Кэссиди и Обсидиановая Бабочка

Кэссиди поправил солнечные очки и уставился на ночного сторожа. Коренастый мужик, похожий на кубик, решительно скрестил руки на груди. – Закрыто! Кэссиди поднял бровь и посмотрел на пирамиду. Та высилась белесой громадой в густой мексиканской ночи. Удушливо пахло какими-то цветами и кровью. Кэссиди присмотрелся: у одной из пирамид кому-то перерезали горло ножом. – Там люди ходят, как же закрыто? – Это работники музея. – И часть их работы – резать друг друга ножом? – Никто никого не режет, – уперся мужик. – И как это ты в солнечных очках ночью разобрался во всем, а? Кэссиди чуть спустил очки на нос и посмотрел на мекса. – Ты не ночной сторож, – предположил он, ткнув пальцем в мужика. – Иди нахрен! – мекс без замаха мгновенно двинул рукой вперед, и лезвие ножа сверкнуло у самого уха Кэссиди. Тот еле увернулся, выбил его из руки и вцепился «сторожу» в шею. Противник вытаращил глаза и захрипел. – Почему бы не сделать из кубика кубик-рубик? – спросил у него Кэссиди. – А? – Н-н-нет!.. Но было поздно – Кэссиди уже взялся одной рукой за подбородок, а другой сильно мотнул мужика за плечо. Шея хрустнула, вампир выпустил тело из рук, и оно кулем повалилось на землю. – Ладно, я никуда не тороплюсь. А обещания надо выполнять. Кэссиди поднял очки на лоб, присел на корточки и принялся раздевать мужика. Сняв джинсы, майку с рубахой и обувь, убрал их подальше. Хер знает, вдруг еще пригодится чистая одежда, никогда ведь не угадаешь. Затем он взялся за предплечье и плечо, резко дернул – кость с влажным хрустом вышла из сустава. Потом Кэссиди принялся выкручивать руку из сустава. Нож у него имелся, прикалывал сам процесс. – Я силен. Я силен! Я силе-е-е-ен, – бормотал Кэссиди, по мере того, как с мерзким звуком лопались волокна мяса с сухожилиями и нервами. На это ушло меньше минуты. – Я силен. Так же он поступил с остальными суставами. Пересобрал куски, поднялся на ноги – на свои ноги – и залюбовался картиной. Задумчиво облизал окровавленные пальцы. Голова мекса теперь находилась в центре, а локти, голени, ляжки и плечи лежали восемью спицами вокруг нее. – Знаешь ли ты, что такое восьмеричный путь? – спросил он мекса. – Это благородный путь Будды, ведущий к прекращению страдания и освобождению от сансары. Я освободил тебя от страданий, скажи мне спасибо. Мертвая голова молчала и только таращилась пустыми глазами в звездное небо. – Нет? Я так и знал. Черная неблагодарность – то, что отличает людей от других существ, – подытожил Кэссиди. Надев обратно солнечные очки, он перешагнул через «осьминога», на ходу вынимая сигареты из кармана и закуривая. Что же там такое происходит, а? Жертвоприношение, что ли? Любопытство магнитом тянуло Кэссиди вперед, к неизведанному, новому и безусловно интересному. Он дымил сигаретой и решительно шагал к пирамиде. Вытоптанная широкая дорога среди газонов привела к площадке перед ступенчатой громадой. На ровной земле занимались сексом: мужик трахал эффектную женщину – то, что она была эффектной, Кэссиди разглядел даже в кромешной тьме. Белое тело, большая грудь, полные упругие бедра – все как надо. Задница мужика тоже впечатляла: крепкая, с ямочками, задорно белевшая в обрамлении темных приспущенных джинс и темной же рубашки. Кстати, у обнаженной женщины было располосовано горло. – Вау. Мистер знает толк в извращениях. Что? Нет-нет, продолжайте. Я не буду мешать. Просто посмотрю порнушечку, если не возражаете. Вы очень горячо это делаете. Мужик зарычал, вышел из женщины, вскочил и кинулся на Кэссиди. Вернее, попытался кинуться. Зря он не снял джинсы перед сексом. Мужик запутался в штанинах и шлепнулся перед Кэссиди на землю. Вампир невежливо заржал. Но тут с земли поднялась женщина. Тяжелая грудь качнулась, из горла по телу потекла кровь. – Ой. Я думал, ты все уже, – сказал Кэссиди. – Какого черта? – зашипела