Всегда рядом

— На крыше сарая с инвентарем сидел насупленный огромный мужик с огромными крыльями за спиной, огромными ручищами, огромными волосами, — мальчик почти задыхался от переполнявших его фантазий и собственного потрясающего рассказа. Именно так думал директор школы, пока слушал невнятные объяснения причины юного Эклза со всей дури футбольнуть мячом в сторону окон его кабинета. — Не ври, Дженсен, — мать мальчика тронула пальцами висок, но больше ничем не выдала своего раздражения. Сам же юный сказочник нахмурился, кинул взгляд на обоих взрослых и захлопнул рот. Он выглядел таким забавным мелким пакостником, да еще и получившим по заслугам, что Джаред решил не злиться на мерзкую выходку с мячом. А ведь он только-только получил задание и крылья, и еще не привык, что иногда просвечивает на солнце, вот и расселся на стратегической точке в школьном дворе, где играли дошкольники. Ему же надо было выбрать себе подопечного, за кем он будет следить всю его жизнь. Джаред вообще не собирался обращать внимания на мелкого конопатого мальчишку, чего-то кричащего снизу, а оказалось, стоило. Тот звал его. Правда раза два, третьим был мяч, который был пущен с весьма впечатляющей силой. К слову, не долетел бы он и до середины крыши подсобки, если бы Джаред не забылся и не отбил мяч в сторону окна. Директора школы. Вот мальчишку и отчитывали теперь, а муки выбора для Джареда разрешились сами собой. Он зажмурился и прошептал слова согласия, ощущая, что воля его принята и он может приступать к обязанностям, Джаред спрыгнул вниз, расправляя свои темные крылья. *** Первые годы было даже не тяжело. Как положено всем духам-хранителям, Джаред восседал на фонарях, пока его подопечный играл в футбол, ютился на подоконнике, когда тот спал, и опрометью бросался отводить камень от виска, когда Дженсен особенно удачно поскальзывался. Или развязывать шнурок, если мама на пешеходном переходе отпускала его руку, растерянно что-то ища в сумке, а Дженсену не терпелось и не стоялось ровно на месте. Или, согласно экстренной инструкции, насылать на мальца ангину, если до Джареда доходили слухи, что водитель школьного автобуса сегодня слишком много выкурил и велика вероятность ему — автобусу — сегодня доехать только до оврага. Джаред привык. Да и не таким уж проблемным был Дженсен. Иногда, особенно отсиживая задницу на не самом удобном суку напротив окна кабинета биологии, Джаред, конечно, думал об увольнении. Думал, что выбрал слишком юного подопечного. Думал, что можно было выбрать даже другую работу, все-таки не самое радужное занятие — охранять человека. Да и не сходить даже на лепреконскую свадьбу, не то что на весеннее празднество фейри, всякая отлучка чревата тем, что подопечный человек возьмет и умрет. Человеки — они хрупкие, а Джареда будут осуждать, брат будет сравнивать со своей невестой, которая умудряется совмещать работу духом-хранителем и воспитательницей совсем еще юного поколения, которому до работы “в поле” еще лет шестьдесят. И тогда, когда Джаред особенно глубоко погрязал в раздумьях, Дженсен поворачивал голову и смотрел в пространство за окном, не видя никого и ничего, а Джаред приходил к выводу, что вовсе это и не первая работа, после которой он бросит пост хранителя. Наоборот. Ему даже нравится. *** Нравиться перестало сразу же, как Дженсену стукнуло четырнадцать и все извращенцы города, решили, что пришло время для их выхода. Престарелые дамочки и озабоченные мужики — кому только Джаред не посылал свыше банановую кожуру под ногу, да питбуля милой старушки, сорвавшегося с поводка и бегущего прямо на… Они же не знали, что животные видят много больше, а Джаред показывал отличнейший кусок вырезки. Джаред скакал как молодой воробей, или скорее гигантская летучая мышка, хлопал своими кожистыми крыльями в недовольстве, когда Дженсен заинтересованно смотрел на бутылку пива в руках старшего брата. Знал же, что сопрет, а помешать не мог — все-таки Джаред не всесилен. К восемнадцатому дню рождения своего подопечного его хранитель окончательно устал. Джаред выбился из сил. Дженсен рос сорванцом, забиякой и по-настоящему красивым юношей. Хорошие качества, которые так понравились когда-то Джареду, что он решил хранить до самой смерти именно этого человека, стерлись или залегли где-то глубоко. Дженсен больше не смеялся непосредственно, он растягивал губы в улыбке, а глаза оставались холодными, стал расчетливым, стал пользоваться тем, как люди смотрели на него и все больше отдалялся от всех и каждого, выстраивая необыкновенно высокую стену отчуждения. Джаред смотрел за ним неотрывно, но так и не смог понять, что послужило причиной таких разительных перемен. Каким образом мальчик, взахлеб рассказывавший директору собственной школы то, во что по возрасту мог бы уже и не верить, превратился в юношу, которому чтобы соврать