Полезные советы мистера Флетчера

      Гарри Поттер и его кузен Дадли Дурсль наблюдали в окно за нашествием сов.       Совы были механическими, отблескивали в лучах заходящего солнца медными боками и отсвечивали тусклым зеленоватым светом от круглых глаз-фонарей. Они оккупировали паромобиль дяди Вернона, заняли все деревья поблизости и облепили крышу дома. В узловатых лапах, небрежно спаянных из ржавой проволоки, каждая сова держала по конверту.       — Это бесовские механизмы! — авторитетно заявил Дадли. — Ни у одной совы не закончился завод! За столько дней! Бесовщина, не иначе.       — Может, по ночам кто-нибудь заводит? — предположил Гарри.       — Их же целая туча вокруг! Да и Полкис пытался подобраться к ним поближе, и я тоже — улетают. Нечисто дело, как есть нечисто. Точно тебе говорю, Поттер, в конвертах — картинки с голыми шлюхами, предающимися греховному любострастию, вот.       — Да ладно, — не согласился с ним Гарри. — Меня вон вчера подпустили, но тетя Петуния ремнем по рукам надавала, не позволила поймать.       — Так ты же отброс и сын отброса, Поттер, потому и подпустили. Честным и порядочным мальчикам к этим ржавым птичкам и близко не подойти! Поэтому я и думаю, что в конвертах — что-то из тех штучек, которые можно смотреть только взрослым джентльменам, — Дадли самодовольно надулся.       — Дад, да к чему кто-то будет отправлять добропорядочной семье картинки с непристойностями, да еще использовать для этого ржавых сов? — Гарри закатил глаза, разумно не озвучивая то, что он думал о "взрослости" Дадли. — Тем более, если учитывать тот факт, что через дорогу, в заведении у миссис Фигг, можно увидеть вполне себе настоящих и живых шлюх. Их там не меньше десятка, я считал.       — Пф... Поттер, а ты-то откуда знаешь, сколько у той старой перечницы шлюх? — Дадли презрительно скривился.       Бордель "Неутомимые кошки", которым владела миссис Фигг, находился по соседству с домом семейства Дурслей. Шлюхи там были красивые и не сильно потасканные, — не в пример уличным. Дадли раньше развлекался, целясь в них гнилыми овощами из-за забора, но с недавнего времени возомнил себя достаточно взрослым, чтобы предложить одной из них все свои сбережения. Об этом незамедлительно узнала тетя Петуния, и Дадли было запрещено даже смотреть в сторону борделя.       — Миссис Фигг иногда дает мне несколько пенсов за мытье ночных горшков после того, как джентльмены заканчивают развлекаться, а шлюхи слишком устали, — тщательно стараясь скрыть самодовольство, объяснил Гарри. — И я даже познакомился с некоторыми из милых девушек-шлюх — их зовут мисс Лапка, мисс Хохолок и мисс Снежок. Они ласковые, и у них все передние зубы на месте, и даже некоторые зубы не гнилые, а еще у них у всех длинные ногти, выкрашенные в желтый цвет. Наверное, из-за этого все джентльмены называют шлюх миссис Фигг "кошечками". Ну, и еще там есть постоянно пьяный и веселый джентльмен, мистер Флетчер. У него длинные рыжие волосы, и он не носит исподнее, только чулки и корсет. И он тоже шлюха. Джентльмены называют мистера Флетчера содомитом и всячески осуждают его поведение, недостойное мужчины, но он все равно самая популярная шлюха в заведении миссис Фигг.       Дадли заскрипел зубами, даже не пытаясь скрыть зависть, и отвесил Гарри смачный подзатыльник.       — Нечего задаваться, недомерок! И вообще, мама говорит, что содомия — это грех.       — Только если о занятиях содомией узнают другие джентльмены, — недовольно буркнул Гарри, потирая затылок. — Клиенты мистера Флетчера не снимают противопылевые маски, когда развлекаются с ним, поэтому о них никто не узнает, а мистер Флетчер не однажды повторял, что ему плевать на дурацкие законы магглов. Думаю, магглами он называет копов. И я не задаюсь, говорю как есть. Я ведь не ты, мне плевать на репутацию и эти, как их... компретации... компрометации! Поэтому подрабатывать в борделе тетя мне и не запрещает!       — Потому что ты ненормальный! И урод!       — Если залезть на дерево у черного входа, то комнаты шлюх хорошо видны, — Гарри посчитал, что лучше задобрить Дадли сразу, чтобы не отхватить еще тумаков. — А правое окно справа — это спальня джентльмена в корсете. Ты бы видел, как он изворачивается, развлекаясь с другими джентльменами! Точно змей, как есть говорю!       — Больно мне нужны все эти постыдные штучки, недостойные порядочного джентльмена, — буркнул Дадли и о чем-то задумался.       — Наоборот, все порядочные джентльмены ходят к шлюхам, — с видом знатока возразил Гарри. — Не приставать же им с этими всякими стыдными делами к собственным женам!       Дадли не ответил — и Гарри готов был поручиться, заложив собственный нос, что думал тот сейчас о старом военном бинокле, принадлежащем еще его деду, который дядя Вернон берег пуще собственных усов. На минутку Гарри даже позволил себе помечтать, как дядя Вернон обнаруживает пропажу и дерет Дадли за уши...       Плохие мысли. Уши дядя Вернон в любом случае надерет ему, Гарри, — по той простой причине, что во всем странном, неприятном и необъяснимом, что происходило в доме Дурслей, виноват всегда оказывался Гарри. А что может быть необъяснимее кучи странных совоподобных механизмов вокруг дома, которых никто раньше не видел?       Впрочем, в объяснимом тоже виноват был Гарри. Хотя в недавнем несчастье с миссис Фигг, когда эта достойнейшая женщина сломала ногу, он действительно немного был виноват. Вообще чуть-чуть. Самую малость. Кто мог знать, что примитивный экспериментальный капкан для крыс работает и на людях? И что миссис Фигг взбредет в голову среди белого дня полезть в кусты у мостовой, чтобы облегчиться, и наступить при этом на недоработанный механизм?       Зато "кошечки" миссис Фигг получили на какое-то время чуть больше свободы, и Гарри искренне радовался за них. А еще мистер Флетчер в этот период чаще посылал его за выпивкой и развлекал сказками про волшебников, пока ожидал клиентов.       — Ладно, — заговорил наконец Дадли. — Завтра к вечеру мы с Полкисом полезем на дерево, проверим, заливаешь ли ты про шлюх. Если нет — то взамен я расскажу тебе кое-что интересное из тех вещей, про которые мальчикам обычно не рассказывают, пока они не вырастут. Но я-то знаю, что настоящим джентльменам, кроме обычных шлюх, нужно смотреть еще и на картинки с голыми девками. Ну, и смотреть на картинки дешевле, чем ходить в бордель. А еще мне Пирс Полкис показывал коллекцию своего отца: там и голые девки, и голые джентльмены. И даже несколько голых карликов! Думаю, и мой папа не хуже. Папа — настоящий добропорядочный джентльмен, поэтому специально для него и прислали так много конвертов, чтобы сразу готовая коллекция, как у Полкиса! Продавцы похабных картинок просто не предполагают, что хобби у папы — это дрели, а не шлюхи.       Гарри достаточно много времени проводил в заведении у миссис Фигг, чтобы о развлечениях джентльменов знать больше Дадли, Полкиса и всей компании соседских мальчишек, вместе взятых. К тому же, Пирс Полкис по жизни был наглым вруном и Гарри предпочитал не доверять слепо его россказням. Но лучше молчать и соглашаться — пусть Гарри и называли ненормальным и отбросом, но дураком он не был.       — Как скажешь, — с деланно-безразличным видом пожал плечами он. — Но почему этих птичек так много?       Странные механизмы, похожие на сов, все прибывали — с каждым днем их количество увеличивалось.       — Ну... возможно, это все не только для отца, но и для его друзей?       Это объяснение было еще глупее предыдущего: друзей у дяди Вернона отродясь не было.       — Может, попробуем их отстреливать? — Дадли обрадовался новой идее, пришедшей ему в голову. — Собьем парочку и посмотрим, как они устроены внутри. Вдруг запчасти сов сгодятся на что-нибудь?       Идея Дадли была стоящей — если получится разобрать хотя бы несколько сов и припрятать кое-что из деталей механизмов, можно будет отнести их потом к старьевщику и выручить несколько пенни.       Подумав об этом, Гарри, полный энтузиазма, помчался на чердак вслед за Дадли — там дядя Вернон хранил оружие.       — Я возьму револьвер! — крикнул Дадли.       Гарри завистливо вздохнул: ему придется довольствоваться автоматом.       Самый настоящий револьвер Лефоше был гордостью коллекции дяди Вернона и заполучить его в руки хотя бы ненадолго мечтал не только Гарри, но и все соседские мальчишки, перед которыми Дадли постоянно хвастался.       А еще у дяди Вернона имелись автоматы Томпсона. И пулемет Гатлинга...       Когда-нибудь Гарри найдет способ разбогатеть, купит дом и соберет самую лучшую коллекцию оружия!       Но сейчас, пока тетя Петуния не вернулась с рынка, можно было пострелять вволю и из дядиного автомата.       — Ты! Несносный, ненормальный мальчишка! — тетя Петуния была в ярости, обнаружив на заднем дворе кучу латунных пластин, заменяющих совам перья, а также некоторое количество уцелевших фонарей-глаз и прочих частей механизмов.       Дадли привычно сделал вид, что идею подал Гарри, и тому, как обычно, влетело за двоих.       — Простите, тетя, — повинился Гарри, получив обязательное наказание, и показал конверт. — Но у механических сов были письма, и все они на мое имя.       Тетя Петуния еще раз ударила его по лицу.       — Не смей читать эти бесовские письма! Их пишут ненормальные из той школы... из той проклятой, чудовищной школы, в которой училась твоя мать! Там ее испортили, превратили в сумасшедшую женщину, в феминистку, в богопротивную ведьму! Она носила мужской плащ! Вместо чистых огня и воды, что образуют пар, — твоя мать и нечестивцы из проклятого мира использовали ненормальную магию! Из-за них ты остался сиротой, мальчишка! Сиротой без единого пенни за душой! Я запрещаю тебе читать письма этих уродов! Сожгу их немедленно! А обломки сов отнеси немедленно в мастерскую к Вернону, пусть переплавит их на запчасти к дрелям!       — Но, может... — нерешительно и тихо попытался возразить Гарри, — вдруг в письме что стоящее имеется? Бумаги какие ценные или наследство от родственников моего батюшки, или еще чего важного?       — Я бы на твоем месте особо не обольщалась, — презрительно поджала губы тетя Петуния. — Если у твоего пьянчуги-отца и имелись какие-то деньжата, их давно растащили его ненормальные дружки! Подбросили же они тебя нам, просто положив ночью под дверь! Явно не надеялись, что мы с Верноном окажемся столь бесконечно добры и благородны, что вырастим ублюдка! А если бы тебя к утру разорвали бродячие собаки? Или украли цыгане?       — О, Поттеру с цыганами жилось бы эти десять лет довольно весело! Путешествовать, воровать лошадей, носовые платки и карманные часы... — мечтательно вздохнул Дадли.       — Дадли! — ужаснулась миссис Дурсль. — Что ты такое говоришь? Воровство — занятие, недостойное порядочного британского мальчика! Завтра же пойдешь со мной к исповеди!       Гарри вспомнил нудные проповеди в церкви и порадовался, что стать достойным джентльменом ему не светит.       Тетушка отвесила ему еще один подзатыльник и ушла в дом, а Гарри покорно принялся сгребать выпотрошенные механизмы в мешок, незаметно пряча в многочисленные карманы штанов, доставшихся ему после толстяка кузена, более-менее целые шестеренки и медные трубки.       Тетя Петуния часто называла Гарри ненормальным и уродом, но ему достоверно было известно, что это не так: год назад в Литтл-Уингинге останавливался самый настоящий цирк уродов — с карликами, трехногим мужчиной и женщиной-верблюдом. Гарри, когда узнал, сколько стоит билет на цирковое представление, окрыленный тетушкиными словами про свою ненормальность, помчался проситься к ним в труппу. Но хозяин цирка только посмеялся над ним.       Как оказалось, для настоящей ненормальности, позволяющей стать одним из циркачей и загребать деньги, демонстрируя всем желающим свое уродство, тетиных слов и медной нашлепки на лбу в виде молнии было недостаточно. Хозяин цирка оказался удивительно любезным джентльменом: он объяснил Гарри, что тот далеко не урод, а наоборот — очень даже привлекательный мальчик. И через годик-другой вполне сможет зарабатывать, ублажая в постели взрослых джентльменов, нужно только подождать. А пока он ни на что путное не годится: медная нашлепка, вживленная в кость черепа у него на лбу, слишком маленькая, зрители ее попросту не смогут рассмотреть. Да и нет в ней ничего интересного. Вот если бы вся голова была медная, или руки-ноги механические!       Для цирка Гарри был слишком нормальным. И вообще, ни разу не уродом...       Разочарование было горьким.       Лучшее, что могло ожидать Гарри в недалеком будущем — это карьера чернорабочего на фабрике, где работали почти все бедняки Литтл-Уингинга. Большинство из них были беспробудными пьяницами с недостающими частями тела. Все они постоянно кашляли, отхаркивая мокроту с угольной пылью, — и умирали если не в сточной канаве, захлебнувшись собственной блевотиной, то на вонючей койке бесплатной больницы для нищих. Или погибали в частых авариях на самой фабрике. И Господь свидетель, как же Гарри не хотел закончить свои дни так же! Уж лучше уговорить мистера Флетчера научить его воровать... ну, или самому понаблюдать за ним повнимательнее и научиться уметь нравиться богатым щедрым джентльменам, когда достаточно подрастет, раз уж цирк уродов остался недосягаемой мечтой.       Как жаль, что часть загадочного механизма, вживленного ему в лоб, похожая на молнию, настолько маленькая!       Дурсли объясняли ее наличие у Гарри тем, что его покойные родители, сумасшедшие ученые, проводили бесчеловечные эксперименты над собственным ребенком. Стоило ли удивляться, что Господь наказал их за грехи? Один из экспериментов его родителей закончился плохо, и чета Поттеров отошла в мир иной при загадочных обстоятельствах, оставив Гарри сиротой, к тому же полуслепым и с железякой во лбу. Дядя Вернон считал Поттеров вивисекторами и постоянно повторял, что так им и надо. Тетя Петуния была уверена, что они являлись колдунами и сумасшедшими грешниками.       Гарри смирился с вечными насмешками, упреками и подзатыльниками — он понимал, что ему еще повезло, когда Дурсли сжалились над ним и приняли под свой кров.       История Гарри не отличалась от историй тысяч сирот: почти десять лет назад семья Дурслей проснулась от непонятного стука, что слышался за входной дверью. Осторожно выглянув наружу, они обнаружили годовалого младенца, сидящего в странной конструкции в виде сферы со стеклянной верхней частью. Миниатюрный паровой котел, встроенный в конструкцию, обеспечивал тепло ребенку внутри.       Кроме ребенка, в механической колыбели оказалось письмо, в котором мистера и миссис Дурсль извещали, что они удостоились чести получить опеку над Гарри Поттером, племянником миссис Дурсль, так как мистер и миссис Поттер погибли, не оставив завещания.       Больше ничего в письме не было — ни документов, ни имени и адреса адвоката мистера и миссис Поттер. О месте их захоронения не сообщалось, об обстоятельствах гибели тоже не было ни слова. Дурсли предположили, что сестра тети Петунии, в замужестве миссис Лили Поттер, умерла в глубокой бедности, раз уж ее ребенка передали родственникам без сопроводительных бумаг, без каких-либо средств к существованию и даже без самых необходимых детских вещей.       В свое время миссис Поттер, выйдя замуж, оборвала все связи с семьей, даже не пригласив никого из родственников на собственную свадьбу. Поэтому Гарри мог понять, почему его особо не любили в приемной семье. И был безмерно благодарен чете Дурслей за то, что все же не сдали в приют: он слышал, что приютских детей продавали всяким старым растлителям и заставляли за корку хлеба в день крутить педали на обогревательных станциях, генерируя энергию. Гарри еще здорово повезло в жизни — его кормили каждый день, предоставили кровать в сухом и теплом чулане, одевали и практически не ограничивали свободу в те часы, когда он не работал по дому или в саду, или в мастерской дяди Вернона по производству дрелей, или не натирал до блеска его паромобиль, или... да мало ли обязанностей у сироты, живущего в доме добрых родственников из милости?       