она. – Ты прервал ритуал. – А это был ритуал? – Ты, придурок! Женщина метнулась к Кэссиди, и тут он уже не смог увернуться. Все, что успел – увидеть, как прямо из ладоней женщины выскакивают черные лезвия и как она полосует его тело: горло, грудь, пах. Кровь брызнула в стороны. – Только не член! – завопил Кэссиди и упал на землю. – Да неужели, – ядовито поинтересовалась женщина, слизывая алое с клинков. Затем она встала на колени и припала к шее Кэссиди, высасывая кровь из раны. – Ну охуеть теперь, – пробулькал он и попытался стряхнуть женщину, но не тут-то было. Давешний мужик поднялся с земли, натянул джинсы обратно, пряча внушительный член, и прижал руками локти Кэссиди, а коленом встал на живот. Из-за этого кровь из горла вампира плеснула в лицо женщине. Та чихнула, утерлась и вонзила нож в грудь мужику. Несчастный хекнул и упал рядом с Кэссиди. – Придурки, – царственно сказала женщина, поднялась на ноги и ушла в ночь, покачивая крутыми бедрами. – Но какая задница, – булькнул Кэссиди, когда женщина исчезла из виду. – Большое спасибо, кстати. Он перевернулся на живот, добрался до горла незадачливого ухажера, выломал трахею и принялся пить кровь. Кстати, перерезанная шея у женщины затянулась, пока она пила кровь Кэссиди. Значит, тоже упырь. Вампир, пьющий кровь вампиров? А почему бы и нет. Но самое интересное, из-за чего любопытство прямо-таки сжигало – это упоминание о ритуале. Какой такой ритуал? Наверное, надо послушать какую-нибудь лекцию про кровавые жертвоприношения мексиканцев. На экскурсию, что ли, пойти? Надеть широкую шляпу или взять зонтик, и все дела. Да ну… заморочно как-то. Кэссиди поперхнулся волокном мяса, кашлянул и продолжил пить кровь из мужика. Не, лучше всего пойти в бар и разговорить какого-нибудь дедулю. Они обожают рассказывать сказки. А под текилой – тем более. В общем, Кэссиди про себя порадовался, что пошел погулять к пирамидам. Ему резко перестало быть скучно. Застрять в мексиканском городишке – это ужасно, а что может быть лучше прикольной загадки? Да еще про своих же братцев-вампиров. – Хорошо, что я отложил одежду того мекса. Надеюсь, она все еще чистая. *** Очередной Хуан оказался молод, усат и очкаст. Кэссиди не запомнил его имя, да и хрен с ним. Все мексы в чем-то Хуаны. Кэссиди щелкнул пальцами, показывая бармену: повторить. Тот кивнул, сноровисто налил текилы, смешал с томатным соком и приправами, поставил высокие стаканы перед ними. – Спасибо, – сказал очкарик. – Так вот, наиболее интересный кровавый эпизод из мифологии связан, по моему мнению, с Ицпапалотль. – Ицпапа… как? – переспросил Кэссиди и почесал подмышку. Одежда «осьминога» слегка жала, пот пропитывал ткань, и тело чесалось под влажной одеждой. – Иц-па-па-ло-тль, – по слогам произнес ботаник. – Обсидиановая бабочка. Богиня охоты, затем богиня судьбы и растений. – Интересное сочетание. – В мексиканской мифологии вообще много интересных сочетаний, – фольклорист отпил немного из стакана. – Итак, однажды два небесных бога Шиунель и Мимич спустились на землю, чтобы поохотиться. Они встретили пару двуглавых оленей. Олени превратились в женщин. Одна из них уговорила Шиунеля выпить ее крови. Тот так и сделал, затем совокупился с ней, а затем съел. – Съел? – переспросил Кэссиди. – Стейков нажарил, что ли? Или так, сырой? – Об этом в легенде не говорится. Просто съел и все, – покачал головой предположительно Хуан. – Так вот. Другая женщина, наша Ицпапалотль, хотела попросить Мимича выпить ее крови. Но тот предпочел прыгнуть в костер. Бабочка хотела последовать за ним, но тут с неба упал кактус и преградил ей путь. Плача над Мимичем, Ицпапалотль бродила по свету, пока огненный бог Мишкоатль не услышал ее рыдания. Он бросил богиню в огонь, где она распалась на пять камней. Мишкоатль подобрал белый, оказавшийся обсидиановым ножом, и всегда с собой носил. Вот