даже повода не нужно. Джаред разочаровался, но не бросил то, за что однажды взялся. Неприятностей в жизни Дженсена стало больше. Университет, брошенные подружки, одна даже пыталась его отравить, но Джаред подтолкнул стакан, когда Дженсен его брал в руки и тот будто бы сам разлился. Джаред сидел на фонаре, наблюдая как брошенный дружок его подопечного обошелся без слез, но увидев переходящего дорогу бывшего, нажал на газ сильнее, чем стоило бы, чтобы не попасть в исправительную систему страны навсегда и не освободить Джареда от нелегкой работенки. Фонарь вырубился вовремя, чтобы первое дошло до брошенного парня. В такие моменты Джаред особенно сильно осуждал Дженсена, но проходя сквозь стену и устраиваясь поудобней на краю кровати, смотря как тот перед сном снимает очки, откладывает книгу, выключает свет и смотрит молча в потолок, дух сомневался, что способен понять человека. Джаред сидел с Дженсеном, пока тот спустя несколько часов не закрывал глаза, а утром снова встречал закутавшегося в привычные маски Дженсена. Тот весело говорил по телефону, флиртовал на парах с очередной студенткой, подмигивал уже давно пускающему на него слюну старшекурснику и оказывался вечером в спальне либо одной, либо другого. Джаред алел, но иногда подглядывал, особенно, когда Дженсен своим бархатным голосом и всем возможным и невозможным очарованием уговаривал вчерашнего натурала нагнуться и позволить делать с собой все, что вздумается. И Джареду снова казалось, что он решил охранять обыкновенного пройдоху, сказочно красивого, но обыкновенного. А еще Джаред был очень молодым духом-хранителем, Дженсен был его самым первым подопечным и все шло с каждым годом спокойнее. В очередной раз разозлившись, когда Дженсен — уже молодой специалист крупной компании — привел в свеже снятую квартиру нового парня. Джаред сам еще не осмотрелся в ней. Не решил, нравится ему или нет на четырнадцатом этаже. Не выбрал любимое место! А Дженсен уже кого-то снова притащил… Вот тогда Джаред и решил, что ему стоит развеяться. Подходил Самайн и волшебный народ во всем своем многообразии начал празднества. Фейри забурились в леса и лесопарковые зоны, наделали круго-ловушек, гномы выползли из своих шахт в человеческий мир, а прочая нечисть и вовсе пустилась во все тяжкие. Джаред был еще очень юн, особо знакомыми не обзавелся, потому провел несколько дней у родителей, поиграл с племянниками и вернулся к людям как раз к очередному Самайну. Прошло всего три года. Джаред даже соскучился по Дженсену. Не по его поведению, лживой натуре и непостоянству в любви, нет, Джаред соскучился по тому мальчику, которого видел в ярких зеленых глазах. Тому мальчику, который снимал очки, выключал свет и смотрел по нескольку часов к ряду в потолок. Из круга Фейри, традиционно используемого всеми возможными духами для перемещения в мир людей и обратно, Джаред выскользнул в центральном парке Нью-Йорка, зажмурился, чтобы почувствовать, где сейчас Дженсен и понял, что тот переехал. Джаред расправил крылья, взмахнул раз, другой и поднялся в воздух. Ему предстоял неблизкий путь. Ночные города людей мелькали далеко внизу, реки вились, а Джаред предвкушал встречу. Каким стал Дженсен? Изменился ли за три года? Обзавелся ли семьей?.. Джареду все было интересно. *** Джаред нашел Дженсена в шикарной квартире, в шикарном районе и шикарной кровати. Совершенно одного. В огромных апартаментах не было и намека на любовников, даже на самого жильца. В шкафу стройно висели костюмы, в ванной полотенца, на кухне последний раз готовили, возможно, еще до визита Джареда к родителям. Даже в воздухе не осталось ничьей энергии. Холодно и пусто. И посреди этого стояла постель Дженсена, где забывшись химическим сном он и спал. Джаред остановился рядом с постелью и втянул воздух. Он не ошибся, Дженсен явно пил снотворное и вряд ли видел сны. Квартира давила своей захоложенностью и Джаред предпочел убраться за ее пределы, к тому же здание имело замечательные выступы и как раз недалеко от окон квартиры Дженсена. На одном из них Джаред и устроился в ожидании рассвета. *** Странная неловкость поселилась в сердце Джареда. Он так и не решился приблизиться к собственному подопечному, ощущал свою ненужность этому холодному незнакомому человеку, хотя и понимал, что духи-хранители выбирают за кем следовать и следуют, чтобы забрать накопленную за жизнь магическую силу в момент смерти. Поэтому духи и хранили своих подопечных, чтобы те жили как можно дольше и накопили побольше. Если человек оказывался исключительным, то в момент смерти дух-хранитель получал по-настоящему много бесценной магии. И Джареду всегда казалось, что от Дженсена магией почти пахнет, как озоном в лесу после дождя, но глядя на него и всю его жизнь можно было с уверенностью сделать вывод — он обыкновенный. Обыкновенный, но очень уж