Poenitentia

      Каждый раз, когда Рейджи закрывает глаза, он видит море. Слышит шум прибоя. Чувствует запах морского бриза. И ощущает солёный привкус во рту. От этого вида, звука, запаха и вкуса становится тошно. Каждый раз. Это началось так давно, что уже и не вспомнить. И до сих пор Рейджи ни в силах выбросить все эти образы из своей головы. Свободный полёт на миг лишает абсолютно всех органов чувств. На незначительное время это освобождает, даёт лёгкость, помогает обрести покой. На самом деле, Рейджи бы всё отдал, чтобы вот так лететь вниз, не ощущая ни единой беспокойной эмоции. Просто отдаться потоку воздуха, подчиниться притяжению, несущему его прямиком в бездну, что, обволакивая скользким спрутом, заберёт на самое дно. Где будет также, как сейчас, тихо и темно. И больше не придётся лгать, — чужим и близким — примерять на себя миллион разных масок, что идут трещинами едва соприкасаясь с собственным лицом, улыбаться так ярко и фальшиво смеяться, когда на самом деле, хочется сходить с ума, кричать о ненависти к самому себе и, вцепившись в собственные волосы, согнуться пополам от невыносимой боли.       Столь простое желание, наконец, вздохнуть свободно разбивается о лёд, куда поток воздуха беспощадно бросает его несопротивляющееся тело. Выбивая весь воздух вместе с последней волей к жизни и попытками выбраться из собственной бездны отчаяния. Рейджи чувствует металлический привкус во рту и он нравится ему куда больше невыносимой соли морской воды. Он слизывает кровь с уголков губ и улыбается. По-настоящему, именно так, как хочет сам. Как умеет. Рейджи нравится эта кривая усмешка куда больше той лучезарной фальши, что он обычно кидает в лица участникам собственной группы, своим кохаям и даже фанатам. Серые глаза презрительно сужаются, от этих мыслей к горлу подкатывает неприятный ком. Пальцы сжимаются, ногти царапают поразительно толстый слой льда. Рейджи удивляет тот факт, что прыгая в бушующее море, он в итоге приземляется на жесткий и холодный лёд. Возможно, мелькает смешная мысль в голове, он летел с обрыва так долго, что море успело замёрзнуть? И в голову лезет, показавшийся Рейджи таким уместным, образ Алисы, падающей в кроличью нору. Почему-то собственные мысли так веселят, что шатен ни в силах сдерживать глупый и совсем неспокойный смех. В этой истории Рейджи, несомненно, был бы Белым Кроликом. Вечно спешащим куда-то. И всё время опаздывающим. Он с трудом выдыхает, пытаясь прийти в себя, делая вид, что способен контролировать себя, свои чувства и эмоции. Как будто это он управляет ими, а не наоборот. Небо, бывшее ещё секунду назад снежно-белым приобретает неприятный, грязно-серый цвет. И лишь нежные фиолетовые проблески, угадать которые получается с трудом, придают ему хоть какую-то красоту. Рейджи нравится этот цвет, он вызывает ассоциации с чем-то спокойным, знакомым… и родным.       Лёд даёт трещину слишком неожиданно, заставляя резко вздохнуть. Отчего грудь разрывает колющей болью. Словно большая, острая, тонкая игла проходит насквозь. Снова и снова. Когда Рейджи понимает, что вся поверхность под ним идёт сплошными трещинами, он даже не пытается подняться, отползти или сделать хоть что-то в попытке спастись. Вместо этого он просто ждёт. Глотая собственную кровь, надеясь, что от смешивания с солёной водой его тут же не вывернет. Рейджи закрывает глаза, не желая больше рассматривать, затянутое странными тучами, небо. Фиолетовый цвет отзывается в его сознании тоской и грустью. Ему кажется, что он о чём-то забыл. О чём-то очень важном и это угнетает. Также сильно, как и звук приближающегося неминуемого прибоя. Где-то в глубине подсознания Рейджи слышит чей-то шёпот. Слов не разобрать, все они тонут в шуме трескающегося льда и выходящей из-под контроля морской стихии. Шатен всеми силами стремится не терять, едва ощутимую, нить, что связывает его с этим шёпотом. Отчего-то цвет у нити переходит от нежно-фиолетового к ярко-лазурному. И это так напоминает смутную картинку из прошлого. «Ты поддержишь меня на прослушивании сегодня?»       