такая история. Кэссиди молчал какое-то время, пока ученый пил «Кровавую Мэри». – Что вы курили? – спросил он после паузы. – А? Нет, это не я, это мексиканская мифология. – Да я не про тебя, а вообще. Что курили мексиканцы, сочиняя свои истории? – Не знаю, – рассмеялся Хуан. – Пейот, возможно. На самом деле, я склонен считать, что здесь кроется серьезный пласт психологических процессов. Скажем, отношения между мужчинами и женщинами, отображение процесса замужества в виде каннибализма… – Ой, все, – прервал его Кэссиди. – Я понял. Не надо мне психологии, я только хотел послушать сказки. – Я могу рассказать еще, – намекнул ученый. – Валяй, – махнул Кэссиди. *** – Да это же идеальная женщина, – восхитился Кэссиди. Он уже не слушал Хуана, раздумывая над историей Ицпапалотль. – Она тебе дает, ты ее съедаешь, и никаких больше проблем. Никто не морочит голову ПМС-ными истериками и болтовней. Скажи, клево? Ботаник уже спал, уложив голову на локти. Кэссиди вздохнул и потребовал бутылку текилы у бармена. Вытащил бумажник из кармана фольклориста, расплатился, взял себе пятьдесят баксов и сунул портмоне обратно. Кэссиди же много не надо. Он глянул в окно – там уже начинался рассвет, судя по тому, как посветлело на улице. – Ладно. Пойду-ка к себе в номер, – он протяжно зевнул, поднялся из-за стойки и потопал вверх по лестнице в свою комнату. Улегшись на кровать, закинул руки за голову и начал вспоминать. Наверное, следующей ночью нужно будет снова проведать пирамиды. Богиня ведь захочет повторить ритуал, верно? Значит, она будет пытаться снова и снова. Может быть, не обязательно у той же пирамиды, ведь копы наверняка уже огородили место преступления желтой лентой. Или нет. Никому же неохота отпугивать туристов – главный источник легальных финансов. Кэссиди мирно уснул, улыбаясь мечтам о великолепной заднице Обсидиановой Бабочки. Но его сну не суждено было длиться долго. Он очнулся от грохота двери и выстрела из дробовика, весьма болезненно прошившего его тело серебряной картечью. Кэссиди уселся на кровати, вытащил одну дробину из неглубокой раны на плече и возмущенно уставился на придурка в дверном проеме. Еще один кубический мекс держал в руках дробовик и таращился на Кэссиди. – Ты вампир! – воскликнул мужик. – Почему тебя не берет серебро? – А ты охотник на вампиров, полагаю, – отозвался Кэссиди. – Потому что меня не берет серебро. А теперь иди сюда, скотина. Охотник шагнул назад и снова выстрелил – но попал в пустоту, потому что Кэссиди стоял рядом с ним и угрожающе улыбался. Мекс пискнул, вампир припер его к стене и вонзил зубы в шею. На сей раз кровь он пил со звуковыми эффектами: серебро вылезало из заживляющихся ран и с мелодичным стуком падало на пол. – Тук-тук, бля, – пробормотал Кэссиди, роняя тело на пол. Пошел, умылся. Посмотрел на свое отражение. Недовольно хмыкнул – опять одежда запачкалась. Ладно, хрен с ней. Поменяет вечером, как проснется. Кэссиди закрыл дверь, посмотрел на тело и открыл дверь. Раздраженно фыркнул – тут в Мексике мухи прилетят уже через пару часов. Его самого насекомые не трогали, но Кэссиди не нравилось пребывать в жужжащем облаке неприятных созданий, которые к тому же отнимали у него потенциальную еду. Придется выносить труп, короче. Он, ворча себе под нос, потащил тело по лестнице вниз и выкинул на задний двор через черный ход. Дальше уже не проблемы, с охотником разберется еще кто-нибудь. Черта с два Кэссиди выйдет под палящее дневное солнце. Он вытащил сигарету из пачки в кармане, сунул палец на улицу. Кончик вспыхнул, и вампир прикурил, выдохнул струю дыма и потопал обратно. Бармен, он же владелец бара, выглянул в коридор и увидел Кэссиди, кровавые пятна у него на рубахе и кровавый же след на полу. Ничего не сказал и скрылся из виду. Через пару мгновений мимо Кэссиди порскнул мальчишка со шваброй и ведром воды в руках. Ладно, в