сложный человек. Приблизиться к подопечному Джаред так и не решился, смотрел издалека, знакомился заново. Присматривался к Дженсену, словно не смотрел как он рос. Тот оказался замом директора довольно большой логистической фирмы. Хватким, как и раньше, нравящимся всем подряд, но переставшим этим пользоваться. По крайней мере следов чужих рук, чужой энергетики на нем не осталось, значит времени прошло не мало. Правда Джаред ощущал следы пальцев Дженсена на директрисе, но ее взгляд не останавливался на нем, что выдавало плохо закончившуюся связь, но не настолько плохо, чтобы остались чувства. Они были безразличными друг другу людьми, что тоже было в новинку. Обычно Дженсен никого не оставлял равнодушным, даже своего духа-хранителя он и очаровывал и раздражал одновременно, что уж говорить о людях, которые могли попытаться сделать его своим пусть на недолгую, но жизнь. Дженсен снова изменился не в лучшую сторону. Джаред тяжело вздохнул, в этот раз он устроился за окном своего подопечного еще до его возвращения домой. ждал и думал о причинах. Все же он не слишком разбирался в людях, да и за Дженсеном ходил не как прилепленный, а с его восемнадцати лет и вовсе старался держаться поодаль, позволяя себе лишь ночные визиты. Только тогда Джаред приближался настолько, что мог рассмотреть длинные ресницы, веснушки, торчащие в разные стороны волосы. В остальное же время Джаред держал некоторую дистанцию, не позволяя себе большего, чем подсмотреть сквозь стену за жаркими поцелуями и объятиями. При этом он точно знал, что большинство духов чуть ли не на плече сидят у своего подопечного всю жизнь. Но и тут Джареду мешала неопытность, он все еще не умел уменьшаться и организовать наплечную вахту было бы как минимум сложно. Так что винить некого кроме себя в том, что довольно плохо знал, чем дышит его подопечный. В глубине дома хлопнула дверь. Хотя Джаред и сидел по сути на улице, да еще и под моросящим дождем, он точно знал, что это Дженсен. Его знакомое тепло, еле уловимое искрение его души за спиной — все это Джаред узнавал и не узнавал одновременно. Дженсен ходил по квартире молчаливой тенью, он даже не включал свет, перемещаясь между комнатами, только на кухне. Налил себе воды и пошел в спальню. Джаред всем своим существом прислушивался к происходящему в квартире, но боялся войти. В то же время подглядывать в окно ему никто не мешал, но если раньше он особо не таился, то сейчас чувствовал себя вором, крадущим что-то совершенно личное у этого конкретного человека. Дженсен стоял к окну спиной. В одной руке он держал стакан воды, в другой — судя по всему — снотворное. Сегодня он вернулся заполночь, на следующий день была суббота, но все, что собирался сделать Дженсен это заснуть. Джареду стало невероятно жалко его. Такая скучная жизнь, такого одаренного и все просравшего человека. Повинуясь непонятному порыву, Джаред взмахнул крыльями, а подлетев к окну, совсем в упор глядя в затылок Дженсена, подался вперед. Сквозь камень и бетон, сквозь стекло и штукатурку его тело, не принадлежащее этому миру прошло легко и без препятствий, он остановился прямо за спиной своего подопечного. Дженсен пилил взглядом таблетки. Стоял каменной статуей и смотрел на круглые снотворные пилюлили, неизвесно о чем думал и казался бескрайне одиноким. Джаред вспомнил его маленьким, разбившим стекло и уверяющим, что собирался не наносить урон школьной собственности, а сбить с дерева того, в кого никто из взрослых никогда бы не поверил. Тогда ему говорили не врать, тогда он казался таким же одиноким. — Бедный мальчик, что же с тобой стало? — Джаред, само собой, никакого ответа не ожидал. Да и спрашивал самого себя. Только Дженсен выронил стакан и резко развернулся, словно мог слышать Джареда. И смотрел в пустоту перед собой такими глазами, словно мог видеть Джареда. И ответил, словно вопрос был задан ему: — Я сошел с ума. За все свои чуть более, чем три сотни человеческих лет Джаред ни разу не испытывал такого потрясения. Он был удивлен, когда фея, в которую он был влюблен с малолетства оказалась ведьмой, спрятавшейся в мире фейри еще на заре времен. Был ошеломлен рассказами деда о работе духа-хранителя. Слушал с открытым ртом одного заезжего Джина о тяжкой жизни в лампе, но никогда еще его колени не подкашивались от новостей и открытий. Дженсен выглядел не лучше, но первый обрел дар речи. — Не может быть… не может… такого вообще не бывает… Может быть, дар речи он и обрел, но то, что он затараторил не имело никакого смысла. Да и это бормотание скоро прекратилось. Джаред смотрел Дженсену прямо в глаза и завороженно отмечал, как трескаются и осыпаются все его маски. Дженсен замолк окончательно, у его ног валялись осколки стакана, а губы растягивались в безумной улыбке. — Ты не настоящий, — задушено прохрипел Дженсен и попятился. Улыбаться он