Внезапно неразборчивый шёпот обретает мелодичный голос юноши, чей образ растворяется в серой дымке, ускользает, теряет осязаемость, превращаясь в яркую вспышку лазурного света. Рейджи пытается ухватиться за этот образ, поймать, не дать исчезнуть вновь. Ведь он точно знает, что если потеряет его здесь снова уже никогда не сможет вернуть. Он так отчаянно тянется, ему кажется, что эта вспышка света придаёт столь нужные сейчас силы, заставляя подняться на ноги и побежать так быстро, как это возможно на скользкой поверхности, расходящегося неровными трещинами, льда. Этот голос. Такой знакомый, родной, любимый… Он вызывает в сознании столько ярких эмоций. Отзывается всеми светлыми и положительными чувствами на которые только он сейчас способен. И несмотря на то, что это отдаляет его от чего-то ещё очень важного, Рейджи тянет руку к по-настоящему чарующему голосу и кричит ему в ответ, что поддержит. Конечно же поддержит, а как же иначе?..       «Прости, Аине-чан, сегодня у меня есть дела. Но завтра я весь в твоём распоряжении!»       Собственный голос буквально сбивает с ног. Болезненный удар возвращает металлический привкус. Капли крови на прозрачно-синем льду смотрятся так устрашающе. Они искренне пугают. Рейджи беспорядочно стирает их руками. В тёмно-красных разводах он видит собственные, лихорадочно блестящие, глаза. Голос, прозвучавший в сознании пару секунд назад, определённо, принадлежит ему. И в этот момент, он всей душой его ненавидит. За слова, произнесённые, кажется, вечность назад, за неприкрытую фальшь, сквозящую в его мнимом обещании. Рейджи поднимает взгляд перед собой в надежде увидеть кого-то, кто мог бы успокоить. Уверить, что ничего подобного он никогда не говорил. А вместо этого ледяная волна, пронизывающая тело насквозь миллионом острых игл, накрывает его с головой.       Паника. Совершенно естественная реакция любого нормального человека в подобных ситуациях. Но Рейджи явно к таковым не относится. Ему не страшно. Он уже давно ничего не боится. Ледяная морская вода сковывает тело. Мысли, сплетённые в тугой клубок, который как ни старайся распутать сможешь лишь сильнее запутать, загоняют его в ловушку. Рейджи закрывает глаза. Он уже давно готов к подобной участи. Неожиданно чьи-то чужие руки подхватывают его собственные, не давая достигнуть дна. Нежные прикосновения чужих прохладных, но очень ласковых, рук обращаются мёртвой ледяной хваткой. Вырваться из которой практически невозможно. Она выбрасывает его из воды обратно на белую поверхность льда.       Грудь Рейджи разрывает от боли, кашель невозможно остановить, вот только откашливает он вовсе не воду, даже не морскую соль, а длинные красные лепестки паучьей лилии, словно главный герой какой-нибудь банальной и пресловутой легенды. Ни единый вздох не приносит какого-либо облегчения. Лепестки мешаются с кровью, отвратительно ощущаясь на языке горечью воспоминаний о своих ошибках, горло раздирает хрипом. Рейджи кажется, что он вновь под толщей ледяной воды, что только давит, давит и давит ему на грудь, не оставляя шансов на спасение.       Как же это глупо... Умереть, задохнувшись от симптомов мнимой болезни, которую из всех подобных легенд всегда считал наиболее бессмысленной.