этом плане мексиканцы ему даже нравились. Они спокойно относились к смерти. Кэссиди поднялся в комнату и снова попытался уснуть. Тончайшие лучики солнца пробивались сквозь жалюзи, но не дотягивались до кровати. Покрутившись на постели в попытках улечься поудобнее, вампир раздраженно фыркнул, уселся и взялся за бутылку текилы. Дотянулся до пульта, включил телевизор. Диктор бубнил на испанском новости, Кэссиди почти не слушал. Как и следовало ожидать, ни слова не сказали о пирамидах и «ночном стороже». Кстати, явно подельник ебнутой парочки. *** Вечер тут наступал мгновенно, практически без сумерек. Словно небо было клеткой, на которую набрасывали одеяло. Кэссиди вышел на улицу не в самом лучшем расположении духа. Понюхал воздух – недавно был дождь, но он не сильно помог от жары. Докупив сигарет, он побрел к пирамидам. Где еще ловить богиню, он не знал. Кэссиди собирался предложить взаимовыгодную сделку под кодовым названием «выпить – трахнуться – съесть». Это ведь ей и нужно было? А ему было интересно сожрать богиню. Отличается ли их кровь на вкус от человеческой? Получит ли он сверхъестественные способности в итоге? Ему не нужны способности, и так всего хватало. Хотя было бы неплохо ходить под солнцем, не боясь сгореть. Но Кэссиди уже привык. Минус в одном всегда означает плюс в другом, и наоборот. Чего он лишится, приобретя иммунитет к солнечному свету? Не хотелось бы терять силу, например. А то как же он будет откручивать людям руки? Кэссиди шел по небольшому рынку. Все ларьки были закрыты на ночь, в переходах царила тишина. Кэссиди заметил неяркий свет, подошел ближе и остановился у живого уголка. В зоомагазине продавались, понятно, всякие мышки с котятками, но на витрине стояли не они, а большой террариум с крупной жабой – размером с суповую тарелку. Террариум был подсвечен лампой. – Ебать ты здоровая, – пробормотал Кэссиди и шагнул дальше. Но едва двинулся, как жаба прыгнула – прочь из террариума, через стекло. Стекло разбилось, а Кэссиди оказался на полу, потому что попробуй устоять перед трехкилограммовым комком ярости. – Она очень зла, – квакнула бородавчатая тварь, открыла рот и выстрелила языком в глаз Кэссиди. Тот суматошно замахал руками, сбрасывая животное прочь, так что язык впился не в глаз, а в локоть. Все равно было больно. Язык, такое ощущение, имел на конце иглу, и эта игла вонзилась очень глубоко. Кэссиди дернул рукой раз, другой. На третий раз «игла» выскочила, язык убрался в пасть жабы. Тварь скакнула вперед. Кэссиди подскочил и ломанулся прочь с рынка. Не то чтобы его пугало снова отдать свою кровь, но он решительно не желал, чтобы его высасывала чертова жаба. Кэссиди выбежал на улицу, остановился и закурил. Потом услышал, как тяжело шлепают лапы о землю. Жаба его догоняла. – Господи! – Кэссиди покачал головой. Тварь шлепнулась перед ним, и он тут же с размаху пнул ее как следует. Жаба с кваканьем улетела в канаву. Земляные стенки после недавнего дождя размокли, и животному все никак не удавалось выбраться. Слышно было, как чавкает земля под лапами и как плюхается тварь в воду раз за разом. – Вот и сиди там! – сказал Кэссиди, вытащил пачку, закурил. Требовалось срочно напиться после пережитого стресса. Он побрел к ночному киоску с сигаретами и алкоголем, взял бутылку дешевого вина – что-то крепче там не продавалось. Ну и ладно. Вампир всосал сразу половину бутылки и почувствовал, как кровяные клетки тут же начали образовываться в мозге внутри его костей. Шутка. Вино помогает кроветворению, но еще лучше вампирам помогает чья-нибудь кровь. Кэссиди снова присосался к бутылке и задрал голову, допивая до дна. Только благодаря этому он успел увидеть, что на него падает летучая мышь – со страшным рылом подковой, острыми клыками и красными глазками. Кэссиди метнулся прочь, и мышь промахнулась, но развернулась и вновь бросилась