И, конечно же, никто не собирался тратиться на приличную школу для него. Поэтому Гарри давным-давно уяснил для себя, что должен приложить очень много усилий для того, чтобы не превратиться в попрошайку или подзаборного пьяницу.       Всю жизнь собирать дрели в мастерской дяди Вернона за еду и кров или загибаться на местной фабрике за гроши, таская уголь, Гарри тоже не хотел — он был предприимчивый мальчик и верил, что разбогатеть честным трудом невозможно. Лучше уж забавлять богатых джентльменов, показывая им задницу, как делал это мистер Флетчер.       Гарри очень надеялся научиться пользоваться одной своей особенностью: у него имелись некоторые паранормальные способности — однажды ему удалось силой мысли перенестись на крышу школы, а еще он иногда передвигал предметы при помощи телекинеза. Когда тетя слишком коротко подстригла ему волосы, к утру они вернулись к прежней длине. Возможно, если он сможет хоть немного управлять этими тайными возможностями, то сможет подворовывать на улицах Лондона? И когда поднакопит деньжат, то соорудит себе что-нибудь особенное: механические ноги, например, или вторую голову. Возможно, тогда получится-таки устроиться в цирк уродов — все лучше, чем подметать загаженные улицы или подыхать в канаве от холода и голода.       А недавно, на день рождения Дадли, Гарри случайно заставил исчезнуть стекло в террариуме, пока все смотрели на огромного питона в зоопарке: питон так смешно ругал толпу зевак, что Гарри пожелал ему оказаться на свободе и не страдать от излишнего внимания зевак. Желание неожиданно исполнилось — и когда началась паника, было довольно весело, Дадли под шумок запрыгнул в пустой террариум и его даже сфотографировал репортер одной из лондонских газет. Дадли попал на страницы прессы и был невероятно горд этим. В благодарность он несколько дней не отвешивал Гарри подзатыльники.       Но пока не было возможности использовать собственные способности, в желании научиться кое-чему полезному помимо сборки дрелей и растопки кухонной плиты, Гарри старательно обхаживал мистера Флетчера — философа, знатока жизни и неутомимого работника шелковых простыней в заведении миссис Фигг.       Когда у мистера Флетчера появлялись свободное время и выпивка, он любил поговорить. А так как "кошечки" миссис Фигг были заняты с клиентами гораздо чаще и дольше, чем сам мистер Флетчер, то Гарри, как послушный и добрый мальчик, готовый услужить всем и каждому, часто оказывался единственным его благодарным слушателем.       — Так-то, мистер Поттер, — жаловался обычно мистер Флетчер, опустошая бутылку за бутылкой. — Вот и приставили меня следить за героем, а жалованье за эту работу положили, что книззл ссыкнул. Дык ведь выпивкой задарма разжиться не так-то легко, ежели без Конфундуса! А колдовать-то нам здесь запрещено! И что остается делать бедному Флетчеру, раз уж его забросило сюда служение правому делу? Жить на что-то надо! И жить хочется не абы как. Знамо дело, нам, борцам за добро, не пристало в дерьме валяться, так вот, мистер Поттер. А добро-то прижимисто оказалось, кто бы мог подумать? Да поздно уж сворачивать, никуда не денешься, вступил в... ну, в энто самое. И раз уж не выбраться пока, то хоть побарахтаться. Хорошо еще, что легкий Конфундус получается без палочки, не то... Вы, мистер Поттер, как вернетесь в волшебный мир, уж не выдавайте старого Флетчера — только крайняя нужда заставила его пойти на нарушение Статута. Сами видите, мистер Поттер, красавчиком меня не назовешь, даже галлюцинируя после ядреного Снейпового зелья, а надо внушать магглам, что моя задница достойна внимания и денег, которые за нее отваливают. Не то закончил бы я свои деньки в канаве, мистер Поттер! Как пить дать — в канаве, сдохшим от адского пойла, которое гонит миссис Полкис. Клянусь вам, мистер Поттер: эта дракклова чертовка добавляет туда машинное масло из переработанных моторов своего муженька, Мерлин свидетель! На вкус ее пойло хуже зелий ублюдка Снейпа, и если бы не мои заработки у старой вонючки Фигг, пришлось бы и мне пить ее отраву, как и другим бедолагам, Морганой клянусь, тут и дракклову сучку Трелони спрашивать не надоть!       Мистер Флетчер часто по пьяни говорил странные вещи: называл себя волшебником, клялся язычницкими именами и говорил об эльфах, оборотнях и кентаврах так, словно они существовали на самом деле. Конечно, это Гарри не удивляло: отец Пирса Полкиса, когда уходил в запой, клялся, что летал верхом на ведьме по ночам и что его голова по праздникам превращается в веник. Чего только не привидится с пьяных-то глаз, это любому дураку понятно.       Мистер Флетчер был подвержен всем возможным грехам и человеческим порокам, оставаясь при этом милейшим джентльменом: кроме содомии, лжи и богохульства, он умел наводить порчу и замысловато проклинать; когда был трезв и не под клиентом, охотно прелюбодействовал и со шлюхами — мисс Снежок была его любимицей, но когда появлялась возможность, сей любвеобильный джентльмен кувыркался одновременно и с мисс Снежок, и с мисс Хохолок. А еще время от времени учтиво радовал своим вниманием саму хозяйку заведения, миссис Фигг, которой было не меньше шестидесяти; воровал, мошенничал по мелочи и варил зелья, помогающие незамужним девицам Литтл-Уингинга разрешаться от бремени задолго до срока, когда нежелательные последствия греха и порока еще возможно было скрыть от соседей.       Одним словом, мистер Флетчер был личностью во всех смыслах замечательной. И Гарри впитывал в себя его мудрые изречения с тем же вниманием и почтением, с каким тетя Петуния слушала проповеди священника в местной церкви.       — Нечего нам, простым нищим джентльменам, играть в благородство. Бедный человек ворует не из любви к искусству, как почтенные богатые воры, а от нужды. Это как если бы богач подал нищему милостыню. Ну так... если получается своровать, значит, ты просто взял причитающуюся тебе милостыню сам, верно? Заставил богача сделать доброе дело. Приблизил его к этому вашему... Господнему богу?       — Господу богу, — поправлял Гарри пьяного богохульника — но тем не менее, слушал его, затаив дыхание. Безбожники ведь живут гораздо веселее богобоязненных людей!       Тем не менее, если отбросить в сторону глупые сказки про эльфов и гоблинов, отрицать верность суждений мистера Флетчера не смог бы и местный священник, умнейший джентльмен, развлекающийся с мистером Флетчером по субботам — чтобы успеть исповедоваться в воскресенье с утра. Гарри легко узнавал его по дорогой пылевой маске с тройным фильтром.       И, в очередной раз выслушивая откровения мистера Флетчера, старательно запоминал каждое слово.       — Невыгодно нынче быть честным джентльменом бедному человеку, — вздыхал мистер Флетчер, со скорбным видом пересчитывая деньги, заработанные шантажом.       Гарри и с этим был согласен: если ты нищий, но не глупый — должен использовать любую возможность, чтобы стать хоть чуточку богаче. Дядя Вернон нищим не был, но никогда не упускал возможности сбыть неудачные дрели или обвести вокруг пальца какого-нибудь глупца.       — Любовь есть благословение небес, и член ниспослан именно нам, джентльменам, не зря! Мы — инструмент для воплощения всяческих любовей, и должны благословить своим символом человеколюбия как можно больше добрых и послушных природным законам женщин! — провозглашал мистер Флетчер, задирая подол пьяной вдрызг мисс Хохолок и вгоняя в нее пресловутый символ со всей дури. И задумчиво добавлял позже, вытаскивая из собственной задницы дорогой механический член, отлитый из серебра. — Ну, и мужчин осчастливить тоже благое дело, Мерлин свидетель моей мудрости. Больше счастливых джентльменов — меньше жестокости и войн в мире.       И Гарри удостаивался чести вымыть как следует со щелочью механический член и возможности разобраться, как он устроен внутри.       Еще мистер Флетчер с пьяных глаз ругался на неизвестного мистера Снейпа и с большим уважением упоминал не менее неизвестного в Литтл-Уингинге мистера Дамблдора. Хотя, судя по тому, что именно мистер Дамблдор выплачивал мистеру Флетчеру львиную долю жалованья, Гарри предполагал, что тот является давним и постоянным клиентом мистера Флетчера.       Ну, или знатным сутенером, потому что мистера Дамблдора уважала даже сама миссис Фигг...       В день, когда Гарри исполнилось одиннадцать лет, к ночи разыгралась сильная гроза.       А ровно в полночь кто-то громко постучал в дверь, игнорируя дверной звонок новейшей модели, собранный лично дядей Верноном из деталей для дрелей и справедливо являвшийся предметом его гордости.       Никто из семейства даже выйти в прихожую не успел: дверь слетела с петель и на пороге дома появился великан.       Ужасно неухоженный бродяга с длинными свалявшимися волосами и огромной клочковатой бородой. Голова его почти касалась потолка а кустистые брови почти скрывали слишком маленькие глаза-щелочки. Несмотря на сухую погоду и то, что лето было в самом разгаре, бродяга щеголял в теплой шубе.       И прижимал к себе кокетливый розовый зонтик, неимоверно грязный — но украшенный кружевами.       — Ну че, я к вам, милостивые джентльмены. И леди, да.       Великан шагнул к софе, на которой сидел Дадли, разглядывающий непрошеного гостя с огромным любопытством.       — Ну-ка подвинься, пузырь, — приказал великан.       — Еще чего! Я в своем доме. Возвращайсь-ка лучше ты в свою помойку, приятель, — фыркнул Дадли.       — Эй, да ты какой-то чёт наглый, мистер, да! — незнакомец гневно посмотрел на Дадли и поднял зонтик. Гарри, тихо затаившийся в углу, попытался слиться со стеной. — Я тебя щас вот...       Дядя Вернон шагнул вперед.       — Попрошу вас уйти, — заявил он. — В моем доме имеется работающий телеграф. Сообщение уже отправлено, вскоре здесь будет полиция!       — Заткнись, мистер! Я за Гарри приехал. И, стал быть, ладно, не буду вас в свиней превращать, ага. Где Гарри Поттер?       Гарри замер и сжался от испуга — судя по угрозе насчет свиней, странный большой человек являлся одним из ученых-вивисекторов, экспериментирующих с живыми существами. Господь свидетель, пусть Дурсли и не были особо добры к нему, но тем не менее, не заслужили участи попасть на хирургический стол безумца от наукии стать жертвами бесчеловечных экспериментов по скрещиванию людей со свиньями.       — Это я, сэр, — Гарри решил выйти из своего угла. — Я Гарри Поттер. Не превращайте, добрый мистер, нас в свинолюдей, будьте милосердны!       Мистер Флетчер говорил, что если правдоподобно притвориться послушным и покорным, легче подобраться сзади и вонзить нож в спину. Не то чтобы Гарри намеревался буквально последовать сейчас этому совету, да и ножа у него не было... Но, возможно, убедившись в покорности Гарри, вивисектор передумает и не превратит их всех в свинолюдей? А самого Гарри признает негодным к страшным опытам?       — Когда я видел тебя в последний раз, ты совсем малой был, — сообщил вивисектор. — Рубеус Хагрид я, смотритель и хранитель ключей Хогвартса. Вот, письмо тебе привез, значит. Доставил, как было велено. Сам директор Дамблдор мне доверил эт дело-то, вот!       Он протянул конверт — в точности такой же, какие совсем недавно Гарри видел в лапах у механических сов.       Старомодным шрифтом на желтом пергаменте было написано:

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС» От лица Кавалера ордена Мерлина 1-й степени Великого волшебника, Верховного чародея, короля Магической Британии Альбуса Дамблдора. Дорогой мистер Поттер! Мы рады сообщить, что вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс»

      Гарри задумался.       Он вспомнил, что именно мистер Дамблдор платит основную часть жалованья мистеру Флетчеру... а теперь зовет в свою школу и его, Гарри.       Школа чародейства и волшебства... Некоторые джентльмены, когда оставались довольными, называли девочек миссис Фигг не кошечками, а чародейками и волшебницами. Да достаточно было посмотреть на самого мистера Флетчера: тот был некрасив, всегда пьян и неопрятен, однако клиенты у него не переводились. Похоже на то, что мистер Дамблдор, этот достойнейший джентльмен, не просто сутенер с отличной репутацией, но еще и владелец целой школы для обучения первоклассных шлюх. Хорошей школы!       И этот мистер Дамблдор зовет учиться там и его, Гарри! Бедного мальчика-сироту!       Не иначе, добрейший и благословеннейший джентльмен, мистер Флетчер, оценил скромную помощь Гарри в борделе и порекомендовал его мистеру Дамблдору. Но для чего тогда прислали этого громилу-вивисектора? Ведь письмо вполне можно было выслать по почте...       Гарри осторожно поинтересовался:       — Простите, сэр. Я готов отправиться в вашу... в школу мистера Дамблдора немедленно. Могу ли я узнать, чем могу быть полезен вам? — вивисектор доверия не внушал, но с мутными типами стоило вести себя вежливо. Вопрос выживания, как утверждал мистер Флетчер.       — А, дык я эта... В школу купить всякое, вот отведу тебя — директор Дамблдор послал, великий человек! И покажу тебе все, значит. И расскажу, как-то оно в волшебном мире ведь бывает, да! Так что, пойдем, что ли? А, Гарри? Или пропустим стаканчик сперва? Где этот мистер, толстый маггл-боров?       Гарри припомнил, что миссис Фигг тоже обеспечивает своих "кошечек" всем необходимым — от чулков до краски для ногтей. Значит, вивисектору-сутенеру тоже поручено купить Гарри все для обучения на мальчика-проститутку.       Гарри попытался представить себя в одежде, которую надевал на себя мистер Флетчер, принимая клиентов. Затем бросил взгляд на Дурслей, отмечая, что дядя Вернон поспешил на чердак — наверное, за пулеметом. Господь свидетель, его дядя — достойнейший джентльмен, готовый защищать свою семью! И даже его, Гарри... На лице тети Петунии явно читалось сочувствие. Ну конечно же — в добропорядочных семьях считается, что работа шлюхи дело неприличное и достойное порицания. А он, Гарри, — отброс, которого родственники приютили из милости и столько времени кормили и одевали...       Но шлюхам из приличных борделей неплохо платят и их редко бьют. А со временем можно поднакопить денег и открыть свой собственный цирк уродов!       Миссис Полкис тоже работала когда-то проституткой, но смогла накопить денег и открыть кофейню. А ведь даже тетя Петуния признает, что миссис Полкис — очень достойная и разумная женщина.       И Гарри тоже ведь неглупый мальчик, мистер Флетчер несколько раз это говорил — он обязательно выкрутится, если адруг что.       — Я готов, мистер Хагрид, — решительно сказал вивисектору Гарри.       И пошел за страшным лохматым человеком в чужой, неизведанный мир.       Если ты нищий, беззащитный и слабый, то на волшебство и помощь со стороны надежды нет. И полагаться можно только на себя и на свою изворотливость.       Так говорил мистер Флетчер.       В грязном баре самого низкого пошиба под названием "Дырявый Котел" вивисектор отошел выпить стакан виски, и Гарри остался один на один с толпой странных, неприятных и плохо одетых людей. Все они пытались пощупать его, широко улыбались, показывая гнилые зубы, называли спасителем и освободителем — и Гарри не знал, как избежать всех этих прикосновений, как укрыться от острого запаха пота, несвежего дыхания и почему-то чеснока.       