не перестал. Может, Джаред и не подумал бы что-то делать и стоял бы столбом дальше, если бы не острая боль, которой были пропитаны последние слова Дженсена. Только из-за нее он понял, наконец, что все это действительно происходит. — Ты меня видишь? — все же не вполне веря, спросил Джаред. — Не вижу… — Дженсен звучал обессилено, но больше не отступал. — Так почему же отвечаешь? — Джаред потянулся рукой к руке Дженсена, ему показалось очень важным коснуться своего подопечного. Он не знал зачем, но знал, что это очень важно. Может, Дженсен и не позволил бы этого сделать, если бы мог дернуться в сторону, но он казался полностью опустошенным, словно произошло что-то… И до Джареда дошло-таки — произошло. В мире людей уже давно даже дети не верят в сказки, что порядком истощило мир волшебных существ. Настолько, что многие из них подрабатывают духами-хранителями, охотясь за крупицами магии, которую способен за жизнь выработать любой человек, вопрос лишь в количестве. И если все это нормально для Джареда, то для Дженсена это повод обратиться в психиатрическую клинику. — Я настоящий! — немного бессмысленно брякнул Джаред и все же взял Дженсена за руку. — Не бойся! Джаред ободряюще улыбнулся, но не получил улыбки в ответ. Дженсен лишь перевел пустой взгляд на их соединенные руки и снова обратно к лицу Джареда. Ему за спину и снова на лицо. Джаред спохватился и с усилием заставил собственные крылья исчезнуть. Оглядел себя быстро, вроде бы выглядел нормально. Джинсы, простая белая рубашка и синяя ветровка — Джаред приобрел этот наряд из человеческого мира не так давно на барахолке. Правда, это не так давно было, еще в детстве Дженсена. Неожиданно пришла мысль, что одежда вышла из человеческой моды уже лет двадцать как, но не переодеваться же прямо сейчас? От углубления в подобные размышления его уберег блеклый голос Дженсена: — Верни. Я к ним привык. Джаред кивнул и вернул крылья. Скрыть их было легко, но легче не скрывать, учитывая, что обычно и не приходилось. Его вообще никто почти не должен видеть. Может мельком маленькие дети, животные… но Дженсен… — Ты меня видел раньше? — ничего умнее Джаред спросить не мог. Да и нужно было с чего-то начинать, потому что стоять рядом со своим подопечным, который выглядел так, словно потерял опору под ногами и как раз готовится падать, было очень неловко. — Я видел тебя всегда, — Дженсен снова опустил взгляд на их соединенные руки, осторожно высвободился и уставился на свою ладонь, словно видел ее впервые. — Хорошо. Наверное. — Джаред смутился, не зная что еще сказать. — Не очень. Я считал себя немного двинутым. — А теперь? — Джаред повеселел и со всем возможным энтузиазмом готовился расспросить Дженсена обо всем-всем-всем. — Теперь — совсем двинутым, — буркнул Дженсен и все так же глядя на свою ладонь, сделал шаг назад и побрел в сторону ванной комнаты. Хотя Джаред и оскорбился немного, все-таки он волшебное существо с крыльями и так далее, но Дженсен все равно отвернулся. А ведь в детстве он был так оживлен своим видением. Кто бы тогда знал, что Дженсен увидел Джареда не мельком случайно, а потому что мог видеть… — А ты видел только меня или других тоже? — Как только вопрос зародился в голове Джареда, тот тут же его и озвучил. — Не разговаривай со мной. Галлюцинации разговаривать не должны, — не оборачиваясь бросил Дженсен. — Я не галлюцинация! — Оскорбился Джаред. — Я твой дух-хранитель. Немного поколебавшись Джаред решил, что ничего страшного не произойдет, если он расскажет Дженсену, кто он. Все-таки Дженсен оказался совсем не таким обычным человеком, каким его считал Джаред, значит и знать ему можно больше обычного. Он уже готов был пояснить, что такое дух-хранитель и с чем его едят, как Дженсен захлопнул прямо перед носом дверь ванной. Разозлившись на этого грубияна, Джаред развернулся и вылетел из квартиры тем же путем, что и проник. *** Неделя. Даже целых восемь дней прошли с неожиданного открытия, а Дженсен все дулся на Джареда, решившего, что раз ему так повезло с подопечным, то наладить контакт действительно стоит. Почему Джаред решил, что Дженсена постигло столь детское чувство он и сам не знал, просто смотрел в зеленые глаза, улыбался их вредному обладателю, а тот хмурился и отворачивался. Ледяная корка треснула. На десятый день это заметила секретарша Дженсена, а на одиннадцатый — непосредственная начальница Дженсена. Джаред слонялся по просторному кабинету, сидел на шкафу для бумаг, даже успел пристать к засыхающему на столе кактусу и вдохнуть в него немного жизненных сил, чтобы тот дотянул до поливки. Он успел капитально соскучиться, пока Дженсен с беспристрастным лицом слушал какой он двуличный гад. Видимо, речь исполнялась на повторе, потому что слишком уж отрешенным выглядел Дженсен. Выйдя из кабинета начальницы, Дженсен отправился в свой, тщательно