к нему. – Да вы все ебнулись?! – возопил Кэссиди, бросил бутылку в летучую мышь и юркнул внутрь бара, мимо которого проходил. Мышь влепилась в стеклянную дверь и медленно стекла по ней на землю. – Срань господня, – пробормотал Кэссиди. И раз уж оказался в баре, направился к стойке. Заказав десяток шотов текилы, Кэссиди огляделся вокруг. А вокруг было неплохо. Фигуристые женщины танцевали у шестов под медленную музыку. Мужчины методично нажирались, болтали с другими женщинами, смотрели на танцовщиц, обсуждали важный бизнес. В общем, нормальный такой стрип-бар. В углу играли марьячи в кожаных куртках и с дорогими гитарами. Кэссиди подпер рукой подбородок и стал смотреть на них. Бармен поставил перед ним шоты текилы. Рюмки были фирменные, на них значилось: «От заката до рассвета». Кэссиди махом заглотил один шот, потом поставил рюмку и посмотрел на марку. Вспомнил фильм. Вспомнил, в кого там превратились женщины. – Да ну, не может быть… Он снова посмотрел на подиумы. Стриптизерши превратились в гибриды обезьян и летучих мышей, с такими же отвратительными рылами, как у той, что преследовала его до бара. Женщины уже сгрудились на подиуме напротив Кэссиди и явно собирались прыгнуть на него. – Пиздец, – пробормотал Кэссиди и рванул мимо стойки в дверь подсобки. Коридорчик вывел на кухню, а с кухни он выпрыгнул в дверь черного хода на улицу. На улице было тихо – до тех пор, пока буквально через секунду из подсобки не повалили ебнутые женщины. Кэссиди ускорился. – Ну ладно, я хотя бы сэкономил на выпивке, – пробормотал он. В этот момент одна из преследовательниц вцепилась в рубаху Кэссиди, дернула назад. Ткань затрещала, выдержала, но все-таки затормозила. Драгоценная секунда была упущена, и чудища набросились на него. Кэссиди очень хорошо ощутил, каково это – когда тебе рвут руки и ноги из суставов, перегрызают шею и всячески крошат в клочья. – Карма та еще сучка, – вздохнул Кэссиди перед тем, как ему вырвали трахею. Прямо как он со своими жертвами. Когда от вампира остались буквально ломти мяса, разбросанные по улице, женщины ушли прочь. Голова Кэссиди покосилась на небо – еще не собиралось светлеть, но если он не хотел сгореть дотла, стоило поспешить. Из пепла восстанавливаться еще труднее, чем из нарезки ветчины. – Ну и ночка выдалась, – вздохнул он и начал постепенно собираться обратно. Это было крайне больно, противно и медленно, но он все-таки сделал это. Воткнув изрядно пожеванную кисть в запястье, Кэссиди кое-как поднялся и побрел по улице. В таком состоянии он еще лучше чувствовал запахи крови и мяса, что помогало выживанию. Слабая нотка запаха через сто метров превратилась в нить, через пятьсот – в серьезный такой канат запаха. Кэссиди, цепляясь за аромат, к самому рассвету добрел до скотобойни, стоявшей на окраине городка. Там остались лужи крови после дневного забоя. Вампир припал к луже и негигиенично принялся пить из нее говяжью кровь. Этого было мало, но достаточно, чтобы перестать чувствовать себя умертвием, только что восставшим из гроба. Технически, он и был умертвием, но обычно ощущал себя вполне живым и полным сил. Голова перестала кружиться, а руки – трястись. Кэссиди поднял голову и принюхался: нет ли тут коровы или хрюшки? Коровы нашлись – в большом загоне рядом со скотобойней. Похоже, их привезли заранее и оставили пастись перед тем, как отправить на колбасы. – Если бы вы знали, как делают колбасы, – пробормотал Кэссиди, набрасываясь на одну из коров и кусая ее в шею. Ноги у животного подломились, и оно упало на землю. Вампир принялся выдирать куски мяса из шеи коровы и пожирать их, обмазываясь кровью, периодически отплевываясь от ворса. Остальные коровы отшатнулись к краям загона и бессмысленно наблюдали за Кэссиди. – Вот за что я не люблю есть животных. Шерсть забивается, – сказал он им. – У людей значительно меньше волос на