Как потерять надежду

Непроглядная темнота комнаты так удачно и заботливо поглощала любые звуки, не выпуская их за свои пределы, что Маринетт была почти благодарна за это. А плотно задернутые тяжелые шторы только сильнее нагнетали обстановку, скрывая сгорбленно-сидящую на кровати девичью фигуру от посторонних взглядов. По горящим, щиплющим щекам безостановочно стекали горько-душащие слезы, заползая под футболку и растворяясь в взлохмаченных волосах. Маринетт сдавленно всхлипнула, сжавшись сильнее, и кончиками пальцев провела по лицу, стирая влагу. В ушах до сих пор эхом отдавался испуганный крик — последнее, что она услышала, перед тем, как… Воспроизводить страшные картины уставший мозг отказывался, но чувства были сильнее и перед глазами серыми кадрами киноленты мелькала сегодняшняя битва. Когда твердая почва разверзлась прямиком под паникующими жителями Парижа, Ледибаг была на центральной площади с крепко зажатым в обтянутых красным спандексом руках йо-йо и неизменной уверенностью в себе. Нуар сражался где-то рядом, расправляясь с приспешниками акумы — на сей раз взбешенного шахтера, которого несправедливо уволили, обвинив в воровстве — и должен был с минуты на минуту оказаться рядом. Вот только внезапного девятибалльного землетрясения она предвидеть не могла. Крот, как ни забавно окрестил себя злодей, огромной машиной для бурения проделал в глубине земли огромные проходы, и город буквально рухнул под толщу породы, заживо погребая невинных граждан. Тикки беспокойно кружила рядом с подавленной хозяйкой, неуловимым мотыльком метаясь меж огней, и не могла придумать, что сделать, чтобы та её услышала. Она перепробовала всё: заверения, утешения, даже крик, но Маринетт будто не слышала ее, погрузившись в пучину самобичевания. Серьги предупреждающе мерцали, молчаливо сообщая о самочувствии девушки, и от этого становилось только страшнее: если хранительница талисмана не придет в себя, то Бражник со стопроцентной уверенностью отыщет её. Перепуганная шестилетняя девочка, которая буквально секунду назад с надеждой в огромных глазах тянула Ледибаг маленькую руку, вдруг с криком провалилась в появившуюся под ногами бездну. Героиня задохнулась, отчаянно бросая леску вслед за той, но оружие осталось бессильно: тело ребенка исчезло внизу. Леди упала на колени, неверяще уставившись на пятнистое йо-йо. Внутри что-то безумно важное выжглось этим детским криком, оставляя жгучий пепел. Квами удачи тоскливо взглянула на плотную занавесь и, подлетев к ней, пару раз дернула лапками на себя, но, к сожалению, дух был слишком слаб, чтобы сдернуть на пол раздражающую ткань с окна. Маринетт вдруг тоненько завыла, вцепившись дрожащими пальцами в растрепанные хвостики, и согнулась, роняя крупные капли влаги на ноги. Тикки поспешила вернуться к ней, мягко поглаживая по голове, а сама едва ли не сходила с ума из-за переживаний. Был бы сейчас здесь Плагг! Вот кто точно умеет утешить и привести в себя, кто бы что не говорил про его «черствость». Дуэт героев все-таки победил сумасшедшего мужчину, а когда сияющее облако неосязаемой, древней магии окутало разрушенный город, возвращая ему прежний вид, пропавшие люди с негромкими хлопками оказались там же, где упали в толщу земли. Та самая девочка, в ярком дождевике, появилась совсем рядом с вздрогнувшей героиней, но только испуганно взглянула на неё и поспешила броситься в объятия плачущей матери. То, что надломилось внутри Ледибаг, не срослось и не встало на место, и она не смогла выдавить из себя улыбки на шутливое подначивание напарника. Только закинула йо-йо на антенну телебашни и скрылась в голубой вышине небес, оставляя Нуара в немой растерянности. Не помня как, добралась до родной крыши пекарни, сняла трансформацию и