Особенно отличился самый неприятный из бандитов, с головой, обмотанной фиолетовым полотенцем — от него у Гарри начался приступ мигрени. Показалось даже на минуту, что под медной нашлепкой на его лбу что-то заскрипело — словно попытались сдвинуться с места ржавые шестеренки. Воняло от этого бандита больше всех — похоже было на то, что у бедолаги серьезные проблемы с кишечником и он испускает в воздух чрезмерное количество своих природных газов... Почему тогда не сидит дома?       В общем, мир шлюх и проституток встречал Гарри... возможно, и приветливо — но в этой приветливости сквозило лицемерие, в слишком уж нарочитом восхищении — проглядывала фальшь.       Точь-в-точь, как в борделе миссис Фигг.       Когда вивисектор покончил наконец-то со своей выпивкой, он повел Гарри к задней стене бара, там нажал какой-то хитрый механизм — и незаметная потайная дверь со скрипом открылась, выпуская их на волшебную улицу.       Контраст с темным зловонным баром оказался поразительным.       Узкая улица, чистая каменная мостовая, газовые фонари, омнибусы, наполненные людьми, чистильщик обуви на углу.       Джентльмены в шляпах-цилиндрах и длинных плащах, леди с пышными прическами, в длинных платьях с туго затянутыми корсетами.       «Здесь ад», — подумал Гарри, осматриваясь.       Омерзительно чистый воздух — почти невозможно было дышать!       Не стелился над мостовой серый туман ядовитых испарений от фабрики, никто не защищал лицо противопылевой маской. Не лежал слой едкой черной сажи на стенах домов. Не приставали к джентльменам пьяные дешевые шлюхи, на мостовых не плескалась вязкая урбанистическая грязь выше щиколоток, ее не разгребали мальчики с метлами. Не крутились между прохожих беспризорники, высматривающие, у кого получится стянуть кошелек. Не выставляли напоказ омерзительные язвы и обрубки рук или ног попрошайки. Не воняло нечистотами.       Неестественный, неправильный, насквозь фальшивый первозданной идеальной чистотой, страшный и неприятный мир.       Волшебный?       По дороге сюда вивисектор наговорил с три короба про волшебство и про то, что Гарри в этом мире — Мальчик-который-выжил, герой, победивший сильного опасного злодея в неравном бою. И что медная нашлепка у него на лбу, похожая на молнию — это знак, которым его отметил перед своей смертью злодей.       В общем, вивисектор врал напропалую — Гарри был далеко не дурак и глупым россказням не верил. Вот еще, герой он! В цирке уродов тоже был свой герой — высоченный старик, который разбивал лбом кирпичи, и нужно было платить, чтобы посмотреть на это зрелище.       В "Дырявом котле" на Гарри, мнимого героя с молнией на лбу, смотрели так же, как на уродцев в цирке. Только бесплатно, увы.       И вот теперь еще и это — чистенький квартал, полный благородных джентльменов и леди. Жуткое место!       Кроме Гарри и Хагрида-вивисектора, по улице степенно прохаживались мерзкие высокомерные коротышки. Причем все как один в дорогой одежде, щегольских цилиндрах и в пенсне. Обилие драгоценных камней и оружия, которыми они обвешивали себя, не сглаживало уродливые черты лиц, отличающихся в большинстве своем огромными носами и хищно торчащими зубами. Это если не учитывать другие, пусть и менее отталкивающие особенности — большие уши, неприятный, хищный взгляд. Гарри непроизвольно поежился: даже в цирке уродов таких страшных существ не было! И никто здесь на них не глазел и не удивлялся...       — Это гоблины, — объяснил Хагрид-вивисектор, заметив, что Гарри пристально разглядывает коротышек. — Здесь они деньгами заправляют, значит, твари... тварюшки эти. И мы в банк пойдем, к этим-то, да. Деньги там твои, Гарри, на книжки и на все такое вот. Пойдем, значится...       Посещение банка для Гарри поначалу прошло как в тумане — огромный механический дракон, украшающий здание, поразил его настолько, что остальное промелькнуло мимо внимания. Дракон двигался, скрипя множеством шарниров и шестеренок, выпускал из пасти напалм и мигал глазами-фонарями размером с человеческую голову. На свист одного из коротышек-гоблинов дракон отошел в сторону, открывая под собой канализационный люк. И все по очереди — сначала коротышка, затем Хагрид, и только потом вконец очумевший Гарри — прыгнули вниз, в канализационную трубу, воняющую нечистотами.       Пришел в себя Гарри только в тот момент, когда очутился рядом с Хагридом в небольшой тележке, двигающейся по рельсовой колее — но лишь для того, чтобы вновь впасть в неописуемый восторг. Потому что мчаться с такой скоростью, да еще по канализационным трубам, ему в жизни не приходилось!       Это было неописуемо! Невероятно! Замечательно и прекрасно!       Гарри с огромным сожалением покинул скоростную тележку, остановившуюся перед тяжелой бронированной дверью со множеством замков.       — Прошу простить мне мое любопытство, уважаемый мистер гоблин! — обратился он к коротышке. — Меня восхитил механический дракон на канализационном люке — я увлекаюсь механикой, кое-что даже могу собрать самостоятельно. И с уверенностью скажу, сэр, что ваш дракон — самое невероятное чудо механики, которое я когда-либо видел в своей жизни! И эти тележки! И как прекрасно обустроена канализация! Почти не воняет!       — Мистер Поттер, — взгляд коротышки был настолько надменным, словно тот мнил себя королем мира, не меньше. — Мы, гоблины — лучшие механики в магическом мире. Вам, конечно, никогда не сравняться с нами в мастерстве, но восхищаться можете сколько угодно.       — О да, — благоговенно вздохнул Гарри, — вы правы. Ничего лучше этого я не видел.       Он еще раз внимательно осмотрел тележку, пытаясь запомнить все до малейшей детали. Хагрид-вивисектор бормотал что-то о великом и ужасном Дамблдоре, о ценности и сейфе, но кому это могло быть интересно, когда рядом стояло такое чудо: сверхскоростная паровая тележка!       Тем не менее Гарри все же соображал достаточно хорошо для того, чтобы не растеряться, когда его впустили в сейф с золотыми монетами: помимо позволенной суммы, которую ему озвучил Хагрид-вивисектор, удалось наворовать еще примерно столько же, незаметно напихав монеты в свободное пространство слишком больших для него башмаков и широченных штанов, доставшихся от толстозадого Дадли.       После посещения банка они с прошлись по магазинам: Гарри стал счастливым обладателем огромного самодвигающегося сундука на колесиках, длинного кожаного плаща, набора для алхимии, около десятка перьев для письма, стопки пергамента и остальных школьных принадлежностей. Кроме того, Хагрид-вивисектор показал себя как добрейший джентльмен и подарил Гарри серебряную механическую сову с ключиком на цепочке для ее завода.       Еще они зашли к мистеру Олливандеру, старому хитрому еврею, который много болтал и пытался поначалу подсунуть Гарри залежалый товар, уговорив пересмотреть кучу негодных волшебных палочек.       Почему они считались волшебными, Гарри так и не понял, но послушно перебирал хлам у мистера Олливандера, пока не остановился на телескопической палочке с изображением красного пера на рукоятке. Еврей втирал про то, что такая же палочка принадлежит какому-то очень сильному волшебнику, и Гарри охотно соврал, что поверил, проникся, готов на все во благо добра. Как говаривал митер Флетчер, не врут только дураки и блаженные — и Гарри уж точно не был ни тем, ни другим. Хотят люди верить, что он герой — ну и пусть. Если хорошенько заплатят и не будет риска для жизни, Гарри не прочь побыть героем.       Воспоминания о гоблинских тележках поблекли первого сентября, когда Гарри, с трудом пробравшись на хитро замаскированную платформу Лондонского вокзала под номером девять и три четверти, смог вдоволь полюбоваться на огромный, величественный паровоз, на котором ему предстояло отправиться в школу мистера Дамблдора.       — Он великолепен! — благоговейно прошептал Гарри, проведя рукой по блестящей красной обшивке потрясающе прекрасного в своей мощи локомотива. Господь свидетель, Гарри готов был поселиться внутри этого чуда навечно!       — Давай же, полезай внутрь, мальчик, не стой! — его толкнули в одну сторону, затем в другую. Кто-то подпихнул сзади, еще кто-то отпихнул обратно, и Гарри оказался окружен толпой рыжих оборвышей самого разного возраста: дородной, неряшливо одетой матроны и плешивого, такого же рыжего субъекта, четверки рыжих мальчишек с бандитскими рожами и миленькой конопатой девочки, одетой как попрошайка.       — Эй, очкастый, не спи! — крикнул кто-то из них. Гарри затруднялся определить, кто именно — но на всякий случай поправил очки и присмотрелся внимательнее.       — И не потеряй сундук!       — Не то кто-то...       — Поможет тебе...       — От него избавиться!       Гарри внял хорошему совету и крепче ухватился за сундук, покатив его к поезду, вслед за рыжими бродягами, и приготовился смотреть в оба. Дети из трущоб были злыми и драчливыми, намного хуже Дадли, но иногда могли вести себя почти как джентльмены — когда были при деньгах и сытые. И когда к ним относились с некоторым уважением.       Свободное купе нашлось быстро, Гарри расположился у окна и с восторгом продолжал изучать новый для него мир: пусть он и ограничивался пока лишь волшебным перроном.       Прозвучал длинный гудок, паровоз пыхнул, контуры платформы за окном окутало облаком белесого пара, лязгнули вагоны — состав двинулся с места.       Почти сразу же в купе заглянул один из рыжих оборванцев. В руках он держал облезлую старую крысу.       — Можно к тебе? В других купе места уже заняты.       Гарри пожал плечами, не отвечая. Какая ему, собственно, разница? Место свободно.       Мальчик был болтливый и невоспитанный. В отличие от крысы — та вела себя тихо, смотрела на Гарри очень внимательно, взгляд казался разумным и почти человеческим.       Одна лапка крысы была оснащена протезом — поблескивала искусственным пальцем. Гарри поежился — похоже, тетя Петуния права, и все волшебники в той или иной степени подвержены безумию. Кто знает, какие эксперименты проводил над несчастным животным этот мальчик? Или его родители? Может, именно после перенесенных страданий крыса начала смотреть так по-человечески серьезно?       — Мой старший брат, Билл, работает в банке — не поверишь, он управляется со счетными машинами величиной с комнату! А еще чинит гоблинские кредитные машины, которые гораздо меньше, но посложнее заседаний Визенгамота будут! И мой брат умеет эти машины налаживать, если что-то сломается, а это непросто, знаешь? А еще один брат, Чарли, работает в Румынии, на заводе паровых драконов! Он вообще-то инженер, но и пилота может всегда заменить, вот! А папа — механик-изобретатель, он работает в отделе при Министерстве, а моя матушка — святая женщина, посвятившая себя семье и воспитанию нас, недостойных отпрысков, — болтливый мальчишка, назвавшийся Роном, в полчаса вывалил на Гарри прорву ненужной информации про свою семью, про крысу, про Хогвартс, Пожирателей Смерти и еще о куче неизвестных типов. Кроме этого, он успел неудачно поколдовать, потыкать своей волшебной палочкой в молниевидную наклепку на лбу у Гарри, сожрать почти все съестное, оказавшееся в зоне видимости, похвастаться коллекцией вкладышей от шоколадных лягушек, поссориться с заглянувшим к ним белобрысым мальчишкой явно из высшего круга, подружиться с девочкой-феминисткой, обсудить со стеснительным толстым мальчиком механическую жабу, а с еще одним, темнокожим, — какой-то квиддичный матч — и только когда поезд начал тормозить, погрузился в глубокие размышления: удастся ли ему попасть на Гриффиндор.       По прибытию в небольшое селение под названием Хогсмит Гарри вместе с десятком детей погрузили в паровые лодки и отправили в путь через озеро под присмотром Хагрида-вивисектора.       — В озере живет огромный кальмар, ты знал об этом, Гарри? — опять пристал к нему Рон Уизли.       Гарри пожал плечами — откуда ему знать такое? По правде говоря, он ничего не знал; и даже начал сомневаться, что везут их в школу для обучения будущих проституток, потому что некоторые дети в лодках были слишком хорошо одеты и по их разговорам было понятно, что воспитаны они явно в благородных семьях.       — Ага! Вон, смотри — он там, посередине, в-о-о-н там, видишь? — не унимался мистер Рон Уизли.       В самом центре озера и в самом деле возвышалась груда шестеренок, соединенных шатунами, шарнирами и трубами. От них ответвлялось несколько гигантских насосов; от насосов отходили трубы, замысловато соединенные скобами и похожие на гигантские тентакли.       — Это турбогенератор, идиот, — презрительно фыркнул белобрысый тип из паролодки, плывущей рядом. — Он преобразовывает энергию механического типа в волшебную.       — В электрическую, ты хотел сказать? — уточнила девочка-феминистка. Гарри вспомнил, что ее имя Гермиона.       — Электрическая — это у магглов, дурочка. Это другой мир, здесь все волшебное, — пренебрежительно посмотрел на нее белобрысый и гордо отвернулся.       — Вы — невоспитанный наглец! — гневно выкрикнула Гермиона. — Джентльмен не должен так себя вести по отношению к даме!       — Но ты не дама, ты маленькая грязнокровка, — парировал белобрысый.       — А ты... ты... А вы, мистер...       Мисс Гермионе не удалось закончить свою мысль: толстый мальчик с механической жабой вдруг пошатнулся и, вскрикнув, перевалился через борт лодки.       Но Гарри не успел даже испугаться за него: из воды в тот же миг взметнулся огромный металлический тентакль на шарнирах — в лопастях на его конце дергался испуганный мальчик.       Забросив мальчика обратно в лодку, механический тентакль скрылся под водой. А Гарри с огромным удовольствием втянул носом запах машинного масла и с восторгом всмотрелся в темную поверхность озера, покрытую блестящими масляными разводами.       Озеро тут же показалось ему привычным и родным — мутная вонючая жижа. Совсем как дома, в протекающей под окнами дома канаве, куда чистоплотные хозяйки Литтл-Уингинга сливали всякие отходы.       В старом замке будущих учеников ожидало несколько сотен мальчиков и девочек разного возраста.       — Студенты старших курсов приезжают в Хогвартс на экипажах, в отличие от первокурсников. А нас будут распределять сейчас по факультетам, — снизошел до объяснений белобрысый тип. — Видишь машину в центре зала с кучей рычагов? Это волшебный дифференциальный вычислитель. Его подключат к нашим мозгам, и эта адская машина выбьет на перфокартах результат исследования нашего мозга. И по итогам, выведенным разностной машиной, будут решать, на какой факультет отправлять студента.       — О да! — с восторгом воскликнула мисс Гермиона. — Разностная машина Бэббиджа. Я мечтала когда-нибудь ее увидеть!       — Волшебный, усовершенствованный ее вариант. Почти разумное устройство. Ученые-менталисты, например, могут общаться с ней напрямую, без помощи перфокарт!       — Откуда ты все это знаешь? — удивился Гарри.       — Я — Драко Малфой, — горделиво приосанился белобрысый и протянул руку. — Мой отец — самый богатый и влиятельный волшебник магической Британии. А еще он состоит в Попечительском совете Хогвартса!       Гарри почувствовал, как подгибаются колени: если в Хогвартсе обучали богатеньких сынков, детей местных аристократов, то... То его последние подозрения верны: он, Гарри, сильно сглупил, предположив, что отправляется в школу для шлюх! И чуть было не попал впросак со своими ошибочными догадками!       Гарри пожал протянутую руку Малфоя и представился, стараясь подражать мистеру Флетчеру, когда тот клеил знатных клиентов:       — Чрезвычайно польщен вашим вниманием, мистер Малфой. Можете всецело располагать мною, вашим покорным слугой, — и склонил голову.       Малфой важно приосанился — обращение Гарри ему явно понравилось.       — Надеюсь, вас отправят на Слизерин, мистер Поттер. Это факультет алхимиков. Все благородные кровью и духом попадают туда! А уж я-то точно создан для этого факультета!       