теле. Зна-а-а-ачительно. И еще кое-что: не доверяйте женщинам. Никогда. А то рискуете закончить, как я. Коровы продолжали жевать. Кэссиди вздохнул, посмотрел на свои руки. Мясо нарастилось обратно, раны закрылись. Как новенький. Он плюхнулся на задницу и принялся ковырять ногтем в зубах, вытаскивая застрявшие волокна. Кожу на лице уже стягивало от подсохшей крови. – Жаба сказала: «Она зла на тебя», – задумчиво проговорил он. – Не «я», а «она». Ицпапа-это-самое, что ли? Ой. Тшшшшш! Это рассветное солнце задело его руку, и от кожи с шипением пошел дым. Кэссиди быстро переполз под козырек навеса у скотобойни, огляделся – куда можно спрятаться, чтобы не заметили? Он не боялся людей, копов или других существ, но не хотелось уж слишком вляпываться. И так уже вляпался по самое не могу. Кэссиди нашел пыльный и темный закуток за сарайчиком и принялся размышлять. Так, надо как-то добраться до Ицпапа… Бабочки, короче, и предложить ей сделку. Извиниться типа. Дать понять, что он наилучший кандидат для ритуала, поскольку Кэссиди профессионально и ежедневно, круглосуточно пьет кровь уже несколько сотен лет и достиг в этом деле небывалых высот. Кроме того, Кэссиди хорош собой, выглядит по-человечески, на руках у него по пять пальцев и оба больших противостоят остальным. Это означает, что благодаря многолетней эволюции вида хомо сапиенс он способен пользоваться орудиями труда, не то, что жабы и летучие мыши. Значит, он сделает все именно так, как нужно богине. Ножиком расчленить? Пожалуйста. Развести огонь и пожарить мясо на сковородке? Да нет проблем. А еще, в отличие от тех страхолюдин в баре, Кэссиди – мужчина. У него имеется член, очень хороший: толстый, рельефный, слегка изогнутый, с красивой головкой. И Кэссиди, ввиду своей вампирской натуры, способен удерживать стояк и трахаться хоть весь день напролет. Совсем как порнозвезды, только без таблеток. А еще он прекрасно держит ритм, если вы понимаете, что имеется в виду. Подытожим: кто еще подойдет лучше для ритуала, чем Кэссиди? Никто. Осталось только донести это до богини. Нет ничего проще. Он вздохнул, выглянул в дырку – солнце еще только карабкалось к зениту. Следовательно, куковать ему тут еще долго. Что ж, сон – лучшее лекарство для выздоравливающих, а Кэссиди именно что восстанавливался после нападения чокнутых женщин. Это очень важно. И Кэссиди свернулся клубком в пыльном закутке, упираясь спиной в стену, а ногами в архимедов винт из какой-то машины. К вечеру шум на скотобойне затих, и Кэссиди проснулся от затишья. Выглянув в дырку, увидел, что солнце садилось. Еще чуть-чуть – и можно выходить. Кэссиди почесал лицо – кожа под засохшей кровью чесалась. Блин, надо в душ. Не идти же в таком виде к богине. Он выбрался из закутка, отряхнулся и потопал обратно в паб-отель, где снимал номер. Оплачено было за несколько дней вперед, так что можно было рассчитывать, что комната окажется нетронутой. Так и было – бармен оказался честным человеком. Кэссиди заполз в душ и долго отмывался. Оплачено было за несколько дней вперед, так что можно было рассчитывать, что комната окажется нетронутой. Итак, где искать Бабочку? Вот в чем вопрос. Наверное, для начала стоит поискать в клубах, поближе к тому месту, откуда шла дорога к пирамидам. Интересно, в дорогих или дешевых? А снимала ли Бабочка незнакомцев или это делал ее доверенный? Ведь дело-то тонкое, не просто трахнуть, а еще и сожрать женщину. Не, наверное, все-таки свой человек. Вот же блин. Как ее найти-то? Пойти покричать, что ли? Хм. А почему бы и нет. Других способов пока не имеется. Кэссиди вышел из душа, нашел чистую одежду в шкафу, натянул на себя. Посмотрел в зеркало: нормуль чувак, чо уж. Надвинул солнечные очки, закурил и с независимым видом потопал из номера. Ночь была лунная, звезды мохнато мигали на небе. По улицам бродили проститутки и наркодилеры. Романтика! *** Кэссиди