совершенно потерянно разрыдалась, зарываясь лицом в ладони. Разве она достойна быть героиней? Не смогла спасти людей, не поймала ребенка, не увела всех в безопасное место… А если бы сила исцеления оказалась не так сильна, что бы она сказала семьям, чьи близкие погибли? Как бы посмотрела им в глаза?.. Не заслуживает быть героем. Слабая, возомнившая о себе слишком много, как может она носить серьги удачи? Тикки с острой, колющей болью замечала, как с каждым судорожным вздохом плечи Маринетт опускаются ниже, как с каждым подрагиванием искусанных губ её сияющие глаза гаснут, погружая девушку в беспросветную тьму страданий. Сердечко маленькой квами обливалось кровью и бешено стучало, лихорадочно быстро ища возможный выход. Да, Тикки своими глазами, заточенная в сережках, видела, каков был размах битвы с акумой, видела смерти людей взглядом Ледибаг, но она тысячелетний дух, а ее девочка — всего лишь шестнадцатилетняя малышка, не способная найти в себе сил, чтобы перебороть это в одиночку. Внезапная мысль лучом полыхающего пламени пронеслась в голове квами, заставляя ту непроизвольно прокрутиться на месте. Ну конечно! Теперь она знает, что делать. Медленно подлетев к голове дрожащей Маринетт, Тикки ласково коснулась лапкой волос, слегка пригладив их. Собралась с духом, быстро вздыхая, и прикрыла глаза. — Знала я одну девочку из Парижа*, — квами неподвижно зависла в воздухе, всей сущностью чувствуя, как Маринетт резко вскидывает голову, — Она всегда сторонилась толпы, но её сердцу любезны мир и все люди, — голос Тикки звучал ровно, тягуче-мягко, постепенно сливаясь в волшебную мелодию, а девушка утерла мокрую полоску с щеки, со слабой заинтересованностью смотря на дух, — Она гордость всей семьи. Тикки открыла глаза, в которых пряталась целая вселенная, с бесконечной любовью посмотрела на хозяйку и засветилась мягким, розовым сиянием, разбавляя нагнетающую атмосферу этим нежным свечением. Тяжелые мысли выветрились из головы Маринетт, и она выпрямила спину, внимательно наблюдая за квами. Перед внутренним взором промелькнула мама, с ее неизменной доброй улыбкой, и дышать стало чуть легче. — Порой кажется, что весь мир ополчился против тебя, — Тикки провела лапкой по лицу Маринетт, заглядывая в разгорающиеся радужки, — И путь оставит шрамы. Но шрамы заживут и будут напоминать о том, через что ты прошла,  — дух взвился в воздух, окутанный светом, и штора сама собой слетела с окна, впуская в помещение сияющие лучи лунного света. Маринетт на секунду зажмурилась, ослепленная, но тут же поддалась вперед, впитывая слова квами. В глубине груди поломанное медленно вставало на свое место, крепко срастаясь. — Любимые люди будут тебя менять, опыт — подсказывать верный путь, — Тикки плавно закружилась, разбрасывая снопы призрачных искр вокруг себя, — Но ничто на свете не заглушит твой тихий внутренний голос. Дух приблизился к замеревшей девушке, мягко взяв ту за палец, и легко потянул на себя, заставляя подняться с места. Лунный свет смешивался с сиянием, вырывавшимся из Тикки, теплый летний ветер трепал складки лежащей на полу занавески, залетал за шиворот, аккуратно дуя на шею, и все это было похоже на настоящее волшебство. Сердце затрепетало в груди, ударяясь в ребра, а проблески надежды разгорались в лазурном взгляде Маринетт, направленном вперед. — Когда он шепчет: Маринетт, ты добралась так далеко, послушай, Маринетт, знаешь ли ты, кто ты на самом деле? — дух подвел девушку к зеркалу, остановившись рядом, а когда героиня перевела глаза на него, всматриваясь в черты своего лица, то Тикки лучезарно улыбнулась, понимая, что смогла заставить хозяйку задуматься. — Кто я?.. — Маринетт неуверенно прикоснулась к холодной поверхности зеркала, проводя воображаемую линию