Гарри приветливо улыбнулся, изо всех сил стараясь не выдать своего удивления и мысленно сквернословя напропалую в лучших традициях мистера Флетчера: хотелось наслать все кары Ада на голову слабоумного Хагрида-вивисектора, который не удосужился ничего толком ему объяснить. Ну, а еще стоило надавать самому себе тумаков за то, что сделал неправильные выводы и опрометчиво не попытался узнать о школе Дамблдора побольше.       После долгой и нудной проповеди о силе любви и общем благе, которую добрый час вещал преподобный Дамблдор с волшебного алтаря в виде золотого трона, началось распределение.       Мистер Драко Малфой ожидаемо оказался на Слизерине; мисс Гермиона Грейнджер — на Райвенкло, факультете философов; мальчик с механической жабой, мистер Невилл Лонгботтом, отправился на Хаффлпафф, к механикам; мистер Рон Уизли — на Гриффиндор...       Гарри Поттера волшебная машина разностей тоже отправила на Гриффиндор, факультет боевых конструкторов.       И сумасшедших ученых.       Этого стоило ожидать: его уже просветили, что и мать, и отец, — ученые, не пожалевшие собственного ребенка во имя науки, — тоже учились на Гриффиндоре. Да и сам он любил изобретать новое и возиться с механизмами; обожал запах машинного масла и скрип шестеренок. Когда-нибудь он обязательно разберется, что за механическую игрушку вживили ему в голову.       А пока...       Гарри Поттер стоял на пороге новой жизни: ему повезло начать учебу в приличной школе; удалось наворовать в гоблинском сейфе достаточно деньжат, чтобы не выглядеть, как беспризорник из трущоб; у него появилась возможность научиться управлять своими сверхчеловеческими способностями. И даже заносчивый аристократишка снизошел до общения с ним, бедным сиротой!       Новые клиенты — новые возможности, как говаривал незабвенный мистер Флетчер.       Одной из главных достопримечательностей Хогвартса являлись механические самодвигающиеся лестницы: они все время меняли свое положение, и умным мальчикам, способным запомнить расписание поворотов, основные маршруты и расположение классных комнат, достаточно было несколько раз перепрыгнуть с одного лестничного пролета на другой, чтобы в мгновение ока попасть в нужное место. А вот мальчики-идиоты то и дело проваливались вниз и спотыкались на исчезающих ступеньках, оказываясь не там, где надо: например, мистера Лонгботтома лестницы часто доставляли к дверям кухни вместо кабинета алхимии, а мистер Рон Уизли то и дело попадал в дамские спальни, за что был регулярно бит и проклят заклинанием дизентерии. Гарри, с младенчества подверженный приступам ненужного человеколюбия, из добрейших побуждений посоветовал мистеру Уизли не таскать повсюду с собой облезлую старую крысу — только кретину было непонятно, что милые леди визжали и приходили в ярость скорее от ее вида, чем от милых веснушек мистера Уизли. Но тот не внял доброму совету и продолжал служить мишенью для заклинаний злобных фурий — Гарри оставалось только искренне посочувствовать бедняге и запомнить, что излишнее упрямство может служить причиной мучительных и продолжительных часов в уборной.       Совсем другими оказались братья мистера Рона Уизли: близнецы мистер Фред Уизли и мистер Джордж Уизли, необычайно пронырливые и предприимчивые джентльмены.       Таланты этих достойнейших молодых людей Гарри смог оценить совершенно случайно: однажды профессор Снейп, старый знакомец мистера Флетчера и человек, наделенный неисчерпаемым запасом мрачной злобности и желчи, в очередной раз проявил свой дурной нрав, выгнав Гарри из класса. Причина была дурацкой: Гарри ненарочно уронил в котел носовой платок, стащенный перед отъездом в Хогвартс у тети Петунии. Откуда ему было знать, что его стремление к чистоте (ну, еще желание продемонстрировать красавчику Малфою изысканный аксессуар) окажется губительным для эссенции от прыщей, которую они пытались сварить на уроке? И что маггловский краситель для ткани войдет в реакцию с зельем?       Тем не менее, радужные разводы от паров зелья на длинном носу профессора Снейпа, когда тот очень вовремя склонился к котлу Гарри, получились что надо!       Красочная речь, достойная лучшего проповедника Лондона, ораторским искусством которого восторгалась тетя Петуния, — если убрать большинство наименований не самого целомудренного значения, — раскрыла Гарри секрет богатого запаса ругательств мистера Флетчера. Не оставалось сомнений в том, что и у профессора Снейпа, и у мистера Флетчера был один учитель. Возможно, даже сам преподобный Дамблдор — тот в своих речах мог хоть петь псалмы, хоть восторгаться сатанинскими оргиями, — Гарри начинало клонить в сон на первой же минуте его разглагольствований о любви, о мире, об общем благе и какой-то там роли Гарри в этом общно-любвеобильном бардаке.       Театры Гарри не любил и ни о какой роли ни в театре, ни в жизни, ни где-либо еще и думать не хотел. Ну, разве что в цирке.       Хотя вряд ли преподобный Дамблдор подразумевал цирк уродов, когда пытался убедить Гарри сыграть роль героя.       Поэтому приказ профессора Снейпа, злобно растирающего яркие пятна на носу, немедленно отправляться к директору и покаяться в грехах, Гарри проигнорировал, надеясь избежать очередной заунывной проповеди. Вместо этого он предпочел побродить немного по замку.       И в одном из укромных уголков наткнулся на двух молодых джентльменов, которые умело раскурочивали механизм под ступенькой.       — Не нужна ли вам помощь, господа? — решился спросить Гарри после того, как с завистью понаблюдал некоторое время за их ловкими руками. Вот уж у кого было чему поучиться! Прирожденные карманники!       Или талантливые механики, судя по точности и выверенности движений: шестеренки и валы исчезали в широких карманах с быстротой ветра. Похоже, это был не первый лестничный механизм, который братья Уизли разбирали на детали для своих корыстных целей. А если вспомнить об исчезающих ступеньках и постоянных сбоях лестничных маршрутов...       Близнецы вежливому предложению Гарри не обрадовались: вместо ответа запустили в него каким-то заклинанием.       Ха! Не тут-то было — Гарри уже умел защищаться! Не зря же он обхаживал заядлую феминистку мисс Грейнджер, самую мозговитую девицу Хогвартса.       Умные женщины могут быть полезны, если правильно ими распоряжаться.       Неумные тоже могут пригодиться, но по-другому — уж мистер Флетчер достаточно разбирался в женщинах, чтобы знать, как их приспособить, но Гарри был слишком молод для того, чтобы толкать на путь порока красивых глупых девиц.       Заклинание братьев Уизли отрикошетило от выставленного Гарри щита и попало в нечто странное, почти бестелесное и ужасно визгливое.       — Что это за уродец? — спросил Гарри, когда визг существа немного поутих. — Жертва эксперимента очередного безумного ученого?       — Это Пивз, он древний гомункул, — угрюмо буркнул один из братьев. Они больше не нападали — только встревоженно переглядывались.       — Неудавшийся и сумасшедший гомункул, — уточнил второй братец и неприязненно покосился на Гарри. — Доносить пойдешь?       — Расслабьте свои грешные дыры, джентльмены, я не собираюсь вредить вашему смелому предприятию, — Гарри сделал паузу и многозначительно добавил: — Пока не собираюсь. Но вы же помните про колдовство в коридорах, пренебрежение учебой, воровство и членовредительство? И что за эти прегрешения полагается?       Сам Гарри смутно представлял, какое наказание, кроме нуднейшей проповеди преподобного Дамблдора, последует за столь серьезные проступки, но благоразумно решил, что братья Уизли и сами справятся с тем, чтобы представить возможные последствия их жажды к наживе.       Он не прогадал: братья Уизли, синхронно вздохнув, пожали плечами.       — Приказывай, повелитель...       — Повелевай, великий...       — Мы твои...       — Верные слуги...       — До самой твоей...       — Смерти...       Гарри почесал затылок:       — Что вы, джентльмены... Так не пойдет. Какие слуги? Подельники! Ну, или деловые партнеры, вот. Я тоже кой-какие меропрития наметил, чтобы деньжат сгрести, да знакомств нет. Кому сбыть, с кем насчет верного дела рассудить. Мыслишки, опять же, имеются неплохие. Может, подружимся?       И Гарри с милейшей улыбкой на лице протянул братьям руку, предлагая заключить партнерский договор..       Те, недолго думая, согласились.       Результатом первого совещания новоявленных партнеров стало судьбоносное решение: мечтам Гарри о путешествиях с цирком уродов суждено было осуществиться. Притом не на правах участника труппы, а в качестве директора цирка!       Ладно, одного из трех директоров.       Почетная роль первого уродца была отдана мистеру Пивзу, неудачному гомункулу, который с энтузиазмом согласился, как только братья Уизли сняли с него свое заклинание. Довольно-таки хитрое заклинание, признал Гарри.       — Сами придумали, — ухмыльнулся мистер Фред.       — Почти сами, — уточнил мистер Джордж.       — Почти сами — это как? — не понял Гарри.       — Профессор Снейп...       — Этот умнейший джентльмен...       — Направил нас на верный путь...       — Подсказав правильную сторону...       — Да ладно! — не поверил Гарри. — Этот милейший господин скорее укажет дорогу в крематорий, да еще и с удовольствием столкнет прямо в огонь. Ужасно злой и неблаговоспитанный джентльмен!       Братья Уизли горделиво выпрямились и с откровенным хвастовстом пояснили:       — Ты просто мелкий прыщ...       — И ничего не понимаешь...       — В безумных ученых...       — Которые любят...       — Лишь науку...       — И сумасшедшие эксперименты!       — В следующий раз...       — Когда к тебе...       — Пристанет мистер Снейп...       — Отвлеки его...       — Сложным вопросом...       — Или хитрой задачей!       Братья Уизли синхронно хлопнули Гарри по плечам с двух сторон и быстро смылись. Гарри же остался в раздумьях — если подход к профессору Снейпу столь прост, не пригодится ли его цирку алхимик? Иногда фейерверки от взрывающихся котлов получались удивительно зрелищными!       Лестницы после его соглашения с братьями Уизли начали вести себя еще более непредсказуемо: все чаще двигались не тогда, когда надо и не туда, куда требовалось. Гарри ожидаемо предполагал, что владелец Хогвартса, преподобный Дамблдор, должен был починить испорченные механизмы, но тот ограничился лишь обычной проповедью перед студентами о добре и общем благе.       Точно так же преподобный Дамблдор отреагировал и на исчезновение части волшебных газовых фонарей в Большом зале Хогвартса: будущему цирку уродов требовалось достойное освещение, и ушлые братья Уизли сочли своим долгом взять эту часть обеспечения на себя. А то, что в дальнейшем питаться студентам пришлось в полумраке... это ведь стимул подумать самим, как можно решить проблему!       В полезности совета братьев Уизли в отношении профессора Снейпа Гарри убедился очень скоро.       Он вел беседу с мисс Гермионой Грейнджер. Вернее, любовался ее одухотворенным лицом и мечтал побыстрее стать взрослым и самолично убедиться в словах мистера Флетчера о том, что ярые феминистки очень горячи и требовательны в постели.       — Это неправильный мир! — восклицала мисс Грейнджер, гневно потрясая «Ежедневным Пророком». — Женщинам разрешено ходить в брюках и занимать важные посты в Министерстве Магии и других важных департаментах! Всю домашнюю работу делают жестяные роботы-эльфы! У женщин здесь равные права с мужчинами! Да где такое видано, мистер Поттер? Как так?       — Я не понимаю вашего возмущения, мисс Грейнджер, — признался Гарри. — Разве вы, феминистки, не за это боретесь?       — Что тут понимать? В этом безумном волшебном мире нам, женщинам, не за что бороться!       — Да, и вправду печально. Ну, мисс, вы можете бороться за чистоту воздуха, например. Пристрелите Квиррелла, сделайте благое дело!       Гермиона растерянно посмотрела на Гарри.       — Простите, мистер Поттер. Теперь я вас не понимаю.       — Шлейф запахов, который сопровождает мистера Квиррелла, ужасен и невыносим, — Гарри тяжело вздохнул со скорбным видом. — Это взрывная смесь из метана, чеснока, переработанного углерода и сероводорода. Когда я нахожусь на расстоянии ближе трех шагов от мистера Квиррелла, у меня неизменно начинается мигрень! Готов поклясться, что медный клапан на моем лбу готов вылететь прочь подобно пробке из бутылки со скисшим вином. Предполагаю, что это мой мозг распухает от адской вони — в Литтл-Уингинге так воняют разлагающиеся трупы по канавам, но я-то порядочный джентльмен, я никогда не спал в канаве после знатной пьянки!       — Но мистер Поттер! Вы не должны так отзываться об уважаемом преподавателе магической школы!       — Я смотрю на жизнь здраво, мисс Грейнджер. Преподаватели тоже люди, и они могут вонять и вести себя, как свиньи или идиоты. Боюсь, в один прекрасный день мистер Квиррелл добавит в свое смертоносное амбре последний ингредиент — гороховое пюре, и неминуемо погибнет, взорвав вместе с собой половину замка. Боже милостивый! Куда смотрит преподобный Дамблдор? В его школе бомба с включенным часовым механизмом! Достаточно этому вонючке пёрнуть, и...       — Вы несколько преувеличиваете размеры опасности, мистер Поттер. Профессор Квиррелл учит вас защищаться от Темных сил. Возможно, специфический запах — это один из методов защиты от всякой дряни, — раздался за их спиной знаомый голос.       Оказалось, что Гарри и Гермиона не заметили за разговором, как сзади к ним неслышно подошел профессор Снейп.       Всегда в черном, бледнолицый и тощий, он напоминал могильного червя. И подкрался как всегда — тихо и неожиданно.       — Прошу прощения, профессор Снейп, — вежливо сказал Гарри, пока мисс Грейнджер торопливо отошла — она предпочитала оглашать светлые идеи феминизма среди сверстников; разум же взрослых же волшебников предусмотрительно не утомляла. — Не могу согласиться с вами насчет действенности подобного метода, и вы можете убедиться в этом, принюхавшись и уловив его отголоски прямо на этом месте. Мистер Квиррелл проходит здесь каждое утро, и его острый запах успел намертво въесться в стены.       Мистер Снейп поморщился.       — В любом случае, не вам судить о действенности системы обучения и особенностях преподавателей! Десять баллов с Гриффиндора, мистер Поттер, и пойдите прочь, чтобы глаза мои вас не видели! И отработка у...       Гарри задумчиво уставился на профессора Снейпа.       — Тысяча извинений, профессор Снейп! Только один вопрос, умоляю! Я пытаюсь подсчитать, сколько времени могут копиться в воздухе замка взрывоопасные метановые миазмы мистера Квиррелла, пока не превысят все мыслимые пределы безопасности. И что случится, если кто-нибудь из студентов, забыв о магии, в момент наибольшего их скопления чиркнет спичкой...       Профессор Снейп замер в позе мыслителя, потирая большим и указательным пальцами подбородок, напрочь забыв назначить Гарри соответствующую отработку. Неожиданный вопрос явно заинтересовал его больше, чем наказание для нерадивого студента.       А счастливый Гарри умчался прочь, обдумывая, чем можно шантажировать профессора Снейпа в будущем, чтобы заставить его отправиться в путешествие по маггловскому миру в составе труппы цирка уродов. Очень нужный человек! Интересно, посещает ли профессор бордели? И нравятся ли ему юноши-содомиты? Мистер Флетчер часто шантажировал богатых клиентов, обещая раскрыть обществу их тайные развлечения. Но вот профессор Снейп может оказаться не по зубам даже мистеру Флетчеру.       Но, черт побери, у Гарри еще есть время! За семь лет учебы вполне возможно найти слабое место профессора Снейпа!       На лекции по полетам Гарри неожиданно заполучил для своего цирка будущего мецената: он просто составил компанию мистеру Малфою, пока тот кувыркался на своей турбометле высоко в небе, перед этим отобрав у мистера Лонгботтома бесполезный шар, который менял цвет и вращался под давлением пара.       — Зачем вам эта дурацкая штука, мистер Малфой? — спросил Гарри, пытаясь удержать равновесие — они взмыли столь высоко, что дышать было тяжело и слегка кружилась голова.       — Я будущий лорд, Поттер. Мне пора решать, с кем связать после совершеннолетия свои судьбу и имущество. Вот и присматриваюсь. Лонгботтом — один из возможных кандидатов на роль супруга, — высокомерно пояснил мистер Малфой, подбросив шар в руке.       Гарри чуть не упал с турбометлы.       — Но ведь... Но как вы можете рассматривать в этом качестве мистера Лонгботтома? — воскликнул он. — Он ведь мальчик!       Мистер Малфой ухмыльнулся.       — Благодарю вас, мистер Поттер. Я тоже это заметил.       — Содомия в браке! Подобное невозможно! Это один из грехов, которые подлежат искоренению! Порядочным джентльменам должно скрывать сие низменное пристрастие изо всех сил, дабы не попасть в тюрьму и не подвергнуться всеобщему осуждению!       — Вы рассуждаете, как слабоумный маггл, мистер Поттер, — закатил глаза мистер Малфой. — Вспомните, что мы живем в волшебном мире — здешние законы порядочно отличаются от маггловских. Как вы думаете, откуда появились Хагрид и мистер Флитвик? Не догадываетесь, мистер Поттер? Один — от кровосмешения с великаншей, второй — с гоблином. А существуют еще оборотни, кентавры, вампиры... Поверьте, уж лучше брак с мужчиной-человеком, чем связь с какой-нибудь... ну, самкой акромантула! Хоть они и являются отличными проводниками для магических излучений.       «Мисс Грейнджер права: действительно, неправильный мир», — ужаснулся Гарри.       — Вот вам, мистер Поттер, кто больше нравится? Леди или джентльмены? — ехидно покосился на него мистер Малфой. — Ладно, не буду вас смущать, целомудренный вы болван. Расскажу лишь, что слышал о волшебнике, предпочитающем людям гигантскую змею. А одна волшебница, занимающая солидную должность в Министерстве Магии, питает нездоровую тягу к кентаврам.       — Честно говоря, с трудом могу поверить в ваши слова, мистер Малфой. Неужели профессор Снейп все же прав, и люди действительно настолько идиоты? Лично я гигантскую змею и кентавра предпочел бы увидеть скорее на арене собственного цирка, чем в своей постели, — пытаясь справиться с дрожью в голосе, ответил Гарри. Потрясающие сведения его огорчили: не осталось надежды шантажировать профессора Снейпа порочащими связями. В магическом мире, как оказалось, таких связей просто нет!       — В цирке? — тем временем заинтересовался его словами мистер Малфой.       — Я собираюсь в будущем путешествовать по маггловскому миру, зарабатывая деньги и показывая магглам чудесных уродцев, — мгновенно сориентировался Гарри и попытался завладеть вниманием мистера Малфоя. — Нести магглам волшебное просвещение! И культурные реформы! А возможно, и не только магглам! Как вы смотрите на роль мецената, мистер Малфой?       — Я не против попутешествовать, — задумчиво произнес мистер Малфой. — Стать благотворителем для самого Гарри Поттера? Звучит заманчиво... Встретимся позже, обговорим детали?       — Всенепременно, мистер Малфой! — воскликнул Гарри и радостно рванул вниз вслед за шаром, который мистер Малфой бросил в сторону замка.       Шар удалось поймать Гарри.       А чуть позже они с мистером Малфоем расположились в пустом классе для важного разговора. Идея с цирком мистера Малфоя не только заинтересовала по-настоящему, но и удивила.       — В жизни не поверю, что существуют люди, готовые платить за столь сомнительное удовольствие — таращиться на уродов. То ли дело любоваться красивым лицом! Или волосами! Или вообще прелестным волшебным мальчиком вроде меня!       Мистер Малфой изящным жестом поправил прическу и состроил задумчивую трагическую рожу, явно подсмотренную у кого-то постарше. Гарри припомнил, что очень похоже смотрелись молодые джентльмены, которые приходили в заведение миссис Фигг впервые.       Но тем не менее в своем искреннем самолюбовании мистер Малфой выглядел чрезвычайно мило.       — Любоваться красотой слишком дорогое удовольствие, — глубокомысленно изрек Гарри. — А уж пользоваться ею так и вовсе бесценно. Поэтому простым обывателям остается довольствоваться тем, что предлагают — а ужасаться уродству стоит гораздо дешевле. Ну, некоторые ищут и другие пути для удовольствий и удовлетворения своих низменных стремлений, но подобное иногда чревато тюрьмой и виселицей.       Это были слова мистера Флетчера, когда один из его клиентов заметил, что тот недостаточно миловиден для своей профессии, — Гарри очень кстати вспомнил о них. И, судя по уважительному кивку мистера Малфоя, ему в который раз удалось произвести на него благоприятное впечатление.       — Но вы действительно очень красивый молодой джентльмен, мистер Малфой, — Гарри решил закрепить результат, прибегнув к небольшой лести. При этом он ничуть не кривил душой.       Малфой польщенно заулыбался и, несколько смутившись, предложил обсудить условия будущего меценатства — а Гарри еле удержал себя от порыва признаться, как сильно он желает, чтобы мистер Малфой с определенным интересом присмотрелся не к мистеру Лонгботтому, а к нему.       Но он сдержался — не вовремя были подобные признания. Нужно сначала достичь совершеннолетия.       Зато он смог убедить мистера Малфоя взять на себя некоторые затраты для создания цирка уродов. С небольшим условием — которое, честно говоря, отлично совпадало и с планами самого Гарри.       — Мистер Снейп — мой крестный. Он способен создать любого уродца из ничего! Или сделать уродом обычного человека. Вы должны уговорить его сотрудничать с нами, мистер Поттер, — безапелляционно заявил мистер Малфой. — А уж списки студентов, которых можно трансфигурировать навечно в монстров для цирка уродов, я ему предоставлю сам.       Гарри поежился от нескрываемого предвкушения, которое читалось на лице мистера Малфоя, и порадовался, что не числится среди его врагов.       — Я обязательно найду способ, чтобы уговорить профессора Снейпа заниматься научными изысканиями в наших целях, — торжественно пообещал он и осторожно спросил: — А вы не могли бы включить в ваш список возможных будущих жертв для экспериментов профессора Снейпа еще парочку волшебников, которые неприятны мне? Миссис Макгонагал, например? И преподобного Дамблдора, — если сможем его поймать, конечно.       — А что так? — немедленно оживился мистер Малфой. — На мистера Дамблдора согласен, но миссис Макгонагал? Старая кошка досаждает вам своим вниманием? Так до марта еще почти полгода!       — Эммм... — растерялся Гарри. — Если вниманием можно назвать длинные лекции о благородстве и исключительных талантах мистера Джеймса Поттера, — то да, очень раздражает. Конечно, она подарила мне новую турбометлу, но то уныние духа, в которое меня приводит эта достойная пожилая леди, заставляет меня держаться от нее подальше. Романтические ее ностальгии, заставляющие меня предположить нездоровую страсть в отношении памяти моего покойного отца, мне тоже не нравятся. А почему вы упомянули месяц март?       — Ну как же! Старая кошелка умеет превращаться в кошку. Ну, а вы же знаете, мистер Поттер, как ведут себя кошки в марте?       — Боже правый! — ужаснулся Гарри. — Женщина-кошкочеловек! Как же она живет с этим, бедная. Пожалейте ее, мистер Малфой, я передумал, не вносите в ваш список будущих уродов. Несчастная и без того страдает всю жизнь!       — Ладно, — покровительственно похлопал его по плечу мистер Малфой. — Я подумаю. Может, грязнокровку Грейнджер вместо нее? Уж больно умная. И задается слишком!       Гарри сложил руки в умоляющем жесте.       — Прошу вас, мистер Малфой! Только не мисс Грейнджер! Она помогает мне с домашними заданиями, с поиском дополнительной информации и новых заклинаний! Клянусь, эта девица безобидна и добра, как младенец у груди матери! Вы убедитесь в этом при случае, поверьте мне!       — Хм... Я подумаю над вашими словами, мистер Поттер.       Случай, убедивший мистера Малфоя вычеркнуть мисс Грейнджер из списка его личных врагов и возможных претендентов на превращение в уродов, подвернулся в праздник Хэллоуина.       — Мистер Поттер... Гарри... Зачем вы его так? Несчастное глупое создание! Его ведь можно было со временем правильно выдрессировать! О, еще немножко и мне бы удалось увернуться от этого бедного животного и убежать! — причитала Гермиона у трупа тролля, пока Гарри удивлялся бесконечной женской наивности и прятал в бездонных карманах своих штанов револьвер, предусмотрительно сворованный в свое время у дяди Вернона.       — Мое почтение, мистер Поттер, — Драко Малфой с восторгом осмотрел оружие Гарри и ткнул носком ботинка тролля в нос. — С первого выстрела в глаз!       — На совах натренировался, — с гордостью сказал Гарри. — На механических, которые письма разносят.       — А-а-а... Я тоже в детстве по совам из пневмопочты стрелял. Но из волшебной палочки, заклинанием. К пулемету отец не разрешал даже приблизиться. Скучно было... Это ведь маггловское оружие, мистер Поттер? Позволите разобрать и изучить схемы?       — Позже, мистер Малфой, прошу прощения. Сейчас нам лучше смыться отсюда, пока никто не видит!       Малфой ухмыльнулся.       — Мы в подземельях, мистер Поттер. Я здесь все тайные ходы знаю! Грязнокровка, иди за нами!       — Я б на вашем месте, мистер Малфой, поостерегся оскорблять мисс Грейнджер: она из семьи зубных врачей! Если вы не знаете, зубные врачи пытают невинных людей, вырывая им зубы с корнем, — счел нужным предупредить Гарри, заметив яростный огонь в глазах мисс Грейнджер.       — Ого! — присвистнул Малфой и посмотрел на мисс Грейнджер с заметным уважением. — Хорошая пытка, я о такой не слышал. А мой отец тоже неплохой знаток в этом деле, клянусь Мерлином! И я тоже — правда, пока лишь теоретически, увы.       — Мои родители не пытают людей, они им помогают! Никому они не вырывают зубы насильно! — с искренним негодованием возразила мисс Грейнджер.       — Вот и не верю! Кто согласится на подобное добровольно?       — А вот и соглашаются! Да еще и не за бесплатно!       — Не могу поверить в это, мисс!       — К вашему сведению, милостивые господа, есть люди, которые получают удовольствие от пыток! — разрешил спор мисс Грейнджер и мистера Малфоя Гарри. — Я сам был свидетелем того, как джентльмены платили немалые деньги за то, чтобы их как следует отхлестали плеткой. И мой хороший знакомый, мистер Флетчер, на моих глазах удовлетворял их просьбы. Не за бесплатно, кстати.       Против такого железного довода у спорщиков не нашлось аргументов.       Да и времени, признаться, тоже: как оказалось, при мистере Малфое был портативный телеграф, с помощью которого он успел вызвать своего крестного, профессора Снейпа, пока Гарри сражался с троллем, пуляя в него со всех стволов.       Всей троице пришлось быстро ретироваться подальше от трупа поверженного тролля, расслышав голоса приближающихся профессоров.       — Эх, что ж я сразу не подумал, — только позже Гарри в голову пришла здравая мысль. — В ноги целиться было надо! Такой экземпляр для цирка пропал!       — Сразу видно, насколько вы несведущи в коммерческих делах, мистер Поттер, — высокомерно протянул мистер Малфой. — Кормить такую тушу невыгодно. А еще и чистить, содержать в достаточно просторном вольере, чтоб не сдох. Да и кто на эту тупую громадину смотреть бы пошел?       — Мы бы его ставили в пару с мистером Снейпом, чтобы тот укрощал этого монстра на публике, — вздохнул Гарри. — Хотя что уж теперь мечтать...       — Нет, крестный бы его не укрощал раз за разом, ты уж мне поверь: пуля в глаз и все дела. Точно в вашей манере, мистер Поттер, — фыркнул мистер Малфой. — Вы с ним чем-то похожи, кстати. Не внешностью, нет. Скорее повадками.       Гарри озадаченно посмотрел вслед ушедшему мистеру Малфою и задумался.       Честно признаться, несмотря на постоянные придирки и явную неприязнь к Гарри, профессор Снейп его не особо раздражал и даже вызывал легкую симпатию: своими вечно грязными волосами и человеконенавистнической философией он напоминал милейшего мистера Флетчера. Разница была лишь в том, что профессор Снейп людей ненавидел, а мистер Флетчер имел во все дыры. Даже в те моменты, когда имели его — позиция ничего не меняла, решали деньги. Но если припомнить, как часто и в каких выражениях о "Снейпе, мордредовом грязном ублюдке, который может из троллевых соплей сварить лучшую дурь, чем покупают за золото драккловы аристократишки" упоминал незабвенный мистер Флетчер, то не вызвать у Гарри доли уважения к себе профессор Снейп просто не мог.       После доброго совета братьев Уизли Гарри не однажды воспользовался действенным способом обезвреживания злобного нрава профессора Снейпа, и смог присмотреться к нему внимательнее. И показавшийся ему мерзким поначалу профессор открылся с новой стороны! И даже понравился! Немного, правда.       Профессор Снейп относился с полным пренебрежением к своему внешнему виду, чужому мнению и ко всему окружающему миру в целом. Но его познания в алхимии! И не только — у мистера Снейпа был ответ на абсолютно любой вопрос! И пусть все свои объяснения он сопровождал замечаниями, в самом нелестном виде представлявшими примитивизм интеллекта спрашивающего, недалеко отошедшего от мира животных, менее ценными его злые советы это не делало.       Со временем профессор Снейп даже начал нравиться Гарри своим злым сарказмом, способным соперничать с не менее злым цинизмом советов мистера Флетчера.       Честно говоря, злоязычие профессора Снейпа нравилось Гарри гораздо меньше, когда относилось к нему напрямую.       — Мое величайшее предназначение — быть пугалом для идиотов, — с трагическим пафосом вещал профессор Снейп в очередном разговоре с преподобным Дамблдором, отправляя на еженедельную порку к мастеру-экзекутору мистеру Филчу нарушителей порядка.       — Тебе проще, Северус. Я вот превратился в пугало для мирового зла! — с доброй старческой улыбкой жаловался преподобный Дамблдор.       — Это и неудивительно, господин директор: мир состоит из идиотов. А зло, достигшее мировых масштабов и не назвавшееся после этого добром, лишено признаков какого-либо ума. Джентльмены, почему вы еще здесь? Мистер Филч ждет вас с нетерпением.       — Пожалуй, можно и смягчить им наказание, дорогой Северус. Когда-нибудь эти мальчики, помня о нашей с тобой доброте, с любовью и готовностью пойдут на все ради общего блага!       Мальчики — братья Уизли, мистер Малфой и Гарри — стояли, опустив головы вниз, и должного раскаяния не выказывали.       — Предполагаю, что вы слишком высокого мнения о патриотических настроениях некоторых недоумков, господин директор. Могу поклясться, что к концу учебы словосочетание "общее благо" они готовы будут вычеркнуть изо всех словарей мира.       Гарри в мыслях согласился — иногда профессор Снейп казался почти таким же умным, как и мистер Флетчер.       Они попались среди ночи в запретной зоне, и виной этому было неуемное любопытство мистера Малфоя: мистер Седрик Диггори клятвенно утверждал, что в Запретном коридоре сидит разумный монстр с тройным мужским достоинством и за три галлеона покупает девственность у старшекурсниц.       Информация выглядела правдивой: учитывая, что в Запретном Парке рядом с Хогвартсом чуть ли не под каждым деревом стояла шлюха в ожидании клиента, то логично было предположить и наличие в Запретном коридоре озабоченного джентльмена, готового платить за болезненные и кровавые акты прелюбодеяния с невинными девицами.       