его заранее сломали. Я видел с высоты маяка, как сначала разожглись костры на Рифе Дьявола, том самом полуразрушенном куске скалы, который торчал в океане за милю от побережья. А потом темные воды забурлили, будто ожив… целая толпа, армия странных существ плыла в воде; их были десятки, сотни, и они двигались к берегу, к зовущим их горожанам. Я испугался за Лею, как я испугался за нее! Бросив все, я почти кубарем скатился вниз по лестнице, запрыгнул в машину и рванул обратно в город, туда, чтобы уберечь ее от этих существ, которые вышли из самых глубин темных вод. Но я не успел. Когда я выскочил из машины и понесся на берег, костры уже догорали, а на берегу не осталось никого, кроме моей жены, которая стояла в белом платье по колено в воде и протягивала ко мне руки. Я обнял ее и прижал к себе, а она запела какую-то песню, которая странно подействовала на меня, успокоила и расслабила, будто я и не наблюдал ничего ужасающего совсем недавно. В голове стало легко и пусто, и когда она опустилась в воду и потянула меня за собой, я совершенно не сопротивлялся. Она стаскивала с меня одежду, и я повиновался, даже не думая о том, что мы снова находились на городской набережной, где нас могли увидеть, и хоть весь пляж был пуст и безлюден, мне все казалось, что за мной снова наблюдают сотни чужих глаз, смотрят жадно, ловят каждое движение. На следующий день Лея сказала, что от меня пахло алкоголем, и я, скорее всего, был сильно пьян и бредил, но я точно помнил, что ни капли в рот не брал во время починки прожектора! Горожане делали вид, что ни о чем не в курсе, ничего не было, вели себя как обычно. Люк спаковал чемоданы и как-то ночью тайно сбежал из города, оставив записку, что никогда не вернется. Не прошло и трех недель, как мы узнали, что ожидаем тебя, Бен. Твоя мать была беременна…» — О, Господи… — Взгляд Рей скользнул с тетради на исчерченный полосками серого света старый деревянный настил пола, покрытого легким слоем пыли. Горло перехватило горьким тугим спазмом, а ставшая будто ватной рука сама собой легла на плоский, горячий даже сквозь ткань старой рубашки Бена, живот. — Господи…***
Начало июля Костры, пылающие огромными огненными столбами, были разбросаны тут и там по всему городскому пляжу. На шею Рей одели столько тяжелых пластмассовых бус, что уже через пятнадцать минут кожа стала слегка саднить, а мышцы ныть под непривычной тяжестью. Рядом с Рей стоял мрачный, как туча, Финн, который хмурился и беспрестанно хрустел костяшками нервных пальцев. Его парень, По, каким-то невообразимым образом уговорил-таки его остаться еще на чуть-чуть, и Финн всем своим видом демонстрировал, насколько ему это не нравится. Медленно на пляж стянулся почти весь город, чтобы наблюдать за традиционным соревнованием пловцов, стоявших возле самой кромки воды, готовых в любой момент сорваться с места и рвануть в темноту океана. На далеком Рифе Дьявола уже разожгли огни предварительно отправившиеся туда на лодке люди. — Не нравится мне все это, — Финн нервно дернул подбородком. — Ну, ладно еще местные придурки, они в этой фигне с детства участвуют. Но По зачем во все это полез? Рей кивнула, полностью соглашаясь с парнем. Она до последнего уговаривала Бена не лезть в эту опасную авантюру, даже устраивала настоящие истерики со слезами и повышенным тоном, только чтоб он не полез в темные воды этой ночью вместе с остальными. В его способностях пловца она ни капли не сомневалась — плавал он как рыба, без всяких проблем, но… отчего-то все равно было страшно. Как раз за несколько секунд до старта Бен обернулся к ней и задорно подмигнул. Рей напряженно улыбнулась в ответ, но сильно вздрогнула, когда стоящий неподалеку господин Акбар Джиллман с громким хлопком выстрелил в небо красной сигнальной ракетой. Стоящие на берегу молодые парни бросились в воду и вскоре исчезли из виду, а оставшиеся на берегу уселись на песок, ожидая, кто первый доберется до Рифа Дьявола, даст ответную сигнальную ракету и вернется назад. Полную Луну заслонило облаками, и океан, поющий свою мерную песню в нескольких метрах от ног Рей, казался концом мира, настолько он был темным и опасным. — А что с маяком? — Финн повернулся к ней, тяжело вздохнув. — Почему луча нет? Рей, погрязшая в своих мрачных мыслях, бросила взгляд в сторону маяка, который едва виднелся отсюда, огромным белым перстом возвышаясь над беспокойными водами. — Бен сказал: проводка перегорела. Маяк старый, все давно пришло в негодность, — если честно, то она вообще