игнорируя откровенное преследование со стороны Джареда. Когда они остались одни и Джаред почувствовал, что ничьего взгляда бояться не стоит, он спросил то, что подмывало все это время: — Так значит ты поступал подобным образом всегда? Я стоял рядом, а ты делал вид, что никого нет? — Джаред взмахнул крыльями и опустился на угол стола,наступая своими внушительными ботинками, на какие-то важные документы и тут его передернуло от сердитого взгляда Дженсена, пришлось сойти с бумажек и прошествовать по огроменному столу в другой его край. — Можно не расхаживать по документации? — сквозь зубы и шепотом поинтересовался Дженсен. — Можно, но ты же не отвечаешь, а мне так много нужно у тебя спросить. — Я уже сказал, что с глюками не общаюсь. Отвали. — Злюка ты, все-таки! Дженсен вспыхнул, но сдержался и ничего в ответ не сказал, показательно игнорируя Джареда. Злить своего подопечного еще сильнее тот не стал и снова отступил, взмахнул массивными крыльями и не создав в человеческом мире и подобия ветерка, выпорхнул на улицу сквозь стену. Он не видел, что Дженсен смотрел ему вслед. *** Джаред постарался больше не приближаться. У него в распоряжении была вся жизнь Дженсена для ожидания, так что он легко мог дать ему пару недель остыть. Но Дженсен не остывал. Сначала изменения в его поведении заметили коллеги, но кроме пересудов это ничего не вызвало. А вот на корпоративной вечеринке, устроенной в честь выхода на пенсию какого-то почетного акционера, изменения в поведении Дженсена дали плоды. Джаред и раньше видел такие взгляды окружающих. Дженсен мог злиться, мог менять любовников как перчатки, но к нему все равно летел очередной мотылек, чтобы обжечь свои крылышки. Таким Дженсен был три года назад, таким он стал на глазах Джареда снова. В этот раз снова был парень, официант. Дженсен поманил одной улыбкой, скорее даже усмешкой и за ним поплелись послушно, бросив работу и поднос в углу, они скрылись в кабинете Дженсена. Джаред знал, что идти не стоит, а подглядывать неприлично, но стоять за дверью считал себя в праве. Шелест одежды, тихие вздохи, взик молнии и протяжный стон. Джаред не прислушивался, но как дух он мог и уши закрыть, но услышать то, что так будоражит кровь его подопечного. Джаред слышал и тихое “убирайся”, сказанное бархатным голосом. И смотрел в удаляющуюся спину ничуть не расстроенного официанта. Как духа-хранителя это его радовало — не придется ждать мести от обиженного любовника. А вот Дженсена Джаред видеть сейчас не желал и только услышав приближающиеся к двери шаги, покинул свой пост. В такой момент смятения ему снова захотелось домой, но он чувствовал, что сейчас это будет верхом безответственности, потому полетел на облюбованный выступ у окон квартиры Дженсена. Джаред сидел на холодном камне и смотрел в ночное небо. Пустая квартира за стеной все так же холодила обстановкой, но за столь короткий срок немного согрелась мелкими деталями. Дженсен снова стал разбрасывать вещи. Снотворное перекочевало с прикроватной тумбочки в ее ящик, в холодильнике лежала пицца. Дверь хлопнула. Громыхнула. Джаред даже подскочил на своем насесте. — Эй! Ты здесь? — Дженсен не кричал, лишь слегка повысил голос. Секунду помедлив, Джаред расправил крылья и уже приготовился спрыгнуть и улететь — еще не хватало ему разговоров с пьяным Дженсеном — но тот продолжил: — Или снова оставил меня? Скверная догадка комком грязи зашевелилась в Джареде. Неужели все те изменения, что так расстроили ранее были из-за него самого? Неужели Дженсен, тот самый себе-на уме-Дженсен, делавший вид, что мир сугубо материален, хотя видел больше, был так задет исчезновением Джареда? Улететь сейчас, покинуть его из-за непонятного раздражения, Джаред не мог — чувство вины, поселившееся в нем от собственной догадки, оказалось слишком тяжелым для его крыльев. Он развернулся и прошел сквозь камень, чтобы встретиться с не менее твердым взглядом. Твердым, но хорошенько осоловелым. Джаред не знал, что сказать. По идее он вообще ничего и никогда не должен был говорить своему подопечному. По идее он и не мог, если не материализоваться в мире людей, что довольно сложно само по себе, тем более такому молодому духу, как Джаред. По идее все должно было быть просто. — Я никогда не оставлю тебя, — все, что мог Джаред это сказать чистейшую правду и не уворачиваться от брошенной в него бутылки слишком дорого для швыряния виски. *** — Сволочь… — после довольно длительного молчания и выпитой в одну харю еще одной бутылки, сестрицы разбитой, Дженсен выдал пространству это емкое обращение. Конечно, Джаред подозревал, что обращались к нему, но он убрал осколки и засел тихим домовенком на холодильнике, в его планы на этот вечер входило игнорирование всех обзывательств, какие только полетят в его сторону. “Сволочь” вообще было самым мягким эпитетом, каким