вдоль линии скулы, и опустила руку обратно, на секунду закрывая глаза. Недавняя бушевавшая душевная буря улеглась, уступая место временному спокойствию, — Я та, кто любит свой город, я та, кто любит ветер. Он зовет меня. Я — наследница героев, — внутри все стянуто задрожало, когда девушка оттолкнулась от зеркала и повернулась вокруг себя, ища подрагивающим взглядом Тикки. Глаза квами засветились ровным розоватым огнем, и смазанные, туманные силуэты появились вокруг Маринетт, ободряющее кладя руки ей на плечи и что-то шепча в миллионы голосов. Спрятанная на задворках сознания героиня внутри вдруг с силой метнулась вперед, к ним, словно приветствуя старых друзей, а задушенные слезы щемящей радости внезапно застелили взгляд. — Они зовут меня, — отблески полыхавшего вокруг пламени отразились в радужках Маринетт, вплавляясь в них, и словно второе дыхание ворвалось в грудную клетку, позволяя счастливо улыбнуться. Рядом с ней материализовался, сотканный из прозрачнейших частичек чистейшего света, сияющий призрак высокой девушки с забранными в узел волосами — её глаза светились точно так же, как и у квами, а по пятнистому узору на прилегающей к лицу маске Маринетт мгновенно догадалась, что это — прежняя владелица талисмана удачи, Ледибаг из переплетающихся слоев времени. Дюпен-Чен зажмурилась, когда незнакомая девушка невесомо подошла к ней, оставляя за собой звездный свет, после чего до боли распахнула веки, прижимаясь лбом к осязаемой груди героини из далекого прошлого. Легкие горели, сердцу хотелось петь до сорванного голоса и хрипа, а незнакомая ранее сила затопила все тело. — Этот зов не где-то снаружи, он внутри меня, — глубоко и рвано вздохнув, Маринетт выпрямилась, звонко выкрикнув ставшими родными слова: — Тикки, трансформация! Сгусток света залетел в разгоревшиеся талисманы и ослепительная, совершенно не похожая на другие превращения вспышка беззвучным взрывом осветила комнату, выхватывая малейшие детали интерьера, а Маринетт вытянулась, позволяя плотному материалу костюма обхватывать изгибы тела. Пятнистая маска легла на пылающие глаза, скрыв лицо нынешней обладательницы серег, и заставила выгнуться всем телом навстречу ветру, бьющему в солнечное сплетение. Материальные силуэты прежних героинь появлялись вокруг неё, ласково обнимая и заботливо вытирая теплыми прикосновениями влагу с лица, целуя в лоб, чем необъяснимым образом раз за разом вдыхали в неё свои силы и уверенность, надежду и неизмеримую любовь. Маринетт запрокинула голову, вглядываясь в открытый люк и пляшущий лунный свет: душа была готова прыгать, бежать, лететь, защищать людей до последнего дыхания, не смотря ни на какие трудности, а самое главное — героиня чувствовала дыхание предков: в венах, в бешено циркулирующей крови, в шепчущемся ночном городе, они были рядом с ней, только руку протяни, они поддерживали её и даровали сил преодолеть испытания. — Вы всегда будете жить в моём сердце и напомните мне то, что нужно услышать: Я знаю верный путь, — раскрутив йо-йо в пальцах, она птицей выпорхнула наружу, обдуваемая тысячами ветров: силуэты кружились вокруг, сливаясь в единый сноп света. Они вновь возвращались в прошлое, исчезая в слоистом времени, но Маринетт знала, теперь знала, что они, запечатленные теплым поцелуем в лоб, навсегда останутся в глубине ее сердца, куда в трудный момент она всегда сможет возвратиться. Маринетт пружиняще оттолкнулась от черепицы, цепляясь йо-йо за дымоход, и легко соскользнула по крыше вниз, останавливаясь на самом краю. Окинула горящим взглядом светящийся мерцающими огнями город, до боли втянула воздух в легкие и, вложив всю свою любовь, признательность и полыхающую надежду, раскрыла губы, напрягая горло. — Я знаю верный путь, ведь я — Ледибаг!