не понимала, как такой древний кусок мусора, как механизм прожектора на маяке, еще не сгорел полностью к чертям собачьим. — Электрик из пригорода приедет только завтра, но Бен сказал, что ничего страшного не случится за сегодня — судов не ждут, и на рыбалку никто лодки не поведет из-за соревнований. Финн кивнул, не отрывая мрачного взгляда от воды и, тяжело вздохнув, тихо прошептал: — Рей, ты за Беном ничего… эм, странного не замечала последнее время? — Например? — Она подвинулась чуть ближе, оглянувшись через плечо и убедившись, что их никто не слушает. — С По что-то не так? Финн немного пожевал губы, будто решаясь, и наклонившись к ней, быстро зашептал: — Он постоянно пьет воду из-под крана. Только не надо так глумливо улыбаться, подруга, эта вода мерзкая на вкус, сама знаешь, насколько она соленая. Он может часами сидеть в ванной, набрав воды, время от времени погружаясь с головой, задерживая дыхание. По прекрасно знает, что я вегетарианец, и все равно готовит дома свою отвратительную японскую кухню, которой увлекся с тех пор, как мы сюда приехали. Он жрёт сырую рыбу у меня на глазах, демонстративно и кайфует от этого. — Кошмар какой, отвратительно, — Рей кивнула, едва сдерживаясь, чтоб не засмеяться. — По-моему, он сошел с ума, Финн, психопатия на лицо. — Мы почти перестали трахаться, — Финн опять повернулся в сторону океана и нахмурился еще сильнее. — А как потрахаемся, так он потом сидит на веранде до утра и плачет, когда думает, что я сплю. На этих словах стало уже не до шуток, хоть Рей и смутила откровенная прямота ее товарища. Как его поддержать, она не особо себе представляла; в бытие студенткой Мискатоникского университета она была тихоней и отличницей, и только издалека наблюдала за бурной жизнью своих однокурсников. Наверное, они именно по этой причине и сошлись с Беном — оба были довольно нелюдимы, в какой-то мере даже застенчивы. — Ты пробовал с ним поговорить? — Он говорит, что я придумываю, что мне все кажется. — Он снова щелкнул костяшками пальцев. — Даже то, что меня уже четыре раза чуть не сбила машина на улице и несколько магазинов на центральной улице вывешивают табличку «закрыто», стоит мне припарковать возле них свой байк. Я сначала думал, что они черных не любят, но черных в городе хватает. Они меня ненавидят за то, что я украл у них возлюбленного сына, потенциального продолжателя семейного древа Демеронов. Я говорил По об этом, а он только отмахивается и продолжает ходить в эту их странную церковь к тому уродливому старику на проповеди. Помолчав несколько минут и увидев сигнальную ракету, вспоровшую небо с далекого рифа, Рей все-таки решилась задать вопрос: — Слушай, а По тебе случайно не говорил… бывает ли на этих проповедях мой Бен? Может, он его там видел в последнее время? Кто бы ни был первым, приплывшим на риф, он, скорее всего, уж повернул назад к берегу. Тучи чуть разошлись, осветив ярким лунным светом спокойные воды океана, и с такого расстояния обман зрения играл с Рей злую шутку — казалось, что в воде не три десятка пловцов, а три сотни. — А ты не знала? — Финн удивленно приподнял брови, повернувшись к ней. — Он ни одной службы не пропускает с тех пор, как вы приехали. Это было уже слишком. Как можно было утаить от собственной жены тот факт, что ты влип в какую-то религиозную организацию, было выше понимания Рей. Они же были людьми науки, в конце концов. Это было одной из причин, по которым они и не устраивали никаких венчальных церемоний! Она настолько разнервничалась, что не могла больше усидеть на месте, решив прогуляться вдоль береговой линии подальше от собравшегося на пляже народа, весело машущего руками навстречу возвращающимся пловцам. Погрузившись в свои тяжелые мысли, она строила в голове будущий нелегкий диалог с Беном, выстраивая фразы таким образом, чтобы звучать не обвинительно, но логично и конструктивно, медленно отходя все дальше и дальше от костров, пока не оказалась на довольно-таки приличном расстоянии от людей, дойдя до самых лодочных доков. Усевшись на песок и подперев подбородок коленями, она не сразу заметила, что по освещенной полной Луной воде кто-то быстро плывет к берегу в ее направлении. Моментально все мысли пропали из головы, а спину сковало необъяснимым страхом, зародившемся где-то глубоко в самых костях и немедленно расползшемся по каждой клеточке тела. Было что-то неправильное в этом приближающемся существе, что-то… люди не плавают так быстро, — поняла Рей, — люди на такую скорость не способны… Уже