Не то чтобы Гарри интересно было увидеть лишение невинности — миссис Фигг время от времени договаривалась с дочерьми фабричных рабочих и продавала их девственность богатым джентльменам. Зрелище это было жалкое, неприятное и довольно скучное. Но мистер Малфой возжелал понаблюдать за процессом, и Гарри вместе с братьями Уизли, посовещавшись, решили все же составить ему компанию: вдруг удастся заполучить трехпенисного уродца в их будущий цирк?       Монстром оказался трехголовый пес, но был ли на самом деле его детородный орган о трех концах, они рассмотреть не успели: от пронзительного визга мистера Малфоя пес хлопнулся в обморок и умело притворился то ли мертвым, то ли спящим. Что однозначно свидетельствовало о его разумности. На шум мгновенно появились профессор Снейп и преподобный Дамблдор — поэтому задницам ночных охотников предстояла знатная порка.       — Мальчики! — обратился к ним сердобольный директор. — Наказания у мистера Филча — дело долгое и болезненное. Но я как раз свободен сегодня вечером и могу сам отхлестать всех желающих. По очереди.       Никто из "мальчиков" предложению не обрадовался, а Гарри так и вовсе с подозрением покосился на преподобного Дамблдора: в заведение миссис Фигг частенько захаживал особый клиент, который тоже называл всех подряд "мальчиками" и "девочками". Обычно после нескольких часов, проведенных с этим клиентом, мистер Флетчер неделю хромал и пил обезболивающие настойки. И курил дурманную траву чаще, чем обычно. И ругался злее.       Но тот клиент исключительно щедро платил "кошечкам" миссис Фигг и мистеру Флетчеру за их страдания.       В том, что преподобный Дамблдор готов заплатить хоть что-нибудь, Гарри очень сильно сомневался. А отдавать целостность своей задницы просто так, позволяя хитрому старику пороть его за бесплатно, он и подавно не собирался.       — А какие еще наказания могут нам причитаться? — осмелился он спросить. — Ну, кроме порки.       — Служение общему благу, разумеется! — оживился преподобный Дамблдор. — Вот, например, в Запретном парке завелся страшный маньяк по прозвищу Потрошитель. Очень умелый хирург, золотые руки: вырезает внутренности из тамошних проституток и пьет их кровь. Не хотите ли его поймать, мальчики? В Хогвартсе пригодился бы такой специалист.       — А в цирке маньяк может пригодиться? — еле слышным шепотом спросил Гарри у мистера Малфоя.       — Вряд ли, — таким же тихим шепотом ответил мистер Малфой. — Разве что подарить его мозг крестному для исследований в обмен на согласие сотрудничать. Но лучше согласиться на Запретный парк и отсидеться там, спрятавшись в кустах. А потом скажем, что и близко маньяка-потрошителя не видели.       Гарри решился.       — О, преподобный Дамблдор, отправьте меня предаваться меланхолии и угрызениям совести в Запретный парк, прошу! И если действительно встречу мистера Потрошителя, то обещаю разобраться с ним по-своему, по-геройски.       — Какой ты смелый и добрый мальчик, Гарри! — восхитился мистер Дамблдор. — Ни мгновения в тебе не сомневался! Ты отлично послужишь нашему общему благу, когда подрастешь!       Снейп процедил что-то нелестное о безголовых малолетних недоумках, которые подрасти просто не успеют с такими-то жидкими мозгами.       Мистер Малфой с трагическим придыханием и слезами на глазах попросил разрешения написать завещание.       Братья Уизли отказались от щедрого предложения, предпочтя порку у Филча охоте на маньяка-расчленителя.       А Гарри всего лишь многословно и витиевато выругался, подражая милейшему мистеру Флетчеру. Не вслух — мысленно. А затем тщетно попытался вспомнить хотя бы одну молитву из богатого арсенала благочестия тети Петунии.       В Запретном парке Гарри и мистеру Малфою не повезло: отсидеться в кустах не получилось, так как с маньяком Потрошителем они встретились почти сразу, как их оставили одних.       А может, все-таки повезло: потому что маньяк в момент встречи был занят разделкой трупа очередной убитой им проститутки и не услышал их шагов.       — Р-револьвер при в-вас, мистер П-поттер? — запинаясь, прошептал мистер Малфой.       — Профессор Снейп на днях произвел конфун... конфискацию, — прошептал ему в ответ Гарри, с безграничной тоской наблюдая, как Потрошитель в тяжелом кожаном плаще с капюшоном опускает голову меж торчащих вверх ребер мертвого тела, словно в зубастую пасть. Пожирает сердце, не вырывая его из грудной клетки, что ли? Без злодейского смеха, без любования собственной кровожадностью? Это ж надо так оголодать!       — Так он п-пьет кровь убиенных или ж-жрет их плоть? — в испуганном шепоте мистера Малфоя послышался интерес.       — Сейчас он нас услышит — тогда и узнаем достоверно, мистер Малфой. На собственных шкурах, — попытался ответить Гарри, с трудом шевеля губами от страха. Показалось даже, что под медной наклепкой у него на лбу быстро-быстро, но очень слаженно задвигались шестеренки... — Может, заклинанием его каким?       — Щ-щит на ублюдке. Мы б-бессильны, мистер П-поттер. Мой п-портативный т-телеграф при мне, к-крестному я п-послал сигнал бедствия... б-больше н-ничего сделать н-не могу...       — Тогда бегите, мистер Малфой! Я не могу позволить, чтобы с вами что-либо случилось! Я задержу этого сумасшедшего маньяка! Бегите немедленно!       Маньяк-потрошитель тем временем достал небольшую пилу и принялся отпиливать жертве конечности, и мистера Малфоя от обморока удержало только чудо.       — Я з-запомню вашу с-самоотверженность, м-мистер П-поттер, — прошептал он и со всех ног бросился прочь.       А Гарри, стараясь вести себя как можно тише, полез на дерево — наблюдать сверху за расчленением трупа было гораздо удобнее.       К появлению профессора Снейпа Гарри успел разочароваться в талантах расчленителя-потрошителя: мясник в Литтл-Уингинге разделывал свиней гораздо быстрее и качественнее. Худо-бедно удалось лишь рассмотреть строение внутренностей человека. А еще вонь разложения, которую унюхал Гарри, показалась очень знакомой.       — Авада Кедавра!       Зеленый луч ударил в спину Потрошителя, тот крякнул и мгновенно обмяк, уткнувшись головой в змеящуюся кучку кишок, которые как раз вытаскивал из тела жертвы.       Профессор Снейп появился, как всегда, бесшумно и неожиданно: смертельное заклятье, произнесенное самым раздраженным тоном, какой только может быть, прозвучало еще до того, как он ступил на поляну.       Подошел к неподвижной темной фигуре в капюшоне и перевернул ее на спину, открывая лицо.       Гарри еле сдержал возглас удивления: маньяком-потрошителем оказался профессор Квиррелл!       Следующим после этого удивительного открытия был тяжелый вздох разочарования: капюшон с головы мертвого маньяка сполз и явил миру еще одно лицо! На затылке! Какой экземпляр для своего будущего цирка уродов Гарри упустил!       Тем временем профессор Снейп времени зря не терял: режущим заклинанием разделил тело Квиррелла на две части, затем грязно выругался и закатал левый рукав своего плаща. На его предплечье поблескивала медная продолговатая клепаная поверхность странного механизма с циферблатом, обвитым колючей проволокой, врезавшейся в кожу. Профессор Снейп вытащил из кармана отвертку и вскрыл механизм на предплечье. Из-под медной покрышки повалил густой черный дым, застилая Гарри глаза.       Гарри поморгал и не сразу понял, что точно такой же дым просачивался и из-под молниевидной крышки механизма, вживленного в его собственный лоб. "Надо же! Получается, у нас есть кое-что общее с профессором Снейпом, — подумал Гарри. — Это знак свыше, господь свидетель! Пора шантажировать".       — Позвольте выразить вам свое восхищение, профессор Снейп. Никогда не видел, чтобы так ловко и быстро отделяли голову от тела, — сказал Гарри, свесившись с ветки прямо над его головой. — Вы сработали гораздо увереннее, чем маньяк. Грош цена его репутации расчленителя! В отличие от вас. А не проще ли было резать по шее, а не по груди?       — Мистер Поттер, — процедил сквозь зубы профессор Снейп.       — Ага, вот он я, он самый и есть. Раз уж представился такой удобный случай потолковать с вами, профессор Снейп, да еще без лишних ушей... Я стал свидетелем тому, как ловко вы расколотили двойную черепушку профессора Квиррелла. Конечно, бедняга был тем еще вонючкой, хотя и оказался достойным маньяком, но ведь это пока еще докажешь! А вот ваши способности в разделке трупов вызовут нешуточный интерес у некоторых достойных джентльменов. А еще очень любопытный дымящийся механизм, вживленный в вашу руку, с циферблатом и змеевиком перегонного куба внутри...       — Что вы хотите от меня, мерзкий ублюдочный гаденыш? — процедил сквозь зубы профессор Снейп, яростным взглядом вперившись в Гарри.       — О, ничего такого, профессор! — поспешил успокоить его Гарри. — Всего лишь небольшая помощь в овладении нужными знаниями: рецепты всевозможных фейерверков, схема самоварного парового котла, заклинания трансформации ушей в рога, ног в копыта, носа в пятачок; еще зелье для роста горба на спине, для вывернутых внутрь коленей, для роста трех-четырех лишних ног или рук, для изменения формы черепа из круглой в квадратную. Еще мне нужно научиться уменьшающему заклинанию. И усыпляющему. И обездвиживающему. И...       — Вы собрались научиться варить зелья и творить заклинания, за которые отправляют на каторжные работы до смерти? Рад помочь.       — Эмм... зная вас, готов поклясться, что помочь мне вы готовы скорее с каторгой, чем с учебой. В общем, от вас требуется все то, что я уже перечислил, и при этом молчок. На всю жизнь. И поклянетесь шестеренками Мерлина! И медными трубами Морганы! Вот, меня не проведете! И поможете выучить все, что я назвал!       — Хорошо, оставим в стороне ваше желание со временем попасть на токсичные фабрики Азкабана. Но вы собрались освоить всю программу Хогвартса за один год? — деланно удивился Снейп. — С вашим убогими мозгами? С наклонностями заправского воришки из Лютного? С дурной наследственностью, доставшейся вам от грязного самоуверенного ублюдка, вашего батюшки?       — О! — так же деланно удивился и Гарри. — Вы знавали моего батюшку? И матушку тоже? Может, вы заодно с ними и проводили бесчеловечные эксперименты надо мной, их несчастным сыном, в ту пору еще безропотным младенцем? Это из-за них и из-за вас меня подбросили на порог чужим людям, и я рос в холоде и голоде, днем и ночью непосильно трудясь без сна и отдыха! Мистер Снейп, если бы вы знали, как тяжела участь сироты!       Гарри низко опустил голову, изо всех сил притворяясь бедным плачущим сироткой.       У профессора Снейпа, как и следовало предполагать, оказалось каменное сердце.       И ни капли сочуствия к несчастному сироте.       — Признаю, что в некоторой степени я поспособствовал смерти ваших родителей. Но мне на это плевать. И на вас плевать тоже. Надеюсь, вы подохнете к концу учебного года. А лучше — к концу сегодняшнего дня! Убирайтесь отсюда, малолетний пронырливый ублюдок, и не попадайтесь мне на глаза до конца ваших дней! Не то прокляну на месте!       — И чем же вы меня проклянете, любезный мистер? — подобрался Гарри. — Уж не тем ли милым заклинаньицем, которым приложили беднягу Квиррелла? Такого веселенького зеленого цвета, очень напоминающего свечение бесовских урановых субстанций, запрещенных в маггловском мире под страхом смерти? И видится мне, профессор Снейп, что и здесь мертвенные зеленые цвета под запретом. И тутошние копы заинтересуются вашим недавним фейерверком даже больше, чем самогонным аппаратом внутри левого предплечья!       Профессор Снейп прожег Гарри яростным взглядом, поднял заклинанием левитации верхнюю часть Квиррелла-Потрошителя и решительным шагом направился в Хогвартс.       — Я согласен, — бросил он коротко, не оборачиваясь. — Но вы еще пожалеете об этом, клянусь медными трубами Морганы!       Гарри прищурился. — Полезные сведения — это не только деньги, сэр. Это еще и власть, как говорит один мой хороший знакомый. Конечно же, я знал, что вы согласитесь! И не пытайтесь меня надуть! Не то на следующий же день во всех магических газетах появится информация о том, что вы — растлитель детей, стариков и животных! А еще член клуба инженеров-взрывателей! И гоните запрещенные зелья при помощи змеевика и перегонного куба в левом предплечье!       Профессор Снейп резко остановился. Затем глубоко вздохнул, выдохнул и процедил сквозь зубы:       — Мы составим контракт, где и пропишем все условия. Обсудим их позже, в более спокойной обстановке. Но клянусь еще раз, всеми маггловскими святыми, мистер Поттер, вы обязательно будете молить меня о снисхождении, когда я начну вас обучать!       Его слова заглушил приближающийся конский топот, и профессор Снейп, ухватив одной рукой Гарри, а второй половинку трупа Квиррелла, поспешно аппарировал.       — Эй, вы чего, лошадей, что ли, боитесь? — прохрипел Гарри, как только перестал блевать после резкого рывка сквозь пространство. — Я ж чуть не сдох!       — А я так надеялся, — буркнул профессор Снейп, закрепляя труп специальными ремнями на столе своей лаборатории и складывая рядом угрожающего вида инструменты. — Это были кентавры. Непревзойденные воины и охотники, склочники и драчуны, выпивохи и каннибалы. А еще сутенеры всех уличных шлюх на территории Запретного парка. Остаться там еще хоть на секунду было слишком опасно.       — А! Поэтому парк Запретный? Потому что запретные удовольствия от кентавров?       — Потому что кентавры — настоящие ебуны-маньяки-извращенцы, жарящие всю попавшую им под копыта живность часами, — нетерпеливо отмахнулся от Гарри профессор Снейп. — Убирайтесь прочь, мистер Поттер. Вы надоедливы сверх меры!       — А не могли бы вы мне дать такой же портативный телеграф, как у Драко? Чтобы вызвать вас при случае — ну, раз уж я стал вашим опекаемым? А то мало ли чего.       — Вы — моя невралгия, мистер Поттер. Позже я вкручу в вашу молнию на лбу клапан — если что, жмите на него, чтобы мгновенно аппарировать ко мне. Хотя видит бог, я с большим удовольствием впаял бы туда выхлопную трубу, — возможно, через нее выдует всю ржавчину из тех пустот, где у порядочных людей должны находиться мозги. Прочь отсюда, немедленно!       Гарри удовлетворенно улыбнулся: определенно, профессор Снейп смог бы стать достойным противником мистеру Флетчеру.       — Я был чудовищно несправедлив к покойному профессору Квирреллу, мир праху его. Естественный запах разложения, который он расточал вокруг, не идет ни в какое сравнение с непереносимой вонью ядовитых химических соединений, которую испускает профессор Локонс, — простонал Гарри на следующем уроке по Защите от Темных сил.       О произошедшем в Запретном парке преподобный Дамблдор так и не узнал: после неожиданного исчезновения профессора Квиррелла он прочитал ученикам Хогвартса очередную занудную лекцию о борьбе добра и зла, представив нового преподавателя Защиты, мистера Локонса.       — Ну что вы, мистер Поттер, — возразил мистер Малфой. — Зато он настоящий денди. Кстати, самый безобидный из тех наших преподавателей, что страдают неизлечимым слабоумием. Я даже побрезговал вносить его в свой список кандидатов на превращение в уродов.       — Заправская дорогая шлюха этот ваш Локонс! — зло прошипел Гарри в ответ. — Уж я-то повидал таких!       — Правда? — оживился мистер Малфой. — Неужели вы их навидались в столь молодом возрасте? А меня папенька обещался не раньше совершеннолетия в бордель сводить.       — Вы же наш благотворитель, мистер Малфой. На каникулах можете составить компанию нам с профессором Снейпом — он мечтает посмотреть в глаза тому человеку, что превратил меня в чудовище из трущоб. Там я и представлю вас мистеру Флетчеру, а уж он-то вам расскажет поболее моего!       — С преогромным удовольствием, мистер Поттер!       Гарри находился в благодушном настроении: профессор Снейп попытался заставить его отказаться от своих планов стать подопечным, напугав своими связями с преступным миром. На днях он даже сводил его в Лютный переулок — и Гарри остался бесконечно благодарен новоявленному опекуну за доставленное развлечение!       