его награждали за этот вечер. Дженсен по мере опьянения становился добрее, эпитеты благозвучнее, а предложения длиннее. Вот и сейчас, достаточно помолчав, Дженсен вперил взгляд в Джареда и продолжил: — Ненавижу тебя. Ненавижу! Обидно. Очень обидно! Джаред почувствовал, что надулся и это заметно, попытался сделать рожу попроще, но Дженсен сквозь немалые градусы уже заметил это: — А чего ты хотел? Я считал тебя своим воображаемым другом! Ждал, что вырасту и ты растворишься в моем детстве, как у всех, а ты все маячил на периферии! Так нельзя… я же привык… — С друзьями разговаривают, а ты за всю жизнь, даже восьмилетним мальчишкой, ни разу не выдал, что видишь меня! — Джаред не выдержал и высказался, о чем тут же пожалел. Дженсен встал, пошатнулся, но подошел к холодильнику, протянул руку и попытался схватить Джареда за ботинок, потом просто провел ладонью сквозь его колено. — Да ты ж ненастоящий! Вот, вот же! Сквозь тебя руки проходят, машины проезжают. У тебя крылья! — Ну и что. Я — настоящий, — Джаред спрыгнул с холодильника и вылетел в гостиную. В тот вечер Дженсен больше не пил, заснул на неразобранной кровати, а разговор их так и застопорился на споре настоящий Джаред или нет. *** Все самое интересное началось следующим утром. Дженсен проснулся в дурном настроении, слегка смущенный Джаред, заночевавший впервые в комнате своего подопечного, оказался у него прямо под ногами и проигнорировать его существование оказалось выше всяких сил. Потому Дженсен выматерился, скрипнул зубами и слез с кровати с другой стороны. — Не спи на моем коврике, — бросил в пространство Дженсен. Пространство в лице Джареда промолчало и перевернулось на другой бок. А где ему спать? В этой огроменной квартире даже диван какой-то ущербный — не раскладывается, а при росте Джареда улечься можно только если голову положить на столик, а для таких вывертов нужно становиться материальным полностью. Во имя сна он этого делать не собирался. Впрочем, во сне он не нуждался, но прошлым вечером, точнее ночью, посмотрев некоторое время на скрипящего ругательства в подушку даже сквозь пьяный сон Дженсена, он раздумал уходить. Духу-хранителю полагалось лишь слегка надзирать, конкретно вмешиваться, если подопечному грозила опасность и просто ждать. Смерти его ждать. Желательно в преклонном возрасте, а вот о контактах с подопечными ничего не регламентировалось, все свободно, ведь все ради драгоценных крупиц магии. Поэтому, здраво рассудив, что у них с Дженсеном все всегда было не как у нормального духа хранителя и его подопечного, Джаред разлегся на коврике у кровати и слушал, как Дженсен сопит в подушку. В какой-то момент Джареду стало так хорошо, как дома, он закрыл глаза и провалился в сон. Все было так здорово, а ему “не спи на моем коврике”. Джаред обиделся и упорхнул в окно. Обижался он, как и многие волшебные существа, серьезно и надолго, но вернувшись вечером на любимый насест и аккуратно заглянув в окна Дженсена, увидев его растерянным… даже, скорее, потерянным, Джаред все простил. Да и прощать там что — мелочь же. Джаред влетел привычно сквозь стену. — Не заявляйся сюда, как к себе домой, — холодно сообщил Дженсен и вид его сразу стал как обычно слегка отрешенным, слегка примороженным и таким, слегка на любое прилагательное. Он был непонятным. Джаред думал снова обидеться, но все же решил вспомнить, что это ему нужен Дженсен, а не он Дженсену, а еще про чувство вины и уселся прямо на пол туда, где еще вчера валялись осколки. У Дженсена даже рот открылся от возмущения, разрушая образ недоступного красавца. К тому же Джаред точно знал, что этот красавец очень даже доступный, чуть ли не всем подряд. Мысль оказалась с горчинкой и он срочно погнал ее от себя, продолжив просто наблюдать за своим подопечным. Так прошел вечер. Дженсен читал, уходил в душ, копался в холодильнике, а Джаред тем временем почесывал крылья и отлеживал бока посреди гостиной. Следующий вечер прошел аналогично. Дженсен успокаивался и через несколько дней заговорил с Джаредом сам и без требований убираться откуда пришел. — Что ты вообще такое? — секунду назад Дженсен пил кофе и читал утреннюю газету и вот уже спрашивает то, чего Джаред уже много недель ожидал. — Наконец-то. Я уже подумал, что ты самый нелюбопытный человек на свете, — в секунду Джаред отодвинул стул и уселся за стол рядом с Дженсеном. Корчил из себя человека, даже стал материальным весь-весь-весь, и попросил сварить ему кофе прежде, чем ответить: — Я дух-хранитель. — И что это? — молча исполняя просьбу того, кого вроде бы был не рад видеть, Дженсен спрашивал с едва сдерживаемым желанием поторопить с рассказом. — Это моя работа. А так я фейри, как и большинство жителей моего мира. Вы так обобщенно называете подобных мне. — Я так никого не называю. — Называл бы, родись ты хотя бы веком ранее… лучше