***

      Рейджи просыпается слишком резко с собственным криком на губах. Невидящими глазами смотрит в стену, в следующую же минуту опуская голову на колени. Плечи его нервно подрагивают. Рейджи очень близок к истерике. Это не ново. Очередной изматывающий кошмар. Это так привычно. Горло першит, словно фантомные лепестки отвратительной и такой смешной цветочной болезни действительно раздирают его горло до сих пор. Из глаз Рейджи, не останавливаясь, текут слёзы. Он и не пытается себя успокоить, взять в руки, собраться с мыслями.       Ему хочется жалости. Ему хочется понимания. Ему хочется открыть себя настоящего и увидеть в глазах людей что-то, помимо отвращения. Ему хочется любви. Ему хочется всего того, чего он не заслуживает.       Вот только, быть может…       Рейджи вскидывает голову с резким осознанием о чём именно он позабыл в своём сне. Точнее, о ком. Тот, кого он так отчаянно пытался вспомнить, кого лихорадочно искал находится в соседней комнате. Рейджи не знает почему он в этом так уверен, но отчётливое понимание, что Аи единственный, кто даст ему всё незаслуженное и ничего не попросит взамен, толкает к выходу из собственной комнаты.       В спальне Аи прохладно и тихо. Уютная обстановка, поднимающиеся потоком свежего воздуха шторы, тусклый лунный свет. И настойчивый запах морского бриза. Рейджи морщится, но подходит к кровати ближе. Совершенно не смущаясь собственного поведения, ложится на свободное место рядом с Аи. Юноша спит бесшумно и неподвижно, на спине. «Совсем не по-человечески…» — проносится в голове Рейджи навязчивая мысль и кривая усмешка вновь трогает его дрожащие губы.       Рейджи проводит ладонью по щеке Аи, всматривается в его лицо — спокойное и безмятежное — и сердце сжимается от невыносимой боли.       «Как я мог тебя забыть?..»       Эта мучительная мысли вновь заставляет ненавидеть своё существование. Рейджи касается пальцами мягких губ и это вызывает невыносимое желание их поцеловать. Но он сдерживается, сейчас это ни к чему не приведёт, а простого поцелуя ему будет явно мало. Рейджи мягко сжимает плечо Аи и поворачивает его на бок, придвигается ближе, обвивая рукой тонкую талию юноши. Глаза цепляются за ненавистную резинку, стягивающую часть аквамариновых волос в хвост. Рейджи тянется, чтобы, как обычно, сорвать её, но внезапное воспоминание горечи на любимом лице в его последнюю подобную выходку, останавливает. Рейджи болезненно щурится, одёргивая руку, опускает её вниз, заключая тело Аи в крепкие объятия. Он утыкается лицом в макушку Аи и глубоко вдыхает запах морской соли, мяты и чего-то ещё… Неуловимого, но приятного. Рейджи устало прикрывает глаза и чувствует себя почти счастливым. Рядом с Аи тепло. Рядом с Аи спокойно. Рядом с Аи нет удушающих волн, лишь скрежет песка на зубах, но виной тому собственная ложь и Рейджи знает это. Рядом с Аи море вновь кажется ласковым. Рядом с Аи воспоминания о ликорисах испаряется. Рядом с Аи хочется просто быть. Здесь и сейчас.       Рядом с Аи хочется просто жить. — Рейджи? — тихий мелодичный голос, полный непонимания, врывается в его сознание. — Что случилось? — Всё в порядке, Аи-Аи, — как можно более спокойно отвечает Рейджи. — Спи.       Пара секунд замешательства и Аи ловко поворачивает в его руках, оказываясь к Рейджи лицом. Внимательный взгляд синих в темноте глаз приносит болезненные воспоминания из прошлого. Рейджи улыбается в ответ. И на секунду кажется, что это искренне. — Почему ты плачешь?       Прежде чем до Рейджи доходит смысл сказанных слов, тонкая ладонь тянется к лицу и холодными пальцами аккуратно стирает дорожки от слёз с щеки. Рейджи кажется это невероятно ироничным. Как глупо не заметить столь беспокойного проявления собственных чувств, когда так печёшься о своих лживых образах. Аи явно не ждёт ответа, а Рейджи и нечего сказать. Юноша обвивает руками его плечи и только сейчас Рейджи понимает, что его бьёт мелкая дрожь от этих прикосновений. Нежных, прохладных и очень ласковых. Аи утыкается лицом ему в грудь и шумно выдыхает. — Ничего, — спокойно и также тихо продолжает Аи. — Я тоже иногда это чувствую. — Грусть? — голос предательски срывается, как от долгих рыданий, и Рейджи закусывает губу. — Страх, — с явной улыбкой отвечает Аи и, предугадывая удивление Рейджи, продолжает. — Это действительно одна из самых, если не самая, иррациональная человеческая эмоция. Я даже не сразу смог идентифицировать её, впервые ощутив. Но, когда я думаю о том, что могу потерять что-то важное, то это очень тревожит меня. Хочется взять это и никогда не отпускать. Думаю, теперь я понимаю почему люди всю жизнь за что-то держатся. Им просто страшно, да? Потерять или потеряться самим? Тебе ведь знакомо это, Рейджи? Плакать от страха тоже нормально, но постарайся всё-таки успокоиться и хорошенько выспись.       Любимый голос утихает и юноша в его всё ещё дрожащих руках замирает. Рейджи смотрит на него сверху вниз и сжимает крепче в объятиях. Он действительно боится. Но пока его личное счастье прижимается к нему так близко, а тонкие руки сжимают во взаимных объятиях так крепко можно на мгновение позабыть о глухом шуме прибоя, о солёном привкусе волн, о том, что море не единственный убийца в этом мире, а ликорисы растут не только на могилах. Рейджи невесомо целует макушку Аи, наклоняется чуть ниже к уху и нежно шепчет. — Я никогда не смогу тебя не забыть.