у самой кромки воды оно вдруг поднялось во весь огромный рост, и Рей, готовая сорваться с места и бежать, нервно выдохнула, когда в белом ровном свете Луны увидела стоящего перед ней Бена. Он молча вышел из воды и подошел, нависнув над ней и протягивая ей мокрую холодную руку. — Угадай, — было совершенно непонятно, как он столько плыл, но вообще не запыхался. Голос был ровный и глубокий, как всегда, — кто первым доплыл до рифа и вернулся назад? — Ты? — Рей ухватилась за его руку и поднялась на ноги. — Как ты узнал, что я ушла с пляжа? Ты же не мог меня видеть в такой темноте и с такого расстояния. Бен улыбнулся ей и мягко надавил на плечо, заставляя отступить к бетонной стене первого дока. — Я всегда могу почувствовать, где моя любимая девочка, — лопатки встретились с прохладным бетоном, а Бен прижался к ней своим огромным, холодным после долгого пребывания в прохладной воде телом, запуская руку под подол сарафана. Холодные пальцы на бедре заставили волоски на предплечьях встать дыбом. — Ты и есть мой маяк, Рей. В нескольких сотнях метров люди радостно кричали, встречая своих возвращающихся с рифа пловцов, а Бен прижимал ее к стене дока, закинув одну ногу на свое прохладное бедро. Вцепившись в его плечи и заливаясь жаром, Рей смотрела поверх его плеча на эту толпу издалека, и ей казалось, что из воды выходит намного больше, чем три десятка человек. Снова обман зрения, или же ожидающие кинулись в воду встречать парней, и теперь шли обратно. — Что ты делаешь? — Бен сдвинул вбок ластовицу ее трусиков и дернул вниз свои мокрые плавки, лихорадочно дыша ей в висок. — Нас тут могут увидеть, Луна яркая, светло… — Могут. — Подхватив ее сильными руками под бедра, он направил себя рукой и вошел в одно слитное движение, резко охнув от контраста вместе с Рей — настолько он был холодный по сравнению с ее плотью. — Плевать. Я вернулся первым, и я хочу получить свою награду. Спина царапалась о колючий бетон, холодные пальцы вцепились в ее бедра так крепко, что обещали синяки, и с каждым движением Рей казалось, что это не ее муж — настолько он не контролировал себя. Бен бывал чересчур страстным, но всегда заботился о том, чтобы не навредить ей. Теперь же в ответ на ее жалобные стоны, когда он входил слишком глубоко, он только закрывал ей рот поцелуем, который больше походил на укус, зажимал ее губы зубами и слизывал выступившую капельку крови, не переставая двигаться в таком сумасшедшем темпе, что далекие костры в поле зрения слепнущей Рей смазались в круговорот оранжевого пожарища с танцующими вокруг неведомыми существами. В какой-то момент она поняла, что почти кричит, не в силах сдерживаться, но ей было плевать на все, на яркий свет Луны, на то, что их услышат, на то, что их даже могут арестовать за секс в публичном месте. Плевать. Вцепившись в широкие плечи Бена ногтями, царапая до вспухающих красных борозд бледную кожу и поджав пальцы на ногах, она уже не понимала, ни где они, ни кто они. Ее накрыло вместе с ним, практически одновременно, хотя обычно ее мужу требовалось основательно ее подготовить, чтобы ее тугое, худое тело резонировало настолько ярко. Шквально обрушившись и сметя все вокруг, ее скрутило до боли ярко, и Бен в этот самый момент был настолько глубоко, что она, обхватив его ногами и зажмурившись, вскрикнула так громко, что люди, радостно шумевшие на расстоянии, резко замолчали и все как один повернулись в их сторону. — Вот же черт, Рей. — Бен, оставаясь все так же глубоко в ней, задыхающийся от нехватки воздуха в легких, кинул короткий взгляд через плечо, тихо и рвано рассмеялся, поворачиваясь обратно к ней и задорно сверкая глазами. — Ты все-таки нас спалила. На маяк они возвращались в обход, так и не вернувшись на пляж. Муж крепко держал ее за руку, которая с каждой минутой согревалась все больше от тепла и становилась все более знакомой и привычной на ощупь. Когда она проснулась на следующий день, такая разбитая, словно это вчера она, а не Бен, проплыла до рифа и обратно, мужа дома не было. Электрик, вышедший из двери маяка и запирающий его на замок, махнул ей рукой, когда она отсалютовала ему кружкой кофе с террасы, сел в машину и уехал. Вернувшись ближе к вечеру, Бен выглядел немного встревоженным. — Ты когда в последний раз видела Финна? — Вчера на пляже. — Рей как раз возилась на кухне, заканчивая приготовление ужина. — А что? — Видел сегодня Демерона, — он пожал плечами и скинул ботинки с ног. — Говорит, Финна нет нигде. Его со вчерашнего дня никто не видел.