двумя. Вы о нас позабыли и перестали верить, так что мы гуляем по вашему миру теперь практически полностью свободно. — Неужели вас никто не ловит? — Дженсен говорил не оборачиваясь, уставившись в турку, но Джаред и не искал его взгляда. — А чего нас ловить? Мы следим за одним человеком всю его жизнь, продлевая ее, оберегая от опасностей и бед. За что нас ловить? — Не может быть кто-то всем составом безвредным, — после пары секунд раздумий, заключил Дженсен. — Может. Это в нашей природе. А в вашей природе — не верить этому, поэтому-то мы и нематериальны. Люди не способны видеть нас, за исключением пары десятков человек на поколение… Дженсен подал Джареду кофе и тот увлеченно к нему припал. Не то чтобы он не пробовал раньше этого божественного напитка, но ему его еще ни разу не делали вот так — руками. Джаред наслаждался, а разговор продолжался. Они даже поспорили о том, может ли такое быть, чтобы все представители народа были добрыми как на подбор. В итоге Джаред признался, что довольно юн и просто не может знать всех подробностей, но прямо сейчас его народ живет уединенно и почти все работают духами-хранителями. Тяжелее всего оказалось ответить на вопрос в чем смысл его работы. Слова не хотели слетать с губ, Джареду немыслимо тяжело давалось признание, что он хранит жизнь своего подопечного в ожидании ее конца. А вот Дженсен на новость отреагировал очень спокойно, лишь спросил прав ли он, предполагая, что Джаред с ним до самой его смерти. Джаред кивнул, расстроившись окончательно, а Дженсен заспешил на работу, обнаружив, что опаздывает. Вечером приунывший Джаред беседовал с птичками на подоконнике, прилетевшими к его горю, а Дженсен вернулся в отличном настроении со свежими фруктами и парочкой дынь. Джаред почти язык проглотил от желания стянуть кусочек и потерял дар речи, когда Дженсен отрезал ему чуть ли не половину. Он помнил еще с детства, как непонятное существо, которое он считал плодом своего воображения, воровало фрукты, отдавая особое предпочтение дыням. Жить стало неожиданно легче. Спустя какое-то время Дженсен стал настолько свободно чувствовать себя с Джаредом, что даже рассказал о причинах своего нервного срыва. Он сам это так называл. Джаред кусая губы слушал о том, что привыкший считать себя психически больным Дженсен, из всех несуществующих людей и существ, которых видел, выделял Джареда. Его первым он увидел, именно Джаред всегда маячил где-то неподалеку, именно он молчаливой тенью приходил к Дженсену перед сном. А когда Джаред пропал, в жизни Дженсена остались только редкие тени, которых нет, люди, в чью реальность он боялся верить. Он становился все холоднее, все сильнее уходя в себя, все больше скучая. В том, что скучал по Джареду, Дженсен признался под бутылку вина. Раскрасневшийся и смущенный, он поздравил себя с днем рождения и поставил на стол торт и бутылку, а Джаред вспомнил, что у людей это особенный день и не нашел ничего лучшего, как обнять Дженсена и поцеловать в щеку. Он видел это много раз в детстве Дженсена. Мама целовала его в щеку и он расплывался в самой солнечной улыбке на свете, а Джаред просто хотел увидеть эту улыбку еще раз. Дженсен не улыбнулся, но напился. Джаред не получил желаемого, но узнал, что он единственная причина, по которой Дженсен стал таким, каким стал. А еще он узнал, что тот об этом не жалеет и не пожалеет никогда, если Джаред больше его не покинет. На утро Дженсен сделал вид, что ничего такого не говорил и говорить не мог и Джареду лучше бы заткнуться. *** Шли годы. Дженсен переехал за город и поселился в милом домике за огромным забором и пышным садом внутри него. Каждый день он катался на свою работу, раз в пару месяцев позволял себе разовые рандеву со знойными красотками или высокими красавчиками. Джаред ждал его, развалившись на ковре облетающих листьев или на свежей зеленой травке, в зависимости от времени года, иногда летел за его машиной, иногда усаживался на пассажирское кресло. Джаред все так же сторожил своего подопечного, но был в сто раз ближе к нему, чем позволял себе какой-либо дух-хранитель до него. Дни пролетали один за другим. Дженсен говорил “мы” и всегда покупал в дом свежих фруктов. Джаред не допускал мысли наведаться домой хотя бы на час и потерять совместное с Дженсеном время. Каждая секунда казалась ценнее всей магии мира. — С тридцатилетием, — по странной традиции Дженсен поздравлял себя, выставляя на стол угощения, а Джаред только обнимал его и целовал в щеку, думая, что однажды он дождется своей солнечной улыбки. И Дженсен улыбнулся. Очень грустно и совсем не по-настоящему. Его руки скользнули по талии Джареда и сжали. — Сегодня побудь таким подольше, — Дженсен выдохнул эту просьбу тихим шепотом, словно боялся, что его услышат. — Каким “таким”? — Живым. Теплым. Осязаемым. — Я могу быть таким всегда. — Правда? — Дженсен