вышел на площадку перед той пирамидой и крикнул: – Ицпапалапа… Тьфу. Иц-па-па-ло-тль! Вызываю тебя. Тишина. – У меня есть предложение! – проорал Кэссиди, взмахивая бутылкой текилы. – Тебе нужно закончить ритуал. Я помогу! Нет ответа. Кэссиди прислушался – ничего. Вздохнул, повернулся и напоролся на богиню. На сей раз Бабочка была одета – в шикарное вечернее платье из легкой струящейся ткани с широкими рукавами, которые развевались на легком ветерке. – Каким образом? – спросила Ицпапалотль. – Выпить кровь, выебать и съесть, – Кэссиди улыбнулся от уха до уха, самой своей обаятельной улыбкой. – Во всем этом я профи. Доверься мне, детка. Богиня подняла бровь, затем расхохоталась. – А почему не я? Имеет смысл, чтобы я съела жертву, не так ли? Как черная вдова. – Но… ты не паук, – заметил Кэссиди. – Ты бабочка. – И? – Гусеницы, превращаясь в бабочек, делают кокон. Называется куколка. Знаешь такое? – Ближе к делу. – Внутри хитинового корпуса гусеницы ферментируют себя и превращаются в суп. Из этого супа строится новое тело. Тебе нужны ферменты. А ферменты находятся в желудке у живых существ. Значит, тебе надо, чтобы тебя съели, причем человек. Потому что куколка по желаемой форме. – Совершенно верно. И ты знаешь, что потом происходит? – мурлыкнула богиня. – Потом внутри носителя ты… формируешь новое тело. И потом твоя куколка лопается. Ты выходишь на волю. – Бинго! – воскликнула Ицпапалотль. – И ты готов отдать свое тело? – Да. Легко, – пожал плечами Кэссиди. Богиня уставилась на него. – Серьезно. – Да. – И ты в курсе о последствиях. – Безусловно. – И тебя это не пугает. – Я быстро восстанавливаюсь, – улыбнулся Кэссиди. Богиня задумчиво осмотрела его с головы до ног. – Гм. Похоже, ты и впрямь отличный кандидат. Что ж. Приступим. Она тут же сбросила легкое одеяние. Черт, Бабочка была реально хороша. Кэссиди сглотнул, не в силах отвести взгляда от крупной груди идеальной формы. Ицпапалотль усмехнулась и шагнула к нему. – Ну? – она провела изящными пальцами по его груди. Кэссиди воспламенился. Нет, не в смысле загорелся, ведь солнца не было. Светила только луна. Он почувствовал, как встал его член, и моментом избавился от одежды. Богиня наклонила шею, подставляясь под укус. Он обнял ее, прижал к себе и аккуратно впился в шею. Совсем не так, как в того охотника за чупакабрами или в корову. Нет, здесь он действовал аккуратно и бережно. Бабочка довольно выдохнула, крепче прижимаясь к Кэссиди. Вампир уложил ее на землю, направил себя внутрь и принялся двигаться. Внутри Ицпапалотль было потрясающе: горячо, влажно, тесно. Кэссиди толкался в богиню снова и снова, пока не ощутил, как напряжение внизу живота скручивается в тугой узел и горячей вспышкой проходит по всему телу. Он зажмурился и гортанно выдохнул, кончая. – Еще, – шепнула Бабочка. – Еще! И Кэссиди дал еще. И потом он задушил Ицпапалотль – и она не сопротивлялась. Затем Кэссиди сожрал ее, аккуратно отделяя каждую часть тела (на сей раз он принес с собой мясницкий нож). Он сожрал богиню целиком, сырую и кровоточащую. Так было вкуснее всего. Обсосав самые мелкие косточки, Кэссиди сыто рыгнул и погладил себя по животу. *** Кэссиди сидел в баре, когда почувствовал, как внутри него что-то дергается. Он прислушался. Нечто внутри пыталось вырваться на волю. Безнадежно – вампир был слишком крепок во всех смыслах – есть преимущества в жизни умертвия. Кэссиди хохотнул, хлопнул себя по животу и сказал: – Моя внутренняя богиня требует дайкири. Бармен кивнул и принялся смешивать коктейль. «Предатель!» – завизжало в голове у Кэссиди. Тот поморщился. – Не, ну, а чо? Прикольно же. Бармен поднял голову и вопросительно глянул. – Не-не, я не тебе. Я сам с собой, – махнул Кэссиди. – У меня есть привычка разговаривать с собой. «Так ты…» – начали было в голове у вампира. – Точняк. Просто по приколу. А что такого?