В Лютном находились худшие бордели волшебного мира, опиумные притоны и игорные дома. А еще уличные шлюхи на каждом углу, слепые нищие и шарманщики. Гарри со Снейпом, ошиваясь по затхлым улочкам и по колено в грязи, смогли вдоволь понаблюдать за дракой цветочниц. Затем профессор Снейп встрял в поножовщину и, засучив рукава рубашки и сняв плащ, показал пару отличных боксерских ударов пьяному верзиле вдвое больше его самого, свалив того на землю. Гарри же втихую попинал вместе с орущей толпой оборванцев парочку пьяных хулиганов. Когда стемнело, они вместе с мистером Снейпом столкнули в зловонную канаву прилично одетого джентльмена и затем выпили пинту пива на двоих. В общем, оба чувствовали себя своими среди воров, бандитов, проституток и прочего отребья.       День прошел прекрасно — Гарри почувствовал себя как дома, в родном Литтл-Уингинге.       А профессор Снейп даже начал посматривать на Гарри чуть более благосклонно, чем прежде.       В общем, несмотря на свои угрозы, опекун из мистера Снейпа в итоге оказался отличный, хотя после этой незабываемой прогулки называл Гарри не иначе, чем "трущобное чудовище".       — Мистер Хагрид собрал парового дракона по собственной схеме!       Категоричностью суждений и крайней занудливостью мисс Грейнджер иногда напоминала Гарри тетю Петунию.       — Мисс Грейнджер, слабоумный дурачок Хагрид в принципе не в состоянии собрать что-либо сложнее фруктового салата, — лениво возразил Гарри, разглаживая просторный плащ маскировочного цвета.       На самом деле, о драконе Хагрида-вивисектора ему было известно: они с мистером Малфоем принимали деятельное участие в его создании. Правда, тот был еще недоработан и вместо угля перерабатывал живую плоть, но акромантулов пока на него хватало.       Когда сегодня в его комнату постучалась мисс Грейнджер, Гарри как раз собирался на встречу с мистером Малфоем — они решили попытаться поймать и скормить свежесмонтированному дракону профессора Локонса.       — Что это? — заинтересовалась его новым плащом мисс Грейнджер.       — Плащ-хамелеон. Мимикрирует человека под что угодно. Надев его, практически становишься человеком-невидимкой.       — О. Очень полезная вещь. Сегодня же используем ее, чтобы пойти к мистеру Хагриду поздно вечером!       — Нет, мисс Грейнджер — возмутился Гарри. — Поздние прогулки в дом к одинокому мужчине крайне низкого происхождения бесповоротно погубит вашу репутацию! А у меня другие планы на сегодняшний вечер.       — И какие же это? Давайте-ка я угадаю, мистер Поттер! Подглядывать за молодыми леди, спрятавшись под плащом-хамелеоном? — мисс Грейнджер обвиняюще ткнула в него пальцем.       — Как низменны ваши мысли, милая мисс! Но идея хороша, обязательно возьму ее на вооружение. Однако вы ошибаетесь. Берите выше — я собираюсь сделать доброе дело!       — Почему я вам не верю, мистер Поттер? Когда вы отправили ту бедную женщину в розовой шляпке, мисс Амбридж, прямиком в гущу табуна возбужденных кентавров, то тоже уверяли меня, что творите благое дело! И тем не менее — несчастную обесчестили! Кентавры!       Да, Гарри по-настоящему гордился этим поступком: мисс Амбридж прибыла в Запретный парк для расследования дела о пропаже профессора Квиррелла. И в результате смогла устроить свое личное счастье. Но невинной девице мисс Грейнджер, которая судила о некоторых нелицеприятных сторонах жизни лишь по книгам, этого было не понять.       — Поверьте мне, мисс Грейнджер. Достаточно оказалось пообщаться с этой достойнейшей мисс больше двух минут, чтобы понять: она вся, с ног до головы, является идеалом защиты от малейшего желания любого мужчины даже помыслить о том, чтобы ее обесчестить. Кентавры были единственным шансом бедной мисс на замужество. Вот увидите, мисс Амбридж еще пригребет к своим рукам все сутенерские дела кентавров!       — У вас неправильное и извращенное представление о добрых делах! — поджала губы мисс Грейнджер. — Не удивлюсь, если выяснится, что именно вы и приложили руку к исчезновению профессора Квиррелла! Я слишком хорошо помню, что вы говорили о его не самом приятном запахе, мистер Поттер.       Гарри в притворном возмущении приложил руки к сердцу.       — Вы несправедливы ко мне, мисс Грейнджер. Профессора Квиррелла погубила собственная шизофреническая раздвоенность. Я ни при чем, поверьте мне!       Все достойные джентльмены вынуждены лгать пронырливым леди. Грустный закон мироздания.       Так считал мистер Флетчер, и Гарри не мог ему не верить.       С тех пор, как неизвестный доброжелатель подарил ему плащ-хамелеон, Гарри успел сделать многое: уменьшил, усыпил и спрятал трехголового пса; разобрал на запчасти и распродал в Лютном переулке испорченного домового робота фирмы "Добби и М"; своровал из пустующей классной комнаты ничейное кинематографическое зеркало. Очень уж понравились картинки, которые оно показывало: богатый взрослый Гарри, целующий руку стыдливо краснеющему мистеру Малфою под вычурной вывеской с надписью "Цирк Уродов".       Зеркало, показывающее мечты, лучше прикарманить себе.       — Вынужден вас оставить, мисс Грейнджер. У нас коммерческие дела с мистером Малфоем, — учтиво поклонился он, накидывая плащ. Его ждал механический дракон! Конечно, пока ему далеко было до того, который поразил его у гоблинов, но он только в начале пути!       — Мерлин великий и все его шестеренки! — воскликнул мистер Малфой, шедший впереди. Он резко остановился, и Гарри чуть не врезался носом в его спину. — Боюсь, нас опередили, мистер Поттер. Профессор Локонс уже не сможет принести пользу обществу, став пищей для нашего экспериментального механического дракона.       — Ух ты! — восхитился Гарри, разглядев картину, представшую перед ними. — Здесь проползла гигантская змея?       — Все бы вам шуточки, — отмахнулся мистер Малфой, разглядывая глубокую колею, оставленную неизвестным огромным монстром. По краям колеи виднелись раздавленные останки мистера Локонса, кошки мистера Филча и нескольких студентов со старших курсов. — Скорее гусеничный паровой танк. Но схемы подобной машины утеряны еще во времена Основателей!       — Вот бы нам для цирка такой! — завистливо вздохнул Гарри. — Револьвер у меня с собой, пойдем по следу, отвоюем?       Ответить Гарри не успел — рядом раздался густой бас Хагрида-вивисектора.       — Чегой это вы тута, а, ребятки? Видали, какова ямища? Дракончик-то мой почти доделан, да вот уголь в соплах все никак не горит, зря я металлические пластины на основу-то из крематория стащил. О, сколь топлива-то привалило! А у ентого, беленького-то, волосенки напомажены, гореть будут долго. Первым скормлю, — Хагрид-вивисектор наклонился, огромной ручищей выдернул из утоптанного грунта тело профессора Локонса и потащил его к своей хижине.       Из сплющенных конечностей кровавой отбивной, до недавнего времени являвшейся профессором Локонсом, отваливались комки земли и осколки костей.       Гарри хмыкнул.       — Интересно, кого следующего назначат на роль смертника? Место профессора Защиты опять вакантно.       — Надеюсь, следующим будет сам директор Дамблдор. Мистер Поттер, — слабым голосом простонал мистер Малфой, — мой желудок слишком слаб для подобных потрясений. Помогите мне добраться до уборной!       — Он не взлетел из-за вас, мистер Поттер!       — Он взлетел, просто не так, как надо! Вы сами сглупили, мистер Малфой, поэтому не пытайтесь обвинять меня! Выхлопные трубы на морде парового дракона следовало крепить скобами!       — Выхлопной трубы достаточно было одной! А с двумя давление пара распределилось неравномерно, вот и получился взрыв!       — Это был не взрыв, это был фейерверк в честь назначения нового преподавателя Защиты! Так было задумано.       — Я ничего такого не задумывал! Крестный прав — вы идиот, мистер Поттер! Мерлин, почему я связался с вами? Мистер Лонгботтом, например, не представляет собой никаких проблем! Да даже мисс Грейнджер предпочтительнее! Она хотя бы разбирается в пытках, хоть и грязнокровка!       — Я тоже вполне могу научиться пыткам! — оскорбился Гарри и показал мистеру Малфою клетку с крысой. — Вот. Купил у младшего мистера Уизли — он в последнее время скупает уголь в индустриальных количествах и денег ему постоянно не хватает. А я буду на этой крысе учиться пыточному мастерству.       Крыса обреченно прикрыла лапками глаза и, казалось, заплакала.       Малфой обескураженно осмотрел ее со всех сторон и предположил:       — Мистер Поттер, мне кажется, это не совсем крыса... Помните то заклинание, что неделю назад нас заставил выучить крестный? Давайте проверим его на крысе?       Иногда мистер Флетчер, тяжело кряхтя и постанывая, доверял Гарри смазать синяки и раны, полученные от очередного клиента. «Никогда не знаешь, когда в человеке проснется зверь», — говорил он в таких случаях.       И брал с жестокого клиента тройную плату.       Крыса на самом деле оказалась человеком под личиной зверька.       Крысочеловеком.       Как оказалось, мистер Малфой знал обездвиживающее заклинание. И ему ничего не стоило обездвижить им измученного и перепуганного насмерть крысочеловека.       Признаться честно, пытать незадачливую зверюшку Гарри не имел ни малейшего желания — ему гораздо больше нравились веселые пытки мистера Флетчера, когда тот исполнял желания некоторых своих клиентов. Например, перевязывал им член красной лентой, запихивал в задницу механический член и стегал розгами. Смотреть на это было интересно — а вот проделывать подобное с толстым и плешивым крысочеловеком как-то совсем не хотелось.       Малфой тоже не торопился применять на несчастном свои богатые теоретические познания.       — Может, отпустим? — предложил он, брезгливо поморщившись.       — Ну уж нет! Мистер Малфой, я отвалил за этого уродца целых три галлеона! Не отпущу. Но и пытать, пожалуй, не стану — лучше к делу приспособить попробую. Он станет выступать в моем будущем цирке уродов, превращаясь в крысу на глазах у зрителей! — Гарри смерил крысочеловека оценивающим взглядом. — Толстый какой-то...       — Пфф! — пренебрежительно фыркнул Малфой. — Да кого удивишь трансфигурацией человека в животное? Может, лучше договориться с крестным или с Хагридом — и приживить ему крылья вместо ушей, или... ну, я даже не знаю. Тентакли вместо ног?       — Не, мистер Малфой, не по-людски это — отдавать Хагриду на эксперименты живого разумного человека! Тот же его навечно во что-нибудь превратит! А профессор Снейп без зазрения совести пустит его на ингредиенты... Лучше уменьшу, посажу пока в клетку рядом с трехголовой собакой, и там подумаю, куда приспособить.       Гарри наклонился к крысочеловеку, но вдруг внезапная вспышка света ослепила его.       — Ступефай! — выкрикнул Гарри первое, что пришло в голову, посылая заклинание в неведомого врага.       Но одновременно со вспышкой очнулся крысочеловек: он встрепенулся, в одно мгновение превратился обратно в крысу, ловко вывернулся из рук слегка дезориентированного Гарри и запрыгнул в ближайший унитаз.       О том, чтобы поймать обратно юркую крысу, не могло быть и речи. Гарри со злостью пнул разукрашенную росписью фарфоровую чашу унитаза и с негодованием уставился на виновника произошедшего.       Вернее, на виновницу.       Гарри не смог сдержать восхищенного возгласа: перед ним, оглушенная Ступефаем, замерла настоящая жукоголовая женщина!       Конечно, утерянного крысочеловека было жалко, но у чудесной, прекрасно сложенной леди с фотографической камерой в руках, вызывающе одетой в платье с настолько глубоким декольте, что могла бы дать фору кошечкам из борделя миссис Фигг, вместо человеческой головы на плечах была отвратительная, ужасающе прекрасная в своем уродстве голова жука!       Негодование Гарри немедленно испарилось, оставив место лихорадочному размышлению — каким образом можно уговорить это необыкновенное создание вступить в его будущий цирк уродов?       Эх, где же чертов мистер Снейп, когда он так нужен? Тот бы точно не заморачивался — огрел бы леди по голове чем-нибудь потяжелее, и дело в шляпе. А вот Гарри аряд ли удастся проломить эту, даже на его неопытный взгляд, сверхтвердую хитиновую оболочку!       Придется уговаривать по методу мистера Флетчера.       То есть шантажировать.       — Мистер Поттер, я вас умоляю! Только не говорите мне, что уже наметили это страшилище в свой цирк уродов! Да на нее и случайно да бесплатно посмотреть страшно! Еще и платить за это? — возмутился рядом мистер Малфой.       — Ничего вы не понимаете, мистер Малфой, в женской привлекательности. К бородатой женщине, которая живет на окраине Литтл-Уингинга, в свое время выстраивалась очередь из женихов! В самом дорогом лондонском борделе работает женщина с самой толстой задницей в мире — клиенты записываются в очередь к ней на месяц вперед! Уродство привлекает своей необычностью точно так же, как и истинная красота! Ну, в общем, так считает один мой хороший знакомый, мистер Флетчер.       — Ну, вид леди с головой жука определенно оскорбляет мое чувство прекрасного. Я ухожу, мистер Поттер.       — Всего доброго, мистер Малфой. Финита... Финита инкантатем, — для удачного начала знакомства стоило расколдовать прекрасную жукоголовую незнакомку.       Та очнулась и, к огромному удовольствию Гарри, так и осталась жукоголовой.       — Так-так-так, мистер Поттер! — проскрипела она визгливым голосом из-под мощных жвал. — Вы действительно собирались пытать того несчастного? И что вы чувствуете, когда издеваетесь над людьми? Это увлечение у вас давно? Можете перечислить известные вам пытки? Сколько человек вы уже запытали до смерти?       Газетная писака.       Она подслушала их разговор, — понял Гарри. Вспомнил, о чем они разговаривали с Малфоем и тут же пожелал оказаться где угодно, только не рядом с чертовой газетчицей. Он, почти не осознавая себя от огорчения и разочарования, нажал на клапан, впаянный профессором Снейпом в механизм на его лбу...       ... и в один миг оказался в алхимической лаборатории профессора Снейпа — тот, как истинно безумный ученый, помешанный на своих ретортах, перегонных кубах и таинственных исследованиях, категорически запрещал Гарри совать сюда нос.       "Убью, запытаю, четвертую и сожгу в Адском пламени", — ясно читалось на лице мистера Снейпа, который стоял перед перевернутым котлом.       Гарри был сообразительным мальчиком и сразу понял, что в случившемся немедленно обвинят его.       — Это не я! — немедленно выкрикнул он. — Это жукоголовая женщина отправила меня к вам. Она ваша поклонница! Я должен рассказать вам о ее чувствах и планах на ваше сердце и руку. Я советую отнестись серьезно к моим словам и защитить меня от газетного произвола! Могу даже добавить от себя, в каких позах принимать ее любовь проще всего, чтобы не видеть лицо.       Если противник сильнее тебя, озадачь его. Противник растеряется и, пока он будет обдумывать, сумасшедший ли ты или просто дурак, нанеси решающий удар. Мудрый совет мистера Флетчера.       Да, мистер Флетчер здорово разбирался в людях, — в который раз убедился Гарри.       Потому что профессор Снейп действительно на несколько секунд растерялся. И, прежде чем он пришел в себя, Гарри лихорадочно решал, какую информацию следует использовать для шантажа.       — Если вы о мисс Скитер, — профессор Снейп наконец-то обрел дар речи и злобно уставился на Гарри, — то ей лучше направить свою любовь на гнездовье акромантулов. И, кстати — если она попалась на глаза именно вам, мистер Поттер, то в скором времени ждите статьи в "Ежедневном пророке" о своем героизме. Или о ваших низменных пороках. Или о тайных грехах — тут уж все зависит от того, насколько вы ей не понравились. А теперь убирайтесь прочь, я занят.       — Но я...       — Вы идиот. Вам надо было не сбегать от этой жукомордой кобры, а договариваться. Я ничем не могу вам помочь. Признаться, и не хочу помогать. Скройтесь з глаз моих, мистер Поттер, вы не расслы.       Какое-то время мисс Скитер не давала о себе знать.       Гарри учился и развлекался: вину за взорвавшегося парового дракона, которого они с Малфоем собрали немного неправильно, удалось повесить на Хагрида-вивисектора.       Пожар — опять у Хагрида, когда они с Гермионой испытывали новый рецепт взрывчатки, — свалили на него же.       Механический дирижабль под названием "Гиппогриф", схемы которого Гарри раскопал в библиотеке мистера Снейпа, тоже получился слегка неудачным — в пробном полете мистер Малфой повредил руку, однако в этот раз свалить все на Хагрида не удалось, пришлось притвориться, что произошел несчастный случай.       На место профессора Защиты назначили оборотня — студенты делали ставки, сколько он продержится и какой смертью умрет.       — Гарри! Мистер Поттер! Мистер Малфой! Наш преподаватель — человек-волк! — возмущалась мисс Грейнджер. — Вчера он разнимал подравшихся в бане старшекурсниц, которые были слегка неглиже, и потом всю ночь выл на луну! Мы должны немедленно что-то с этим делать!       — Некому его скормить. А паровой танк больше не выезжает на поверхность — я слышал, уголь подорожал, — вздохнул мистер Малфой.       — Мисс Грейнджер, мы не сможем ничего сделать, — попытался успокоить подругу Гарри. — Такова система образования в магическом мире. Вспомните — с первых дней Защиту от Темных сил у нас преподают кретины, нелюди и идиоты. Нас сталкивают лицом к лицу со злом — ибо что может быть хуже в жизни, чем кретин, не считающий себя таковым?       — Нужны социальные реформы! — решительно заявила мисс Грейнджер и надолго погрузилась в размышления.       А потом в "Еждневном Пророке" вышла статья про Гарри.       В газете было его фотографическое изображение, где он держал за хвост крысу. И подробный отчет о низменных пороках Мальчика-который-выжил, героя магического мира, Гарри Поттера, любителя зверских пыток.       — Я ее уничтожу! Уменьшу в размерах и добавлю в свою коллекцию для будущего цирка! Помещу вместе с трехголовым псом и наколдую ему три... ну, этих самых. О, мисс Грейнджер, ради всего святого, простите мою несдержанность! Но, — бесновался Гарри, когда вновь посетил женский туалет на третьем этаже. Только в этот раз мистер Малфой его не сопровождал — рядом была лишь мисс Грейнджер.       — Вы полны типичной мужской зависти к успехам неординарной женщины, мистер Поттер, — безапелляционно заявила она. — Это недостойное поведение с вашей стороны. Кстати, а какие пытки вы применяли? Вы пытали крысочеловека вместе с мистером Малфоем? Кто из вас был плохим полицейским, а кто хорошим?       Гарри осознал, что вместе с мисс Скитер стоит уничтожить и всех феминисток. Он припомнил, как ругался мистер Флетчер, когда обслуживал клиентов с особыми предпочтениями: ругательства звучали, как шипение, потому что во рту у него тогда был кляп.       Шипение, которое воспроизвел Гарри по памяти, случайно оказалось паролем к потайному ходу.       Они с мисс Грейнджер некоторое время озадаченно смотрели в темный тоннель, затем друг на друга.       — Я позову взрослых! — выпалила она и убежала.       А Гарри представил возможные сокровища, спрятанные в тайных подвалах Хогвартса, и решительно полез вниз. Ну уж нет, ни с кем делиться он не будет!       Таинственные подземелья Хогвартса оказались громадным гаражом, в котором стоял огромный шестереночный монстр на гусеницах, выделяющий едкий газ из глаз в виде клапанов.       Паровой танк.       И мистер Рон Уизли, весь обмазанный машинным маслом, копающийся между огромных шестеренок размерами больше его самого.       Гарри глубоко вдохнул и собрался долго и нудно торговаться: паровой танк под кодовым названием "Василиск" должен был принадлежать только ему и его цирку уродов, и никак иначе!       Как и следовало ожидать, мистер Рон Уизли тоже захотел войти в долю, став одним из основателей цирка уродов. И даже предложил свою помощь как охранника: с тех пор, как из-под пера мисс Скитер вышла чертова статья, Гарри часто замечал недалеко от себя подозрительного черного пса.       — Я тоже его заметил! — убеждал его мистер Уизли-младший. — Клянусь именем моей матушки, это тот самый беглец из фабрик Азкабана! Вы ведь заметили дементоров, которые кружат поблизости и от которых эта псина прячется? Это страшные монстры, которые питаются радостью!       — Ах, оставьте, мистер Уизли, — отмахнулся от этих глупостей Гарри. — Всего-навсего едкий фабричный дым странной формы, который тянется за бедным псом. Профессор Снейп легко разгоняет ваших дементоров серебристыми опиумными парами... постойте, мистер Уизли! Но на фабриках Азкабана не держат животных! Значит...       — Так а я о чем вот уже сколько толкую! Человек это, под личиной пса! Так что, будем ловить на живца? Я в доле? Да и "Василиском" я управлять во как изловчился, в последний раз и не задавил никого!       — Вы в доле, мистер Уизли. Что ж, попробуем ловить на живца. Стойте, это что, я вместо приманки буду?       — А то как же? Вы ж герой, мистер Поттер, вам не привыкать!       Операция по поимке пса-шпиона прошла неудачно: вместо того, чтобы броситься на Гарри, который специально вышел за пределы Хогвартса, пес бросился на выскочившую из какой-то щели крысу. А Гарри вдруг рвануло в вихрь принудительной аппарации, и он потерял сознание...       Очнулся Гарри почему-то на кладбище, привязанным к надгробью — его пытался привести в чувство знакомый уже крысочеловек.       Гарри огляделся — и замер от восторга! Рядом величественно поднимался из кипящего котла еще один красавчик — на этот раз змеечеловек.       Идеальный экземпляр для Цирка уродов — Гарри не мог оторвать глаз от такого восхитительного уродца!       Он словно был сделан из вывернутой наизнанку змеиной кожи — кое-где виднелись отпечатки, характерные для чешуек, судя по форме.       Нос отсутствовал, одежда тоже — отметив столь вопиющий факт, Гарри вознегодовал.       — Что вы себе позволяете, сэр? В неглиже, в публичном месте! Я приличный молодой джентльмен, это возмутительно!       Змеечеловек засмеялся хорошо отрепетированным злодейским смехом.       — Ты сейчас умрешь, Гарри Поттер! Вскоре здесь появятся мои последователи, и мы сразимся с тобой при свидетелях!       — Как вам будет угодно, сэр. Но я все же предпочел бы, чтобы ваши так называемые последователи не застали нас в столь компрометирующей ситуации! Вы стоите передо мной в чем мать родила! Ладно, в вашем случае скорее грязь... Так вот: учитывая вопиюще безнравственную позицию волшебного мира к содомскому греху, допускающую браки между мужчинами, я ответственно заявляю: вам не удастся воспользоваться ситуацией в своих низменных целях! Я никогда не пойду на то, чтобы под влиянием обстоятельств, абсолютно от меня не зависящих, разделить с вами судьбу и имущество. Можете считать меня бесчестным человеком, я предпочту пятно на своей репутации вашему присутствию в моей супружеской спальне.       Змеечеловек недоуменно уставился на Гарри и озадаченно прошипел:       — О чем ты говоришь, мальчишка? Ты сошел с ума от страха? Какая еще супружеская спальня, сопляк?       — Господь всемилостивый, он еще и слабоумный! — простонал Гарри и счел за нужное уточнить, глядя с состраданием на жертву жестокого вивисектора. — Разве сегодняшней эскападой вы не преследовали вполне определенную цель — связать меня с вами узами брака, скомпрометировав при свидетелях? Должен вас разочаровать: мое сердце занято, и я почти помолвлен!       — Да как ты ссссмеешь, мальчишка! — прошипел змеечеловек и сделал несколько нетвердых шагов, приблизившись к надгробию с привязанным к нему Гарри. Газовый фонарь, предусмотрительно вывешенный крысочеловеком рядом с надгробием, осветил обнаженную фигуру, и оба — и крысочеловек, и Гарри, — охнули в изумлении.       — О-о-о! — забился в восторге крысочеловек. — Ангел! Я смог воссоздать ангела! Меня ждет рай! О, мой лорд! Как я счастлив, ваш милость!       Гарри предпочел воздержаться от подобных восторгов — ангельское происхождение возвышающегося перед ним существа требовало более серьезных доказательств, чем отсутствие гениталий. Девственно чистая и гладкая промежность змеечеловека, начисто лишенная признаков как мужских, так и женских половых органов, свидетельствовала скорее о неудачном эксперименте, чем об ангельской сущности.       — Гм... — задумчиво сказал Гарри, с сочувствием разглядывая пах бедняги, — думаю, вы можете смело вызывать своих людей, сэр. В виду наличия... э-э-э... вернее, отсутствия нужных атрибутов, ситуация не сможет быть признана компрометирующей. У вас этот дефект с рождения, сэр? Тогда я понимаю, почему вас так превозносят ваши последователи, сэр. Печальный вывод о почти полном отсутствии здравой логики у волшебников я сделал еще на первых шагах знакомства с волшебным миром. Позволю предположить, что ваш личный врач чрезмерно болтлив. Наверное, он выдал информацию о некоторых особенностях вашей телесной конституции — и с тех пор вас почитают как ангела небесного во плоти, которые, как всем известно, есть существа бесполые.       — Но раньше... — растерянно прошептал змеечеловек, только сейчас обративший внимание на небольшую особенность своего тела, — раньше все было на месте... Ты!       Змеечеловек пнул крысочеловека, пытающегося поцеловать его ноги.       — Ты, мерзкое отродье! По каким схемам ты создавал это тело?       — По предоставленных вами же, ваш милость. Я даже взял на себя смелость и несколько усовершенствовал их — исключительно для вашего же добра, ваш милость! — принялся льстиво бормотать крысочеловек, глотая окончания слов от чрезмерного восторга. Или от чрезмерной тупости?       — Храни нас Господь от чрезмерно инициативных идиотов, — глубокомысленно произнес Гарри.       Змеечеловек же страдальчески скривился, ухватил крысочеловека за шиворот и швырнул его в котел, из которого несколько минут назад вылез сам.       — Я обдумаю свою проблему... позже. Не существует проблемы, которую не смог бы решить высокоорганизованный интеллект гения! Пока важнее разобраться с тобой, Гарри Поттер.       — Понимаю вашу нервозность, сэр, — с сочувствием проговорил Гарри, — мне тоже, когда слышу слова "для общего блага" или "для твоего же добра", хочется прибить так называемого благодетеля. Правда, бросить живое существо в кипящую смесь с экспериментальным и плохо проверенным зельем — несколько чрезмерная жестокость.       — Выживет, — махнул рукой змеечеловек, — крысы идеальны для экспериментов. Часа через два, когда смесь остынет, посмотрим, что получилось.       — О! — воскликнул Гарри. — Как интересно! Обязательно посмотрю, сэр. Но вы не представились. Если я правильно понял, вы и есть Тот-который, и это вы участвовали в последнем эксперименте моих родителей, который закончился столь печально?       — Так и есть, — гордо выпрямился змеечеловек и недоверчиво уточнил: — Правильно ли я понял ваше поведение, мистер Поттер? Вы не собираетесь драться со мной на дуэли, дабы отомстить за смерть своих родителей?       — Нет, сэр. Это было бы глупо — я еще не достиг совершеннолетия, а вы даже не человек вовсе. В случае моей победы я буду считаться виновным в жестоком обращении с животными; если же победите вы — ну, мало чести в насилии над ребенком, мне еще не исполнилось двенадцати. Если так уж мечтаете скрестить со мной палочку, придется подождать несколько лет, пока я достигну нужного возраста, сэр, а вы — вернете себе человеческое подобие.       — Что ж, должен признать, что в какой-то степени вы правы, мистер Поттер, — подумав, все же согласился змеечеловек с разумными доводами. — В таком случае, мы встретимся с вами через несколько лет — утешаю себя надеждой, что это случится при иных, более благоприятных обстоятельствах. И я вас убью! Хм, после глубокого изучения, конечно — вы странный экземпляр.       — Весьма польщен, сэр, — вежливо ответил Гарри, освободившись наконец от веревок и демонстративно потерев свой нос, надеясь вызвать зависть очередного уродца для своего будущего цирка уродов.       Может, стоит и яйца себе почесать? Пусть завидует — змеечеловеку-то чесать нечего.       — Кстати, мой опекун — Магистр алхимии, профессор Снейп. Готов поклясться, что он уже мчится сюда! У вас остается мало времени на завершение эксперимента. Может, поторопитесь? И мы вместе посмотрим, что получилось из крысочеловека.       Змеечеловек опять захохотал фальшивым злодейским смехом.       — Что, ты говоришь о Северусе Снейпе? О моем самом верном, самом молчаливом, самом покорном и смиренном слуге?       У Гарри от удивления вытянулось лицо.       — Снейп и смирение... Снейп и покорное молчание... Мы с вами точно с одним и тем же профессором Снейпом знакомы? О! А вот, кстати, и он!       — Вы опять ищете приключений, мистер Поттер? Мерлин свидетель, вас нужно как следует выпороть! Что это за новый уродец? Еще один монстр в вашу коллекцию? С меня хватит! Авада Кадавра!       Одним взмахом палочки раздраженный профессор Снейп избавил мир от всего лишнего: змеечеловека, котла с загадочной биомассой и крысочеловека.       Затем зло бросил Гарри:       — На выход, молодой человек! Вашу жукоголовую приятельницу я обезвредил. Пса отправил на лечение в психбольницу — кстати, это был ваш крестный. Берите меня за руку и аппарируем. Мне некогда с вами нянчиться, у меня важный эксперимент!       Гарри последовал за профессором — он думал о проницательности ума мистера Флетчера и гениальности профессора Снейпа. И про свою невероятную удачливость. Конечно же, прекрасного в своем уродстве змеечеловека было жаль потерять, но содержание слабоумного сумасшедшего гения могло оказаться слишком непосильным для его тощего кошелька.       На летние каникулы Гарри, вместе с профессором Снейпом и мистером Малфоем, отправился навестить мистера Флетчера.       — И как вам волшебный мир, мистер Поттер? — еще более пьяный и растрепанный, чем обычно, мистер Флетчер потирал поясницу.       — Как на острове доктора Моро! — похвастался Гарри. — Весь год мне оказывала недвусмысленные знаки внимания женщина-кошка, с одним из учеников спал крысочеловек, еще за мной следил психически неуравновешенный человек-пес, за которым следил человек-волк! А в конце года меня похитил змеечеловек! Волшебный мир невероятно бесчеловечен!       — Задали вы им там жару под хвост, а? Всем этим чистоплюям. Вижу, вы и пассию себе заполучили, да еще и из богатеньких, — ухмыльнулся мистер Флетчер. — Так парочка моих советов, что я наговорил вам иногда по пьяни, пригодилась, что ли?       — Ваши советы бесценны, мистер Флетчер, — с глубочайшей признательностью сказал Гарри. — Они помогли мне выжить в Аду, под боком у Сатаны!       — А этот ублюдок носатый чего с тобой?       — У этого ублюдка к вам несколько вопросов, мистер Флетчер, — прошипел профессор Снейп. — И разговор у нас будет длинный, предполагаю!       — Дак я завсегда готов, ваша милость! Только задницу смажу! Чего, без смазки? Да ты жесток, Снейп!       — Да я тебя...       Вечером невероятно счастливый Гарри вместе с мистером Драко Малфоем, который разрешил называть его по имени, сидел на дереве, откуда хорошо просматривались окна борделя миссис Фигг. Они грызли яблоки, обменивались замечаниями о работе "кошечек", старались запомнить отборную ругань, доносящуюся из комнаты мистера Флетчера.       Жизнь была прекрасна.       Впереди его ждало еще много интересных открытий и возможностей разбогатеть — Гарри твердо верил в это.