внезапно оттолкнул Джареда от себя, заглядывая в глаза. — Почти чистая. Крылья материальными я сделать не могу, так что полеты невозможны в таком виде. — Ты без них не можешь? — серьезно спросил Дженсен. — Могу. К тому же мне ничто не мешает становиться обычным, когда ты занят. — Ничто… — Дженсен расплылся в той улыбке, которую так ждал Джаред и снова притянул его в объятья. Ради этого стоило приврать. К тому же это даже не вранье, а умолчание незначительного факта — быть материальным в мире людей это очень тяжело и требует много магических сил. Но Джаред же очень молод по меркам духов-хранителей, так что может себе это позволить. Следующим вечером Дженсен повез Джареда в магазин и прикупил ему “нестыдный”, как он выразился, гардероб. Они зашли вместе в продуктовый магазин, в котором Дженсен, судя по всему, не бывал уже лет пять так точно, и закупились продуктами. Этим вечером Дженсен специально для Джареда готовил и жег дорогостоящие продукты, а под конец ужина поцеловал. Джаред знал, что не должен, но не мог найти в своей голове ни одного запрета. Он так много раз видел Дженсена, дарящего поцелуи другим, жарко касающегося чужой кожи, что не удержался и ответил, позволяя все, о чем ранее и подумать не смел. На удобном длинном диване Дженсен целовал Джареда и требовательно и нежно, расстегивал пуговицы на рубашке, лез наглыми руками под нее. Они лишь ласкали друг друга, все остальное было в следующую ночь. Пылкие объятья, жаркие стоны и настойчивые движения. Дженсен уложил Джареда в подушку носом, оглаживал ставшие в такой момент материальными крылья, лизал у основания шеи и незаметно, легонько готовил к большему. Джаред не был смущен, он видел это не раз, но видеть и чувствовать оказалось разными вещами. Он кусал подушку и подавался на скользкие от смазки пальцы, хотел скорее, прямо сейчас и млел от решения Дженсена подождать и распалить сильнее. Краснел как пламя, когда в него входил человек, пусть и человек, без которого Джаред уже не мыслил собственного существования. Их руки сплетались, тела двигались навстречу друг другу, плоть соприкасалась с плотью, внутри разгорался жар. Джаред задыхался, просил прекратить, сходя с ума от наполненности и разливающегося от этого ощущения острого наслаждения где-то чуть ниже сердца. Дженсен не останавливался, лишь шептал на грани слышимости монотонное “люблю”. *** Через несколько лет Дженсен признался родителям в нетрадиционной ориентации, а еще через несколько сдался и познакомил с Джаредом. Впервые видя родителей Дженсена так близко, такими расстроенными длительным расставанием и холодностью сына, он был готов надавать тому по ушам, но вся злость рассеялась, стоило увидеть весело дразнящего сестру Дженсена. Он не был идеальным, но был немного вредным, довольно жестким и достаточно двуличным чтобы не загреметь в психушку еще в школе. Дженсен нравился Джареду любым. Особенно шепчущим слова любви так тихо и только наедине. Ради этого Джаред врал, что он флорист из Кентукки. А еще через десять лет, когда Дженсену было за сорок, Джаред врал, что у него редкое заболевание кожи, поэтому он выглядит все так же молодо, как в день знакомства и переводил стрелки на Дженсена, к которому время было милостиво само по себе, а не потому что не имело власти. Спустя еще несколько лет врать отпала необходимость. С братом и сестрой Дженсен созванивался по скайпу, а Джаред старался не мелькать. Он все чаще оставался полностью материальным, обзавелся поддельными документами и рядом с шестидесятилетним Дженсеном во главе компании вполне комфортно чувствовал себя даже в роли молодого любовника. Каждый год, в один и тот же день Дженсен все так же поздравлял себя и ставил на стол торт и это волновало Джареда гораздо сильнее. В один не самый солнечный день, когда до традиционного поздравления оставалась неделя, Дженсен проснулся среди ночи. С ним проснулся и Джаред. Они сидели на кухне до утра. Дженсен все ждал, что сердце уймется и удастся доспать перед рабочим днем, а Джаред знал, что в этот день оно уймется навсегда. На рассвете Дженсен все-таки улегся. Джаред лег рядом и пока тот еще не закрыл глаза, поцеловал его в щеку, чтобы последний раз поймать адресованную только ему легкую полусонную улыбку. Джаред лежал рядом так долго, как мог себе позволить. Сам уже давно без сил из-за постоянной материальной жизни в человеческом мире, он получил магию Дженсена и не отправился домой, хотя и знал точно, что это его последний шанс — он получил не мало с последним вздохом любимого, но потратил много больше, чтобы прожить с ним жизнь. Спустя несколько лет Джаред сидел на выступе дома, где когда-то жил Дженсен, у окон, в которых уже давно горел чужой свет, и ждал своего последнего рассвета. С первыми же лучами упавшими на его крылья, Джаред упал на улицы города густым туманом.